а  какое отношение к  этому нарыву имеет мой
сын?
     - Не знаю,  -  она поежилась,  словно ощутив сквозняк. - Кому-то ведь надо
сторожить плохое место...  Жечь костры в  темном подвале...  Гонять крыс...  Не
пускать сюда беду...
     - Ты все это серьезно? Или морочишь мне голову?
     - Вы чем слушаете - ушами?
     - Чем же еще!
     - Оно  и  видно.  Слушать надо вот этим!  -  она кулачком постучала себе в
грудь. - Душой! Тогда и глупые сомнения возникать не будут...
     К ним развинченной походкой приблизился паренек лет пятнадцати-шестнадцати
от  роду.  У  Синякова создалось впечатление,  что совсем недавно его тщедушным
телом  протирали что-то  огромное и  очень грязное,  возможно,  железнодорожную
платформу, на которой возят уголь.
     - "Майн кампф" есть? - поинтересовался он самым независимым тоном.
     - Нет, - ответила девчонка.
     - А что-нибудь антисемитское?
     - Тоже нет.
     - Тогда  давай  вот  эту!   -  Рукой,  пегой  от  коросты,  он  указал  на
монументальное издание, называвшееся "Яды".
     - Деньги у тебя хоть есть? - недоверчиво поинтересовалась девчонка.
     - Какие вопросы, крошка! - он вытащил из кармана комок смятых купюр.
     Когда  любознательный  юнец  удалился  (то  ли   собираясь  отравиться  от
невозможности  проштудировать  "Майн  кампф",   то  ли,  наоборот,  намереваясь
заняться  изготовлением какого-то  особого,  антисемитского яда),  девчонка  со
вздохом произнесла:
     - Единственная покупка за  целый  день.  Книга  стоит столько же,  сколько
бутылка водки. Или десять буханок хлеба.
     - Нда-а... - промычал что-то неопределенное Синяков.
     К прежней теме разговора оба они старались не возвращаться.  И Синякова, и
его  собеседницу она задела за  живое,  хотя и  по-разному.  Девчонка между тем
произвела со своим лотком несколько несложных манипуляций,  и  он превратился в
двухколесную тележку,  на  которой уместились не  только книги,  но и  складной
стульчик.
     Поблизости вновь замаячил милиционер Леня.
     - Помочь? - мрачно осведомился он.
     - Не надо,  - девчонка даже не глянула в его сторону. - Сегодня у меня уже
есть помощник.
     В том, что Синяков обязательно отправится ее провожать она, похоже, ничуть
не сомневалась.

        "Глава 7"
     Увидев издали жилье своей новой знакомой.  Синяков подумал,  что по  части
контрастов  этот  город  вряд  ли  уступит  самому  Нью-Йорку.   Были  здесь  и
многоэтажные башни,  словно бы вылепленные из ажурных бетонных цветков,  были и
вросшие в  землю  казармы,  построенные в  те  времена,  когда ни  рабочие,  ни
работодатели еще и слыхом не слыхали о социал-демократической заразе.
     Относительно новой на этом доме была только эмалевая табличка с  указанием
адреса.  Все  остальное заслуживало если не  огня,  то  хотя бы  бульдозера.  В
полутемном и узком коридоре почти все двери были нараспашку.  В пустых комнатах
отсутствовали не только полы, но и оконные рамы.
     - Приходят ночью и  ломают,  -  объяснила девчонка.  -  Для  дач...  Когда
начинают к  моей квартире подбираться,  я  кричу:  "Занято!"  Все толковые люди
давно отселились. Остались только бедолаги вроде меня.
     Квартирка Дашки (по  пути сюда девчонка официально представилась Синякову,
хотя  он   уже  знал  ее   имя  со  слов  милиционера  Лени)  выглядела  крайне
непрезентабельно.  Половину кухни занимала уродливая печь.  Треснувшие стекла в
окнах  были  заклеены полосками газетной бумаги.  Топорной работы  мебель своим
возрастом если и  уступала зданию,  то  ненамного.  Из  всех примет цивилизации
здесь  присутствовали только  два  -  газовая  плита,  соединенная с  баллоном,
содержащим сжиженный пропан,  и самогонный аппарат, небрежно прикрытый какой-то
дерюгой.
     - Вот так и живу, - сказала девчонка, впрочем, без всякой печали. - Раньше
у  меня мотоцикл был.  Брат оставил на  зиму.  Когда от холода совсем невмоготу
становилось,  я его заводила и газовала всю ночь.  Хоть и вонял страшно,  а все
теплее.
