успехе генерала Улагая.
   Последний, выдвинувшись со своим корпусом от Св. Креста, к северу от
Маныча в районе села Ремонтное - станица Граббеевская (в 120 верстах на
восток от ст.
   Великокняжеская), наголову разбил конный корпус противника под
начальством товарища" Думенко, захватил более 20 орудий, много пулеметов и
пленных, 2-ой кубанский корпус генерала Улагая был сформирован в районе
Св. Креста уже по завершении Кавказской операции и состоял из 2-ой и 3-ей
кубанских дивизий и 3-ей кубанской пластунской бригады. Одна бригада 2-ой
кубанской дивизии под начальством полковника Фостикова временно была
выделена из 2-ого конного корпуса и прикомандирована к 1-ой конной дивизии
генерала Шатилова. Об успехе генерала Улагая я немедленно послал
телефонограмму начальникам моих частей, приказав сообщить о победе полкам.
   Получил генерал Деникин телефонограмму и от генерала Май-Маевского.
Последний сообщал, что, вследствие изменившейся обстановки, решил пока не
отходить. По предложению полковника Кусонского я, с согласия
Главнокомандующего, отправил командиру Добровольческого корпуса
телеграмму, поддерживающую в принятом решении: "Главнокомандующий и я
приветствуем ваше мужественное решение".
   Вечером я выехал в станицу Новоманычскую. Темнело. Полки длинной лентой
вытягивались из станицы, двигаясь к месту переправы. В хвосте дивизий
тянулись длинные вереницы повозок, нагруженных дощатыми щитами и
сопровождаемые саперами.
 
   Наши передовые сотни, переправившись с вечера вброд, оттеснили
неприятельские разъезды. В течении ночи дружной работой сапер и пластунов
был наведен настил.
   Люди всю ночь работали в воде, раздевшись по пояс.
   На рассвете началась переправа. Я застал 1-ый конный корпус уже
заканчивающим переправу. Мелководный, топкий, местами высохший, покрытый
солью, выступившей на поверхность вязкой черной грязи, Маныч ярко блистал
на солнце среди плоских, лишенных всякой растительности берегов. Далеко на
север тянулась безбрежная, кое-где перерезанная солеными бачагами
солончаковая степь. Там маячила наша лава, изредка стучали выстрелы.
Длинной черной лентой тянулась от переправы наша конница, над колонной
реяли разноцветные значки сотен. Сверкали медным блеском трубы полковых
хоров. На южном берегу в ожидании переправы спешились кубанские, терские,
астраханские полки. Вокруг дымящихся костров виднелись группы всадников в
живописных формах.
   К восьми часам главная масса конницы закончила переправу, а к полудню
перешла на северный берег вся артиллерия, в том числе и тяжелая. Теснимый
нашими передовыми частями противник медленно отходил на запад. Части
генерала Шатилова, 1-ая конная дивизия и бригада кубанцев полковника
Фостикова наступали вдоль северного берега реки. Правее, заслонившись
частью сил с севера, вдоль большого тракта, двигался 1-й кокный корпус
генерала Покровского. В моем резерве осталась отдельная Астраханская
бригада (два астраханских и 1-ый черкесский полки)
   генерала Зыкова.
   Подойдя к Бараниковской переправе, генерал Шатилов бросил свои части в
атаку и овладел окопами противника, захватив около полутора тысяч пленных.
Бараяиковская переправа была в наших руках. Горская дивизия начала
переправу, я подчинил ее генералу Шатилову.
   Наступали сумерки. Полки заночевали на местах. Стояла холодная майская
ночь.
   Люди зябли и не могли заснуть. В лишенной всякой растительности степи
нельзя было разжечь костров. Нельзя было напоить даже коней, негде было
достать пресной воды. Я на несколько часов проехал в Новоманычскую
перекусить и напиться чаю и с рассветом был уже вновь на северном берегу
реки.
   С первыми лучами солнца бой возобновился, противник делал отчаянные
попытки задержать наше продвижение, однако, теснимый генералом Покровским,
после полудня начал отход к станции Великокняжеской. 1-ый конный корпус
занял хутора бр.
