ся в
поезде на станции Сарепта.
   25-го августа противник, видимо выдохшийся, ограничился орудийной
стрельбой. К вечеру прибыли в Царицын танки, и я наметил 26-го перейти в
общее наступление.
   После сражения 23-го августа группировка красных оставалась неизменной:
1) 28-ая стрелковая дивизия с приданными ей частями - к северу от
укрепленной Царицынской позиции в районе села Орловка; 2) разбитые 37-ая,
38-ая и 39-ая дивизии, несколько усилившиеся подошедшими с севера конными
частями - к северу и северо-востоку от станции Котлубань в районе хуторов
правого берега реки Сакарки и станции Качалинская. Две эти группы не имели
непосредственной связи по фронту, что позволяло нам бить врага по частям.
   Утром 24-го августа в район разъезд Конный - хутор Безродненский была
переброшена Сводно-Горская дивизия, разведка которой в течение 24-го и
25-го августа выяснила, что красные занимают лишь сравнительно узкий фронт
от Волги по северной стороне Орловской балки; правый фланг их определился
у верховьев этой балки и обеспечивался сравнительно слабыми силами конницы
- 28-м конным полком или даже частью его. Красные настолько мало
опасались за свой фронт, что к северо-западу от верховьев балки Орловская
в районе балок Забазная и Грачи нигде не было даже их разведывательных
частей, и наши разъезды, не встречая противника, проходили на высоту 471.
Только к вечеру 25-го августа появились мелкие разъезды красных.
   В общем же, правый фланг 28-ой стрелковой дивизии оставался совершенно
неприкрытым и между ним и ближайшими к нему частями Качалинской группы
имелся абсолютно никем не занятый промежуток около 20 верст.
   Я решил вести главную атаку против Орловской группы красных именно со
стороны хутора Безродненского, охватывая ее висящий в воздухе правый фланг
и выходя в тыл противнику. Для этого в районе хутора Безродненского должна
была быть сосредоточена ударная группа с прибывшими танками. Одновременно
части 1-го Кубанского корпуса должны были перейти в наступление на Орловку
с фронта.
   Для сформирования ударной конной группы приходилось извлечь часть
конницы из состава конной группы генерала Улагая. Бои последнего у станции
Котлубань не позволили сделать это ранее 26-го, и наступление пришлось
отложить на один день, назначив его на 27-е августа.
   Ближайшее руководство всей операцией было возложено на временно
командующего 1-м Кубанским корпусом генерала Писарева. Конная группа
генерала Бабиева в составе 3-ей Кубанской и Сводно-Горской дивизий с
танками должна была, сосредоточившись в районе хутора Безродненского, на
рассвете 27-го августа атаковать противника с севера от Орловской балки,
нанося ему удар во фланг и тыл. Одновременно гренадеры и части 2-ой
Кубанской пластунской бригады, имея за собой 4-ую Кубанскую дивизию,
должны были, перейдя в наступление на участке река Волга - балка Грязная,
атаковать Орловку с фронта.
   Около 7-ми часов конная группа генерала Бабиева сосредоточилась у
хутора Безродненский и, перейдя главными силами балку, приступила к
выполнению охватывающего маневра. Танки с одним конным полком двигались
несколько правее главных сил конной группы от Безымянного хутора, что в
одной версте южнее хутора Безродненского, прямо к верховьям Орловской
балки. В своем движении танки натолкнулись на сторожевое охранение 28-го
советского конного полка, которое крайне поспешно отошло, после чего по
всему фронту красных распространилось известие о появлении наших боевых
машин.
   Эффект, произведенный на противника этим известием, был так велик, что
пехотные части 28-ой стрелковой дивизии, не ожидая не только атаки, но
даже и появления наших танков, начали поспешный отход на север, бросив
почти без сопротивления свои позиции к северу от Орловской балки, которые
и были очень легко заняты пехотой генерала Писарева.
   Между тем, конница генерала Бабиева, имея впереди части Сводно-Горской
дивизии, успела выйти к северу от верховьев Орловской балки и, тесня 28-ой
советский конный полк, подходила к запруженному отступающей пехотой,
артиллерией и обозами Саратовскому большаку. Атака частей Сводно-Горской
дивизии обратила отступление противника в беспорядочное бегство. Весь
участок большой дороги от Орловки до высот южнее Пичуги включительно был
усеян брошенными орудиями, повозками и различного рода имуществом.
