-- спросил он человека в вагоне.
     -- Еще тут,  какая пенка... Если верить этим козлам, наш Нефедов гуляет
налево. Будто бы он вез их с той дачи в Москву. На каком-то "мицубиси".
     -- Ты хоть понимаешь, что это значит? -- рявкнула рация. -- Это ведь он
и  подсунул  нам эту команду! Это  провал!  Слушай приказ:  Нефедова  взять,
изолировать, допросить так, чтобы сам о смерти молил. Тех шестерых в распыл,
пока еще не напели. Обрезать все концы!
     -- Они знают о Кубинке, -- сказал человек в вагоне.
     --  Тем  более!  Кубинку  отставить  и   забыть!  --  после  секундного
размышления  приказала рация.  -- Переносим на  запасную базу.  Время то же.
Менять уже нельзя. Сообщи всем. Выполняй немедленно! Исполнение доложишь.
     -- Понял!
     -- Где те двое?
     -- Уже ушли. Наши повели их.
     -- Так  ты  их  выпустил, мудила?! Вернуть! Дальше  --  согласно  моему
приказу. Но сначала вытрясешь из них все!
     Рация смолкла. Человек в  вагоне поднес к губам переговорное устройство
ближней связи.
     --  Поташин, Крохин,  Нефедов! Срочно ко  мне!  Через минуту из  трубки
раздалось:
     -- "Челнок", "Челнок"! Я -- "Шанхай". Нефедова нигде нет!
     -- Найти, мать вашу!
     Еще  минут  через  десять в  черное  купе  влетел  запыхавшийся  рослый
человек.
     -- Нефедова не нашли!
     -- Найти! Всю Москву перерыть! Поднять "сонников"! Выполнять!
     И когда подчиненный вышел, он переключил канал и проговорил:
     --Я -- "Шанхай". Тревога! "Кострома",  "Кострома"!  Берешь семь человек
"сонников" с Бобом и полным боекомплектом, прибываете на точку, гасите всех.
Ты их знаешь -- те же, с  кем работали на  дороге. Все шестеро должны быть в
полном жмуре до пяти ноль-ноль. Вопросы есть?
     -- Нет вопросов, -- буркнула рация. -- Слушаю адрес.
     -- Запоминай...
     И человек в купе продиктовал адрес профессора Злотникова.
     * * *
     Пастух торопливо  отпер двери "джипа". Они сели в машину,  Сергей завел
мотор и плавно от®ехал от тротуара.
     -- Давай поднажми, -- сказал Сергей. -- Надо скорей оповестить наших.
     Колеса с  шумом расплескивали лужи. Ночные улицы  были пустынны, и нога
Пастуха  все  сильней  вжимала  тугую  педаль  газа. "Джип" разгонялся,  они
неслись, врубив  дальние фары, и пару раз,  будто усвоив бандитские ухватки,
промахнули на красный.
     -- А вот  это ты  зря,  -- укоризненно покачал  головой  Док. --  Гусей
дразнить нам сейчас совсем ни к чему.
     Пастух  и  сам  уже  заметил  --  видно, где-то в  укрытии,  в  засаде,
прятались гаишники на белом "форде" с мигалками. Сейчас этот "форд" повис на
хвосте и легко догонял их.
     -- Попробую оторваться, -- азартно  блеснул глазами Пастух. -- Силенок,
думаю, хватит...
     -- Не дури, -- грубо оборвал Док. -- Тормози, и давай разберемся с ними
как люди. Готовь монету.
     --  Как знаешь, -- разочарованно вздохнул Пастух.  -- А  то бы  я точно
ушел.
     Он тормознул, и через считанные  секунды белый  "форд"  был  уже рядом,
эффектно обошел слева и притерся к бровке. Из него выскочил здоровяк гаишник
с укороченным "Калашниковым" на груди.
     --  Это  уже становится скучным, --  сказал  Пастух и, не глуша мотора,
выскочил на мостовую.
     -- Ну вы даете, товарищ водитель, -- не скрывая возмущения, сказал тот,
забирая права. -- Э-э, да от вас запашок какой!
     --  Какой запашок, вы  что?!  -- в  свою  очередь  возмущенно вскинулся
Сергей.
     --  Вы  проследовали   на  запрещающий  сигнал  светофора!  У  нас  все
зафиксировано, -- сказал гаишник. --  А вы под градусом. Вон как разит. Да и
пассажир ваш хорош.
