ала за Своим Хозяином  Две
Тысячи Миль. Как он смог добраться сюда? Как?
     - Может быть, так же, как и мы. Ты  ведь  знаешь,  что  собакам  тоже
сняться сны.
     Глен ошеломленно покачал головой.
     - Ты хочешь сказать, что ему снилось?..
     - А что в этом такого удивительного?
     - Да нет, ничего. Хочешь пойти посмотреть на него?
     - Обязательно.


     Дом Глена стоял на Спрюс Стрит, примерно в двух  кварталах  от  отеля
"Боулдерадо". Плющ, обвивавший решетку веранды, теперь весь засох. Засохли
почти все лужайки и цветы в Боулдере, так как водопровод не функционировал
и поливать их не было возможности.
     На веранде стоял небольшой круглый столик, на  котором  была  бутылка
джина и тоник.
     - Ну не омерзительный ли напиток без льда? - спросил Стью.
     - После третьей обычно бывает без разницы, - ответил Глен.
     Коджак лежал на веранде, и его потрепанная морда мирно  покоилась  на
передних лапах. Собака была тонка, как спичка, и сильно ободрана, но  Стью
сразу же ее узнал. Он присел на корточки и стал гладить Коджака по голове.
Коджак ухмыльнулся по-собачьи.
     - Хорошая псина, - сказал Стью,  чувствуя,  как  к  горлу  подступает
комок. - Хорошая псина, -  повторил  он,  и  Коджак  застучал  хвостом  по
дощатому полу.
     - Зайду на минутку в дом, - глухо сказал Глен. - Мне надо в туалет.
     - Да, - сказал Стью, не поднимая глаз. - Эй, Коджак, скажи, разве  ты
не классный парень?
     В знак согласия Коджак еще сильнее завилял хвостом.
     - Можешь перекатиться на спину? Умри, парень. Перекатись на спину.
     Коджак повиновался. Стью озабоченно посмотрел на повязку,  наложенную
Диком Эллисом. По краям он мог  видеть  глубокие  царапины,  которые,  без
сомнения, под повязкой были еще глубже.  Кто-то  напал  на  него,  и  этот
кто-то не был другой бродячей собакой. Собака вцепилась бы ему  в  глотку.
Может быть, это были волки? Но как он сумел от них  уйти?  Как  бы  то  ни
было, ему здорово повезло, что его внутренности остались при нем.
     Глен снова вышел на веранду.
     - Тот, кто напал на него, чуть не выпустил ему кишки, - сказал Стью.
     - Раны были глубокими, и он потерял много крови, - согласился Глен. -
Я не могу избавиться от мысли, что в этом есть и моя вина.
     - Так Дик говорит, это были волки?
     - Волки или койоты... но он считает, что койоты  вряд  ли  смогли  бы
нанести такие серьезные раны, и я согласен с ним.
     Стью похлопал Коджака по брюху, и Коджак перекатятся обратно.
     - Как это получилось, что все собаки подохли, а волки остались?
     - Мы этого никогда не узнаем, - сказал Глен. - Точно так  же,  как  и
то, почему эта чертова эпидемия убила всех людей, кроме нас. Я даже думать
об этом не хочу. Я хочу только заготовить  большой  запас  гейсбургеров  и
сытно его кормить.
     - Да.  Стью  посмотрел  на  Коджака.  -  Его  здорово  потрепали,  но
причиндалы его в полном порядке - я убедился в этом, когда он перевернулся
на спину. Надо нам смотреть, не появится ли где сука.
     - Пожалуй, - сказал Глен задумчиво. - Хочешь теплого джина с тоником.
Восточный Техас?
     - Ну уж нет. А пиво у тебя найдется?
     - Баночка где-то завалялась. Правда, тоже теплое.
     - Сойдет. - Он пошел за Гленом  в  дом,  но  остановился  у  двери  и
посмотрел на спящего пса. - Спи крепко, старина, - сказал он Коджаку. - Мы
рады, что ты пришел.
     Вслед за Гленом он ушел в дом.


     Коджаку, который по старой памяти иногда еще думал о себе, как о  Биг
Стиве (таково было его настоящее имя), снилась  Небраска.  Из  кукурузы  к
нему направлялись четыре волка. Во время сна он выпускал когти, и лапы его
подергивались.



        50

                     Выдержки из стенограммы собрания
                        Организационного Комитета,
                    состоявшегося 17 августа 1990 года

     "Собрание было проведено в  доме  Ларри  Андервуда  на  Сорок  Второй
улице. Присутствовали все члены комитета.
     Первым обсуждался вопрос о завтрашних  выборах  постоянного  комитета
Боулдера. Слово было предоставлено Фрэн Голдсмит.