   28-ая дивизия избегла полного уничтожения только благодаря появлению со
стороны села Орловки красной конной бригады "товарища" Городовикова,
прикрывавшей с юга отход своей пехоты и сохранившей полный порядок.
Бригада эта оттеснила на запад малочисленные полки Горской дивизии, причем
был убит герой Кабарды полковник Заур-Бек-Серебряков. Подоспевшая 3-я
Кубанская дивизия отбросила конницу красных. Преследуемый Сводно-Горской и
4-ой Кубанской дивизиями, противник в большом расстройстве отошел за
Пичугу и, хотя здесь наше преследование за утомлением коней
приостановилось, продолжал безостановочно отступать к Дубовке.
   Некоторые пехотные части красных бежали за Дубовку.
   Наша пехота и 3-я Кубанская дивизия остановились в районе Орловки. Я
проехал к ним и поздравил войска с новой победой.
   К вечеру в Орловку была оттянута 4-ая Кубанская дивизия. Там собралась
вся группа генерала Писарева. Впереди, у Пичуги оставалась Сводно-Горская
дивизия.
   ведшая разведку на Пичужинскую, Дубовку и Прудки.
   В результате дня 27-го августа, хотя Орловская группа красных и
избежала полного уничтожения, тем не менее ей был нанесен жестокий удар.
Красные потеряли 13 орудий, много пулеметов и около 2000 пленных, 28-ая
советская дивизия была почти полностью уничтожена.
   В боях 23-го - 27-го августа II-ая и X-ая красные армии были жестоко
разгромлены, оставив в наших руках около 18000 пленных, 31 орудие и 160
пулеметов. Окрыленная победой, Кавказская армия вновь обрела свои силы.
Войска с верою смотрели вперед.
   Поездка моя в Екатеринодар и переговоры с атаманом и членами
правительства оказались не бесплодными. Пополнения с Кубани стали
подходить. Укрывавшиеся в станицах казаки массами возвращались на фронт.
Полки быстро пополнялись. После письма моего генералу Деникину штаб
главнокомандующего стал весьма внимателен, просьбы моего штаба быстро
исполнялись. Армия получила часть уже давно обещанного обмундирования, и
пехотные и пластунские части оделись в английские френчи, шинели и
прекрасные, прочные ботинки.
   Захваченной у противника артиллерией укомплектовывались наши батареи,
число орудий в большинстве батарей стало нормальным. Огромные попавшие в
наши руки неприятельские обозы давали возможность сформировать войсковые и
армейские транспорты. Работы по дальнейшему укреплению позиции неустанно
продолжались. К 5 - 6 сентября весь фронт позиции до самой Волги
затянулся проволокой. Строились блиндажи для позиционной артиллерии. Наши
аэропланы ежедневно совершали налеты в тыл красных, бомбардировали
неприятельские резервы, отыскивали и забрасывали бомбами красные батареи.
Английским отрядом летчиков были потоплены несколько вооруженных
неприятельских пароходов.
   Город, хотя и опустевший, понемногу возвращался к нормальной жизни.
Ввиду эвакуации всего гражданского управления все заботы о занятой
войсками местности перешли к моему штабу. Я назначил состоявшего в моем
распоряжении графа Гендрикова, бывшего Орловского губернатора, начальником
города; последний с помощью оставшихся в Царицыне двух членов управы
принял на себя заботы о городском благоустройстве.
   Между тем, на Черноярском направлении упорные бои не прекращались.
Подтянув к Черному Яру части, взятые из состава IV-ой и ХI-ой красных
армий, противник перешел в наступление против частей генерала Савельева
(Астраханская конная дивизия, вновь сформированные стрелковые полки 2-й
Кубанской и Горской дивизий), стремясь выйти к Сарепте на сообщения
Кавказской армии. В ряде упорных боев наши части понесли тяжелые потери.
Особенно тяжела была потеря тяжко раненого ружейной пулей в голову
начальника Астраханской дивизии генерала Савельева.
