пустился на  одно  колено,  открыл
саквояж и достал оттуда острые деревянные гвозди.  Он  положил  гвозди  на
траву, а потом достал из саквояжа большой деревянный молоток. Несмотря  на
громкий шепот вокруг, слова Мусорного Бака, похоже, проникли сквозь  туман
паники в мозг Гектора Дрогана.
     - Как это ты не  знаешь  меня?  -  дико  закричал  он.  -  Мы  вместе
завтракали всего два дня назад! Ты назвал вон того парня  мистером  Тузом.
Как это ты не знаешь меня, цыплячье дерьмо?
     - Я совсем не знаю тебя, - повторил Мусорный Бак, на этот  раз  более
отчетливо. И то, что он почувствовал, было почти  облегчением.  Теперь  он
видел перед собой всего лишь незнакомца -  незнакомца,  который  чуть-чуть
был похож на Карли Йейтса. Он  сжал  рукой  черный  камень.  Его  прохлада
укрепила его еще больше.
     - Ты лжешь! - вскрикнул Гек. Он снова начал вырываться. -  Ты  лжешь!
Ты знаешь, кто я такой! Ты прекрасно это знаешь! Ты лжешь!
     - Нет, я не лгу. Я не знаю тебя, и я не хочу знать, кто ты такой.
     Гек снова начал кричать.
     - Начинайте, - сказал Ллойд.
     Один из людей поставил Геку подножку, и он упал прямо на крест. В это
время Уинки раскрыл папку и стал пронзительным голосом читать вложенный  в
нее отпечатанный на машинке листок.
     -  Внимание,  внимание,  внимание!  По  повелению  Рэнделла   Флегга,
Предводителя  Первых  Граждан,  этот  человек,   Гектор   Алонсо   Дроган,
приговаривается к смертной казни через распятие, в соответствие  с  карой,
которая полагается за употребление наркотиков.
     - Нет! Нет! Нет! - неистово завопил Гек. Его скользкая от пота  левая
кисть выскользнула из рук Козырного  Туза,  и  Мусорный  Бак  инстинктивно
опустился на колени и прижал  руку  к  кресту.  Через  секунду  Уитни  уже
опустился на колени рядом с  Мусорным  Баком,  держа  в  руках  деревянный
молоток и гвозди.  Он  был  похож  на  человека,  собирающегося  выполнить
небольшую плотницкую работу на заднем дворе.
     - Да, отлично, так и держи его, Мусор. Сейчас я прибью  его,  это  не
займет и минуты.
     - Употребление наркотиков запрещено в нашем обществе, потому что  оно
мешает индивидууму полностью отдавать себя на  службу  общества,  -  читал
Уинки. Он произносил слова быстро,  как  аукционист.  -  В  данном  случае
Гектор Дроган был найден с большим запасом кокаина и приспособлениями  для
его употребления.
     В этот момент крики Гека стали такими пронзительными,  что  могли  бы
вдребезги разнести кристалл. Голова его моталась из стороны в сторону.  На
губах у него выступила пена. Когда шестеро людей, в том числе  и  Мусорный
Бак, подняли крест, чтобы вставить его в  цементную  ямку,  струйки  крови
полились с его рук.
     - ...делается на благо общества, -  продолжал  читать  Уинки.  -  Это
сообщение заканчивается серьезным предупреждением и приветствиями в  адрес
Граждан Лас-Вегаса. Пусть этот список правдивых фактов  будет  прибит  над
головой отступника и скреплен печатью Первого Гражданина по имени  РЭНДЕЛЛ
ФЛЕГГ.
     - О, Господи,  как  больно!  -  кричал  над  ними  Гектор  Дроган.  -
О-Господи-Господи-Господи-Боже-мой!
     Толпа простояла рядом с крестом еще почти  час.  Каждый  боялся  уйти
первым. На  многих  лицах  застыло  выражение  отвращения,  многие  другие
пребывали в состоянии какого-то сонного возбуждения... но если  уж  искать
общий знаменатель, то им был страх.