     Фрэн: "И Стью, и  я  согласились  на  том,  что  лучший  способ  быть
избранным в постоянный комитет заключается в том,  чтобы  Матушка  Абагейл
поддержала весь наш список. Но теперь нам придется действовать иначе. Я не
собираюсь предлагать вам какие-нибудь  недемократические  средства,  но  я
хочу еще раз подчеркнуть, что  каждый  из  нас  должен  быть  уверен,  что
найдутся люди, которые выдвинут и поддержат его  кандидатуру.  Разумеется,
мы не можем выдвигать и поддерживать друг друга - это будет слишком похоже
на мафию".
     Глен: "Мы снова начинаем обсуждать проблемы морали, и хотя я  уверен,
что для всех нас эта тема исполнена неиссякаемого очарования, мне хотелось
бы забыть о ней на ближайшие несколько месяцев".
     Потом Глен сказал, что хочет выступить  перед  комитетом  по  вопросу
разведчиков, или шпионов,  или  как  их  еще  назвать,  но  он  предлагает
провести заседание по этому вопросу девятнадцатого  числа.  Стью  спросил,
почему нельзя сделать это сейчас.
     Глен: "Потому что девятнадцатого числа кого-то из нас может здесь  не
оказаться. Кого-то могут забаллотировать. Конечно,  это  маловероятно,  но
никто не знает, как поведет себя большая группа людей, если их  собрать  в
одном месте. Нам следует быть максимально осторожными".
     Было единогласно решено встретиться  девятнадцатого  числа  -  уже  в
качестве Постоянного Комитета - и  обсудить  проблему  разведчиков...  или
шпионов... или как их еще назвать.

     Стью было предоставлено  слово  по  третьему  вопросу,  связанному  с
Матушкой Абагейл.
     Стью: "Как вы все знаете, она ушла по своим собственным  причинам.  В
записке написано, что она уходит на некоторое время, что означает довольно
неопределенный срок, и что она вернется, если на то будет Божья воля.  Все
это внушает не слишком большие надежды. Мы искали ее  уже  три  дня  и  не
обнаружили никаких следов. Мы не собираемся тащить ее  насильно  в  город,
если она не захочет, но если она лежит где-нибудь со сломанной  ногой  или
без сознания, то это совсем другая ситуация. Часть проблемы заключается  в
том, что нас слишком мало, чтобы обыскать все заросли в округе. Но  другая
часть проблемы имеет отношение к тому же, что  замедляет  нашу  работу  на
электростанции. Речь идет об отсутствии организованности. Поэтому я  прошу
вашего разрешения внести в  повестку  дня  завтрашнего  митинга  пункт  об
организации поисковых работ. И я хотел бы, чтобы ответственным  за  поиски
был избран Гарольд Лаудер, так как идея эта изначально принадлежит ему".
     Глен сказал, что, по его мнению, через неделю  от  поискового  отряда
вряд ли придется ждать особо утешительных новостей. В конце концов,  леди,
о которой идет речь, уже исполнилось сто восемь лет. Комитет согласился  с
этим соображением, а потом единогласно проголосовал за  предложение  Стью.
Точности ради я  должна  добавить,  что  прозвучало  несколько  возражений
против кандидатуры Гарольда Лаудера...  но,  как  указал  Стью,  это  была
изначально его идея, и не поставить его во главе поискового отряда  -  это
все равно что дать ему пощечину.
     Ник: "Я снимаю свое возражение против  кандидатуры  Гарольда,  но  не
отказываюсь от сомнений общего порядка. Просто он мне не очень нравится".
     Ларри Андервуд предложил закончить собрание. Ральф поддержал его.
     Принято единогласно. Фрэнсис Голдсмит, секретарь."