     Вдвоем они перетаскали книги в квартиру.
     - Твоя литература? - поинтересовался Синяков.
     - Нет,  хозяина...  Я за процент работаю. Видели, какую кучу денег сегодня
заколотила? Одно хорошо - читать можно вдоволь.
     Ужин,  выставленный Дашкой, состоял из вареной картошки, соленых огурцов и
сала, предназначенного специально для гостя.
     - Брагу употребляете? - поинтересовалась радушная хозяйка.
     - Давай,   -   согласился  Синяков,   никогда  раньше  этого   напитка  не
пробовавший.
     - Тогда  помогайте.   Наклоните  вот   эту   флягу,   -   она  указала  на
сорокалитровый молочный бидон, в котором что-то негромко шипело и булькало.
     Вдвоем они  отлили в  большую кастрюлю с  полведра мутной коричневой жижи,
похожей  на  помои.  Что  только  не  плавало  в  ней  -  и  хлебные  корки,  и
яблоки-падалицы, и остатки прокисшего варенья.
     - Брага у меня хорошая, - сказала Дашка, процеживая жижу через марлю. - На
меду.  Недавно знакомые менты целый таз  меда приволокли.  Конфисковали где-то.
Есть  его  нельзя,  с  битым стеклом пополам.  А  для  браги сойдет...  Хорошая
брага... Жаль, что еще не выгуляла...
     - Так тебя,  стало быть,  милиция навещает. - Перспектива попасть в ночную
облаву не устраивала Синякова.
     - А как же!  Иначе бродяги давно бы дом сожгли.  Вот они их и гоняют.  Ну,
заодно  и  похмеляются,  ясное  дело.  Для  опохмелки  брага  даже  лучше,  чем
шампанское.  Попробуйте...  А если вам с милицией встречаться не хочется, так я
их дальше порога не пущу, будьте уверены.
     Брага  хоть  и  пахла  отвратно,  на  вкус  оказалась очень даже  ничего -
прохладная,   кисло-сладкая,   чуть  пенящаяся.  Пил  ее  Синяков  из  жестяной
поллитровой   кружки,    в   ручке   которой   имелось   отверстие,   очевидно,
предназначенное для крепления цепочки.
     - Не боишься тут одна жить? - между делом поинтересовался он.
     - Кого мне бояться?  -  Дашка брагу не пила,  а потягивала, словно дорогой
ликер.  -  Сами убедились,  что я чужие желания могу угадывать. Если кто сюда с
дурными желаниями придет, я всегда сумею удрать или спрятаться.
     - И бывает такое?
     - Случается...  А что это у вас за штучка?  - Дашка вместе со стулом резко
подалась к нему.
     Синяков,  которому показалось,  что Дашка тянется к его ширинке,  поначалу
даже отшатнулся. Однако ее интересовали отнюдь не гениталии гостя, а содержимое
его брючного кармана, того самого, где находились подарки шамана.
     Тайну дурманящего зелья он  решил пока  Дашке не  открывать,  зато  иголку
предъявил с готовностью.
     - Вещь!  -  восхищенно прошептала она. - Вот бы мне такую. Где взяли, если
не секрет?
     - Один добрый человек подарил.  Это иголка не простая,  а с секретом.  Она
меня об опасности должна предупреждать.
     - Понятно...  Слыхала я про такие иголочки.  Вот эта, например, для многих
дел годится. Просто вы с ней обращаться не умеете.
     - А ты умеешь?
     - И я не умею...  Но если надо,  научусь.  Я со всеми металлами обращаться
умею.  -  Говоря это,  Дашка осторожно водила ладонью над иголкой, словно боясь
прикоснуться к  ней.  -  Лет ей незнамо сколько...  В  чьих только руках она не
побывала... Ковали ее для добрых дел, но от общения с худыми людьми она малость
подиспортилась... Ушко ей сломали в наказание...
     - Так и быть,  - сказал Синяков, малость разомлевший от браги. - Когда все
это закончится, подарю иголку тебе.
     - А когда все это закончится? - поинтересовалась девчонка. - И как?
     - Сам не знаю... Сначала мне надо сына найти. Как-то помочь ему, если это,
конечно, возможно... Ты не хочешь знать, что с ним приключилось?
     - Зачем вам лишний раз душу травить.  Кое о  чем я  и  так догадываюсь.  В
такие места,  про которые мы говорили, добровольцев не сыскать. Люди там вместо
затычек,  вместо  щитов,  вместо  пакли,  которой  дырки  конопатят...  Да  что
говорить,  -  она взмахнула рукой,  как бы отгоняя от себя наваждение.  - Пейте
брагу...  Это  только кажется,  будто она слабенькая.  А  в  голову потом очень
шибает.
