как эти люди впиваются зубами  в  еду,  отдавая  справедливость  ее
кухне. Стало быть, стоило ходить к  Ричардсонам  и  сражаться  с  ласками.
Нельзя сказать, что они были очень голодны, но когда ты месяц  подряд  ешь
консервы,  то  очень  хочется  попробовать   чего-нибудь   свеженького   и
домашнего. Сама она с®ела три куска курицы, початок кукурузы  и  небольшую
корочку пирога с земляникой и ревенем. После этого она почувствовала  себя
набитой до отказа, как чехол матраса.
     Когда кофе  был  разлит  по  чашкам,  водитель,  приятный  человек  с
открытым лицом по имени Ральф Брентнер, сказал ей:
     - Ничего вкуснее я не ел за всю свою жизнь. Спасибо вам огромное.
     Остальные благодарно присоединились. Ник улыбнулся и кивнул.
     - Можно я сяду  к  вам  на  колени,  бабушка?  -  спросила  маленькая
девочка.
     - Боюсь, ты окажешься слишком тяжелой,  радость  моя,  -  сказала  ей
женщина постарше, Оливия Уокер.
     - Глупости, - сказала Абагейл. - В тот день, когда я не смогу взять к
себе на колени ребенка, меня завернут в саван. Иди сюда. Джина.
     Ральф поднес ее к Абагейл и усадил к ней на колени.
     - Когда станет тяжело, просто скажите мне.
     Он пощекотал лицо Джины пером на своей шляпе. Она закрылась руками  и
захихикала.
     - Не щекочи меня, Ральф! Не смей меня щекотать!
     - Не беспокойся, - сказал Ральф, смягчаясь. - Я  слишком  сыт,  чтобы
щекотать кого-нибудь в течение долгого времени. - Он снова сел.
     - Что случилось с твоей ножкой, Джина? - спросила Матушка Абагейл.
     - Я сломала ее, когда выпала из хлева, - сказала Джина. - Дик наложил
мне гипс. Ральф говорит, что Дик спас мне жизнь. - Она  послала  воздушный
поцелуй человеку в стальных очках,  и  он  слегка  покраснел,  кашлянул  и
улыбнулся.
     Ник, Том Каллен и Ральф встретились с Диком Эллисом, когда тот прошел
уже пол-Канзаса с рюкзаком за плечами и дорожной палкой  в  руке.  Он  был
ветеринаром. На следующий  день  они  остановились  на  ленч  в  небольшом
городке под названием Линдсборг. Из южной части города  доносились  слабые
крики. Если бы ветер дул в  другую  сторону,  они  ни  за  что  бы  их  не
услышали.
     - Божье милосердие, - благодушно сказала Эбби,  поглаживая  маленькую
девочку по волосам.
     Джина жила сама по себе целых три  недели.  Она  играла  на  сеновале
дядюшкиного хлева и под ней провалился  прогнивший  настил.  Поначалу  Дик
Эллис  оценивал  ее  шансы  весьма  пессимистично.  Он  применил   местное
обезболивающее, чтобы вернуть кость в правильное положение.  Она  потеряла
столько веса, и ее общее физическое состояние было таким слабым, что он не
решился дать ей общий наркоз, опасаясь, что он убьет ее.
     Джина поправилась удивительно быстро. Она моментально  привязалась  к
Ральфу и его щеголеватой  соломенной  шляпе.  Тихим,  застенчивым  голосом
Эллис сказал, что, с его точки  зрения,  главной  проблемой  девочки  было
сокрушительное одиночество.
     - Разумеется, так оно и было, - сказала Абагейл.  -  Если  бы  вы  не
нашли бы ее, она бы совсем зачахла.
     Джина зевнула. Глаза ее затуманились.
     - Я ее заберу, - сказала Оливия Уокер.
     - Положите ее в маленькой комнатке в конце прихожей, - сказала  Эбби.
- Если хотите, можете лечь с ней. А эта девушка...  как  ты  сказала  тебя
зовут, радость моя? Совсем выскочило из головы.
     - Джуна Бринкмейер, - ответила рыжая.
     - А ты можешь спать со мной, Джуна, если у тебя  нет  других  планов.
Моя кровать слишком мала для двоих, да я и не думаю, что  ты  захотела  бы
спать с такой старой вязанкой хвороста, как  я,  даже  если  бы  она  была
достаточно большой, но у меня есть еще один матрас, и  он  тебе  подойдет,
если в нем еще не завелись  клопы.  Кто-нибудь  из  наших  высоких  мужчин
достанет его тебе с антресолей.
     - Конечно, - сказал Ральф.
