возглавил группу, после того как они выехали из Вермонта и  направились  в
Небраску? Она не могла этого припомнить. Ларри напомнил ей о том, что  она
забыла... или хуже - приняла, как нечто само собой  разумеющееся.  Гарольд
рисковал своей жизнью, чтобы сделать надпись на крыше - тогда это казалось
глупым ребячеством, но в конце концов оно принесло пользу. А как он  добыл
бензин из этого  резервуара...  для  Ларри  это  оказалось  такой  трудной
задачей, а Гарольд сделал это как бы походя. Она почувствовала стыд.
     - Вот я и принес ему вино и эти конфеты. Когда я  попадал  в  трудные
ситуации, я всегда вспоминал о нем, и он помогал мне. -  Он  посмотрел  на
нее искоса. - Знаете, я-то думал, что вы с ним вместе.
     Она покачала головой и посмотрела на свои сжатые пальцы.
     - Нет...
     Он долгое время ничего не говорил, но она  чувствовала  на  себе  его
взгляд.
     Она встала с бордюра.
     - Мне пора идти. Было очень  приятно  познакомиться  с  вами,  Ларри.
Приходите завтра, встретитесь со Стью. Приводите свою Люси.
     - Как это я мог ошибиться? Насчет Гарольда?  -  спросил  он,  вставая
вслед за ней.
     - Ой, я не  знаю,  -  сказала  она  глухо.  Неожиданно  на  глаза  ей
навернулись слезы. - Вы заставили меня ощутить, что я обошлась с Гарольдом
очень плохо... и я не знаю... как это могло случиться... можно  ли  винить
меня за то, что я люблю Стью? Виновата ли я в этом?
     - Нет, конечно нет. - Ларри выглядел смущенно. - Послушайте, извините
меня. Я вмешиваюсь не в свое дело. Я пойду.
     - Он _и_з_м_е_н_и_л_с_я_! - выпалила Фрэнни. - Не знаю, как и почему,
но иногда я думаю, что это к лучшему... но я не... на  самом  деле,  я  не
уверена. А иногда я боюсь.
     Она не ответила и только посмотрела себе под ноги. Она подумала,  что
и так уже сказала слишком много.
     - Вы собирались об®яснить мне, как туда попасть, - напомнил он мягко.
     - Очень просто.  Вы  пойдете  прямо  по  Арапахоу,  пока  не  увидите
небольшой парк. Парк будет справа. Маленький домик Гарольда  будет  слева,
как раз напротив парка.
     - Хорошо, спасибо. Очень приятно было встретиться  с  вами,  Фрэн,  -
разбитый горшок и все такое.
     Она улыбнулась, но улыбка вышла неискренней. Вся ее веселость куда-то
испарилась.
     Ларри поднял бутылку вина.
     - И если вы встретите его  раньше,  чем  я,  то...  держите  язык  за
зубами, ладно?
     - Конечно.
     - Спокойной ночи, Фрэнни.
     Он ушел. Она  подождала,  пока  он  не  скроется  из  виду,  а  потом
поднялась наверх и скользнула в постель рядом со Стью, который по-прежнему
безмятежно спал.



        48

     Плакаты Ральфа, об®являвшие о митинге  восемнадцатого  августа,  были
расклеены по всему Боулдеру.  В  ту  ночь  Ник  Андрос  заснул  в  хорошем
расположении духа. За один день  с  помощью  размноженного  на  мимеографе
плаката Свободная Зона превратилась из неорганизованного лагеря беженцев в
сообщество потенциальных избирателей.
     Днем они с Ральфом ездили на электростанцию. Он, Ральф и Стью  решили
послезавтра на квартире Стью и Фрэн провести предварительное совещание.  А
за это время они прислушаются к тому, что говорят люди.
     Ник улыбнулся и приложил ладони к ушам.
     - Читать по губам даже лучше, - сказал Стью. - Знаешь, Ник, я начинаю
думать, что нам удастся справиться с  этими  генераторами.  Бред  Китченер
работает, как зверь. Если бы у нас было десять таких людей, то  к  первому
сентября город был бы в полном порядке.
