езопасности. В безопасности.
     Позже он никак не мог понять, как ему удалось сделать это,  когда  он
тремя быстрыми движениями и одним толчком мог оказаться внутри ее теплоты.
Но он оторвал ее руки и оттолкнул ее с такой силой, что она споткнулась  и
чуть не упала. С губ ее сорвался тихий стон.
     - Ларри, если б ты только знал...
     - Но я не знаю. Так почему бы тебе не рассказать мне все, вместо того
чтобы... пытаться меня изнасиловать?
     - Изнасиловать! - повторила она, пронзительно рассмеявшись. - О,  как
это забавно! Что ты говоришь! Я! Изнасиловать _т_е_б_я_! О, Ларри!
     - Как это ни назови, но ты могла получить то, что хотела, на  прошлой
неделе, или на позапрошлой. На позапрошлой неделе я  сам  просил  тебя  об
этом. Я хотел тебя.
     - Это было слишком рано, - прошептала она.
     - А теперь слишком поздно, - сказал он, ненавидя свой грубый тон,  но
не в силах смягчить его. Он еще трясся с головы до ног от желания.
     - Что ты собираешься делать?
     - Все в порядке. До свидания, Ларри.
     Она повернулась к нему спиной. В этот миг она была не  только  Надин,
навсегда отвернувшейся от него. Она была специалистом по оральной гигиене.
Она была Ивонной, с которой  он  делил  квартиру  в  Лос-Анджелесе  -  она
послала его куда подальше,  и  ему  пришлось  убраться  восвояси,  оставив
квартиру ей. Она была Ритой Блэкмор.
     И хуже всего, она была его матерью.
     - Надин?
     Она не обернулась. Она превратилась в черный  силуэт,  который  можно
было отличить от других  черных  силуэтов,  только  когда  она  переходила
улицу. Потом она окончательно исчезла на  черном  фоне  гор.  Он  еще  раз
позвал ее по имени, но она не ответила. Было что-то пугающее  в  том,  как
она оставила его, просто растаяв в черноте.
     Он стоял перед входом в магазин, сцепив руки, и лоб  его  был  покрыт
каплями пота, несмотря на вечернюю прохладу. Его  призраки  вновь  были  с
ним, и наконец он узнал, как приходится расплачиваться за то,  что  ты  не
симпатичный парень: ты никогда не будешь уверен в мотивах своих поступков,
никогда не сможешь определить, чего ты больше принес человеку - добра  или
зла, никогда не сможешь избавиться от кислого  привкуса  сомнения  во  рту
и...
     Он резко поднял голову. Глаза его расширились и чуть  не  вылезли  из
орбит. Снова занялся ветер и жутковато завыл  в  каком-то  пустом  дверном
проеме. Ему показалось, что где-то далеко он слышит стук каблуков в  ночи.
Стук стоптанных каблуков где-то в  предгорьях,  который  доносит  до  него
прохладная волна утреннего ветра.
     Стук пыльных каблуков, держащих путь в могилу запада.


     Люси услышала, как он вошел,  и  сердце  ее  бешено  подскочило.  Она
велела ему успокоиться - возможно, он просто вернулся за своими вещами,  -
но оно успокаиваться не желало. ОН ВЫБРАЛ МЕНЯ, - стучало у нее в мозгу  в
ритм убыстрившимся ударам сердца. ОН ВЫБРАЛ МЕНЯ...
     Слезы заструились у нее по щекам.
     Дверь открылась, и она увидела его силуэт в дверном проеме.
     - Люси? Ты не спишь?
     - Да.
     - Можно я зажгу лампу?
     - Да.
     В свете затрепетавшего язычка пламени лицо его  выглядело  бледным  и
взволнованным.
     - Мне надо тебе кое-что сказать.
     - Не надо ничего говорить. Просто ложись спать.
     - Я должен сказать это. Я...
     - Ларри? - Она села. - С тобой все в порядке?