   Блестящий кавалерийский начальник, прекрасно разбиравшийся в
обстановке, храбрый и решительный, он весьма удачно в течение двух месяцев
действовал со своей дивизией, обеспечивая тыл армии с юга.
   К 27-ому августа красные заняли Райгород. Дальнейшее их продвижение
угрожало положению Кавказской армии.
   Я решил после победы 27-го августа перебросить на Черноярское
направление 3-ю Кубанскую дивизию, объединив командование всеми войсками
на этом направлении в руках начальника последней генерала Бабиева (с
возвращением в строй генерала Бабиева временно командовавший 3-ей дивизией
генерал Мамонов был назначен начальником 2-ой дивизии.). Ему ставилось
задачей разбить противника и в дальнейшем овладеть Черным Яром, чтобы раз
навсегда покончить с Черноярской группой красных.
   Рядом успешных боев генерал Бабиев отбросил противника в укрепленный
Черноярский лагерь. Часть его конницы, обойдя Черный Яр с юга, вышла к
Волге на участке Грачевская - Соленое Займище. С 1-го по 10-ое сентября
части генерала Бабиева захватили 3000 пленных, 9 орудий и 15 пулеметов.
Черноярская группа красных потеряла свою активность.
   На северном фронте Кавказской армии красные спешно пополняли и
приводили в порядок свои разбитые в конце августа армии, 7-го сентября
противник повел второе наступление на Царицын, избегая прежнего дробления
на две изолированных, одна от другой, группы и направляя главный удар на
Котлубань.
   Наша группировка в общем оставалась прежней: 1-ый Кубанский корпус на
укрепленной Царицынской позиции, имея конницу и пластунов на передовой
позиции, к северу от Орловской балки, и Саратовский конный дивизион в
хуторе Безродненском; конница генерала Улагая, усиленная 4-м пластунским
батальоном, у станции Котлубань.
   8 сентября завязался бой передовых частей на линии балка Сухая Мечетка
- высота 392 - балка Грачи - хутор Грачевский. 9-го сентября противник
повел энергичное наступление на станцию Котлубань со стороны хуторов
Варламов и Араканцев, направляя в то же время крупные силы конницы корпуса
Жлобы западнее реки Котлубань во фланг и тыл генералу Улагаю. Движение это
сперва имело успех, и передовые части красных проникли почти до хуторов
Рассошинских. Удар 1-ой конной дивизии, угрожавшей отрезать противника,
вынудил конницу Жлобы поспешно отойти на север - положение к западу от
железной дороги было восстановлено. В районе, непосредственно прилегающем
к железной дороге, 4-ый пластунский батальон удержал свое расположение.
Далее на восток генерал Мамонов со 2-ой Кубанской дивизией, поддержанной
танками, не допустил противника перейти линию Древнего Вала.
   В общем день прошел для нас успешно. Однако, силы противника далеко не
были исчерпаны. Я предвидел повторение атак на группу генерала Улагая и
поспешил усилить ее за счет 1-го Кубанского корпуса, перебросив к
Котлубани сначала Кабардинскую дивизию (бывшая Сводно-Горская), а затем и
бригаду 1-ой Кубанской дивизии, 10-го сентября бой возобновился. Считая
наиболее угрожаемым свой правый фланг, генерал Улагай сосредоточил к
востоку от железной дороги между станцией Котлубань и хутором Грачи под
общим начальством генерала Мамонова, 2-ую кубанскую дивизию, Кабардинскую
дивизию и бригаду 1-ой кубанской дивизии со всеми танками;
непосредственные подступы к станции Котлубань оборонял 4-ый пластунский
батальон, поддерживаемый бронепоездами; к западу от железной дороги
оставался 4-ый Конный корпус генерала Топоркова в составе 1-ой конной и
4-ой Кубанской дивизии и Ингушской конной бригады.
   Группировка эта оставалась неизменной во все время последующих боев.
   С утра 11-го сентября красные возобновили наступление против генерала
Улагая, ведя главную атаку значительными силами пехоты и конницы восточнее
железной дороги. Остановив сосредоточенным огнем многочисленных батарей и
выдвижением танков пехоту красных, генерал Мамонов перешел в решительное
наступление через хутор Грачи и далее на север и северо-восток. Опрокинув
врага и неотступно преследуя его до села Прудки, он почти полностью
уничтожил красную пехоту, взяв несколько тысяч пленных и много трофеев.
