овалась стиральной доской. Помнится, у моей матери их было штуки три.
     - Я знаю, - раздраженно сказала Фрэнни. - Мы с Джун Бринкмейер обошли
пол-Боулдера в поисках этой штуки, но ни одной  не  нашли.  Прогресс  ушел
далеко вперед.
     Он снова заулыбался.
     Фрэнни уткнула руки в бока.
     - Уж не пытаешься ли ты поиздеваться надо мной, а?
     Улыбка исчезла с его лица, и он обнял ее.
     - Ты знаешь, как я тебе благодарен за то, что ты стираешь мою одежду,
- сказал он, - и я знаю, что беременной женщине  лучше  известно,  чем  ее
мужчине, что ей можно делать, а что нет. Но, Фрэнни, к чему эти хлопоты?
     - К ЧЕМУ? - Она посмотрела на него в недоумении. - Ну а что ты будешь
носить? Будешь ходить в грязной одежде?
     - Фрэнни, магазины  полны  одеждой.  И  у  меня  часто  встречающийся
размер.
     - Ты хочешь сказать, что одежду надо выбрасывать, только  потому  что
она _г_р_я_з_н_а_я_?
     Он неуверенно пожал плечами.
     - Ну уж нет, - сказала она. - Это старые штучки. Вроде  тех  коробок,
куда упаковывали Биг-Маки, и одноразовых бутылок. Нет смысла начинать  все
сначала.
     Он нежно поцеловал ее.
     - Хорошо. Только следующая стирка - моя, ясно?
     - Прекрасно, - сказала она лукаво. - А как скоро это будет?  Когда  я
рожу?
     - Когда мы починим электричество, - сказал Стью. -  Тогда  я  притащу
тебе самую большую стиральную машину на свете и сам запущу ее. А пока  нам
надо кое о чем поговорить.
     - Предложение принимается. - Она крепко поцеловала его, и он  ответил
на ее поцелуй. По всему ее телу распространилось тепло (не тепло,  а  жар,
не надо стесняться, я вся горю, и  так  бывает  всегда,  когда  он  целует
меня), от которого напряглись ее соски, и появилась приятная тяжесть внизу
живота.
     - Прекрати, - сказала она, слегка задыхаясь, -  а  то  одной  беседой
дело у нас не ограничится.
     - Поговорим попозже.
     - Одежда...
     - Пусть помокнет - грязь лучше отойдет, -  сказал  он  серьезно.  Она
засмеялась, и он закрыл ей рот  поцелуем.  Он  повел  ее  к  дому,  и  она
удивилась, как жарко светит солнце. "Бывало ли  раньше  так  жарко?  Может
быть, это ультрафиолетовые лучи? Или высота?  Неужели  так  бывает  каждым
летом? Так жарко?"
     Уже на лестнице он стал раздевать ее, и жаркая  волна  подхватила  ее
тело.


     - А теперь садись, - сказал он.
     - Но...
     - Говорю тебе, садись.
     - Стюарт, я туда высыпала полпачки стирального порошка. Одежда просто
с_л_и_п_н_е_т_с_я_.
     - Не беспокойся.
     Она села на раскладной стульчик под  навесом.  Стью  снял  ботинки  и
носки и закатал брюки по колено. Когда он шагнул в таз и начал с серьезным
видом топтать одежду, она захихикала.
     - Хочешь провести ночь на кушетке?
     -  Нет,  Стюарт,  -  сказала  она  покаянным  тоном  и  снова  начала
хихикать... пока слезы не полились у нее из глаз  и  не  заболели  мускулы
живота. Овладев собой, она спросила: - В третий и последний раз: о чем  ты
хотел со мной поговорить?
     - Этим вечером у нас будет первое заседание, - сказал Стью.
     - У меня есть две коробки пива, сырные крекеры, пепперони...
     - Не о том речь, Фрэнни. Сегодня приходил Дик  Эллис  и  сказал,  что
хочет выйти из комитета.