     Однако, Мусорный Бак не был испуган. С чего ему было пугаться? Он  же
не знал этого человека.
     Он его совсем не знал.


     В четверть одиннадцатого в комнату Мусорного  Бака  зашел  Ллойд.  Он
взглянул на него и сказал:
     - Ты одет? Хорошо. А я боялся, что ты уже лег.
     - Нет, - сказал Мусорный Бак. - Я еще не ложился. Но в чем дело?
     Ллойд понизил голос.
     - Время пришло, Мусорок. Он хочет видеть тебя. Флегг.
     - Он?..
     - Да.
     Мусорный Бак не помнил себя от радости.
     - Где он? Я отдам за него свою жизнь, о да...
     - Верхний этаж, - сказал Ллойд. - Он появился как раз после того, как
мы сожгли труп Дрогана. С побережья. Он просто оказался здесь, когда мы  с
Уитни вернулись. Никто ни разу не видел, как он приходит  или  уходит,  но
все всегда знают, когда он уходит снова. Или возвращается. Пошли.


     Через четыре минуты лифт остановился на последнем этаже,  и  Мусорный
Бак с просветленным лицом и сияющими  глазами  вышел  на  площадку.  Ллойд
остался в лифте.
     Мусорный Бак повернулся к нему.
     - А ты?..
     Ллойд попытался улыбнуться,  но  это  у  него  не  слишком-то  хорошо
получилось.
     - Нет, он хочет видеть тебя одного. Счастливо, Мусор.
     И прежде чем он успел еще что-либо сказать, двери лифта закрылись,  и
Ллойд уехал вниз.
     Мусорный Бак обернулся. Он  был  в  просторном,  роскошно  отделанном
зале. В зале было две двери... и одна из них, в  дальнем  конце,  медленно
открывалась. Там было темно. Но Мусорный Бак  различал  в  дверном  проеме
силуэт. И глаза. Красные глаза.
     Мусорный Бак пошел к силуэту. По мере того как он приближался, воздух
становился все прохладнее и прохладнее. По его  загорелым  рукам  забегали
мурашки. Где-то глубоко внутри него перевернулся и закричал в могиле  труп
Дональда Мервина Элберта.
     Потом вновь стало тихо.
     - Мусорный Бак, - сказал низкий, зачаровывающий голос. - Как  я  рад,
что ты пришел. Как я рад.
     - Я... я готов отдать за тебя свою жизнь.
     - Да, - успокаивающе произнес  силуэт  в  дверном  проеме.  Губы  его
раздвинулись в усмешке, обнажив белые зубы. - Но  не  думаю,  что  в  этом
будет необходимость. Входи. Дай-ка мне посмотреть на тебя.
     Мусорный Бак шагнул  внутрь.  Дверь  закрылась,  и  они  оказались  в
полутьме. Невыносимо горячая рука сомкнулась на  холодной  руке  Мусорного
Бака... и неожиданно он почувствовал покой.
     Флегг сказал:
     - Для тебя есть работа в пустыне, Мусор. Важная работа. Если хочешь.
     - Все, что ты скажешь, -  прошептал  Мусорный  Бак.  -  Все,  что  ты
скажешь.
     Рэнделл Флегг обнял его за плечи.
     - Пошли. Нам надо кое-что обсудить.



        46

     Люси Сванн проснулась без четверти  полночь.  Над  скалистыми  горами
сверкнула бесшумная зарница. До этого путешествия она  никогда  не  бывала
западнее Филадельфии, где жил ее сводный брат.
     В другой половине спального мешка никого не было - от этого-то она  и
проснулась. Она встала и пошла туда, где он мог быть, - в восточную  часть
лагеря. Она шла бесшумно, не побеспокоив ни одной живой души.  Разумеется,
кроме Джаджа. Около полуночи было его  время,  а  Джаджа  Фэрриса  никогда
нельзя было  застать  спящим  на  часах.  Джаджу  было  семьдесят  лет,  а
присоединился он к ним в Джойлете. Теперь их  было  девятнадцать  человек:
пятнадцать взрослых, трое детей и Джо.