     Оливия унесла Джину, которая уже успела  заснуть.  В  кухне,  где  за
долгие годы ни  разу  не  набиралось  столько  людей,  сгущались  сумерки.
Кряхтя, Матушка Абагейл поднялась на ноги и зажгла три керосиновые  лампы.
Темнота отступила.
     - Может быть, проверенные пути - самые лучшие, - внезапно сказал Дик,
и все посмотрели на него. Он покраснел и снова кашлянул, но Абагейл только
посмеивалась.
     - Я хочу сказать, -  продолжил  Дик,  защищаясь,  -  что  это  первая
домашняя еда, которую мне довелось попробовать начиная с... ну,  наверное,
с тридцатого июня. С того дня, когда погасло электричество.  Тогда  я  сам
приготовил себе еду, и ее вряд ли можно было отнести к домашней кухне. Моя
жена... она здорово готовила. Она... Он беспомощно запнулся.
     Вернулась Оливия.
     - Крепко спит, - сказала она. - Устала сегодня.
     - Вы печете свой хлеб? - спросил Дик у Матушки Абагейл.
     - Конечно, пеку. Всегда пекла. Правда,  дрожжи  давно  кончились,  но
можно обойтись и без них.
     - Мне так хотелось хлеба, - сказал он. - Хелен,  моя  жена...  обычно
пекла хлеб два раза в неделю. Совсем недавно мне казалось,  что  если  мне
дадут три  куска  хлеба  с  земляничным  вареньем,  то  можно  с  радостью
распрощаться с жизнью.
     - Том Каллен устал, - неожиданно сказал Том. Он потянулся и зевнул.
     - Ты можешь лечь в сарайчике, - сказала  ему  Абагейл.  -  Запах  там
слегка затхлый, но там сухо.
     На мгновение все они прислушались к ровному шуму дождя,  который  шел
уже почти целый  час.  Для  одинокого  человека  этот  звук  показался  бы
печальным. В компании он казался приятным и таинственным, об®единяющим  их
вместе. Далеко над Айовой пророкотал гром.
     - Думаю, у вас есть все, что  нужно,  чтобы  устроиться  на  ночь?  -
спросила она у них.
     - Абсолютно все, - ответил Ральф. - Мы  прекрасно  устроимся.  Пошли,
Том. - Он поднялся.
     - Не могли бы вы с Ником  ненадолго  задержаться,  Ральф?  -  сказала
Абагейл.
     Все это время Ник сидел за столом в  противоположном  от  ее  качалки
конце комнаты. Если человек не может  говорить,  -  подумала  она,  -  то,
казалось бы, он должен  потеряться  в  комнате,  набитой  другими  людьми,
просто выпасть из поля зрения. Но что-то в Нике не давало этому произойти.
Он сидел абсолютно спокойно, следя за разговором, и на лице его отражалось
реакция на только что  произнесенные  слова.  Лицо  его  было  открытым  и
смышленым, но слишком озабоченным для такого молодого человека.  Несколько
раз она замечала, как люди смотрят на него, словно он может подтвердить их
слова. Они ни на минуту не забывали о нем. Несколько раз она заметила, как
он смотрит в окно и на лице его появляется беспокойство.
     - Не могли бы вы достать мне этот матрас? - мягко спросила Джуна.
     - Мы достанем его вместе с Ником, - сказал Ральф, вставая.
     - В одиночку я в этот сарай не пойду, - сказал Том. - Ей-Богу, нет!
     - Я пойду с тобой, - сказал Дик. - Мы зажжем фонарь  и  устроим  себе
кровати. - Он поднялся. - Еще раз спасибо, миссис. Не могу  выразить,  как
все было вкусно.
     Другие поблагодарили вслед за ним. Ник и Ральф достали матрас, клопов
в котором не оказалось. Том и  Дик  отправились  в  сарай.  Ник,  Ральф  и
Матушка Абагейл остались в кухне одни.
     - Не возражаете, если я закурю, миссис? - спросил Ральф.
     - Не возражаю, если не будешь стряхивать пепел на  пол.  В  комоде  у
тебя за спиной стоит пепельница.
     Ральф встал за пепельницей, и Эбби осталась лицом к лицу с Ником.  На
нем была рубашка цвета  хаки,  синие  джинсы  и  вылинявшая  тренировочная
фуфайка. В нем было что-то такое, что внушало ей мысль,  будто  она  знала
его и раньше. Глядя на него, она чувствовала себя так, словно встреча  эта
была предрешена судьбой.
     - Миссис?
     Ральф уже сидел рядом с Ником с листком бумаги в руках и  разглядывал
его, повернув к свету.
     На коленях у Ника лежал блокнот и шариковая ручка.