     На следующий вечер на  митинг  пришли  почти  все,  и  впервые  Ларри
Андервуд,  пробывший  в  Свободной  Зоне  только  одну   неделю,   получил
представление о том, насколько многочисленным становилось сообщество.  Зал
в парке Чатакуа был полон. Часть людей даже сидела в проходах, а некоторые
стояли сзади. Впервые за то время, что он пробыл в Боулдере, весь день шел
дождь. Мелкие капельки повисли в воздухе, и даже сквозь шум,  производимый
шестьюстами людьми, можно было слышать тихий шорох  дождя.  Внутри  громче
всего  было  слышно  постоянное   шуршание   бумаги.   Люди   разглядывали
отпечатанные на мимеографе повестки дня, которые лежали на двух  карточных
столиках, поставленных у самого входа.
     Повестка дня гласила:


                          СВОБОДНАЯ ЗОНА БОУЛДЕРА
                          Повестка общего митинга
                           18 августа 1990 года
     1. Зачтение и ратификация Конституции Соединенных Штатов Америки.
     2. Зачтение и ратификация Билля о правах.
     3. Избрание Постоянного  Комитета  из  семи  человек  для  управления
Свободной Зоной Боулдера.
     4. Наделение правом вето Абагейл Фримантл по кругу вопросов, перечень
которых определят представители Свободной Зоны.
     5. Создание Похоронного Комитета по крайней мере из двадцати  человек
для захоронения жертв эпидемии супергриппа в Боулдере.
     6. Создание Комитета по Энергетике по  крайней  мере  из  шестидесяти
человек, задачей которого будет  возобновление  подачи  электроэнергии  до
холодов.
     7.  Создание  Поискового  Комитета  по  крайней  мере  из  пятнадцати
человек,  задачей  которого  будет  определение  местонахождения   Абагейл
Фримантл, если это окажется возможным.


     Стью прошел через сцену к кафедре,  и  его  красный  свитер  и  синие
джинсы ярко  сияли  в  неровном  свете  ламп,  работавших  от  генератора,
установленного Бредом Китченером и частью его  команды.  Где-то  в  центре
зала раздались аплодисменты, и Ларри цинично  предположил,  что  они  были
организованы Гленом Бэйтменом. Но в  конце  концов,  это  неважно.  Первые
жидкие хлопки переросли в громовую овацию. Стью остановился у  кафедры,  и
на лице у него появилось  слегка  удивленное  выражение.  К  аплодисментам
присоединились крики одобрения и пронзительный свист.
     Потом весь зал встал на ноги, и раздались крики: "Браво! Браво!" Стью
поднял руки вверх, но овация не только не прекратилась, но  стала  раза  в
два громче. Ларри искоса  глянул  на  Люси  и  увидел,  что  она  неистово
аплодирует. Взгляд ее был обращен на Стью, а на губах ее блуждала  зыбкая,
но радостная улыбка. Она плакала.
     Бреду и Ральфу удалось подсоединить к  генератору  и  микрофон.  Стью
попытался заговорить, но голос его утонул в гуле непрекращающейся овации.
     - Леди и джентльмены, не могли бы вы занять свои места...
     Но они не могли. Грохот не прекращался.  Ларри  почувствовал  боль  в
руках и опустил взгляд вниз. Он увидел, что аплодирует  так  же  неистово,
как и остальные.
     - Леди и джентльмены...
     Мы аплодируем сами себе, - подумал Ларри. - Мы аплодируем  тому,  что
мы здесь, что мы живы, что мы вместе. Может  быть,  мы  приветствуем  свое
новое коллективное "я". Здравствуй, Боулдер.
     - Леди и джентльмены. Я был бы  вам  очень  благодарен,  если  бы  вы
заняли свои места.
     Аплодисменты понемногу стали стихать.
     - Я рад, что вы пришли сюда, - сказал Стью. - Я и сам рад тому, что я
здесь.
     В микрофоне  раздались  завывания,  и  Стью  пробормотал:  "Проклятая
штука". Его бормотание отчетливо разнеслось на весь зал. По  рядам  прошла
рябь смеха, и Стью покраснел.
     - Наверное, нам всем придется заново привыкать к этому  оборудованию,
- сказал он, и  это  вызвало  новый  взрыв  аплодисментов.  Когда  в  зале
восстановилось спокойствие, Стью сказал: - Для тех, кто не знает  меня,  я
представлюсь. Меня зовут Стью Редман, я родился и жил в  городе  Арнетт  в
Восточном Техасе. - Он прочистил горло.  -  Я  очень  нервничаю,  так  что
извините меня...
     - Извиним, Стью! - завопил Гарри Данбертон, и в зале засмеялись.  Как
на загородном пикнике,  -  подумал  Ларри.  -  Сейчас  они  запоют  гимны.
Собственно говоря, если бы Матушка Абагейл была здесь, они  давно  бы  уже
запели.
     - В  последний  раз  столько  людей  смотрели  на  меня,  когда  наша
маленькая, но дружная  средняя  школа  пробилась  в  серию  "плэй-офф"  по
футболу, но тогда помимо меня у публики был еще двадцать один  парень,  на
каждого из  которых  она  могла  глазеть,  не  говоря  уже  о  девочках  в
мини-юбках.
     Раздался взрыв искреннего хохота.
     -  Во-первых,  я  должен  об®яснить  вам,  откуда  взялся   временный
Организационный Комитет, и как я там оказался. Нас было семеро человек.  К
нам  и  пришла  идея  этого  митинга,   чтобы   мы   могли   хоть   как-то
организоваться. Нам предстоит много работы, а пока я хотел бы предоставить
вам остальных членов  нашего  комитета,  и  я  надеюсь,  что  часть  своих
аплодисментов вы приберегли и для них. Во-первых, мисс  Фрэнсис  Голдсмит.
Вставай, Фрэнни, и покажись им, как ты выглядишь в своем платье.
     Фрэн встала. На ней было надето красивое зеленое  платье,  а  на  шее
висело скромное жемчужное ожерелье, которое в старые времена стоило тысячи
две долларов. Ей бешено зааплодировали.
     Фрэн  села,  красная  от  смущения,   и   прежде   чем   аплодисменты
окончательно затихли, Стью продолжил:
     - Мистер Глен Бэйтмен из Вудсвилля, Штат Нью-Хемпшир.
     Глен встал, и аплодисменты возобновились с прежней силой.
     Ларри был представлен предпоследним, и он встал, чувствуя,  как  Люси
улыбается  ему.  Когда-то,  -  подумал  он,  -  в  прежнем   мире,   такие
аплодисменты доставались человеку, который завершал  концерт  какой-нибудь
песенкой вроде "Крошка, поймешь ли ты своего парня?"
     Последним был представлен Ник, и аплодисменты в его  честь  оказались
самыми громкими и продолжительными.
     Когда они наконец затихли, Стью сказал:
     - Это не записано в повестке дня,  но  почему  бы  нам  не  начать  с
исполнения государственного гимна? Надеюсь, мы все помним слова и мелодию.
     Люди в зале снова поднялись на ноги. После паузы, когда каждый  ждал,
что начнет его сосед, приятный женский голос пропел первую фразу. Это  был
голос Фрэнни. Потом запели и все остальные.
     Ларри тоже пел, а  когда  последний  куплет  был  исполнен,  и  снова
раздался грохот аплодисментов, на  глаза  ему  навернулись  слезы.  Умерла
Рита. Умерла Элис Андервуд. Умер Нью-Йорк. Умерла АМЕРИКА. Даже если они и
смогут победить Рэнделла Флегга, то что  бы  они  ни  сделали  потом,  они
никогда не смогут воскресить прежний мир темных улиц и светлых снов.