     - Вот как? - Она была удивлена. Дик никогда не казался ей  человеком,
способным уйти от ответственности.
     - Он сказал, что будет счастлив выполнять любую работу, как только  у
нас появится настоящий доктор, но в данный момент это не в  его  силах.  У
него сегодня было двадцать пять пациентов, и одна из них - с гангреной  на
ноге. Гангрена, по всей видимости, началась из-за  царапины,  которую  она
получила, когда подползала под забор из колючей проволоки.
     - Плохи дела.
     - Дик спас ее...  Дик  и  эта  медсестра,  которая  пришла  вместе  с
Андервудом. Высокая, красивая девушка. Ее зовут Лори Констебл. Дик сказал,
что без нее женщина просто бы умерла. Так или иначе, они ампутировали ногу
по колено. Операция продолжалась три часа, и они совершенно вымотались.  А
плюс к этому у них на руках маленький мальчик с судорожными припадками,  и
Дик ломает голову над тем, эпилепсия ли это, или внутричерепное  давление,
или диабет. Было несколько случаев пищевого  отравления  из-за  того,  что
люди ели еду с истекшим сроком хранения. Он утверждает, что  многие  могут
умереть, если мы не расклеим плакат с инструкцией  о  том,  как  пополнять
продовольственные запасы. Так, на чем я остановился? Две  сломанных  руки,
один случай гриппа...
     - Господи! _Г_р_и_п_п_?
     - Расслабься. Это обычный грипп. Аспирин сбивает температуру, больной
не потеет... и приступ не повторяется. Никаких черных пятен на шее. Но Дик
не  знает  точно,  какими  антибиотиками  пользоваться.  Он  читает   ночи
напролет, чтобы это выяснить. А еще он боится, что грипп  распространится,
и начнется паника.
     - А кто заболел?
     - Женщина по имени Рона Хьюэтт. Она пришла  сюда  пешком  из  Ларами,
штат Вайоминг. Дик говорит, что от нее остались кожа да кости.
     Фрэн кивнула.
     - К счастью для нас, эта Лори  Констебл,  похоже,  положила  глаз  на
Дика, хотя он в два раза ее старше. Но я в этом ничего плохого не вижу.
     - Как великодушно с твоей  стороны  удостоить  их  своего  одобрения,
Стюарт.
     Он улыбнулся.
     - Как бы там ни было, Дику  уже  сорок  восемь,  и  у  него  неважное
сердце. Сейчас он не может заниматься всем сразу... Фактически, он  сейчас
учится на доктора. - Он серьезно посмотрел на Фрэн. - Я могу  понять,  чем
он так привлек Лори. В наших краях он больше всех похож на героя. Он  ведь
обычный ветеринар и до смерти боится убить кого-нибудь.
     - Стало быть, нам нужно подыскать для комитета кого-нибудь еще.
     - Да. Ральф Брентнер ратует за этого Ларри Андервуда, да и  из  твоих
слов следует, что он парень - что надо.
     - Да. По-моему, он прекрасно справится. А сегодня я  виделась  с  его
леди. Она очень приятная и без ума от Ларри.
     - Честно говоря, Фрэнни, мне не очень-то  нравится,  как  он  вывалил
перед тобой всю свою биографию, при первой же встрече.
     - По-моему, это случилось только потому, что я с самого начала была с
Гарольдом. Похоже, он очень удивился, что я с тобой, а не с ним.
     - Что он навоображал о Гарольде?
     - Спроси его и узнаешь.
     - Наверное, я так и сделаю.
     - Ты собираешься пригласить его в комитет?
     - Скорее да, чем нет. - Он  встал.  -  Мне  хотелось  бы  включить  в
комитет старичка по имени Джадж, но ему семьдесят лет, а  это  уж  слишком
много.
     - Ты говорил с ним о Ларри?