     -- Слушай, старлей, -- сказал Пастух. -- Мы люди мирные. Что правда, то
правда -- поспешил я чуток. Есть  такая идея -- разойдемся как братья. Сотни
хватит?
     -- Что-о?!
     -- Стало быть, две? У нас без проблем.
     -- Водитель Пастухов! -- с яростью выговорил парень с автоматом. -- Для
освидетельствования на предмет обнаружения следов алкоголя  прошу немедленно
пройти в нашу машину. И вы, гражданин пассажир, туда же!
     -- Мы, конечно,  сядем в  ваш "форд ель", -- сказал Пастухов, -- сядем,
не волнуйтесь. Только не надо  махать  стволом. Мы трезвы как стеклышко. Это
дезодорант, чтоб вы знали. Для настоящих мужчин.
     Он зло  рванул дверную  ручку "форда" и  плюхнулся на заднее сиденье. С
другой стороны под пристальным взглядом черного зрачка автоматного ствола  в
патрульную  машину  забрался  Перегудов. Там уже  сидел какой-то  человек  в
темноте, и он оказался между Пастухом и Перегудовым.
     --   Ну-ну,   --   сказал  человек.  --   Может,   хватит   петушиться?
Расхорохорились! Умеете нарушать, умейте и отвечать.
     -- Фу ты! -- выдохнул Пастух.
     Водитель в милицейской форме  и бронежилете, точно  такой же здоровяк с
автоматом, как и тот, что вытаскивал их из машины, будто по команде вышел из
"форда".
     -- Ну, наконец-то! -- продолжил Голубков. -- Я за эти два дня и полысел
и поседел.  Ну, соколы мои! Хороши! Нажрались в стельку,  на красный шпарят,
как  блатные  молокососы...  Ну,  давайте,  давайте,  докладывайте  быстрей!
Говорите свободно, в этой машине такая  аппаратура, что  не  пройдет никакой
сигнал. Задание получили?  Кто встречался с вами?  Тот  же  самый, что  и на
вилле?
     --  По голосу  --  не он,  а так  --  все похоже,  -- ответил  Иван. --
Сплошные  тайны мадридского двора. Ни лица,  ни  фигуры. Полная темнота.  По
запаху человек курящий. Военный и в чинах.
     -- Почему так думаете? -- спросил Голубков.
     --  Рыбак  рыбака...  --  усмехнулся  Док.  -- Строй  речи, лексикон, а
главное -- интонация. Привык командовать. Причем не гражданскими.
     --  Мне  тоже так  показалось, --  сказал Пастух. -- А  вообще,  честно
сказать, вконец мы запутались -- кто есть кто и кто какую игру играет.
     -- Специфика нашего времени, -- невесело согласился Голубков. --  Поди,
разберись,  где  человек, где оборотень. А  теперь  сжато  доложите, что вам
приказано сделать. Где, когда -- короче, весь график.
     -- Завтра в полночь с аэродрома в Кубинке уходит транспортный  Ил-76. В
девятнадцать тридцать нас  встретят их люди на платформе Голицыне, под видом
охраны  доставят  на  борт.  В грузовом  отсеке  самолета  уже будет  груз и
охранники. Мы должны уложить и заменить этих людей.
     -- Сколько будет охранников? -- спросил Голубков.
     -- Шестеро. Он дал понять, что груз будет очень серьезным. Да,  вот еще
что! -- вспомнил  Пастух. -- Наверное,  это важно.  Он  почему-то  все время
давил на патриотические чувства. "Интересы России, интересы России..."
     -- Да-да... --  задумчиво проговорил Голубков. -- "Интересы..." Значит,
в Кубинке... Слушаю дальше.
     --  Кладем охрану,  проходим  в  пилотскую, наставляем  стволы, требуем
изменить  курс согласно карте, которую нам  вместе с  оружием вручат  уже на
борту.
     -- Так, а дальше?
     -- Это все.
     -- Ну а гарантии для вас? -- спросил полковник.
     --  В точке  посадки  нас будут ждать  их  друзья. Они  обеспечат  наше
возвращение в Москву. Оплата услуг здесь же. Как говорится, по факту.
     --  Сильные гарантии,  -- усмехнулся  Голубков.  -- Ну а что за груз-то
хоть, намекнул?
     -- Полунамеком. Какая-то техника, связанная с нефтью. Крупногабаритная.
Насосы, что ли?
     --  То, что вам сообщили, --  вполне правдоподобно, -- сказал Голубков.
--  Но  мы  не  знаем, что  за груз, кому  он  предназначается и куда должны
перенаправить его вы. Момент истины тут может открыться уже  только на борту
транспортника. Так что опять все упирается в вас.