     Он заговорил, словно не услышав ее вопроса.
     - Я люблю тебя. Если я тебе нужен, то я буду рядом с тобой. Но у меня
есть сомнения по поводу того, насколько ты счастлива со мной.  Я  вряд  ли
буду для тебя идеальной парой, Люси.
     - Поживем - увидим. А пока ложись.
     Он лег. После того как они кончили заниматься любовью,  она  сказала,
что любит его.
     Только через три дня они узнали о том, что Надин Кросс переехала жить
к Гарольду Лаудеру.



        51

     Он посмотрел на нее смущенно,  но  она  лишь  улыбнулась  ему  своими
спокойными, темными глазами - глазами  молодой  девушки  на  викторианской
картине.
     - Извини меня, - пробормотал он.
     - За что? - спросила Надин, не отрывая глаз от его лица.
     - Тебе это, наверное, не доставило особого удовольствия.
     - Напротив, я чувствую  себя  удовлетворенной.  Ты  молод.  Мы  будем
заниматься этим столько, сколько ты захочешь.
     Он посмотрел на нее, не в силах сказать ей что-нибудь в ответ.
     - Но одну вещь ты должен запомнить. Что ты мне там  говорил  о  своей
девственности? Так вот, я тоже девственница.
     - Ты... - Должно быть, появившееся у него на лице выражение удивления
было очень комичным, так как она откинула голову и расхохоталась.
     - Да, я девственница. И я не собираюсь расстаться с ней  в  ближайшее
время. Потому что она предназначена другому.
     - Кому?
     - Ты знаешь кому, Гарольд.
     Он уставился на нее, внезапно похолодев. Она спокойно ответила на его
взгляд.
     - Е_м_у_?
     Она кивнула.
     - Но я тебе многое могу показать, - сказала она, отведя глаза. - Мы с
тобой будем заниматься такими вещами, о которых ты никогда  даже  и  не...
нет, не так. Может быть, ты и _м_е_ч_т_а_л_ о них, но ты никогда не думал,
что мечты твои сбудутся. Мы можем играть. Мы можем пьянеть  от  этого.  Мы
можем купаться в этом. Мы можем... - Она запнулась и посмотрела  на  него.
Взгляд ее был таким лукавым и соблазнительным, что он  снова  почувствовал
возбуждение. - Мы можем делать все, что угодно,  кроме  одного  крошечного
пустячка. А этот пустячок не так уж и важен, не правда ли?
     В  голове  его  закружились  картины.  Шелковые  шарфы...  ботинки...
кожа... резина. О, Господи. _Ф_а_н_т_а_з_и_и _ш_к_о_л_ь_н_и_к_а_. Какой-то
своеобразный сексуальный пасьянс. Но ведь все это  только  сон?  Фантазия,
порожденная другой фантазией, детище темного человека. Как он желал  всего
этого, как он хотел _е_е_, но он хотел и большего.
     - Ты можешь быть со мной абсолютно откровенным, - сказала  она.  -  Я
буду твоей матерью,  или  твоей  сестрой,  или  твоей  шлюхой,  или  твоей
рабыней. Но ты должен рассказать мне все, Гарольд.
     Он открыл рот, и его голос зазвучал, как надтреснутый колокольчик.
     - Но не задаром. Ничто не дается бесплатно, даже  сейчас,  когда  все
вокруг завалено вещами, которые только и ждут, чтобы их подобрали.
     - Я хочу того же, что и ты, - сказала она. - Я  знаю,  что  таится  в
твоем сердце.
     - Этого не знает никто.
     - То, что таится в твоем сердце, записано в твоем дневнике.  Я  могла
бы прочитать его - я знаю, где он спрятан, - но в этом нет необходимости.
     Он вздрогнул.
     - Раньше он лежал вон под тем кирпичом, -  сказала  она,  указывая  в
направлении камина, - но теперь ты перепрятал его на чердак.