     Стью зачитал первые  пункты  повестки  дня:  зачтение  и  ратификация
Конституции и Билля о  правах.  Пение  гимна  произвело  на  него  сильное
впечатление, и не на него одного. Ползала было в слезах.
     Никто не потребовал зачтения документов, подлежащих ратификации - что
было бы вполне справедливо с точки зрения  парламентского  процесса,  -  и
Стью был всем за это глубоко благодарен. Чтение  давалось  ему  не  так-то
легко. Глен Бэйтмен встал и предложил принять оба документа.
     Кто-то закричал из задних рядов:
     - Я поддерживаю!
     - Предложение выдвинуто и  поддержано,  -  сказал  Стью.  -  Те,  кто
согласны с предложением, пусть скажут "да".
     - ДА! - прогремело на весь зал. Коджак, спавший рядом с местом Глена,
приоткрыл глаза, моргнул, а потом  снова  положил  морду  на  лапы.  Через
мгновение  он  вновь  поднял  голову,  прислушиваясь  к  тому,  как  толпа
награждала  сама  себя  очередной   бурей   аплодисментов.   Им   нравится
голосовать, - подумал Стью. - Это помогает им поверить в то, что они вновь
владеют ситуацией.
     - Третий пункт нашей повестки дня гласит... - начал он,  и  вслед  за
этими словами ему снова пришлось прочистить горло. Микрофон завыл на него,
и на лбу у Стью выступил пот. Фрэн спокойно смотрела  на  него  и  кивала,
чтобы он продолжал. - Избрание комитета из  семи  человек  для  управления
Свободной Зоной Боулдера. Это означает...
     - Господин Председатель? Господин Председатель!
     Стью оторвался от своих  пометок  и  почувствовал  настоящий  приступ
страха, сопровождаемый чем-то вроде дурного предчувствия. Это был  Гарольд
Лаудер. Гарольд был одет в  костюм  и  галстук,  волосы  его  были  гладко
причесаны, и стоял он  в  середине  центрального  прохода.  Когда-то  Глен
сказал, что оппозиция может сформироваться вокруг Гарольда. Но  чтобы  это
случилось так скоро? Он надеялся, что пока этого  не  произошло.  На  одно
мгновение ему пришла в голову мысль просто не заметить Гарольда, но и Ник,
и Глен предупредили его, что ни в  коем  случае  нельзя  допускать,  чтобы
митинг   производил   впечатление   заранее   подготовленной    и    тайно
спланированной акции. Он подумал о том, не ошибался ли  он,  когда  решил,
что Гарольд начал жизнь с новой страницы. Ну, вот  сейчас  и  представится
случай проверить.
     - Слово предоставляется Гарольду Лаудеру.
     Сидящие в зале повернулись и вытянули шеи, чтобы разглядеть  Гарольда
получше.
     -  Я  хочу  предложить  избрать  членов  временного  Организационного
Комитета в Постоянный Комитет in toto. - Гарольд сел.
     Наступила мгновенная пауза. В голове у  Стью  вертелся  бессмысленный
вопрос: "Тото? Тото? Не так ли звали собачку  из  "Волшебника  Изумрудного
Города"?"
     Потом снова раздались аплодисменты, перекрываемые десятками криков:
     - Я поддерживаю!
     Раз шесть  Стью  пришлось  постучать  по  кафедре  молоточком,  чтобы
публика успокоилась.
     "Он спланировал это, - подумал Стью.  -  Эти  люди  изберут  нас,  но
запомнят они Гарольда."
     - Поступило предложение, - громко сказал он в микрофон, на  этот  раз
не обращая внимания на его жалобные завывания. - Было  предложено  избрать
всех членов временного  Организационного  Комитета  в  Постоянный  Комитет
Свободной Зоны  Боулдера.  Прежде  чем  мы  перейдем  к  обсуждению  этого
предложения, я должен спросить, нет ли  у  кого-то  из  членов  временного
комитета возражений или отводов.
     Молчание.
     - Прекрасно, - сказал Стью. - Перейдем к обсуждению?
     - Не думаю, что это необходимо, Стью, -  сказал  Дик  Эллис.  -  Идея
великолепная. Давайте голосовать!
     Раздались одобрительные аплодисменты.  Чарли  Импенинг  махал  рукой,
чтобы ему предоставили слово, но Стью  проигнорировал  его  -  характерный
случай селективного восприятия, так выразился  бы  по  этому  поводу  Глен
Бэйтмен - и сказал:
     - Пусть те, кто поддерживает предложение Гарольда Лаудера, скажут да.
     - ДА!! - завопили все, спугнув устроившихся под потолком ласточек.
     - Кто против?
     Никто не был против, даже Чарли Импенинг - во всяком  случае,  он  не
высказал свои возражения вслух. Стью перешел к следующему пункту.