     Ник показал ему кружок из большого и указательного пальцев.


     В тот день Ларри Андервуд и Лео Роквей направлялись по Арапахоу Стрит
в сторону дома Гарольда Лаудера. Ларри нес рюкзак, с  которым  он  проехал
через всю страну, но сейчас в нем было только вино и шоколадная карамель.
     Ларри посмотрел на один из плакатов,  но  звон  стекла  заставил  его
обернуться. Лео разбил камнем заднее стекло старого "Форда".
     - Больше не делай так, Джо.
     - Меня зовут Лео.
     - Лео, - поправился Ларри. - Больше так не делай.
     - Почему? - добродушно спросил  Лео,  и  очень  долго  Ларри  не  мог
придумать удовлетворительный ответ.
     - Потому что звук очень неприятный, - сказал он наконец.
     - Ааа. О'кей.
     Они пошли дальше. Ларри засунул руки в  карманы.  Лео  сделал  то  же
самое. Ларри пнул ногой банку из-под пива. Лео свернул  в  сторону,  чтобы
ударить валявшийся на дороге камень. Ларри начал насвистывать мелодию. Лео
стал аккомпанировать ему тихими пыхтящими  звуками.  Ларри  вз®ерошил  ему
волосы, а мальчик посмотрел на него своими загадочными китайскими  глазами
и улыбнулся. "Господи, да я ведь люблю его", - подумал Ларри.
     Они дошли до парка, о котором говорила  Фрэнни,  и  на  другой  улице
стоял небольшой зеленый дом  с  белыми  ставнями.  На  цементной  дорожке,
ведущей к парадной двери, стояла тележка с кирпичами, а рядом  жестянка  с
известковым раствором. Повернувшись спиной к  улице,  на  корточках  сидел
широкоплечий хлыщ. Рубашки на нем не было, и спина  его  шелушилась  после
сильного солнечного ожога. В руке у него был мастерок. Он строил кирпичный
барьерчик вокруг цветочной клумбы.
     Ларри подумал о словах  Фрэнни:  "Он  изменился...  не  знаю,  как  и
почему, но иногда я думаю, что это к лучшему... а иногда я боюсь."
     Потом Ларри сделал шаг вперед и сказал именно то,  что  он  собирался
сказать в течение долгих дней своего путешествия:
     - Гарольд Лаудер, я полагаю?
     Гарольд вздрогнул от удивления, а потом обернулся с кирпичом в  одной
руке и мастерком в другой. С  мастерка  капал  раствор.  Он  был  занесен,
словно для удара. Ларри показалось, что краем глаза  он  увидел,  как  Лео
подался назад. Первое, что ему пришло в голову, - это,  конечно,  мысль  о
том, что Гарольд выглядит совсем не так, как он его себе представлял.  Его
вторая мысль была: "Господи, да уж не  хочет  ли  он  меня  стукнуть  этой
штукой?" Лицо Гарольда было  мрачным,  глаза  его  сузились  и  потемнели.
Волосы упали прямой волной на его потный лоб. Губы были плотно сжаты.
     А потом произошло превращение  столь  внезапное  и  радикальное,  что
Ларри потом не верилось, что он видел Гарольда напряженным и  неулыбчивым,
с лицом человека, который более склонен использовать  мастерок  для  того,
чтобы замуровать кого-нибудь в стене, нежели  для  того,  чтобы  построить
барьерчик вокруг клумбы.
     На лице его появилась  широкая  и  безобидная  улыбка.  Из  глаз  его
исчезло угрожающее выражение. Он воткнул мастерок в раствор, вытер руку  о
джинсы и протянул ее для рукопожатия. Ларри подумал: "Господи, да он  ведь
еще ребенок, гораздо моложе, чем я".