     - Люси? - позвал Джадж тихим голосом.
     - Да, ты не видел...
     Тихий смешок.
     - Конечно, видел. Он рядом с шоссе, на том же месте, что  и  вчера  и
позавчера.
     Она подошла поближе и увидела, что на коленях у него открыта Библия.
     - Джадж, ты глаза себе испортишь.
     - Ерунда. Такую книгу лучше всего читать при  свете  звезд.  Как  это
там? "Ужасы устремились на меня; как  ветер,  развеялось  величие  мое,  и
счастье мое унеслось, как облако. И ныне изливается душа моя во  мне:  дни
скорби об®яли меня. Ночью ноют мои кости, и жилы мои не имеют покоя".
     - Как это мило, Джадж.
     - Я бы не сказал, что это мило. Это книга  Иова.  В  ней  нет  ничего
милого, Люси.
     Он закрыл Библию.
     - "Дни скорби об®яли меня. Ночью ноют мои кости и жилы мои  не  имеют
покоя." Это о нем, Люси. О Ларри Андервуде.
     - Я знаю, - сказала она и вздохнула. - Если бы я только могла понять,
что с ним происходит.
     Джадж, у которого были свои подозрения на этот счет, промолчал.
     - Ведь это не могут быть сны, - сказала она. -  Никто  их  больше  не
видит, кроме Джо. Но Джо это... особый случай.
     - Да, ты права. Бедный мальчик.
     - И все здоровы. По  крайней  мере  с  тех  пор,  как  умерла  миссис
Воллмен.
     Через два дня после Джаджа к ним присоединилась пара, назвавшая  себя
Диком и Салли Воллменами. Люси казалось абсолютно невероятным,  что  грипп
мог оставить в живых мужа и жену, и  она  подозревала,  что  брак  их  был
гражданским и заключен был совсем недавно. Им было  за  сорок.  С  первого
взгляда было очевидно, что они  очень  любят  друг  друга.  Потом,  неделю
назад, в доме старой женщины в Хемингфорд Хоуме  Салли  Воллмен  заболела.
Они оставались там в течение двух дней, безуспешно надеясь, что ей  станет
лучше. Она умерла. Дик Воллмен остался с ними, но  теперь  он  был  другим
человеком - бледным, задумчивым, молчаливым.
     - Он принял это близко к сердцу,  вам  не  кажется?  -  спросила  она
Джаджа Фэрриса.
     - Ларри - это человек, который нашел себя в жизни достаточно  поздно,
- сказал Джадж, прочищая горло.  -  По  крайней  мере,  мне  так  кажется.
Мужчины, которые находят себя поздно, никогда не бывают в себе уверены.  В
них сосредоточены все гражданские добродетели: они активны, но никогда  не
бывают фанатиками, они уважают факты и никогда не  пытаются  их  искажать,
они чувствуют себя не в своей тарелке на руководящей позиции,  но  никогда
не способны  уклониться  от  ответственности.  Из  них  получаются  лучшие
демократические лидеры, так как  они  очень  редко  любят  власть.  Совсем
напротив. А когда что-то случается... когда миссис Воллмен умирает...
     - Был ли это диабет? - прервал Джадж сам  себя.  -  Вполне  возможно.
Синюшный цвет кожи, быстрое наступление  комы...  возможно,  возможно.  Но
если это так, то где был ее инсулин? Могла ли она позволить себе  умереть?
Было ли это самоубийство?
     Джадж задумался.
     - Вы хотели что-то сказать, - мягко напомнила Люси.