     --  Но  вы хотя бы  догадываетесь,  что там может быть? --  раздраженно
спросил  Пастух. --  Вдруг бомба водородная!  Или  золота вагон. По нынешним
временам я бы не удивился. Во всяком случае, подготовка соответствующая.
     --  Кое-какие  контуры  наметились,  --   глубоко  затянулся  сигаретой
полковник. --  Есть  основания  думать,  что  речь идет  о новейшем ракетном
двигателе, какого  нет  еще  даже  у  американцев.  Ваше дело  --  снять все
вопросы. Когда предотвратите угон, вернете самолет, возьмете исполнителей --
тогда и узнаем, что за товар теперь в ходу и чья тут задумка.
     -- В  общем, все ясно, -- сказал Сергей. -- Мы  в деле,  вход рубль,  а
выход -- два... Ответьте нам на такой вопрос: можем  ли мы рассчитывать, что
вы прикроете хотя бы наши семьи?
     -- Буду  честен, капитан, --  сказал  Голубков.  --  Крутить  вола  тут
нечего. Я могу  ответить на  твой  вопрос  только  так:  сможем  прикрыть  и
защитить  ваших родных лишь  в  пределах возможного.  Но я  сам не знаю, где
кончаются  эти пределы. Мы схватились  с  такой  силой...  И  опять-таки все
зависит от вас.
     -- Ответ обнадеживающий, -- вздохнул Док.
     -- Все, расстаемся, -- сказал Голубков. -- Время вышло. Когда увидимся,
да и увидимся ли вообще, теперь один Бог ведает.  Но помните -- мы в связке,
как альпинисты.
     Иван и  Пастух уже хотели было  покинуть  "форд",  как  вдруг  Голубков
спросил:
     -- Когда они начинают отсчет времени?
     -- Они начали его час назад, -- сказал Пастух. -- С той  минуты, как мы
приняли их предложение. Хотя выбора у нас, сами понимаете, не было.
     --  Да,  вот еще что, -- сказал Иван.  -- Человек, с которым мы  сейчас
имели встречу, представился  конкурентом той фигуры, с которой мы  толковали
ночью на вилле.  Мы не  видели ни того,  ни другого. В одной они  связке или
действительно конкуренты -- кто их знает.
     -- Сегодня мы провели анализ и пришли к выводу, что здесь действительно
столкнулись интересы  двух,  а то  и  трех конкурирующих  групп,  --  кивнул
Голубков.
     -- Ого!  --  воскликнул Док. --  Это в какую же крутую разборку  вы нас
изволили впутать?
     -- Подождите!  Тогда, боюсь, мы здорово лопухнулись, -- вдруг сообразил
Пастух.  --  Мы-то думали --  вышли  на "стрелку"  с теми, кто  нас на вилле
принимал... И что-то слишком быстро он свернул разговор.
     --  Да  ты  что?  --  вскрикнул  Голубков.  --  Тогда  это  может  быть
смертельным проколом!
     -- Но  вы поймите, -- сказал Пастух,  --  там, на  вилле,  нам  сказали
ждать, и мы ждали. Нам позвонили, назначили место и время -- мы прибыли. Нас
встретил человек, который вез нас с той виллы... Что мы  должны были думать?
Ясно -- одна шайка. Так ведь?
     -- Значит, никакой Кубинки! -- приказал Голубков. --  Кубинка  сгорела.
Вы раскрыты -- там вас встретят таким огнем.
     --  Константин Дмитриевич, -- севшим  голосом проговорил  Пастух, --  у
Артиста  наши ребята. Ведь туда сейчас придут! Надо их  срочно предупредить,
чтобы уходили.
     Голубков быстро схватил трубку телефона, набрал номер.
     -- Черт, занято! Что же делать? Подумав мгновение, сказал:
     -- Вот что, мужики, если мы туда сами сунемся, чтобы прикрыть ребят, --
операции конец.  Сейчас это можете сделать только вы. Гоните туда! Вы должны
успеть опередить тех, кого туда могут послать.
     -- Оружие! -- потребовал Пастух.
     --Держите,  --  Голубков  достал  из  бардачка  "форда"  два  пистолета
"гюрза". -- Дальше вас никто не остановит. Гоните! Мы сообщим по трассе. Где
вы встречаетесь? -- крикнул он им вдогонку. -- Резервная явка?
     -- Они знают! -- отозвался Пастух.  Они выскочили из "форда" и кинулись
к своей машине. Около нее стояли гаишники.