     - Откуда ты это знаешь? _О_т_к_у_д_а_?
     - Я знаю, потому что он рассказал мне. Он... можно  сказать,  что  он
написал мне письмо. А еще  важнее,  что  он  рассказал  мне  о  _т_е_б_е_,
Гарольд. О том, как этот ковбой отнял у тебя твою  женщину  и  не  включил
тебя в состав Комитета Свободной Зоны. Он _х_о_ч_е_т_, чтобы мы  держались
вместе, Гарольд. И он щедр. С этого момента и  до  того  времени,  как  мы
уйдем отсюда, мы предоставлены самим себе.
     Она прикоснулась к нему рукой и улыбнулась.
     - Для нас наступает время игр. Ты понимаешь меня?
     - А потом, Надин? Что он хочет, чтобы мы делали потом?
     - То, что ты почти уже сделал с Редманом в тот первый день, когда  вы
выезжали на поиски старой женщины... но  в  гораздо  большем  масштабе.  А
когда мы сделаем это, мы сможем отправиться к  нему,  Гарольд.  Мы  сможем
быть с ним. Мы сможем остаться с ним.  -  Глаза  ее  были  полузакрыты  от
наслаждения и восторга. Парадоксальным образом то обстоятельство, что  она
любит другого, но готова отдать свое  тело  ему,  вновь  возбудило  в  нем
жаркое желание.
     - А если я скажу "нет"?
     Она пожала плечами, и груди ее соблазнительно покачнулись.
     - Жизнь будет идти своим чередом, так  ведь,  Гарольд?  Мне  придется
найти другой способ, чтобы сделать то, что я должна  сделать.  Ты  пойдешь
своим путем. Рано или  поздно  ты  найдешь  девушку,  которая  согласиться
сделать для тебя этот маленький пустячок. Но спустя некоторое  время  этот
пустячок покажется тебе очень утомительным.
     - Откуда ты знаешь? - спросил он с кривой усмешкой.
     - Я знаю это, потому что секс - это жизнь в миниатюре, а жизнь  очень
утомительна. Жизнь -  это  время,  проведенное  во  множестве  комнат  для
ожидания. Вполне возможно, Гарольд, здесь у тебя будут свои успехи,  но  к
чему все это? Жизнь твоя будет скучной банальностью, и  ты  всегда  будешь
вспоминать меня без рубашки и будешь думать о том,  как  бы  я  выглядела,
если снять с меня все остальное. И ты будешь  пытаться  представить  себе,
что было бы, если бы я стала произносить в твоем  присутствии  нецензурные
ругательства... или обмазала бы медом... все твое тело... а потом вылизала
бы тебя... и ты будешь думать...
     - Прекрати, - сказал он. Все тело его охватила дрожь.
     Но она не послушалась.
     - А еще мне кажется, что ты будешь думать о том, на что похожа  жизнь
на его стороне мира, - сказала она. -  И,  возможно,  эта  мысль  окажется
гораздо более настойчивой, чем все остальные.
     - Я...
     - Решай, Гарольд. Надеть ли мне снова  свою  рубашку  или  снять  все
остальное?
     - Идем в спальню, - сказал Гарольд.
     Она улыбнулась и взяла его за руку.
     Гарольд Лаудер подчинился своей судьбе.



        52

     Окна дома Джаджа Фэрриса выходили на кладбище.
     Он и Ларри сидели после обеда на веранде, курили сигары и смотрели на
полоску   заката   над   горами,   которая   постепенно    выцветала    до
бледно-оранжевого оттенка.