     - Так вот, когда что-то случается - когда умирает  Салли  Воллмен  от
диабета, внутреннего кровотечения или какой-нибудь другой болезни, - такой
человек, как Ларри, начинает винить в этом себя. Человек, обладающий всеми
гражданскими добродетелями, редко хорошо кончает.
     - Мне кажется, здесь скрывается еще кое-что, - грустно сказала Люси.
     Он вопросительно посмотрел на нее.
     - Как вы там говорили? Ночью ноют мои  кости  и  жилы  мои  не  имеют
покоя?
     Он кивнул.
     - Не кажется ли вам, что это довольно точное описание влюбленного?
     Он посмотрел на нее, удивившись, что она давно знает  то,  о  чем  он
хотел умолчать. Люси пожала плечами и горько улыбнулась.
     - Женщины знают, - сказала она. - Женщины почти всегда все знают.
     Прежде чем он смог ей ответить, она ушла к дороге, где  сидел  Ларри,
размышляя о Надин Кросс.


     - Ларри?
     - Я здесь, - откликнулся он. - Почему не спишь?
     - Замерзла, - сказала она. Он сидел на обочине, скрестив ноги, словно
на сеансе медитации. - Не помешаю?
     - Конечно. - Она присела, и он обнял ее за талию.  По  оценкам  Люси,
они были сейчас в пятидесяти милях к востоку  от  Боулдера.  Если  выехать
завтра не позднее девяти, то ленч они смогут с®есть уже в Свободной Зоне.
     Свободная Зона Боулдера - так выражался по  радио  человек  по  имени
Ральф Брентнер, и он сказал (в некотором  смущении),  что  Свободная  Зона
Боулдера - это просто их позывные, но  Люси  название  нравилось  само  по
себе, из-за своего звучания. Оно звучало правильно. Оно звучало как начало
новой жизни. И Надин  Кросс  приняла  это  название  с  почти  религиозным
рвением, словно это был талисман.
     Через три дня после того как Ларри,  Надин,  Джо  и  Люси  прибыли  в
Стовингтон и обнаружили, что в Центре никого нет, Надин предложила,  чтобы
они раздобыли радиопередатчик и  стали  прослушивать  все  сорок  каналов.
Ларри принял идею с восторгом, - а так он принимал почти все  ее  идеи,  -
подумала Люси. Она не понимала  Надин  Кросс.  Было  очевидно,  что  Ларри
влюблен в нее,  но  она  не  хотела  иметь  с  ним  ничего  общего,  кроме
повседневных дел.
     Но так или иначе, идея насчет радиопередатчика была хорошей.  Так  мы
сможем найти другие группы, - сказала Надин,  -  и  условиться  с  ними  о
встрече.
     К тому времени в их группе насчитывалось шесть человек, включая Марка
Зеллмана, сварщика из  Нью-Йорка,  и  Лори  Констебл,  двадцатишестилетнюю
медсестру. Все шестеро оживленно заспорили.
     Ларри запротестовал, заявив, что они и так точно  знают,  куда  едут.
Они следуют за находчивым Гарольдом Лаудером и его товарищами в  Небраску.
Да и к тому же, сны толкают их туда с такой силой, которой  просто  нельзя
противостоять.
     После непродолжительного обсуждения этого  аргумента  Надин  впала  в
истерику. У  МЕНЯ  НЕТ  СНОВ  -  ПОВТОРЯЮ:  НИКАКИХ  ЧЕРТОВЫХ  СНОВ.  Если
остальным угодно практиковаться в самогипнозе, ну что  ж,  прекрасно.  Раз
существует рациональная причина ехать в Небраску -  указатель  на  лужайке
Центра в Стовингтоне, - прекрасно. Но она хочет, чтобы все знали, что  она
едет в Небраску не из-за всяких там метафизических  штучек.  Если  они  не
возражают, она будет верить в радио, а не в видения.
     Марк дружелюбно улыбнулся Надин и сказал:
     - Если тебе ничего не снится, то как же ты умудрилась разбудить  меня
прошлой ночью своими разговорами во сне?