     - Нет, но Ник говорил. Джадж сказал ему, что Ларри -  это  не  совсем
тот человек, которого мы  ищем.  Он  сказал,  что  Ларри  только  начинает
обретать себя, но со временем он станет намного лучше.
     - Очень лестная рекомендация.
     - Да, - сказал Стью. - Но, прежде чем пригласить  его  в  комитет,  я
все-таки спрошу у него, что он думает о Гарольде.
     - Что там с Гарольдом?
     - С таким же успехом я могу спросить об этом у  _т_е_б_я_,  Фрэн.  Ты
ведь по-прежнему ощущаешь себя ответственной за него.
     - Разве? Я не знаю. Но когда я думаю о нем,  я  каждый  раз  чувствую
себя немного виноватой.
     - Почему? Потому что я помешал ему? Фрэн, ты когда-нибудь хотела его?
     - Конечно, нет. - Она чуть не вздрогнула.
     - Однажды я солгал ему, - сказал Стью. - Ну...  это  была  не  совсем
ложь. Это случилось в тот день, когда  мы  встретились.  Четвертого  июля.
Похоже, он еще тогда почувствовал, что может произойти. Я сказал,  что  не
хочу тебя. Но как я мог тогда знать, захочу  я  тебя  или  нет?  В  книгах
бывает любовь с первого взгляда, но в реальной жизни...
     Он остановился, и губы его расплылись в улыбке.
     - Чему это ты улыбаешься, Стюарт Редман?
     - Я просто подумал, что в реальной жизни мне  потребовалось...  -  Он
почесал подбородок в раздумье. - Ну, скажем, часа четыре.
     Она поцеловала его в щеку.
     - Это очень мило с твоей стороны.
     - Это правда. Но так или иначе, мне  кажется,  что  он  запомнил  мои
слова и затаил на меня обиду.
     - Он никогда не сказал о тебе ни одного плохого слова, Стью. И  ни  о
ком другом.
     - Это так, - согласился  Стью.  -  _О_н  _у_л_ы_б_а_е_т_с_я_.  Именно
это-то мне и не нравится.
     - Но ты ведь не думаешь, что он... вынашивает замыслы мести?
     Стью улыбнулся и встал.
     - Нет, только не  Гарольд.  Глен  думает,  что  оппозиционная  партия
сформируется вокруг Гарольда. Это не страшно. Надеюсь, он не помешает  нам
в наших планах.
     - Просто помни о том, что он напуган и одинок.
     - И ревнив.
     -  Ревнив?  Мне  так  не  кажется.  Но  он  может  чувствовать   себя
отвергнутым. Думаю, он ожидал, что его включат в Организационный Комитет.
     - Ник настоял, чтобы его там не было, и мы  согласились.  Выяснилось,
что никто из нас по-настоящему не доверяет ему.
     - В Оганквите, - сказала она, - он был самым  невыносимым  созданием,
которое только можно себе  представить.  Во  многом  это  об®яснялось  его
семейной ситуацией, как мне кажется... но после гриппа он начал  меняться.
Он начал стараться быть... мужчиной. А потом он изменился снова. Начал все
время улыбаться. Больше с ним уже не поговоришь по душам. Он весь  ушел  в
себя.  Так  бывает  с  людьми,  которые  переходят  в  новую  религию  или
прочитывают... - Она запнулась, и в глазах у нее мелькнуло  что-то,  очень
похожее на страх.
     - Прочитывают что?
     - Что-то, что изменяет их жизнь, - сказала она.  -  "Капитал".  "Майн
Кампф". Или просто перехваченные любовные письма.
     - Я не понимаю, о чем ты?
     - Гммм? -  Она  посмотрела  на  него,  словно  ее  разбудили  посреди
дневного сна. - Ни о чем. Ты повидаешься с Ларри Андервудом?
     - Конечно... если с тобой все в порядке.
     -  Со  мной  все  прекрасно.  Иди.  Встреча  в   семь   часов.   Если
поторопишься, как раз успеешь поужинать.