     - В детстве мы жили неподалеку от самого красивого кладбища  во  всем
Иллинойсе, - произнес Джадж. - Оно называлось Холм Надежды.  Каждый  вечер
после ужина мой отец, которому тогда  пошел  седьмой  десяток,  уходил  на
прогулку. Иногда я отправлялся вместе с ним. И если наш  маршрут  пролегал
мимо этого некрополя, содержавшегося в идеальном порядке, он говорил:  Как
ты думаешь, Тедди? Есть ли хоть какая-нибудь надежда?  И  я  отвечал  ему:
Конечно, есть. Целый холм. И каждый раз  он  хохотал,  словно  слышал  эту
фразу впервые. Умер он в 1937 году, когда я был еще подростком.  Он  умер,
как король, Ларри. Он сидел на троне в  самой  маленькой  комнатке  своего
дома с газетой на коленях.
     Ларри, не вполне уверенный в том,  как  следует  реагировать  на  это
довольно причудливое проявление ностальгии, не сказал ни слова.
     Джадж вздохнул.
     - В недалеком будущем что-то должно произойти, - сказал он. - Если вы
почините электричество, то все будет отлично. Но если вы не сможете  этого
сделать, люди занервничают и потянутся на юг, пока не настали холода.
     - Ральф и Бред говорят, что все будет в порядке. Я доверяю им.
     - Тогда будем надеяться, что у твоего доверия  есть  основания,  так?
Может быть, это даже хорошо, что старая женщина ушла от нас.  Может  быть,
она  понимала,  что  так  будет  лучше.  Может  быть,  людям  надо   самим
предоставить судить, что там за свет в небесах и действительно ли у одного
из деревьев есть лицо, или это лицо - лишь игра света и тени.
     - Я не вполне понимаю вас, - сказал Ларри.
     - Я просто думаю о том, надо ли нам вновь заваривать эту утомительную
кашу с богами и со всем прочим. Не уверен, что сейчас самое подходящее для
этого время.
     - Вы думаете, что она умерла?
     - Она ушла шесть дней назад. Поисковый комитет работал впустую. Да, я
думаю, что она умерла, но даже сейчас у меня есть некоторые сомнения.  Она
была удивительной женщиной, совершенно не  укладывающейся  в  рациональный
порядок вещей. Может быть, одна из причин того, что я почти рад ее  уходу,
как раз и состоит в том, что я - страшный рационалист. А ведь если в  лице
старой женщины мы увидим Бога, то это неизбежно напомнит нам о том, что на
каждого бога найдется по дьяволу - и наш дьявол может оказаться ближе, чем
мы думаем.
     - Поэтому я и пришла к тебе, - сказал Ларри.
     - Я знаю, почему ты пришел. Я согласен.
     Ларри вздрогнул.
     - Кто рассказал тебе? Это должно было держаться в тайне, Джадж.  Если
кто-то из комитета проговорился, то мы в полном дерьме.
     Джадж поднял руку, прерывая Ларри.
     - Успокойся, мой мальчик, успокойся.  Никто  из  вашего  комитета  не
выдал тайну. Мне, во всяком случае, об этом ничего не  известно.  Но  твое
лицо - это открытая книга, Ларри. Вы ведь хотите послать  меня  на  запад.
Шпионом. Так ведь?
     - Совершенно верно.
     - Я думаю, он уже починил электричество, - сказал Джадж с  обманчивым
безразличием. - И этим он влечет  к  себе  людей.  Очевидно,  этот  парень
Импенинг попался на его удочку.
     - Хорошенькое приобретение для них, - мрачно заметил Ларри.
     - Я отправляюсь завтра.  Наверное,  в  "лендровере".  Слава  Богу,  я
по-прежнему могу удержать руль в руках. Поеду на север в Вайоминг, а потом
на  запад.  Проеду  через  Айдахо  и  отправлюсь  в  Северную  Калифорнию.
Путешествие туда займет около двух недель, дорога обратно может  оказаться
дольше. Возможно, уже выпадет снег.
     - Да, мы думали об этом.
     - И я  стар.  Старики  подвержены  сердечным  приступам  и  приступам
глупости. Полагаю, за мной последуют другие?
     - Ну...
     - Снимаю свой вопрос. Можешь отвечать.