     - Родители твои  живы?  -  Синякову и  самому сейчас не  хотелось заводить
разговор о Димке, боялся, что пьяная слеза прошибет.
     - Не знаю,  -  сказала Дашка равнодушно.  - Я их и не видела никогда. Мы с
братом в детском доме росли.
     - А брат где?
     - Служит.
     - Срочную?
     - Нет, офицер... Но только я с ним в последнее время не общаюсь. Чувствую,
недобрыми делами ему  заниматься приходится.  Он  ведь тоже не  совсем от  мира
сего...  Его одно время даже припадочным считали.  К психиатру водили.  А потом
выяснилось,  что после каждого такого припадка он пророчествовать начинает.  Да
еще как!  Вот и  решили его к делу пристроить.  Ведь начальники сейчас тоже все
сумасшедшие. Это они раньше сплошь атеистами да материалистами прикидывались. А
теперь одни в храме крестное знамение накладывают,  другие черные мессы служат,
а третьи через содомский грех истину ищут.
     - Так ведь и ты могла бы куда-нибудь пристроиться.  Особенно если у тебя с
металлами отношения хорошие.
     - Не хочу,  -  она зябко передернула плечами. - Нельзя божий дар на службу
мамоне употреблять. А тем более дьяволу. Грех это великий.
     - Грех ведь и замолить можно...
     - Нельзя!  Это только попы так болтают.  Грех на  всю жизнь остается.  Как
шрам.  Как язва.  Как цирроз печени. И рано или поздно скажется. Не на мне, так
на моих детях.  - Дашка подула в кружку, разгоняя пену. - Алкоголь производит в
клетках печени необратимые изменения... Цирроз души тоже необратим...
     - Taк и будешь книжонками торговать?
     - А куда деваться...
     - Выходит, ты на себя рукой махнула?
     - Не то слово... Даже плюнула.
     - Вот это зря!  - Синяков обрадовался, наткнувшись на очень актуальную для
него тему. - Прямо скажу, у тебя кое-что не в порядке.
     - С психикой? Я знаю...
     - Нет,  с духом-покровителем. Нет у вас контакта. От этого все твои личные
сложности проистекают.
     - Вы что, уже заговариваетесь? Сальцем закусывайте.
     - Спасибо...  -  Синяков не  без  удовольствия выпил и  охотно закусил.  -
Теперь меня послушай. Помнишь, ты говорила про другие миры и иные небеса? Тут я
с тобой полностью согласен.  Про верхний мир я мало что знаю,  а вот про нижний
наслышан.  Там обитают наши духи-покровители.  Но и сюда они свободно проникать
могут.  Как  свет  сквозь  стекло.  Если  дух-покровитель сильный и  ты  с  ним
поддерживаешь добрые отношения, стало быть, и проблем никаких нет. Удача к тебе
валом повалит.  Мне про это надежный человек рассказал. Тот самый, что иголочку
презентовал.  Шаман по основной профессии.  Американский диплом имеет.  Он меня
научил,  как  самому в  мир духов уходить.  Я  там,  между прочим,  уже однажды
побывал. Хочешь, вместе попробуем?
     - В преисподнюю меня заманиваете?  - Дашка пьяно прищурилась. - А что, это
мысль...  Все лучше, чем пить до бесчувствия. Или в постели на пару валяться...
Если бы вы только знали,  какие гадости мужики творят с девками!  - При этом на
ее лице появилась гримаса неподдельного отвращения.
     Синяков, как раз об этом знавший немало, решил свой личный опыт до поры до
времени не афишировать.  Брага действительно оказалась вещью весьма коварной, и
сейчас он ощущал себя автомобилем без тормозов. Тянуло на дурные приключения. А
самым  дурным  приключением в  его  жизни,  не  считая  брака  с  Нелкой,  было
путешествие в нижний мир. Теперь, по пьянке, он понимал это как никогда ясно.
     - Включи  газ,  -  распорядился Синяков.  -  И  поставь  на  огонь  чистую
сковородку. - Еще мне нужно что-то похожее на барабан.
     - Мое брюхо сойдет?  -  Дашка попыталась выпятить живот, но это было то же
самое, что Синякову станцевать на пуантах.
     - Дай тогда чайник, - попросил он. - А еще лучше бидон. Есть у тебя пустой
бидон?
     - Если нет,  то скоро будет,  -  пообещала Дашка.  -  К  утру мы его точно
опустошим. - Ладно, сойдет и чайник...