Одновременно 4-й конный корпус отбросил конницу Жлобы к хуторам Араканцев
и Заховаев. На ночь группа генерала Улагая вновь сосредоточилась в районе
хутор Грачи - станция Котлубань - хутор Котлубанский.
   Одновременно с успешным боем конницы генерала Улагая 1-ый Кубанский
корпус 11-го сентября тоже перешел в наступление по всему фронту, сбил
противника и отбросил его в район Дубовки, заняв передовыми частями Пичугу.
   В боях 9-го - 11-го сентября красные понесли значительные потери
убитыми, ранеными и пленными. Пехотные части противника, пришедшие в
полное расстройство, были отведены на север от линии Пичужинская -
Прудки, и только конница Жлобы оставалась выдвинутой вперед перед правым
флангом своей разбитой армии. Конница эта предпринимала еще раз частичную
попытку атаковать группу генерала Улагая 13-го сентября, но попытка эта
была сравнительно легко отбита нами, и части "товарища" Жлобы поспешно
отошли на север.
   После боя 13-го сентября на северном фронте армии вновь наступило
затишье. Я поспешил воспользоваться этим, дабы завершить операции на южном
направлении.
   Закончившая укомплектование 3-я Кубанская пластунская бригада и часть
снятой с северного фронта артиллерии были направлены к генералу Бабиеву.
Последнему ставилась задача овладеть Черным Яром. К сожалению, генерал
Бабиев, прекрасный кавалерийский начальник, плохо умел пользоваться
пехотой и с поставленной ему задачей не сумел справиться. Начатая им без
достаточной артиллерийской подготовки 24-го сентября атака укрепленной
Черноярской,позиции не удалась, 3-я пластунская бригада понесла громадные
потери и к дальнейшим активным действиям оказалась уже неспособной.
Противник, оставаясь за проволокой, продолжал удерживать Черный Яр.
   27-го сентября противник на севере по всему фронту между Волгой и Доном
вновь перешел в наступление, нанося главный удар своей конницей
"товарищей" Думенко и Жлобы. Конница красных, сосредоточенная в станице
Качалинской, направлялась вдоль Дона через хутор Вертячий с задачей выйти
в тыл Кавказской армии.
   Настойчивые атаки, осуществленные красными в полосе между Волгой и
железной дорогой, к вечеру 27-го сентября были всюду отбиты нами. Наши
части захватили много пленных. В этот день в бою у хутора Грачи был убит
командовавший правофланговой группой конницы генерала Улагая генерал
Мамонов. Это была для армии невознаградимая потеря. К западу от железной
дороги коннице красных, наступавшей в подавляющих силах, удалось занять
хутор Вертячий.
   28-го сентября напряженность боев к востоку от железной дороги
значительно ослабла. Жестокая неудача, понесенная красными накануне,
исчерпала их порыв.
   Между тем, конница Думенко и Жлобы с утра двинулась на юг через хутор
Песковатский и далее по Песковатской балке в общем направлении на станцию
Карповка. Около 11 часов конница эта вступила в бой с двумя слабыми
полками 1-ой конной дивизии на высотах к западу от хуторов Бабуркин -
Алексеевский. Встретив сопротивление, красная конница приостановила свое
наступление и около 12 часов, не достигнув станции Карповка и опасаясь за
свой тыл, повернула назад на хутор Вертячий, где и заночевала.
   Я послал приказание генералу Улагаю перейти в наступление, нанося удар
в тыл коннице противника, стремясь прижать ее к Дону. К сожалению, генерал
Улагай после ряда тяжелых боев замешкался и дал возможность противнику
29-го сентября, потеснив части 4-го конного корпуса, выйти в глубокий тыл
армии. После полудня красные заняли станцию Карповка, захватив линию
железной дороги Лихая - Царицын.
   Армия еще раз переживала часы крайнего напряжения. В распоряжении моем
почти не было свободных сил.