     - Послушайте, вы можете отказаться,  -  выпалил  Ларри.  -  Никто  не
приставляет вам к виску револьвер.
     - А ты пытаешься снять с себя всякую ответственность? - резко спросил
Джадж.
     - Может быть, я думаю, что ваши шансы  на  возвращение  не  превышают
один к десяти, а шансы на возвращение с важной информацией, на которой  мы
сможем основывать наши действия, составляют один к двадцати. Может быть, я
просто хочу в благопристойной форме признаться в том, что допустил ошибку.
Возможно, вы слишком стары для этого поручения.
     - Я стар, но я смогу выполнить то, что считаю необходимым. Как  Люси?
- спросил Джадж, закрывая тему своего от®езда.
     - Прекрасно, - сказал Ларри. - У нас все прекрасно.
     - Никаких проблем?
     - Нет, - сказал он  и  подумал  о  Надин.  Воспоминание  о  последней
встрече с ней все еще тревожило его. "Ты мой последний  шанс",  -  сказала
она. Странные слова.
     - Хорошо, что ты с Люси, - сказал Джадж. - Но я  подозреваю,  что  ты
беспокоишься о другой женщине.
     - Да, это так. Мне кажется, что, возможно, она думает о чем-то  вроде
самоубийства. Дело тут не только во мне, -  поспешил  добавить  он.  -  Но
мальчик, о котором она заботилась, вышел из своей скорлупы,  и,  по-моему,
ей одиноко, так как теперь никто уже от нее не зависит.
     - Если ее депрессия затянется, она действительно может убить себя,  -
сказал Джадж с обескураживающим равнодушием.
     Ларри поражение посмотрел на него.
     - Но ты ведь не можешь раздвоиться, правда?
     - Да.
     - И ты сделал свой выбор?
     - Да.
     - И этот выбор окончательный?
     - Да.
     - Ну тогда и следуй ему, - произнес  Джадж  с  наслаждением.  -  Ради
Бога, Ларри, подрастай поскорей. Обрети хоть немного уверенности  в  себе.
Твоя Люси - прекрасная женщина. Пытаться возложить на себя ответственность
не только за нее и себя самого -  это  значит  взвалить  на  себя  слишком
тяжелую ношу.
     -  Мне  нравится  разговаривать  с  вами,  -  сказал  Ларри   и   был
одновременно напуган и удивлен откровенным простодушием своей реплики.
     - Возможно, это потому, что я говорю тебе как раз то, что  ты  хочешь
услышать, - безмятежно сказал Джадж. После паузы  он  добавил:  -  Знаешь,
есть ведь разные способы самоубийства.


     На следующее утро  в  четверть  девятого  грузовик,  занятый  уборкой
трупов, выехал в район Тэйбл Миза. Гарольд,  Вейзак  и  еще  двое  человек
сидели в кузове. Норман Келлогг и еще один  парень  сидели  в  кабине.  На
пересечении Арапахоу и Бродвея им встретился медленно едущий "лендровер".
     Вейзак махнул рукой и заорал:
     - Куда направляетесь, Джадж?
     Джадж, выглядевший довольно комично в  шерстяной  рубашке  и  куртке,
высунулся из окна.
     - Еду в Денвер на один денек, - сказал он вкрадчиво.
     - И эта штука тебя довезет? - спросил Вейзак.
     - Пожалуй, если я буду держаться подальше от главных трасс.
     - Ну, если  тебе  встретится  порнографический  книжный  магазин,  то
почему бы тебе не привезти с собой полный багажник книжек?
     Эта острота была встречена всеобщим  хохотом,  и  только  Гарольд  не
смеялся. Этим утром он выглядел измученным  и  почти  больным.  Собственно
говоря, прошлую ночь спать ему почти  не  пришлось.  Надин  сдержала  свои
обещания.