     - По-моему, я вас не знаю, - сказал  Гарольд.  Рукопожатие  его  было
твердым. Улыбка Гарольда была заразительной, и Ларри улыбнулся в ответ.
     - Вы меня - нет, но я вас знаю.
     - Правда? - воскликнул Гарольд, улыбнувшись еще шире.
     - Я ехал за вами через всю страну, начиная с Мэна, - сказал Ларри.
     - Честное слово?
     - Конечно. Он распустил рюкзак. - Вот у  меня  тут  кое-что  для  вас
есть. - Он вынул бутылку Бордо и вручил ее Гарольду.
     - Тысяча девятьсот сорок седьмой? -  Гарольд  смотрел  на  бутылку  с
некоторым удивлением.
     - Хороший год, - сказал Ларри. - А еще вот это.
     Он отдал Гарольду шоколадную карамель.
     - Как вы узнали? - спросил Гарольд, улыбаясь.
     - Я ехал по следу ваших надписей... и конфетных оберток.
     - Заходите в дом, поговорим. Мальчик будет пить кока-колу?
     - Конечно. Лео, ты...
     Он обернулся, но Лео рядом не было. Он стоял в самом начале дорожки и
с видом крайней заинтересованности рассматривал трещины в цементе.
     - Эй, Лео! Хочешь колы?
     Лео что-то пробормотал себе под нос.
     - Говори громче, - сказал Ларри раздраженно. - Для чего Бог дал  тебе
голос? Я спросил, хочешь ли ты колы?
     Лео сказал очень тихим голосом:
     - Лучше я пойду посмотрю, не вернулась ли мама-Надин.
     - Какого черта? Мы же только что сюда пришли!
     - Я хочу назад! - сказал Лео.
     "Что же это такое, - подумал Ларри, - он ведь чуть не плачет".
     - Одну секунду, - сказал он Гарольду.
     -  Все  нормально,  -  сказал  Гарольд  с  улыбкой.  -  Иногда   дети
стесняются. Я тоже таким был.
     Ларри подошел к Лео и наклонился, так что их глаза оказались на одном
уровне.
     - В чем дело, паренек?
     - Я просто хочу обратно, - сказал Лео,  отводя  глаза.  -  Мне  нужна
мама-Надин.
     - Ну, ты... - Он беспомощно запнулся.
     - Хочу обратно. Пожалуйста.
     - Тебе не нравится Гарольд?
     - Я не знаю... да нет, он нормальный парень... просто я хочу обратно.
     Ларри вздохнул.
     - Найдешь один дорогу?
     - Конечно.
     - О'кей. Но мне очень хотелось бы, чтобы ты пошел с нами. Я так давно
ждал встречи с Гарольдом. Ты ведь знаешь об этом, правда?
     - Да-а.
     - А обратно мы пойдем вместе.
     -  Я  в  этот  дом  не  войду,  -  зашипел  Лео,  на  секунду   вновь
превратившись в Джо.
     - О'кей, - сказал Ларри поспешно. - Иди прямо домой.
     - Хорошо. - И неожиданно Лео перешел на шепот. - Почему  бы  тебе  не
пойти со мной? Прямо сейчас? Пошли вместе. Пожалуйста, Ларри? Хорошо?
     - Господи, Лео, что за...
     - Ну ладно, - сказал Лео, и прежде чем Ларри успел его  о  чем-нибудь
спросить, он уже заторопился по улице.  Ларри  взглядом  проводил  его  из
виду. Потом он повернулся к Гарольду и смущенно развел руками.
     - Я же говорю, все в порядке.  Дети  иногда  ведут  себя  странно,  -
сказал Гарольд.
     - Да уж, действительно. Но этот ребенок имеет право вести  себя  так.
Он столько пережил.
     - Я не сомневался в этом, - ответил Гарольд, и на короткий миг  Ларри
ощутил  недоверие,  почувствовал,  что  столь  быстро  возникшая  симпатия
Гарольда к мальчику - всего лишь эрзац настоящего чувства.