     После митинга, прошедшего безо всяких осложнений,  на  лужайке  перед
залом Чатакуа сидело более двух дюжин мужчин и женщин. Дождь  прекратился,
ветер разогнал облака и в воздухе стояла приятная вечерняя прохлада.  Стью
и Фрэнни подсели к Ларри, Люси, Лео и Гарольду.
     Ларри подтолкнул Фрэнни локтем и указал на Гарольда.
     - Должен тебе сказать, он сегодня превзошел самого себя.
     Гарольд улыбнулся и скромно пожал плечами.
     - Парочка идей - вот и все.  Вы  всемером  сдвинули  дело  с  мертвой
точки. У вас по крайней мере должна быть привилегия довести его до конца.
     Теперь, через пятнадцать минут  после  того,  как  они  оставили  это
импровизированное сборище и отправились домой, Стью спросил у Фрэн:
     - Ты уверена, что с тобой все в порядке?
     - Да. Только ноги чуть-чуть устали.
     - Ты что-то скрываешь от меня, Фрэнсис.
     - Не называй меня так. Ты же знаешь, что я терпеть не могу это имя.
     - Извини меня. Я больше никогда так не поступлю, Фрэнсис.
     - Все мужчины - ублюдки.
     - Я постараюсь исправиться, Фрэнсис. Честное слово.
     Она показала ему язык, но  он  заметил,  что  шутливая  перепалка  не
увлекла ее. Лицо Фрэнни выглядело бледным и  вялым.  Оно  было  совсем  не
похоже на лицо девушки, с  таким  воодушевлением  певшей  несколько  часов
назад государственный гимн.
     - Что-то расстроило тебя, радость моя?
     Она пока