     -- Ну что, доказали? -- злобно крикнул Док одному из них.
     -- Ты  полегче, полегче,  -- подкинул тот автомат на груди.  -- Держите
ваши документы и катитесь. Пастух завел мотор и сорвался с места.
     * * *
     Расставшись с  Пастуховым и Перегудовым,  полковник  Голубков  приказал
водителю  "форда" во весь опор мчаться на одну из явочных  служебных квартир
управления  в  районе Теплого  Стана.  Надо  было, не  откладывая,  доложить
обстановку начальнику управления генералу Нифонтову.
     Голубков  чувствовал,  что измотан до предела. Все-таки  пятьдесят  два
года -- это не тридцать и даже не сорок.
     Он почти  не  спал уже около  двух суток. Лишь пока носился по весенней
Москве  и  области  в  разных  неприметных  с  виду  "Волгах"  с  усиленными
мерсовскими моторами удавалось вздремнуть от силы двадцать -- тридцать минут
кряду. Но резкое  торможение,  крутой  поворот, вызов по рации вновь и вновь
вырывали его из сна, и он тотчас оказывался включенным в работу, требовавшую
предельной концентрации и ясности ума.
     Казалось, болел и  гудел каждый  нерв, каждая клетка мозга под черепной
коробкой. Но об отдыхе и сне  теперь и думать не приходилось. А  предстоящие
дни  обещали  выдаться еще  более напряженными: судя по всему, многомесячная
сложнейшая операция входила в завершающую фазу.
     Шел десятый месяц,  как Голубков  был назначен начальником оперативного
отдела управления по планированию специальных  мероприятий самого секретного
ведомства новой России.
     Эта  должность  требовала  его непосредственного участия  в  разработке
сразу множества дел  и операций.  Но теперь ситуация сложилась  так, что ему
было поручено заниматься лишь  одним: разгадыванием многосложной  преступной
авантюры, которую имело право разрабатывать  только  их управление, напрямую
подчинявшееся высшему лицу  в государстве. Их  могущественное учреждение,  о
существовании  которого  было известно  предельно ограниченному  числу особо
доверенных лиц.
     Создание их управления было вызвано  возникшей острейшей необходимостью
иметь независимый эффективный инструмент для решения вот таких особо сложных
и щепетильных оперативных задач, которые по нынешним ненадежным временам уже
нельзя  было  доверить  ни Генпрокуратуре,  ни МВД,  ни  Федеральной  службе
безопасности. На каких-то этапах управлению  можно  было  вступать с  ними в
контакт,  осторожно  взаимодействовать  и  строго  дозированно  обмениваться
имеющимися сведениями, но  прямое привлечение их  сил  к  сложнейшим акциям,
проводимым  управлением,  исключалось.  Здесь  требовалась  тысячепроцентная
гарантия  того, что сверхценная тайная информация будет сохранена и не уйдет
на сторону.
     С момента создания в конце  девяносто первого года управление возглавил
генерал-лейтенант Волков,  а  после  его  самоубийства --  генерал-лейтенант
Нифонтов.
     Сердцем и мозгом управления по праву считался его аналитический центр.
     Никому не  известные блестящие  эксперты-специалисты вели  здесь работу
величайшей государственной важности, по сути  дела аналогичную  той, которая
входила в обязанности резидентов разведсетей за границей, но с той разницей,
что  они решали ту же самую  задачу  внутри собственной страны, одновременно
совмещая работу разведки и контрразведки.
     Именно  в недрах  аналитического  центра  чуть более  полугода  назад у
одного  из  его  ведущих сотрудников зародилось  подозрение,  что  кто-то из
высших  российских  руководителей, причастный  к  оборонной  промышленности,
военной  науке и военно-промышленному комплексу,  пытается  установить через
сложную цепь  посредников тайный контакт  с  одной  из самых одиозных  фигур
мировой  политики  --  правителем  исламского  государства  в  Азии, эмирата
Рашиджистан.
     Этот  властитель,  бессменно  и  безраздельно правивший в своей  стране
двадцать третий год,  коварный и  воинственный  политик,  давно подавивший в
своем отечестве всякое  инакомыслие и сопротивление, уже несколько лет давал
понять  остальному  миру, что  близок тот  час,  когда  в  его  руках  будет
собственное  термоядерное  оружие,  --  мол,  работы  по  его  созданию  уже
завершаются.
     И согласно  имеющимся  в  управлении данным  эти его намеки и заявления
вовсе не были пустым бахвальством авантюриста-параноика или блефом.