   Михайликовых и Пишванова. Хутора эти, зимовники донских
коннозаводчиков, когда-то дышавшие богатством, ныне представляли собой
груду развалин:
   дома стояли с оторванными дверьми, выбитыми окнами, фруктовые сады с
деревьями, обломанными и обглоданными конями, амбары с растасканными
соломенными и камышовыми крышами, заржавленными и поломанными
земледельческими орудиями. Все являло собой картину полного разрушения,
следы многократных боев. Огромное, разбросанное по всей степи, количество
трупов коней, рогатого и мелкого скота дополняло эту унылую картину.
Многочисленные, частью пересохшие, соленые бачаги и вся солончаковая степь
кругом были буквально усеяны падалью. Ее сладкий, противный запах
положительно пропитывал воздух.
   В пять часов была назначена общая атака. Для обеспечения боевого
порядка с севера к хуторам Безугловым были выдвинуты астраханцы генерала
Зыкова. Выбрав удобный наблюдательный пункт - огромную скирду соломы, я в
бинокль стал наблюдать за движением колонн. Дивизии строили резервный
порядок. Артиллерийский огонь с обеих сторон усилился. В тылу противника в
районе Великокняжеской реяли аэропланы. Далеко на левом фланге прогремело
"ура". В бинокль были видны быстро несущиеся, вскоре исчезнувшие за
складкой местности полки 1-ой конной дивизии.
   Части генерала Покровского строили боевой порядок.
   Неожиданно далеко вправо, почти в тылу, раздались несколько орудийных
выстрелов.
   Почти одновременно прискакал казак с донесением от Зыкова. Со стороны
станции Ельмут в охват нашего правого фланга подходили большие конные
массы противника.
   (То был спешивший на выручку своим, двинутый усиленными переходами от
ст.
   Ремонтной конный корпус "товарища" Думенко.) В бинокль было видно, как
развернулись и двинулись вперед астраханцы. Их батарея открыла огонь. Над
полками были видны рвущиеся снаряды противника. Но вот среди астраханцев
стало заметно какое-то волнение. Ряды их заколебались, заметались и,
мгновенно повернув назад, казаки бросились врассыпную. Беспорядочной
толпой астраханцы неслись назад. Вскочив в автомобиль, я помчался к
ближайшим частям генерала Покровского, успел остановить его корпус и
повернуть частью сил против конницы врага. Славные кубанцы и терцы
задержали противника. Однако новый успех генерала Шатилова, захватившего
более 2000 пленных, орудия и пулеметы, развития не получил. Части
заночевали на позициях.
   Подход новых крупных сил противника значительно осложнял наше
положение. Имея в тылу одну весьма неудобную переправу у с. Бараниковского
и владея на северном берегу Маныча весьма ограниченным плацдармом, мы, в
случае успеха противника, могли оказаться в очень тяжелом положении.
   Свежих резервов у меня не было. Астраханцы, потеряв раненым начальника
дивизии генерала. Зыкова и убитыми и ранеными всех командиров полков -
потеряли всякую боеспособность. Расстроенные части рассеялись, казаки и
черкесы отдельными группами и в одиночку текли в тыл. Я выслал мой конвой
к переправам собирать беглецов и, отведя на южный берег, привести полки в
порядок, беспощадно расстреливая ослушников и трусов. На замен астраханцам
я просил генерала Деникина выслать мне атаманцев. Утром последние прибыли
ко мне.
   6-го с рассветом бой возобновился на всем фронте. Третьи сутки почти не
спавшие, не евшие горячего люди и непоенные кони окончательно истомились.
Однако, невзирая на это, я требовал полного напряжения сил для завершения
начатого дела до конца. В течение дня нам удалось расширить занятый нами
плацдарм. Части генерала Покровского вновь заняли хутора Безуглова, части
генерала Шатилова подошли на 2 - 3 версты к станице Великокняжеской.
   На закате я назначил общую атаку, дав горцам, 1-ой конной дивизии и
бригаде полковника Фостикова направление на станицу Великокняжескую.
Первым - с юго-востока, вторым - с востока. Генералу Покровскому
приказал "сковать и разбить конницу Думенко". Для предварительного
расстройства красной конницы приказал эскадрилье полковника Ткачева
произвести бомбовую атаку.