     - Ну, входите, - сказал Гарольд. - Собственно говоря, вы  мой  первый
гость. Несколько раз заходили Фрэнни и Стью, но они не в  счет.  -  Улыбка
Гарольда стала немножечко грустной, и Ларри почувствовал к нему жалость.
     - Я рад, - сказал он.
     - Если вы не возражаете, я пока отложу карамель  -  сейчас  я  не  ем
сладкого, пытаюсь похудеть. Но вино стоит попробовать ради такого  случая.
Вы пересекли всю страну, ориентируясь по нашим надписям. Это вам  не  фунт
изюма. Вы должны мне об этом  рассказать.  А  пока  садитесь  вон  на  тот
зеленый стул.
     "Странно, - подумал Ларри, -  он  говорит,  как  политик,  -  гладко,
быстро, бойко."
     Гарольд ушел за рюмками, а Ларри сел на зеленый стул.  Он  огляделся.
Ну, не самая замечательная на свете гостиная,  но  с  ворсистым  ковром  и
кое-какой современной мебелью она будет выглядеть неплохо. Лучше всего был
камин. Прекрасная ручная работа. Но  один  кирпич  в  кладке  держался  на
честном слове. Ларри показалось, что он выпал, а потом его небрежно сунули
на место.
     Он встал и вынул кирпич  из  кладки.  Гарольд  продолжал  хозяйничать
где-то внизу. Ларри уже собирался вложить кирпич на место, когда заметил в
образовавшейся дыре толстую тетрадь для записей. Чувствуя легкий стыд,  он
положил кирпич на место как раз в тот момент, когда  шаги  Гарольда  стали
подниматься с нижнего этажа. Когда Гарольд вернулся  в  гостиную  с  двумя
бокалами в руках, Ларри уже снова сидел на зеленом стуле.
     - Я их споласкивал внизу, - сказал Гарольд. - А то они запылились.
     - Красивые, - сказал Ларри. - Слушай, я не уверен, что с  этим  Бордо
все в порядке. Может так получиться, что ты готовил рюмки для уксуса.
     - Кто не рискует, - сказал Гарольд с улыбкой, - тот не выигрывает.
     От улыбки Гарольда Ларри почему-то стало немного не  по  себе,  и  он
поймал себя на мысли о том, кому принадлежит эта тетрадь  -  Гарольду  или
предыдущему владельцу дома. А если это  тетрадь  Гарольда,  то  что,  черт
возьми, там может быть написано?


     Они открыли бутылку Бордо и к  общему  удовольствию  обнаружили,  что
вино прекрасное. Через полчаса они уже  пребывали  в  состоянии  приятного
легкого опьянения, причем Гарольд в большей степени, чем Ларри. Но  улыбка
по-прежнему блуждала у него на губах. Собственно говоря, она стала шире.
     Язык у Ларри слегка развязался, и он спросил:
     - Эти  плакаты.  Насчет  общего  митинга  восемнадцатого  числа.  Как
получилось, что ты не вошел в состав этого  комитете,  Гарольд?  По-моему,
такой парень, как ты, обязательно должен был там оказаться.
     Улыбка Гарольда стала еще шире.
     - Ну, я еще ужасно молод. Наверное, они думают, что у меня не хватает
опыта.
     - По-моему, это свинство с их стороны. - Но действительно ли  он  так
считал?
     - Ну, кто знает, что ждет нас в будущем!  -  сказал  Гарольд,  широко
улыбаясь. - У каждой собаки есть свой день.


     Ларри ушел в пять часов вечера. Он расстался  с  Гарольдом  дружески.
Тот пожал его руку и улыбнулся на прощанье, сказав,  чтобы  Ларри  заходил
почаще. Но у  Ларри  появилось  ощущение,  что  Гарольду  будет  абсолютно
наплевать, если они никогда больше не встретятся.
     Он медленно прошел по цементной дорожке и обернулся,  чтобы  помахать
на прощанье, но Гарольд уже скрылся в доме. Дверь была закрыта.