     - Хорошо.
     - И не забудь спросить у него, что он думает о Гарольде.
     - Не беспокойся, - сказал Стью. - Не забуду.
     - И наблюдай за его глазами, когда он будет отвечать, Стюарт.


     Когда Стью небрежно спросил о его впечатлениях от  Гарольда  (речь  о
вакансии в организационном комитете  еще  не  заходила),  в  глазах  Ларри
Андервуда появилось озадаченное и настороженное выражение.
     - Фрэн рассказала о моем пристрастии к Гарольду?
     - Да.
     Ларри и Стью сидели в  гостиной  небольшого  домика.  На  кухне  Люси
готовила обед. Плита работала на газовом баллоне. Люси напевала отрывки из
"Хонки Тонк Уимен", и голос ее звучал совершенно счастливо.
     Стью закурил. Он ограничивал себя пятью-шестью штуками в день  -  ему
не очень-то улыбалась перспектива быть прооперированным Диком  Эллисом  по
случаю рака легких.
     - Ну, все время, пока я следовал по пятам Гарольда, я повторял  себе,
что он может оказаться совсем не таким, каким я его себе представил. Так и
случилось, но я все пытаюсь понять, что он за человек.  Он  был  чертовски
любезен. Гостеприимный хозяин. Мы с ним выпили  за  здоровье  друг  друга.
Но...
     - Но?
     - Мы подошли к нему со спины. Лео и я. Он сооружал  кирпичную  стенку
вокруг цветника и резко повернулся... не слышал, что мы подходим,  пока  я
не заговорил... и в течение минуты я повторял самому себе:  Господи,  этот
хлыщ сейчас меня убьет.
     В дверном проеме появилась Люси.
     - Стью, вы останетесь на обед?
     - Спасибо, но Фрэнни ждет меня. Так что  у  меня  есть  только  минут
пятнадцать.
     - Точно?
     - В следующий раз, Люси, спасибо.
     - О'кей. - Она вернулась на кухню.
     - Вы пришли только для того, чтобы спросить  о  Гарольде?  -  спросил
Ларри.
     - Нет, - сказал Стью, принимая  решение.  -  Я  пришел  спросить,  не
войдете ли вы в наш временный комитет. Один из нас.  Дик  Эллис,  вынужден
отказаться.
     - Так вот оно что? - Ларри подошел к окну и  посмотрел  на  пустынную
улицу. - А я-то думал, что смогу вернуться к частной жизни.
     - Принимать решение вам. Нам нужен один человек. Вас рекомендовали.
     - Кто, если не секрет?
     - Поспрашивали у людей. Похоже, на Фрэнни вы произвели очень  сильное
впечатление. Ник Андрос говорил - ну,  он,  конечно,  не  говорит,  но  вы
понимаете - с одним из людей, пришедших с вами. Его зовут Джадж Фэррис.
     - Джадж дал мне рекомендацию? Здорово. Знаете что, вот кого вам  надо
включить в комитет. Он даст сто очков вперед самому дьяволу.
     - Ник тоже так считает. Но ему семьдесят  лет,  а  возможности  нашей
медицины довольно-таки ограничены.
     - Так этот комитет не  такой  уж  и  временный,  как  можно  было  бы
подумать, так ведь?
     Стью улыбнулся и немного расслабился. Он все еще не  мог  определить,
как он относится к Ларри Андервуду, но было совершенно ясно, что  у  парня
есть голова на плечах.
     - Нуу-уу, можно сказать и так. Мы хотим добиться, чтобы  наш  комитет
был переизбран в полном составе.
     - И желательно  без  возражений,  -  сказал  Ларри.  Взгляд  его  был
дружелюбным, но острым - очень острым. - Могу я принести вам пива?
     - Лучше не стоит. Слишком много выпил с Гленом  Бэйтменом  пару  дней
назад. Фрэн - терпеливая девушка, но и ее терпению бывает предел. Ну,  что
скажете, Ларри? Присоединяетесь к нам?