     Все  происходило совсем не  так,  как в  прошлый раз,  и  если бы  он  мог
предвидеть  это  заранее,   никогда  бы  не  отважился  на  столь  сомнительное
предприятие, особенно на пару с сопливой девчонкой.
     Дела пошли наперекосяк с самого начала. Едва смрад тлеющего зелья наполнил
квартиру,  как Дашка умолкла, закатив глаза. Синяков еще не вошел в нужный ритм
- колотушку ему  заменяла  скалка,  извлекавшая из  древнего  чугунного чайника
мощный и глубокий звук,  - а девчонка уже тряслась как припадочная, пуская ртом
пену, очень похожую на ту, что шапкой стояла над кружкой браги.
     Одно из  двух:  или Дашка была подвержена приступам падучей,  или являлась
идеальным  попутчиком  для  путешествия в  иные  миры.  Фигурально говоря,  она
заводилась с  полоборота.  Глядя на  ее  даже не побледневшее,  а  позеленевшее
личико, Синяков подумал, что девчонка имеет шанс предстать перед духами гораздо
раньше его самого.
     Нужно было спешить. Он заколотил по чайнику изо всех сил и как можно более
проникновенно воззвал к сверхъестественным существам -  и к тем, которые повиты
солнечным светом, и к тем, которые ищут себе пропитание в свежих могилах...
     То,  что он ощущал сейчас,  совсем не походило на плавный и  стремительный
заплыв по искрящейся реке.
     Синяков с неимоверным трудом пробирался по темной и тесной норе,  которая,
вполне возможно,  могла быть глоткой какого-нибудь чудовища,  а иначе почему бы
она медленно пульсировала то чуть расширяясь, то сжимаясь до такой степени, что
у него трещали ребра.  Чайник-барабан хоть и остался где-то в неимоверной дали,
но от его грохота закладывало уши.  Где сейчас находится Дашка -  под ним,  над
ним или рядом, - Синяков определить не мог.
     Ему  было  трудно,  невероятно  трудно.  Почти  как  человеческому  плоду,
изгнанному из матки в  родовой канал.  Случись с  ним такое в  прошлый раз,  он
навсегда потерял бы охоту к подобным мероприятиям.
     Неужели  вторая  попытка  всегда  дается  труднее,   чем  первая?  Синяков
вспомнил,  как когда-то  выиграл свой первый чемпионат города -  выиграл легко,
словно в  тумане,  ни  на что заранее не надеясь,  "со страха",  и  как трудно,
буквально кровью и потом, далась ему следующая медаль.
     Впрочем,  каким-то  краешком своего сознания,  не  затуманенного ни парами
браги,  ни дымом шаманского зелья,  ни дурманом,  изначально свойственным любой
магии.  Синяков понимал, что эта черная нора такая же иллюзия, такая же фикция,
такая же  условность,  как и  та светоносная река,  в  воды которой он окунулся
прошлой ночью.  Если все это и существовало,  то совсем в другой форме,  скорее
всего абсолютно недоступной для человеческого восприятия.
     Реальной была только опасность, которой он себя подвергал.
     Синяков не  знал,  имеется ли  в  нижнем мире небо,  или  его  функции там
выполняет нечто совсем другое,  поэтому ничуть не удивился,  увидев над головой
плотные и неподвижные серо-синие облака, похожие на завитки каракуля.
     Бой уже закончился,  и,  насколько хватало глаз,  повсюду валялись мертвые
воины -  где вповалку,  где в одиночку, где крест-накрест, а где вообще кучами.
Были  они  все  свеженькие,   истекающие  последними  каплями  крови,   еще  не
ограбленные и не раздетые.
     Те, кто имел головы, были все сплошь бородаты. Одни - облачены в кольчуги,
поблескивающие, как цыганское монисто, другие - в простые армяки, с на- -шитыми
на  груди стальными пластинками.  Кто-то  был в  грубых сапожищах,  а  кто-то в
онучах, перевязанных ремешками.
     Все мертвецы походили друг на друга, как братья. Ну, в крайнем случае, как
отцы  и  сыновья.  Не  имелось среди  них  ни  косоглазых степняков в  бараньих
малахаях,  ни  закованных в  броню крестоносцев,  ни  усатых ляхов,  перед боем
цеплявших на свои кирасы ангельские крылья.
     - Чего вылупился?  - К Синякову подлетел матерый ворон, иссиня-черный, как
глыба антрацита (на кровавую поживу собралось много его соплеменников).
     - Так, смотрю... - немного смутился он.