     От вина у него немного заболела голова, и он попытался убедить себя в
том, что тот легкий  озноб,  который  он  почувствовал  дома  у  Гарольда,
является всего лишь одним из проявлений  незначительного  похмелья.  Мысли
его спутались. Он неожиданно ощутил уверенность, что Гарольд наблюдает  за
ним из-за задернутых штор, и руки его сжимаются, словно он хватает кого-то
за горло, а улыбка его превращается в оскал ненависти... У  КАЖДОЙ  СОБАКИ
ЕСТЬ СВОЙ ДЕНЬ.
     И в тот же миг он вспомнил о ночи, проведенной в  Беннингтоне,  когда
он проснулся с ужасным чувством, что в темноте кто-то есть... и как  потом
он услышал (или это ему только приснилось?)  приглушенный  звук  каблуков,
уходящих на запад.
     ПРЕКРАТИ. ПРЕКРАТИ ВООБРАЖАТЬ ВСЯКУЮ ЕРУНДУ.
     И неожиданно он поймал себя на том, что  вспоминает,  как  в  детстве
ходил с мамой в зоопарк  в  Бронксе.  Они  вошли  в  помещение,  где  жили
обезьяны, и запах ударил ему в нос,  как  кулак.  Он  повернулся  и  хотел
выбежать на улицу, но мама остановила его.
     "Просто дыши, Ларри, - сказала она. - И через пять минут ты не будешь
чувствовать никакого запаха вообще."
     И он остался, хотя и не поверил ей. Но оказалось, что она была права.
Взглянув на часы, он увидел, что они провели у обезьян около  получаса,  и
он уже не мог понять, почему входящие леди зажимают нос, а на лице  у  них
появляется гримаса отвращения. Он сказал об  этом  своей  матери,  и  Элис
Андервуд засмеялась.
     "Пахнет-то по-прежнему плохо, но не для тебя".
     "Как это получается, мамочка?"
     "Я не знаю. Это доступно каждому. А теперь скажи самому себе: "Сейчас
я вдохну настоящий запах обезьяньего жилища", и потяни носом."
     Он так и сделал и вновь ощутил зловоние. На этот раз  оно  было  даже
сильнее и омерзительнее, чем в самом  начале.  Сосиски  и  вишневый  пирог
рванулись вверх, но он выбежал на свежий воздух и с трудом сумел  побороть
рвоту.
     "Это селективное восприятие, - подумал он, - и  она  знала,  что  это
такое, даже если ей и не было известно, как это называется. -  Он  услышал
голос своей матери: -  А  теперь  скажи  самому  себе:  "Сейчас  я  вдохну
настоящий запах Боулдера".  И  он  ощутил  этот  запах.  Он  ощутил  запах
медленного разложения за закрытыми дверьми и задернутыми шторами.
     Он пошел быстрее, чуть ли не пустившись  бегом,  вдыхая  это  сочное,
густое зловоние, которое он  -  как  и  все  остальные  -  давно  перестал
сознательно ощущать, потому что оно было повсюду.
     Вино и шоколадная карамель рванулись вверх. Это обезьянья клетка,  из
которой он никогда не выберется, разве  что  если  поедет  на  необитаемый
остров, и хотя до сих пор он ненавидел рвоту больше всего на свете,  такое
чувство, что сейчас...
     - Ларри? С тобой все в порядке?
     Ларри вздрогнул от удивления. Это был Лео. Он сидел на бордюре в трех
кварталах от дома Гарольда и играл шариком для пинг-понга.
     - Что ты здесь делаешь? - спросил Ларри.
     - Я хотел, чтобы мы пошли домой вместе, - смиренно сказал Лео,  -  но
мне не хотелось заходить в дом того парня.
     - Почему? - спросил Ларри и сел на бордюр рядом с Лео.
     Лео пожал плечами.
     - Я не знаю.
     - Лео?
     - Что?
     - Для меня это очень важно, потому что Гарольд мне нравится. У меня к
нему  двойственное  чувство.  Тебе  когда-нибудь  приходилось  двойственно
относиться к кому-нибудь?