   С начала артиллерийской подготовки я объехал фронт полков, сказав людям
несколько слов, приказал снять чехлы и распустить знамена. При построении
боевого порядка всем полковым хорам приказал играть марши своих частей.
Как на параде строились полки в линии колонн, разворачиваясь в боевой
порядок. Гремели трубачи, реяли знамена. Вот блеснули шашки, понеслось
"ура" и масса конницы ринулась в атаку, вскоре скрывшись в облаках пыли.
Гремела артиллерия, белые дымки шрапнелей густо усеяли небо. Я на
автомобиле понесся к полкам генерала Покровского. Налет полковника Ткачева
оказался весьма удачным. Противник потерял большое число людей и лошадей;
морально потрясенные его части расстроились. К сожалению, генерал
Покровский замешкался, упустил удобный момент ударить на расстроенного
противника. Последний успел оправиться и, не приняв атаки, стал поспешно
отходить.
   Великокняжеская была взята. Успех противника, форсировавшего Маныч и
проникшего в глубокий тыл Добровольческой и Донской армий, грозя отрезать
их от главнейшей базы, завершился нашей победой. Х-ая армия красных была
разгромлена. Противник за три дня потерял около 15000 пленных, 55 орудий и
150 пулеметов.
   Путь к Царицыну и Волге был открыт.
   Разбитый под Великокняжеской противник поспешно отходил к северу вдоль
железной дороги. За красной пехотой бежала и конница "товарища" Думенко.
Красные, отходя, разрушали железнодорожный путь, взрывая мосты и
железнодорожные сооружения. Я послал приказание частям генерала Шатилова
преследовать противника по пятам; 1-ому конному корпусу генерала
Покровского быстро двигаться в направлении на станицу Орловскую, стремясь
перехватить путь отхода красных.
   В десять часов утра 7-ого мая я на автомобиле выехал в Великокняжескую,
где застал штаб генерала Шатилова. В штаб только что привели несколько
всадников Горской дивизии, пойманных на месте грабежа. Я тут же назначил
над ними военно-полевой суд, и через два часа пять грабителей были
повешены на площади села. Я приказал в течении суток не убирать трупов,
дабы наглядным образом показать частям и населению, что всякое насилие и
грабеж, несмотря на всю воинскую доблесть виновных, будут караться
беспощадно. Поблагодарив расположенные в станице части и отдав необходимые
распоряжения, я выехал в Торговую.
   Отъехав верст пять, я встретил автомобили штаба Главнокомандующего.
Генерал Деникин, в сопровождении генерала Романовского, полковника
Плющевского-Плющик и нескольких лиц своего штаба, ехал в Великокняжескую.
Главнокомандующий был весьма доволен нашим успехом; обнял и расцеловал
меня, горячо благодаря. По его словам, он наблюдал атаку моей конницы с
наблюдательного пункта 6-ой пехотной дивизии.
   - "За всю гражданскую войну я не видел такого сильного огня
большевистской артиллерии," - сказал генерал Деникин.
   Мы вместе вернулись в Великокняжескую, где Главнокомандующий поздравил
генерала Шатилова с производством в генерал-лейтенанты и объявил ему о
назначении его командиром 3-его конного корпуса, в состав коего вошли 1-ая
конная и Горская дивизии (Через несколько дней части генерала Шкуро: 1-ая
терская и Кавказская казачьи дивизии были сведены в корпус, получивший
название 3-го. 1-ый, 2-ой и 3-ий корпуса получили наименование кубанских.
Корпус же генерала Шатилова был переименован в 4-ый конный).
   Из Великокняжеской мы вернулись в Торговую, откуда Главнокомандующий в
тот же день намечал выехать в Ростов.
   2-ой конный корпус генерала Улагая, 1-ый генерала Покровского, 3-ий
генерала Шатилова, Сводно-Донской генерала Савельева, Атаманская
Астраханская отдельная бригада и отдельный Саратовский дивизион и 6-ая
пехотная дивизии объединялись в Кавказскую армию. Войска генерала
Май-Маевкого должны были составить армию Добровольческую. Генерал Деникин
возвращался к наименованиям намеченных им при первоначальном образовании
из войск Кавказа двух армий. Ныне я не настаивал на наименовании моей
армии "Кавказской Добровольческой". Успевшие значительно обостриться
отношения между главным командованием и казачеством, ярко проводимое
обеими сторонами деление на добровольцев и казаков значительно обесценило
в глазах последних еще недавно одинаково дорогое для всех войск
добровольческое знамя. К тому же наименование армии "Кавказской" успело
стать близким войскам.