     Надин побелела, как бумага.
     - Ты что, хочешь сказать, что я лгу? - Она почти перешла на  крик.  -
Если это действительно так, то кому-то из нас лучше уйти прямо  сейчас!  -
Джо захныкал и прижался к ней.
     Ларри уладил ссору, поддержав идею с  радиопередатчиком.  И  примерно
неделю назад они стали принимать послания,  но  не  из  Небраски  (которая
опустела еще до того, как они туда добрались - это они узнали из снов;  но
и  сами  сны  стали  потихоньку  линять  и  больше  уже  не  были   такими
настоятельными), а из Боулдера, штат Колорадо, в шестистах милях к западу.
     Люси до сих пор помнила то радостное, почти экстатическое  выражение,
которое появилось на их лицах,  когда  сквозь  помехи  пробился  протяжный
оклахомский акцент Ральфа Брентнера:
     - Говорит Ральф Брентнер, Свободная Зона Боулдера.  Если  вы  слышите
меня, отвечайте по каналу 14. Повторяю, по каналу 14.
     Они могли слышать  Ральфа,  но  тогда  силы  их  передатчика  еще  не
хватало, чтобы ответить ему. Но они приближались. В тот  день,  когда  они
впервые услышали голос Ральфа Брентнера, в  Боулдере  было  около  двухсот
людей, пришедших туда вслед за женщиной по имени  Абагейл  Фримантл  и  ее
группой. Этим вечером, когда они уже свободно могли болтать с  Ральфом,  в
Боулдере было более трехсот пятидесяти жителей. С  их  группой  это  число
возрастет почти до четырехсот.
     - Ларри? - сказала она мягко. - Почему Надин скрывает, что видит сны?
     Она почувствовала, как он едва заметно напрягся, и  пожалела  о  том,
что подняла эту тему. Но раз уж она начала, то надо  довести  разговор  до
конца... если только он не велит ей замолчать.
     - Она говорит, что не видит снов.
     - Но это не так - Марк был совершенно прав. И  она  разговаривает  во
сне. Раз она говорила так громко, что меня разбудила.
     Он посмотрел на нее долгим взглядом и спросил:
     - Что она говорила?
     Люси сосредоточилась.
     - Она металась в своем спальном мешке и повторяла снова и снова:  "Не
надо, мне так холодно, не надо, я не вынесу, если ты это сделаешь, мне так
холодно, так холодно". А потом она стала рвать на себе волосы. И стонать.
     - У людей могут быть кошмары, Люси. И вовсе не обязательно они должны
быть... ну, о _н_е_м_.
     - По-моему, лучше не говорить о нем после наступления темноты?
     - Пожалуй.
     - Тебе не кажется,  Ларри,  что  ее  внешний  вид  слишком  о  многом
говорит?
     - Да. - Он знал это. Несмотря  на  ее  утверждения,  что  сны  ей  не
снятся, под глазами у нее возникли коричневые синяки. И если  прикоснуться
к ней, то она вздрагивала. Она _с_о_д_р_о_г_а_л_а_с_ь_.
     - Ты любишь ее, так ведь? - сказала Люси.
     - Ну, Люси, - сказал он с упреком.
     - Да нет, я просто хотела тебе сказать... я  должна  это  сказать.  Я
вижу, как ты на нее смотришь... И как она иногда на тебя смотрит, когда ты
чем-нибудь занят и... и никто вокруг не видит. Она любит тебя,  Ларри.  Но
она боится.
     - Боится _ч_е_г_о_?
     Он вспомнил о своей первой попытке заняться с ней любовью, через  три
дня после стовингтонского  фиаско.  Джо  уснул.  Ларри  подсел  к  ней,  и
какое-то время они просто разговаривали, но не о  текущей  ситуации,  а  о
старом, надежном прошлом. Ларри попытался поцеловать  ее.  Она  оттолкнула
его, но не настолько быстро, чтобы он не успел  почувствовать  то,  о  чем
говорила Люси. Он попытался еще раз, ведя себя  одновременно  и  нежно,  и
грубо, сгорая от желания. И на одно мгновение она  сдалась,  она  показала
ему, что _м_о_г_л_о _б_ы_ случиться, если бы...