     - Мое чувство к нему однозначно.
     - И что же это за чувство?
     - Страх, - просто ответил Лео. - Мы можем пойти домой к маме-Надин  и
маме-Люси?
     - Конечно.
     Они пошли по Арапахоу. Лео продолжал играть с шариком для пинг-понга.
     - Извини, что тебе пришлось так долго ждать, - сказал Ларри.
     - Все о'кей.
     - Да нет, действительно, если б я знал, я бы поторопился.
     - Мне было чем заняться. Я нашел это у того парня на  лужайке.  Шарик
для понг-пинга.
     - Пинг-понга, - поправил Ларри машинально. - Как ты  думаешь,  почему
Гарольд задергивает шторы?
     - Чтобы никто не мог заглянуть внутрь, наверное, - сказал Лео.  -  Он
занят какими-то тайными вещами. Он там прячется, как труп.
     Они дошли до угла Бродвея  и  повернули  на  юг.  Им  встретился  Дик
Воллмен. Он приветственно махнул Ларри и Лео. Они помахали ему в ответ.
     - Тайными вещами, - вслух повторил Ларри.
     - Может быть, он там молится темному  человеку,  -  небрежно  обронил
Лео, и Ларри дернулся, словно его ударило током.
     - Ты действительно так думаешь? - спросил Ларри, стараясь, чтобы  его
голос звучал непринужденно.
     - Я не знаю. Но он не  похож  на  нас.  Он  часто  улыбается  Но  мне
кажется, там какие-то черви у него внутри. Они заставляют  его  улыбаться.
Большие черви, которые пожирают его мозг.
     - Джо... то есть Лео...
     Глаза Лео - темные, отсутствующие, китайские - внезапно  прояснились.
Он улыбнулся.
     - Смотри, вон Дайна. Мне она нравится.  Эй,  Дайна!  -  закричал  он,
приветственно махнув рукой. - У тебя есть жвачка?
     Дайна, занятая тем, что  смазывала  звездочку  гоночного  велосипеда,
обернулась и улыбнулась. Она полезла в  карман  рубашки  и  достала  пачку
"Джуси Фрут". Со счастливым смехом Лео побежал к ней.
     Эта мысль о белых червях за улыбкой Гарольда...  как  это  Джо  (нет,
Лео, его зовут Лео) пришла в голову такая сложная - и  такая  кошмарная  -
идея? Мальчик был наполовину в трансе. И не только он один. Сколько раз за
те немногие дни, что  он  пробыл  здесь,  Ларри  замечал,  как  кто-нибудь
останавливается на улице, как вкопанный, мгновение смотрит  в  пустоту,  а
потом идет дальше? Все изменилось. Казалось, само человеческое  восприятие
поднялось на новый уровень.
     Это было чертовски страшно.
     Ларри направился туда, где Лео и Дайна делили жвачку.


     В тот день Стью застал Фрэнни за стиркой на маленьком дворике  за  их
новым домом. Она обернулась и увидела его в воротах.
     - Ха-ха, очень смешно. Сколько ты там уже стоишь, красавчик?
     - Пару минут. Чем это ты занимаешься? Похоже на брачный  танец  дикой
лесной утки.
     - Ха-ха. - Она посмотрела на него холодно. - Еще одна такая  шуточка,
и спать тебе придется на кушетке. А можешь отправляться  на  Флэгстафф  со
своим дружком Гленом Бэйтменом.
     - Послушай, но я не хотел...
     - Здесь, между прочим, и ваша одежда, мистер Редман. Хоть вы теперь у
нас и отец-основатель, но это не мешает вам иногда пачкать трусы дерьмом.
     Стью усмехнулся, а потом вынужден был рассмеяться.
     - Грубовато, радость моя.
     - В данный момент я не склонна к вежливости.
     - Когда моя жена занималась ручной стиркой,  -  сказал  Стью,  -  она
польз