   Кавказской армии ставилась задача овладеть Царицыном. Директива
Главнокомандующего была разослана войскам на следующий день:
   "Манычская операция закончилась разгромом противника и взятием
Великокняжеской.
   Приказываю:
   1. Генералу Эрдели овладеть Астраханью.
   2. Генералу Врангелю овладеть Царицыном. Перебросить донские части на
правый берег Дона. Содействовать операции генерала Эрдели.
   3. Генералу Сидорину с выходом донских частей Кавказской армии на
правый берег Дона, подчинив их себе, разбить Донецкую группу противника.
Подняв восстание казачьего населения на правом берегу Дона, захватить
железную дорогу Лихая-Царицын и войти в связь с восставшими ранее
казачьими округами.
   4. Прочим фронтам вести активную оборону.
   5. Разграничительные линии: между генералами Эрдели и Врангелем
Благодарное-Яшкуль-Енотайск все для Эрдели.
   6. О получении донести. Великокняжеская, 8 мая ј 06796.
   Главком Генлейт Деникин Начштабглав Генлейт Романовский".
   Взамен имеющих перейти в состав Донской армии по переправе на правый
берег Дона донских частей, в состав моей армии должна была быть направлена
2-ая Кубанская пластунская бригада, о чем начальник штаба
Главнокомандующего предупреждал меня еще в письме своем от 24-ого апреля.
Что касается замены терцев и горцев 1-ой Кавказской казачьей дивизий, о
чем мне генерал Романовский тогда же писал, то ввиду общей обстановки
наступления частей обеих армий, замена эта в настоящее время произведена
быть не могла. Я просил Главнокомандующего усилить меня и артиллерией, что
и было мне обещано.
   - "Ну как, через сколько времени поднесете нам Царицын?" - спросил
генерал Деникин.
   Я доложил, что, рассчитывая вести настойчивое преследование, дабы не
дать возможности противнику оправиться и задержаться на одном из
многочисленных естественных рубежей - притоков Дона, я надеюсь подойти к
Царицыну своей конницей недели через три. Дальнейшее зависит от
своевременности присылки мне обещанных Кубанской пластунской бригады и
артиллерии, ибо овладение укрепленным Царицыном, как показал опыт Донской
армии, уже однажды минувшей зимой пытавшейся овладеть городом, без
достаточно сильной пехоты и могучей артиллерии, невозможно.
   - "Конечно, конечно, все, что возможно, вам пошлем".
   Поезд Главнокомандующего отбыл в Ростов. Генерал Деникин, стоя у окна
своего вагона, дружески кивал мне и, улыбаясь, показывал число три -
напоминание о сроке, обещанном мной для подхода к Царицыну.
   Вызвав к аппарату генерала Юзефовича, я выслушал доклад о переговорах
его с прибывшим в Ростов генералом Май-Маевским и намеченной реорганизации
моего штаба.
   Главнокомандующий отказал в назначении начальником штаба
Добровольческой армии генерала Атапьева, на эту должность назначался
генерал Ефимов. Из старших лиц моего штаба в Добровольческой армии
оставался лишь начальник снабжении генерал Деев, взамен которого генерал
Юзефович пригласил генерала Фалеева.
   Генерал-квартирмейстер, дежурный генерал, начальник артиллерии и
значительное число начальников отделений переходили в штаб Кавказской
армии. Большая часть этих лиц в тот же день выезжала из Ростова в
Великокняжескую. Генерал Юзефович задерживался в Ростове на несколько
дней. Железнодорожный мост через Маныч не пострадал и мой поезд в ту же
ночь перешел в Великокняжескую.
   8-го мая я отдал приказ армии:
   "ПРИКАЗ
 Кавказской армии ј 1.
   Станица Великокняжеская.
   8-го мая 1919 года.
   Славные войска Манычского фронта.
   Волею Главнокомандующего, генерала Деникина, все вы объединены под моим
начальством и нам дано имя "Кавказская Армия".