     Из секретной докладной аналитической записки:
     "Как    достоверно    установлено    нашим    источником    по    линии
военно-стратегической   разведки,  правитель  государства  Рашиджистан  эмир
Хусейн  аль-Рашид-Шах, ныне  являющийся  обладателем  не  только гигантского
личного  состояния,  но  и  единоличным  распорядителем финансов собственной
страны, всеми доступными  ему средствами принудил  работать на себя не менее
60 высоко эрудированных, блестяще  подготовленных физиков-атомщиков, химиков
и  инженеров-конструкторов  из  разных  стран,  способных в  короткие  сроки
разработать  и запустить  в  малую  серию современное мобильное термоядерное
оружие.
     К  сведению.  Государство  Рашиджистан,  где  установлен  режим  личной
диктатуры  эмира  Рашид-Шаха,  располагает  крупнейшими  запасами лучшей  на
планете  бесцветной нефти.  Этот  ценнейший  продукт, несмотря  на  торговое
эмбарго, наложенное  ООН, и  политику изоляционизма, проводимую режимом, тем
не менее, через цепи торговых посредников тайно переправляется и реализуется
на  международном рынке, что приносит ежегодную прибыль, сопоставимую только
с доходами самых крупных нефтедобывающих стран.
     По  агентурным  донесениям российской  и западных разведок, государство
Рашид-Шаха уже  сумело к  середине  90-х годов  тайно  провести два или  три
испытания собственного термоядерного оружия мощностью до  1 мегатонны.  Судя
по  всему,  заряды  взрывались  в  глубинных   многокилометровых   скважинах
океанского   шельфа,   благодаря  чему   подкупленные   эмиром   Рашид-Шахом
иностранные  эксперты  и  консультанты  сумели  достаточно  квалифицированно
выдать их за подводные океанские землетрясения -- цунами.
     То, что Рашид-Шах, хотя бы даже и в небольшом количестве, действительно
располагает  ядерными зарядами, косвенно подтверждается и тем, что с  начала
1994 года он активно  занимается разработкой собственных средств доставки  и
не  менее  целенаправленным  поиском каналов  получения действующих натурных
образцов этой техники и соответствующей научно-технической документации.
     Есть  основания  полагать,  что  в  связи  с  недоступностью  получения
наиболее  современных  и  перспективных  ракетно-космических  технологий   в
странах  Запада Рашид-Шах,  исходя из ситуации, сложившейся в  нашей стране,
активизировал свои усилия на российском направлении.
     В  свете вышесказанного необходимо форсировать работы по разгадке особо
сложного  кодового ключа для скорейшей компьютерной расшифровки  спутниковых
радиограмм, прошедших в эфире на закрытых частотах правительственной связи с
сентября  по  декабрь прошлого  года  и  перехваченных  нашими  техническими
службами в Эль-Рашиде и Москве.
     З а к л ю ч е н и е
     Попав в  руки такой  опасной  политической фигуры, как  эмир Рашид-Шах,
проводящий  открыто агрессивную авантюристическую политику, оружие массового
поражения  вместе  со  средствами  его  доставки  неизбежно  станет  грозным
фактором военно-стратегической нестабильности в большинстве регионов Азии, а
возможно, и всего  мира. Тактика ракетно-ядерного  шантажа  из потенциальной
возможности станет реальностью, что кардинально изменит всю  геополитическую
ситуацию.
     По нашему мнению, сложившееся  положение  является крайне  тревожным  и
требует  оперативных  решений  на  самом  высоком  политическом  уровне  для
предотвращения  возможных  непоправимых  последствий,  грозящих   не  только
ближайшим соседям Рашиджистана, но также России и всему человечеству".
     * * *
     В  то  январское утро около полугода назад полковника Голубкова  вызвал
начальник управления генерал Нифонтов. Поздоровавшись,  Александр Николаевич
некоторое  время  молчал, как бы собираясь с мыслями. Голубков ждал. Наконец
Нифонтов взглянул в глаза своему первому заместителю:
     -- А что,  Константин Дмитриевич, как  вы посмотрите на  то,  чтобы нам
немного проветриться?
     По  его выразительному взгляду Голубков тотчас понял, что тот вкладывал
в эти  слова: даже здесь, даже у себя, где самой чувствительной  аппаратурой
были "просвечены" все стены, потолки и оборудование каждой комнаты, Нифонтов
не чувствовал  себя  в  полной мере уверенным, что их не услышит  кто-нибудь
трети