     Потом она отстранилась и ушла.
     - Не делай так больше, Ларри. Пожалуйста, не надо. Или я возьму Джо и
уйду.
     - Но почему? Почему, Надин?
     Она не ответила. Просто стояла, опустив голову. Уже тогда под глазами
у нее наметились коричневые синяки.
     - Я сказала бы тебе, если б могла, - ответила она наконец и ушла,  ни
разу не оглянувшись.
     - Когда я училась в старших классах, у меня  была  подружка,  которая
вела себя примерно так, как она, - сказала Люси. - Ее звали Джолин. Джолин
Мейджорс. Сама Джолин не училась. Она уже была замужем за  своим  дружком.
Когда они поженились, она уже была беременна, но ребенка потеряла. Ее  муж
служил во флоте и часто был в плаваньи, а Джолин... она  любила  принимать
гостей. А он ее жутко ревновал. Он как-то сказал ей, что если узнает о  ее
похождениях у него за спиной, то сломает ей обе руки и  обезобразит  лицо.
Ну,  и  как-то  она  познакомилась  с  одним  парнем.  Он  был  помощником
преподавателя физкультуры в Берлингтон Хай.  Они  стали  встречаться,  все
время оглядываясь через плечо. Не знаю, нанял ли кого-нибудь ее муж, чтобы
следить за ней, но потом это стало уже неважно. Спустя некоторое время она
стала совсем сходить с ума. То  ей  казалось,  что  парень,  который  ждет
автобуса на углу, - это один из друзей ее мужа. Или же им был коммивояжер,
снимавший вслед за ними комнату в каком-нибудь  вшивом  мотеле.  Или  даже
полицейский, показавший им дорогу к площадке для пикника.  Дело  дошло  до
того, что каждый раз, когда дверь захлопывалась от ветра, она вскрикивала.
Ее любовник испугался и бросил ее. Но испугался он не мужа  Джолин,  а  ее
самой. И как раз перед тем, как ее муж вернулся на побывку, у нее случился
нервный срыв. И все потому, что она привыкла любить немного чересчур...  и
потому что он сходил с ума от ревности. Надин напоминает мне эту  девушку,
Ларри. Мне жаль ее.
     - Ты хочешь сказать, что она боится меня,  как  эта  девушка  боялась
своего мужа?
     - Возможно, - сказала она, думая о том, что он не понял ни  слова  из
того, что она сказала. Неожиданно она расплакалась.
     - Ну, - сказал он. - Ну, успокойся. - Он попытался обнять ее.
     Она ударила его по рукам.
     - Ты получаешь от меня все, что хочешь. Тебе  нет  нужды  ломать  мне
руки!
     - Люси, да я тебя никогда пальцем не тронул, - сказал он угрюмо.
     - Боже, как ты _г_л_у_п_! -  закричала  она.  -  Почему  мужчины  так
глупы, Ларри? Вы можете видеть только белое и черное. Да,  ты  никогда  не
трогал меня. Я не похожа на _н_е_е_. Ей ты можешь выкрутить руку,  но  она
только плюнет тебе в глаз  и  скрестит  ноги.  Мужчины  знают,  какое  имя
подобрать для таких девушек, как я. Они пишут его в кабинках  туалетов,  я
слышала об этом. Но вся моя вина в том, что я хочу тепла. Любви. Разве это
так плохо?
     - Нет. Нет, конечно. Но, Люси...
     - Но ты не веришь в это,  -  сказала  она  насмешливо.  -  Вот  ты  и
гонишься за  Мисс  Высокие  Бедра,  а  пока  что,  когда  заходит  солнце,
устраиваешь скач