     Днем Ник, Ральф и Стью отправились на велосипедах  в  северную  часть
Боулдера к небольшому оштукатуренному домику, где жил  Том  Каллен.  Когда
они под®ехали к дому. Том как раз выходил из парадной двери.
     - Ники! - завопил Том. - Как я рад  видеть  тебя!  Ей-Богу,  да!  Том
Каллен очень рад! - Том обвил обеими руками шею Ника и крепко  его  обнял.
Ник указал пальцем на дверь.
     - Хочешь зайти? Ей-Богу, да. Сейчас все мы зайдем.
     Когда они уселись в гостиной под портретом Джона и Роберта Кеннеди на
фоне отороченных золотом облаков, Ник написал записку и вручил ее Ральфу.
     - Том, Ник хочет знать, не возражаешь ли ты против того,  чтобы  тебя
снова загипнотизировали. Точно так же, как это делал  тогда  Стэн.  Но  на
этот раз это очень важно,  а  не  просто  игра.  Ник  говорит,  что  потом
об®яснит тебе, в чем дело.
     - Тебееее... очееечь хооочеееееется... спааааааааааать... Так?
     - Вот-вот, - сказал Ральф.
     - Снова хотите, чтобы я посмотрел на  часы?  Я  не  против.  Ну,  как
тогда, когда вы их раскачивали туда-сюда?  Хооочееется...  спааааать...  -
Том посмотрел на них с сомнением. - Но  вообще-то  мне  не  особо  хочется
спать. Ей-Богу, нет. Вчера я лег спать рано.  Том  Каллен  всегда  ложится
рано, потому что теперь телевизор не посмотришь.
     - Том, хотел бы ты увидеть слона? - мягко спросил Стью.
     Глаза  Тома  немедленно  закрылись.  Голова  его  свободно  качнулась
вперед. Дыхание стало глубоким и редким. Стью наблюдал все это с  огромным
удивлением. Ник сообщил ему ключевую фразу, но Стью далеко не был уверен в
том, что она подействует. И уж никогда ему не могло прийти в  голову,  что
все может случиться так быстро.
     - Совсем как курица, которой сунули голову под  крыло,  -  восхитился
Ральф.
     Ник вручил Стью подготовленный "сценарий".  Стью  посмотрел  на  Ника
долгим взглядом. Ник встретил его взгляд, а потом поощрительно кивнул.
     - Том, ты слышишь меня? - спросил Стью.
     - Да, я слышу, - сказал Том, и интонация его  голоса  заставила  Стью
насторожиться.
     - Я - Стью Редман.
     - Да, Стью Редман.
     - Ник здесь рядом.
     - Да, Ник рядом.
     - Ральф Брентнер тоже здесь.
     - Да, Ральф тоже здесь.
     - Мы - твои друзья.
     - Я знаю.
     - Мы хотим, чтобы ты кое-что сделал для Зоны, Том. Это опасно.
     - Опасно...
     Лицо Тома потемнело.
     Стью обеспокоенно посмотрел на Ника.
     Ник кивнул.
     - Стало быть, это _о_н_, - сказал Том и вздохнул. Вздох был похож  на
свист  ноябрьского  ветра  в  дубовой  аллее.  Стью   содрогнулся.   Ральф
побледнел.
     - Кто он? - тихо спросил Стью.
     - Флегг. Его зовут Рэнди Флегг. Темный человек. Вы хотите, чтобы я...
- Опять этот болезненный, горький, долгий вздох.
     - Откуда ты знаешь его, Том? - Этого вопроса в сценарии не было.
     - Сны... я видел его лицо в снах.
     Я ВИДЕЛ ЕГО ЛИЦО В СНАХ. Но никто из них никогда не видел  его  лица.
Оно всегда было спрятано.
     - Ты видел его?
     - Да...
     - Как он выглядит, Том?
     Том долго не отвечал. Стью уже было решил, что он не ответит на  этот
вопрос, и хотел вернуться к сценарию,