     - Наверное... черт возьми, да. Я-то мечтал добраться сюда, пристроить
своих людей и переложить ответственность на кого-нибудь другого.
     - Сегодня вечером  у  нас  состоится  небольшое  собрание  по  поводу
митинга восемнадцатого числа. Сможете придти?
     - Конечно. Можно взять с собой Люси?
     Стью медленно покачал головой.
     - Даже не говорите ей об этом. Мы хотим пока подержать  информацию  в
секрете.
     Улыбка исчезла с лица Ларри.
     - Я не очень-то гожусь для плаща-и-кинжала,  Стью.  Лучше  мне  сразу
сказать вам об этом. Мне кажется, то,  что  случилось  в  июне,  случилось
потому, что слишком много людей увлекалось этой игрой.
     - Ну, а если бы речь шла о военном времени?
     - Не понимаю.
     - Тот человек, который снился нам. Сомневаюсь, что он просто исчез.
     Ларри удивленно задумался.
     - Глен говорит, что не понимает, почему никто не обсуждает наши  сны,
- продолжил Стью. - Возможно, люди все еще оглушены. Все, что они хотят, -
это зализать свои раны и  похоронить  своих  мертвецов.  Но  если  Матушка
Абагейл здесь, то тогда _о_н_ должен быть  там.  Может  быть,  большинство
наших людей и не думают о нем, но я  готов  прозакладывать  душу,  что  он
думает о нас.
     - Думаете, он следит за нами? - сказал Ларри тихо. - Подходящая мысль
перед обедом. Улучшает аппетит.
     - Ларри, я сам ни в чем не уверен. Но Матушка  Абагейл  говорит,  что
это не кончится, пока он не одолеет нас, или мы - его.
     - Надеюсь, она не говорит об этом на людях. А то  эти  все  убегут  в
Австралию.
     - Я-то думал, что вы не сторонник секретности.
     - Да, но это... - Ларри запнулся. Стью дружелюбно улыбался,  и  Ларри
улыбнулся ему в ответ, но довольно  кисло.  -  О'кей.  Вам  очко.  Мы  все
обсудим и будем держать языки за зубами.
     - Прекрасно. Встретимся в семь.
     - Непременно.
     Они вместе направились к двери.
     - Еще раз спасибо Люси за приглашение, - сказал Стью. - Вскоре  мы  с
Фрэнни обязательно его примем.
     - О'кей. - Когда Стью уже подошел к двери, Ларри окликнул его.
     Стью обернулся и вопросительно посмотрел на Ларри.
     - С нами из Мэна пришел мальчик, - медленно  произнес  Ларри.  -  Его
зовут Лео Роквей. У него есть свои трудности. Мы с Люси  заботимся  о  нем
вместе с женщиной по имени Надин Кросс. Надин и сама со  странностями,  вы
знаете об этом?
     Стью кивнул. В  городе  ходили  кое-какие  слухи  о  странной  сцене,
разыгравшейся между Матушкой Абагейл и Надин  Кросс,  когда  Ларри  привел
свою группу.
     - Надин заботилась о Лео одна, пока я с ними не встретился. Лео видит
людей насквозь. И не он один. Может быть, всегда существовали такие  люди,
но после гриппа их стало чуть-чуть больше. И Лео... он не захотел войти  в
дом Гарольда.  Даже  на  лужайке  не  пожелал  остаться.  Это...  довольно
забавно, не так ли?
     - Пожалуй, - согласился Стью.
     Мгновение они задумчиво смотрели друг на друга, а  потом  Стью  пошел
домой ужинать. Во время еды они с Фрэн почти не разговаривали.  Когда  она
домыла последнюю тарелку, пришли первые участники собрания.


     После того, как Стью ушел к Ларри, Фрэнни бросилась наверх в спальню.