     - Ник говорит... - Ральф прочистил горло в смущении.
     - Продолжай.
     - В его записке говорится, что ему  трудно  читать  по  вашим  губам,
потому что...
     - Я понимаю, - сказала она. - Ничего страшного.
     Она встала и шаркающей походкой подошла к комоду. На второй полке над
комодом стояла пластмассовая баночка, полная мутной жидкости,  в  которой,
словно медицинский препарат, плавали две вставные челюсти.
     Она выудила их и прополоскала в ковшике.
     - Господи, помни,  как  я  страдала,  -  сказала  Матушка  Абагейл  и
вставила челюсти.
     - Нам надо поговорить, - сказала она. - Вы - главные, и нам надо  кое
в чем разобраться.
     - Ну, - сказал Ральф, - это не для  меня.  Я  был  простым  фабричным
рабочим отчасти фермером. Мозолей у меня гораздо больше, чем мыслей.  Ник,
вот он у нас главный.
     - Это так? - спросила она, глядя на Ника.
     Ник написал короткую записку, и Ральф прочел ее вслух.
     - Это мне пришло в голову приехать сюда, а насчет  главного  -  я  не
знаю.
     - Мы встретили Джуну и  Оливию  примерно  в  девяноста  милях  к  ЮГУ
отсюда, - сказал Ральф. - Позавчера, так, Ник?
     Ник кивнул.
     "Мы уже тогда ехали к вам, Матушка. Женщины шли на север.  Дик  тоже.
Мы просто об®единили всех вместе."
     - Вы видели еще кого-нибудь? - спросила она.
     "Нет, - написал Ник. - Но у меня часто  бывает  чувство  -  у  Ральфа
тоже, - что кто-то прячется от нас и наблюдает издали.  Боятся,  наверное.
Никак не могут оправиться от того, что произошло."
     Она кивнула.
     - Дик говорит, что за день до того, как он нас  встретил,  он  слышал
шум мотоцикла где-то на юге. Так что есть и другие люди. Думаю, они просто
пугаются, когда видят такую большую группу.
     - Почему вы приехали сюда? - Глаза  ее,  окруженные  сетью  морщинок,
остро уставились на них.
     Ник написал:
     "Мне снились сны о вас. Дик Эллис говорит, что ему тоже раз приснился
такой сон. И маленькая девочка. Джина, она описала это  место  задолго  до
того, как мы сюда приехали. Эти качели."
     - Благослови ее Бог, - сказала Матушка Абагейл с отсутствующим видом.
Она посмотрела на Ральфа. - А ты что скажешь?
     - Вы мне снились раз или два, миссис, - сказал Ральф и облизал  губы.
- В основном мне снился... другой парень.
     - Какой другой парень?
     Ник написал что-то на листке  из  блокнота  и  обвел  свою  запись  в
кружок. Вручил ей прямо в руки. Буквы были большими,  такими  же,  как  на
стене во дворце у Валтасара. От одного взгляда на них у нее пошел мороз по
коже. Она вспомнила о ласках,  которые,  извиваясь,  ползли  по  дороге  и
впивались в торбу зубами острыми, как иголки. Она вспомнила о том,  как  в
темноте открылся единственный красный глаз и стал наблюдать в  поисках  не
одной только старой женщины, но и целой группы из  мужчин  и  женщин...  и
одной маленькой девочки.
     Два обведенных слова были: "ТЕМНЫЙ ЧЕЛОВЕК".


     - Мне было сказано, - произнесла она, вертя в руках листок бумаги,  -
что мы должны идти на запад. Мне сказал это Господь во сне.  Я  не  хотела
слушать. Я старая женщина, и все, что я  хочу,  -  это  умереть  на  своем
маленьком клочке земли. Эта земля принадлежала моей семье  сто  двенадцать
лет.
     Она выдержала паузу. Двое мужчин пристально смотрели на нее  в  свете
керосиновой лампы. За  окном  продолжал  идти  нескончаемый  дождь.  Грома
слышно больше не было. Господи, - подумала она, - как болят десны от  этих
зубов. Как мне хочется вынуть их и лечь в постель.
     - Я начала видеть сны за  два  года  до  начала  этой  эпидемии.  Сны
снились мне каждую ночь, и иногда они сбывались. Пророчество -  это  Божий
дар, и в каждом заложена его частица. В снах я шла на  запад.  Сначала  со
мной было совсем мало людей, потом немного побольше, а потом  еще  больше.
На запад, все время на запад, пока в дали не  показались  Скалистые  горы.
Нас уже был целый караван, сотни две или больше.
     Она помолчала.