   Утром в этот день я выехал на станцию Чир, условившись встретиться с
командующим Донской армией. Мы хотели сговориться о совместных дальнейших
действиях. Поезд генерала Сидорина уже стоял на станции Чир. В поезде
командующего армией застал я недавно вернувшегося после продолжительного
рейда в тыл красных генерала Мамонтова. Имя генерала Мамонтова было у всех
на устах. Донской войсковой круг торжественно чествовал его, газеты были
наполнены подробностями рейда.
   Я считал действия генерала Мамонтова не только неудачными, но явно
преступными.
   Проникнув в тыл врага, имея в руках крупную массу прекрасной конницы,
он не только не использовал выгодности своего положения, но явно избегал
боя, все время уклоняясь от столкновений.
   Полки генерала Мамонтова вернулись обремененные огромной добычей в виде
гуртов племенного скота, возов мануфактуры и бакалеи, столового и
церковного серебра.
   Выйдя на фронт наших частей, генерал Мамонтов передал по радио привет
"родному Дону" и сообщил, что везет "Тихому Дону" и "родным и знакомым"
"богатые подарки". Дальше шел перечень "подарков", включительно до
церковной утвари и риз. Радиотелеграмма эта была принята всеми
радиостанциями. Она не могла не быть известна и штабу Главнокомандующего.
Однако, генерал Мамонтов не только не был отрешен от должности и предан
суду, но ставка его явно выдвигала...
   Мы только что сели завтракать, как генерал Шатилов вызвал меня к
телеграфному аппарату. Он успел передать мне, что станция Карповка
красными занята, как ток прервался... Я оказался отрезанным от своей армии.
   Я решил во что бы то ни стало вернуться к своим войскам. Условившись с
генералом Сидориным о последующих действиях, причем он обещал мне отдать
распоряжение своим правофланговым частям перейти в наступление, и приказав
поезду своему следовать в Царицын через Ростов и Торговую, я выехал
автомобилем на хутор Верхнецарицынский. Со мною ехал адъютант. На случай
встречи красной конницы мы вооружились пулеметом. Сумерки быстро
спускались. Мы мчались, напряженно вглядываясь в даль. В полную темноту
прибыли мы в хутор Верхнецарицынский, забитый многочисленными обозами.
Передавались слухи о том, что конница противника уже в Царицыне, что поезд
мой захвачен красными. Не останавливаясь, я проехал на станцию Тингуту и
отсюда на паровозе помчался в Царицын. В час ночи я был уже в Сарепте,
откуда по аппарату связался с начальником штаба. Генерал Шатилов находился
по-прежнему на станции Вороново, куда я с началом операции перенес свой
оперативный штаб, так как противник последние дни беспрерывно обстреливал
город с левого берега своей артиллерией.
   Красные, заняв станцию Карповка, дальше не продвигались. Генерал
Шатилов отдал распоряжение срочно перебросить к Карповке из Царицына
единственный бывший в его распоряжении 2-ой Манычский полк (Астраханской
дивизии).
   Оправившийся 4-ый конный корпус перешел в наступление со стороны высоты
444, а генерал Улагай двинул, наконец, в тыл красным через хутор
Колтубанский группу полковника Муравьева в составе Кабардинской дивизии.
Ингушской и Дагестанской конной бригады, а затем и части 2-ой кубанской
дивизии.
   Чувствительные к угрозе своим сообщениям красные начали оттягивать свои
силы от станции Карповка, вступив в бой с полковником Муравьевым в районе
хуторов Рассошинских. К рассвету подошел Манычский полк, вскоре занявший
станцию Карповка.
   30 сентября красная конница, теснимая нашей, отошла к хутору Вертячему,
где в течение всего дня вела бой с частями полковника Муравьева,
объединившего командование им над 4-ым конным корпусом.
   1-го октября Думенко и Жлоба очистили хутор Вертячий и отошли сперва к
станции Качалинская, а затем и дальше на север к станции Иловлинской.
Продвижение донцов на север заставило красное командование вскоре оттянуть
с моего фронта свою конницу. Это позволило моей армии самой перейти в
наступление.
   1-го октября я вернулся из Воропоново в Царицын. Противник продолжал
изрядно обстреливать город. Один осколок попал в крышу моего вагона.
Однако, вскоре наша воздушная разведка обнаружила