В углу шкафа лежал ее спальный мешок, с которым  она  проехала  через  всю
страну. Личные вещи она хранила в небольшой сумке на  молнии.  Большинство
этих вещей уже  нашли  свое  место  в  их  новой  квартире,  но  некоторые
по-прежнему лежали в сумке на  дне  спального  мешка.  Там  же  был  и  ее
дневник.
     Она вытащила его и задумчиво на него посмотрела. С тех  пор  как  они
приехали в Боулдер, она сделала всего лишь восемь или девять записей, да и
те были очень короткими. За последние четыре дня она не  вписала  туда  ни
слова. Похоже, она совсем забыла о дневнике, хотя  и  твердо  намеревалась
вести его, когда они устроятся на новом месте. Для ребенка.
     Она листала страницу  за  страницей,  и  вдруг  одна  из  них  чем-то
привлекла ее внимание. Вверху были слова: "занимались любовью дважды",  но
не на них остановился ее взгляд. В нижней части страницы, рядом с какой-то
болтовней о материнском инстинкте, она увидела  темный,  жирный  отпечаток
пальца.
     Ну, конечно, я ведь целый день ехала на мотоцикле, - пронеслось у нее
в голове, - хотя я и умывалась при каждом удобном случае, но руки ведь все
равно пачкаются, и...
     Она подняла руку,  вовсе  не  удивившись  тому,  что  она  дрожит,  и
приложила свой  большой  палец  к  отпечатку.  Отпечаток  был  значительно
больше.
     Ну, конечно, он больше, - сказала она самой себе. -  Когда  размажешь
грязь, естественно, пятно станет больше. Вот и  все,  вот  и  единственная
причина этого...
     Но отпечаток вовсе не был так уж размазан. Линии и завитки проступали
достаточно четко.
     И это не был жир или масло, не стоило себя обманывать.
     Это был высохший шоколад.
     "Шоколадная карамель", - подумала Фрэнни.
     Мгновение она даже боялась обернуться, опасаясь, что над своим плечом
она увидит ухмылку Гарольда, повисшую в  воздухе,  как  улыбка  Чеширского
Кота из "Алисы в стране чудес". Его губы раздвинутся,  и  он  торжественно
произнесет: "У каждой собаки есть свой день, Фрэнни. У каждой собаки  есть
свой день."
     Но даже если Гарольд тайком прочитал ее дневник, то  значит  ли  это,
что он вынашивает планы тайной вендетты против нее, Стью  или  кого-нибудь
еще? Конечно, нет.
     "Но Гарольд изменился", - прошептал ее внутренний голос.
     - Черт возьми, не так уж сильно он  изменился!  -  выкрикнула  она  в
пустую комнату. Она слегка вздрогнула от звука своего собственного  голоса
и напряженно рассмеялась. Потом она  спустилась  вниз  и  начала  готовить
ужин. Они будут ужинать раньше из-за собрания...  но  неожиданно  собрание
уже не показалось ей таким важным, как раньше.


                      Выдержки из стенограммы собрания
                         Организационного Комитета,
                     состоявшегося 13 августа 1990 года

     Собрание  было  проведено  на  квартире  у  Стью  Редмана  и  Фрэнсис
Голдсмит. Присутствовали все члены Организационного Комитета, в их  числе:
Стюарт Редман, Фрэнсис Голдсмит, Ник Андрос, Глен Бэйтмен, Ральф Брентнер,
Сюзан Стерн и Ларри Андервуд.
     Ведущим собрание был избран Стюарт Редман.  Секретарем  была  избрана
Фрэнсис Голдсмит...
     Стью Редман продемонстрировал плакат, сочиненный в связи  с  пищевыми
отравлениями Диком Эллисом и Лори Констебл и броско озаглавленный ЕСЛИ  ВЫ
ЕДИТЕ, ТО ДОЛЖНЫ ЭТО ПРОЧЕСТЬ. Он сказал, что Дик хочет, чтобы плакат  бы