     - Я пугалась от этих снов. Никогда я не обмолвилась и словечком,  что
они мне снятся - вот как я была напугана. Думаю, я  чувствовала  себя  как
Иов, когда Бог заговорил с ним из вихря. Я даже пыталась  убедить  себя  в
том, что это просто  сны,  о,  глупая  старая  женщина,  которая  пыталась
убежать от Бога, совсем как Иона. Но рыба все равно нас проглотила, вот  в
чем дело! И я  всегда  чувствовала,  что  кто-то  придет  ко  мне,  кто-то
особенный, и тогда я узнаю, что время пришло.
     Она взглянула на Ника, который сидел за столом и  пристально  смотрел
на нее сквозь пелену сигаретного дыма Ральфа Брентнера.
     - И я поняла это, когда увидела тебя, - сказала она. - Это  ты,  Ник.
Господь указал перстом на твое сердце. Но перст у него не один, и там есть
еще и другие избранные, и они идут сюда, слава Богу, и на  них  Он  указал
своими перстами. Мне снились сны о  нем,  как  он  ищет  нас  даже  в  эту
секунду, и - да простит Бог мою грешную  душу,  я  прокляла  его  в  своем
сердце. - Она заплакала и поднялась со стула, чтобы выпить воды и умыться.
     Когда она вернулась к ним, Ник писал. Наконец он вырвал страничку  из
блокнота и вручил ее Ральфу.
     "Не знаю насчет Бога, но здесь действует какая-то сила. Все, кого  мы
встретили, двигались на  север.  Словно  у  вас  есть  ответ.  Вам  снился
кто-нибудь еще? Дик? Джуна или Оливия? Может быть, девочка? "
     - Эти не снились. Снился неразговорчивый человек. Женщина с ребенком.
Мужчина примерно твоего возраста, который идет ко мне своей гитарой. И ты,
Ник.
     "И вы думаете, что нам надо идти на запад?"
     - Мы должны идти на запад, - сказала Матушка Абагейл.
     Мгновение Ник бесцельно черкал ручкой по странице, а  потом  написал:
"Что вы знаете о темном человеке? Вы знаете, кто он такой?"
     - Я не знаю кто он, но мне известно, что он из себя представляет. Это
средоточие зла, оставшегося в мире. Остальное зло по сравнению с ним - это
цветочки. Магазинные воры, сексуальные маньяки и хулиганы. Но он  призовет
их. Он уже начал действовать. И он собирает их вместе гораздо быстрее, чем
мы. И с ним идут не только злые, но и слабые... и одинокие... и те, кто не
открыл свое сердце Господу.
     "Может быть, он на самом деле не существует,  -  написал  Ник.  Может
быть, он - это просто... - Он погрыз кончик ручки и задумался. Наконец  он
прописал: - ...просто запуганная, злая часть нас самих.  Может  быть,  нам
снится то, чего мы боимся внутри самих себя".
     Когда Ральф читал эту записку вслух, он непонимающе сморщил  лоб,  но
Эбби сразу же поняла что Ник имел ввиду. Это не слишком-то  отличалось  от
болтовни новых проповедников, появившихся лет  двадцать  назад.  На  самом
деле нет никакого Сатаны  -  вот  было  их  евангелие.  Зло  действительно
существует, и, возможно, его причиной является первородный  грех,  но  оно
находится внутри нас, и вынуть его наружу так же невозможно, как и  вынуть
яйцо их скорлупы, не разбив ее. С точки зрения этих  новых  проповедников.
Сатана был чем-то вроде картины, составленной из множества кусочков,  -  и
каждый мужчина,  женщина  и  ребенок  добавляли  свой  кусочек,  входивший
составной частью в целое. Конечно, во всем этом были приятное  современное
звучание, но проблема заключалась в том, что это была неправда. И если Ник
будет продолжать так думать, то темный человек с®ест его на обед.
     Она сказала:
     - Я снилась тебе. Разве я не существую на самом деле?
     Ник кивнул.
     - А ты снился мне. Разве ты  не  существуешь  на  самом  деле?  Хвала
Господу, ты сидишь прямо  напротив  меня  с  блокнотом  на  коленях.  Этот
человек, Ник, он так же реален, как  и  ты.  -  Да,  он  был  реален.  Она
вспомнила о ласках и о красном глазе, открывшемся в темноте. И  когда  она
заговорила снова, голос ее стал звучать хрипло. - Это не Сатана, - сказала
она, - но они с  Сатаной  знают  друг  о  друге  и  давно  друг  с  другом
сговорились.