   Кавказ - Родина большинства из вас, Кавказ - колыбель вашей славы...
   От Черного и до Каспийского моря пронеслись вы, гоня перед собой врага,
- палящий зной и стужа, горы Кавказа и безлюдные ставропольские степи не
могли остановить вас. Орлы...
   Орлиным полетом перенесетесь вы и через пустынную степь калмыков к
самому гнезду подлого врага, где хранит он награбленные им несметные
богатства, - к Царицыну, и вскоре напоите усталых коней водой широкой
матушки-Волги..."
   Генерал Врангель."
   Противник поспешно отходил, наши части с трудом поддерживали с ним
соприкосновение. Конница генерала Покровского вышла на линию железной
дороги, горцы, усиленные атаманцами, под общим начальством полковника
Гревса были направлены мною западнее железной дороги, 1-ая конная дивизия
была оттянута в мой резерв. Войскам ставились задачи:
   а) 2-ому кубанскому корпусу генерала Улагая (2-ая и 3-я кубанские
дивизии и 3-я пластунская бригада) - преследовать противника от станции
Граббевской вдоль Царицынского тракта, выделив часть сил на фронт
Ремонтная - Зимовники для действия в тылу красных, отступавших перед 1-м
кубанским корпусом вдоль железной дороги.
   б) 1-му кубанскому корпусу генерала Покровского (1-я кубанская, 2-я
терская, 6-я пехотная дивизии и все бронепоезда) - преследовать главные
силы красных, отходящих вдоль железной дороги на Царицын.
   в) Сводному корпусу полковника Гревса (Горская и Атаманская дивизии) -
отбросить части противника, действующие западнее железной дороги, за реку
Сал, и, прижав их к Дону, разбить.
   г) Донскому корпусу генерала Савельева (4-я и 13-я донские казачьи
дивизии) - разбив и уничтожив части противника, действующие между реками
Салом и Доном, переправиться на фронте Цымлянская-Мариинская на правый
берег Дона и ударить в тыл Донской группе красных.
   д) Конному корпусу генерала Шатилова (1-я конная дивизия, астраханская
дивизия и два пластунских батальона) - составить резерв командующего
армией.
   Таким образом имелось в виду при фронтальном преследовании главной
массы противника вдоль железной дороги частями правой колонны
содействовать этому преследованию ударами в тыл, стремясь отрезать красным
главный путь их отхода; левофланговые же колонны должны были путем маневра
прижать к Дону и разбить те части врага, которые действовали против левого
фланга армии и могли угрожать флангу всей операции, а затем,
переправившись частью сил (Донской корпус) через Дон, нанести удар в тыл
группе противника, действующей на правом берегу Дона против донцов.
   Уже 11 мая колонны армии, выполняя поставленные им директивы, подошли
своими частями к реке Салу, гоня перед собой отступавшего на всем фронте
врага; командир 2-го кубанского корпуса генерал Улагай, выставив заслон
(полковника Мамонова) в сторону Торговое-Заветное направил, согласно
заданию, большую часть сил под общим командованием генерала Бабиева (пять
конных полков и два пластунских батальона) на станцию Ремонтная в целях
выйти противнику в тыл и отрезать ему пути отхода. Несмотря на отчаянные
попытки красных зацепиться за естественный рубеж реки Сала и остановить
наше продвижение, мы после двухдневных горячих боев овладели
неприятельской позицией, форсировав реку.
   С выходом 2-го кубанского корпуса на линию железной дороги
преследование главных сил противника вдоль железнодорожной линии было
возложено на генерала Улагая, в руках которого сосредоточивались 2-й
кубанский корпус, одна бригада первой кубанской дивизии, астраханцы и 6-я
пехотная дивизия. Группе генерала Улагая передавались и бронепоезда,
однако, вследствие порчи пути и уничтожения красными большого
железнодорожного моста через Сал, последние временно действовать не могли.
Генералу Улагаю указывалось при движении на север выдвинуть для
обеспечения правого фланга астраханскую дивизию, направив ее в район озера
Ханата-Альматин. На левом фланге 2-го Кубанского корпуса уступом впереди
двигался 1-й Кубанский корпус генерала Покровского. Полковнику Гревсу,
блестящим образом выполнившему свою задачу и раз