     - Братья здесь шуровали, - как бы отгадав мысли Синякова, пояснил ворон. -
Глеб Святославович у  Всеволода Святославовича казну спер.  Ну и  хоромы заодно
спалил.  Тот его здесь настиг.  Оттянулись на  славу.  А  ты  какого хрена сюда
приперся? Кто тебя звал?
     - Это нижний мир? - уточнил Синяков.
     - Понимай как хочешь...
     - А ты, стало быть, мой дух-покровитель?
     - Формально числюсь, - уклончиво ответил ворон.
     - Тогда здравствуй. Очень рад с тобой опять свидеться.
     - Засим и явился? - В словах ворона звучала ирония.
     - Ага... Жаль только, что время не очень удачное выбрал.
     - Это как сказать.  -  Ворон пересел повыше, на край воткнувшегося в землю
червленого щита.  - Для нашего брата нынче прямо пир.... Кстати, ты со мной зря
поздоровался. Мы сегодня уже виделись.
     - Где? - удивился Синяков.
     - Ну не в гробу же!  - непонятливость собеседника вывела ворона из себя. -
В твоем мире. Срединном...
     - Каюсь, не признал я тебя там.
     - Так и  должно быть.  Мой истинный облик тебе узреть не дано...  А за то,
что  стараешься ублажить меня,  спасибо.  Вот  только когда  вино  хлещешь,  не
забывай про духа-покровителя.
     - Тебе стакан наливать?
     - Нет, просто плесни немного в сторону. И пошепчи что-нибудь.
     - А что пошептать?
     - Форма произвольная.  Главное показать, что ты обо мне помнишь. А кто это
с тобой? - Ворон, словно прихорашиваясь, почистил перья.
     Только    тут    Синяков    заметил   невдалеке   Дашку    -    прозрачную
полустрекозу-полуженщину,  как  будто  бы  сошедшую с  полотен Сальвадора Дали.
Просто не  верилось,  что  еще  совсем недавно она торговала на  базаре книгами
сомнительного содержания, а потом цедила вонючую брагу.
     - Так,  одна знакомая,  - Синяков почему-то застеснялся. - Человек добрый,
но несчастный... Ей бы приличного духа в покровители подыскать...
     - Я  бы и сам не прочь ею заняться,  -  ворон выпятил грудь.  -  Да только
сначала с  тобой разобраться надо.  Чувствую,  вытянешь ты  из меня все жилы...
Впрочем,  содействие оказать можно.  Есть тут у  меня один приятель.  Раньше он
Глебу Святославовичу покровительствовал. Тому самому, что казну спер... А нынче
без клиента остался.  Сам понимаешь,  стресс!  Сейчас он ему глаза выклевывает.
Никому чужому не доверил... Эй, Иоанн! - зычно позвал он.
     Раздалось хлопанье крыльев,  такое звучное,  словно к  ним  приближался по
крайней  мере   дикий  гусь.   На   край  щита  уселся  еще   один  ворон.   От
духа-покровителя  Синякова   он   отличался   только   серебряным  кольцом   со
старославянской надписью, надетым на правую лапу.
     - Глянь  на  ту  кадру,  -  первый  ворон  толкнул  его  крылом.  -  Вроде
свободная... Займешься?
     - Сам  занимайся,  мудозвон,  -  буркнул  ворон  Иоанн,  явно  опечаленный
безвременной кончиной своего протеже.
     - Занялся бы, да возможности нет, - вздохнул синяковский ворон. - Загружен
по основной, так сказать, линии...
     - С такой лучше не связываться,  -  покачал головой ворон Иоанн.  - Только
намучаешься.  Она и  сама уже почти что дух,  а  не человек.  Ей в верхнем мире
покровителей искать надо. Да и одержимая она, разве не видно?
     - Мое дело предложить... - Синяковский ворон явно приуныл.
     - А мое,  естественно, отказаться, - закончил за него крылатый приятель. -
Ладно,  мне пора.  Полечу...  Я тут столковался кое с кем. Сейчас догоним этого
гада Всеволода. Будет ему нынче кровавая баня. Не хочешь присоединиться?
     - Своих забот хватает.
     - Ну как хочешь... - Ворон Иоанн исчез, как будто в воздухе растворился.
     - Такие вот дела.  - В тоне духа-покровителя слышались извиняющиеся нотки.
- Уж если Иоанн ей помогать не взялся,  то не знаю даже...  А девчонка,  я тебе
скажу,  серьезная.  Такая,  если правильно себя поставит,  и  без  нашей помощи
обо