     Библия не говорит нам о том, что происходило  с  Ноем  и  его  семьей
после потопа. Но я не удивлюсь, если узнаю, что за души этой горстки людей
велась отчаянная борьба - за их души, их тела, их образ мышления. И  я  не
удивлюсь, если узнаю, что с нами происходит то же самое.
     - Сейчас он находится к западу от Скалистых гор. Рано или  поздно  он
пойдет на восток. Может быть, и не в этом году. Когда он  будет  готов.  И
наша судьба - бороться с ним.
     Ник обеспокоенно затряс головой.
     - Да, - сказала она спокойно. - Нас ждут горькие дни. Смерть и ужасы,
предательство и слезы. И не  все  из  нас  смогут  увидеть,  чем  кончится
борьба.
     - Мне все это не нравится, - пробормотал Ральф. -  Мало  нам  что  ли
несчастий и без этого парня, о котором вы тут с Ником говорили? Разве  нам
не хватает проблем без докторов, без электричества, без ничего? Какое  нам
дело до него?
     - Я не знаю.  Это  воля  Господа.  Он  не  спрашивал  Эбби  Фримантл,
нравится она ей или нет.
     - Если это Его воля, - сказал Ральф, - то неплохо бы Ему в отставку и
уступить место кому-нибудь помоложе.
     "Если темный человек на западе, - написал Ник, - то, может быть,  нам
надо сматывать удочки и ехать на восток?"
     Она терпеливо покачала головой.
     - Ник, все на свете служит Господу. Разве тебе не кажется, что и этот
человек тоже служит Ему? И это действительно так, как бы  неисповедимы  ни
были Его пути. Куда бы ты ни убежал,  этот  человек  последует  за  тобой,
потому что он исполняет волю Бога, а Бог хочет, чтобы ты встретился с ним.
Нельзя убежать от Божьей воли.  Человек,  который  пытается  сделать  это,
кончит свою жизнь в утробе зверя.
     Ник написал короткую записку. Ральф посмотрел на нее, почесал  нос  и
подумал о том, что предпочел бы не читать ее вслух. Такие старые леди вряд
ли спокойно воспримут то, что написал Ник. Она, скорее всего, назовет  это
богохульством и закричит так, что все вокруг проснутся.
     - Что он говорит? - спросила Абагейл.
     - Он говорит... Ральф прочистил горло. Перо на его шляпе дернулось. -
Он говорит, что не верит в  Бога.  -  Доложив  содержание  записки,  он  с
несчастным видом уставился вниз на свои ботинки и стал ожидать взрыва.
     Но она только хихикнула, встала и подошла к Нику. Потом она взяла его
руку и похлопала по ней.
     - Благослови тебя Бог, Ник, но это не имеет значения. _О_н_  верит  в
т_е_б_я_.


     Следующий день они провели дома у Эбби Фримантл, и это был их  лучший
день, с тех пор как закончилась эпидемия. Утром  дождь  перестал,  и  небо
очистилось. Кукуруза сверкала, словно россыпь изумрудов. Было прохладно.
     Том Каллен провел утро, бегая по рядам кукурузы с  вытянутыми  вперед
руками и пугая ворон. Джина МакКоун сидела на земле  рядом  с  качелями  и
играла с множеством бумажных кукол, которые Матушка Абагейл нашла  на  дне
чемодана в шкафу своей спальни. А раньше они с Томом играли в  гараж.  Том
легко соглашался на все требования Джины.
     Дик Эллис робко подошел к матушке Абагейл и спросил, не держал ли кто
поблизости свиней.
     - Ну как же, у Стоунеров были свиньи, - сказала  она.  Она  сидела  в
качалке на веранде, перебирала струны гитары и смотрела на Джину.
     - Думаете, кто-то из них мог остаться в живых?
     - Надо сходить и посмотреть. Может быть. А  может  быть,  они  просто
разрушили свои загоны и одичали. - Глаза ее сверкнули. - А еще может быть,
что  я  знаю  одного  парня,  которому  прошлой  ночью  приснились  свиные
отбивные.
     - Вполне возможно, что и знаете, - сказал Дик.
     - Ты когда-нибудь резал свиней?
     - Нет, миссис, - сказал он, широко улыбаясь. - Лечил от глистов - да,
но не резал.
     - Как ты  думаешь,  вы  с  Ральфом  сможете  поработать  под  женским
руководством?
     - Вполне, - ответил он.
     Через двадцать минут они ехали втроем в кабине "Шевроле". У Стоунеров
они нашли двух годовалых  свиней.  Было  похоже  на  то,  что  когда  корм
кончился, они стали  обедать  своими  более  слабыми  и  менее  удачливыми
товарищами. Дик накинул петлю на заднюю ногу одной из свиней и, переброс