ал,  пока  надрены  не
вернулись с пленницами в холмы, где стояли наготове повозки с  цепями  и
веревками.
   Он шел за ними сто миль до огороженного частоколом  селения  -  потом
видение померкло.
   Окас открыл глаза и потянулся,  подавив  стон  от  боли  в  застывших
суставах. Ветер холодил кожу.
   Окас  смертельно  устал.  Но  ему  нужно  было  совершить  еще   одно
странствие. Зов был силен - Окас уступил ему, дух снова вышел из тела  и
полетел через степь. Горы с этой высоты, окутанные  снегом  и  облаками,
были прекрасны. Окас снизился над самой высокой из них и  сквозь  камень
проник глубоко во тьму. Он оказался в  пещере,  где  на  стенах  мерцали
факелы и у маленького костра сидел старик.  На  морщинистой  шее  висело
ожерелье из львиных зубов,  жидкая  седая  борода  казалась  неосязаемой
словно дым. Он открыл глаза, посмотрел на Окаса, и Окас  увидел  в  этих
темных глазах такую боль и печаль, что едва не заплакал.
   - Здравствуй, брат, - сказал Аста-хан. Судорога свела его лицо, и  он
вскрикнул.
   - Чем я могу тебе помочь? - спросил Окас. - Что с тобой творится?
   - Они убивают моих детей. Тут ты ничем не поможешь. Скоро они  пошлют
сюда свое воинство, и вот тогда мне понадобится помощь. Слетятся демоны,
а у меня не хватит сил, чтобы отправить их назад  в  преисподнюю.  Но  с
тобой мы сможем осилить их.
   - Тогда я приду, брат, и приведу помощь.
   - Призраков Грядущего?
   - Да.
   - Думаешь, они придут, если ты попросишь?
   - Думаю, придут.
   - Их встретят здесь неописуемые ужасы. Демоны воплотят в жизнь худшие
их страхи.
   - Они придут.
   - Почему ты решил помочь мне? Ты ведь знаешь, чего я хочу, -  ты  все
знаешь.
   - Не всё. Всего не знает ни один человек.
   Аста снова закричал и скорчился на полу. Окас тихо ждал, когда старый
шаман распрямится и вытрет слезы.
   - Теперь они убивают малышей - я не могу отгородиться от их мучений.
   - И не нужно. Поди сюда, возьми меня за руку.
   Дух Аста-хана воспарил ввысь. Духовный  облик  был  моложе  и  крепче
телесного. Окас взял его за руку, переливая в шамана свою силу.
   - Почему? - снова спросил Аста. - Зачем ты это все делаешь?
   - Быть может, я делаю это не ради тебя.
   - Ради кого же? Ради Тенаки? Он не был твоим господином.
   - Главное, что я это делаю. А теперь мне пора вернуться в свою плоть.
Когда будет нужда, я приду.

***

   Киалл кипел от гнева. Пока путники ждали Окаса на опушке леса,  юноша
подсел к Чареосу и начал изливать ему душу, но тот оборвал его, сказав:
   - Пойдем-ка со мной.
   Зайдя в лес так, чтобы их не слышали другие, Чареос обратил к  Киаллу
гневный взор и суровое лицо.
   - Не изводи на меня  попусту  свое  праведное  негодование,  мальчик.
Когда налетели надрены, ты  бездействовал,  и  твои  односельчане  тоже.
Понятно, почему они не  хотят  видеть  пленниц,  -  это  все  равно  что
заглянуть в зеркало и увидеть там собственную трусость.  Зачем  им  этот
живой укор перед глазами? Каждый раз,  проходя  мимо  пострадавшей,  они
вспоминали бы о собственном несовершенстве. И  довольно  ныть  по  этому
поводу.
   - Чего ты злишься? Разве нельзя объяснить спокойно?
   - Объяснить? - Чареос возвел глаза к небу, и Киалл  не  сразу  понял,
что он пытается сдержать себя. Наконец он  сел  и  указал  Киаллу  место
рядом с собой. - Нет у меня времени объяснять тебе каждую мелочь, Киалл,
да  и  охоты  тоже.  Я  всегда  полагал,  что  человек  должен   мыслить
самостоятельно Если он полагается на суждения  других,  собственные  его
мозги делаются никуда не годными. Ты спрашиваешь, почему я злюсь?  Давай
разберемся. Как по-твоему, откуда надрены знают, что в такой-то  деревне
есть много молодых женщин?
   - Не знаю.
   - Думай, будь ты проклят!
   - Разведчиков высылают? - предположил Киалл.
   - Само собой. А еще?
   - Расспрашивают торговцев, лудильщиков, странников.
   - Хорошо. О чем же они их расспрашивают?
   - Да обо всем. Не понимаю, к чему ты клонишь.
   - Поймешь, дай срок. А как в одной деревне узнают о том, что делается
в другой?
   - Все от того же бродячего люда. Отец говорил, что от этого  торговля
бойче идет -  все  собираются  к  телеге  коробейника,  чтобы  послушать
новости.
   - Ага. И какую же новость разнесет повсюду следующий коробейник?
   Киалл покраснел до ушей и сглотнул.
   - Он расскажет, что герои Бел-Азара отправились искать Равенну.
   - А кто первый услышит об этом героическом деянии? - спросил  Чареос,
сощурившись и стиснув зубы.
   - Надрены. Прости меня. Я не подумал.
   - Вот именно - не подумал! Ты  рассказал  мне,  как  пригрозил  ножом
молодому  крестьянину.  Запомни,  Киалл:  таким,  как  мы,  легко,  а  у
крестьянина жизнь тяжелая. Ему приходится уповать на  то,  что  будет  в
меру дождей, чтобы зерно взошло, и в меру солнца, чтобы оно  созрело.  В
любое время засуха, голод или набег могут разорить его и отнять  у  него
дорогих сердцу людей. Не проси больше, чтобы я объяснил тебе то или это,
- думай сам.
   Кусты зашуршали, и появился Финн.
   - Окас вернулся. Говорит, что нам предстоит проделать  путь  в  сотню
миль. И дорога по большей части трудная. Я  отправил  Маггрига  закупить
припасы. Правильно, Мастер?
   - Да, Финн,  спасибо.  Мы  отправимся,  как  только  он  вернется,  и
разобьем лагерь  подальше  отсюда.  Еще  одну  ночь  с  этим  занудливым
говоруном я не выдержу.
   - Подумать только, Мастер,  -  нынче  он  будет  угощать  односельчан
рассказами о том, как лестно ты о нем отозвался. Они запомнят  тебя  как
Чареоса, друга великого Норрала.
   - Пожалуй, ты прав, - усмехнулся Чареос. Он прошел через  подлесок  к
Окасу и Бельцеру.  У  старика  был  смертельно  усталый  вид.  -  Хочешь
отдохнуть? - спросил его Чареос.
   - Нет. Перед нами долгий путь. Ночью отдохну. В четырех часах езды на
юг есть хорошее место для лагеря.
   - Девушка жива? - спросил Чареос. Киалл как раз подошел к ним.
   - Была жива,  когда  ее  привезли  в  город.  Дальше  я  не  видел  -
расстояние слишком велико. И мне  не  за  что  зацепиться,  кроме  любви
Киалла к ней, а этого недостаточно. Если бы я ее знал, я нашел бы ее где
угодно.
   - Долго ли нам ехать?
   - Недели три. Или месяц. Дорога трудная, и ехать придется с оглядкой.
Надирские племена, разбойники, надрены. И не только они.
   - Кто еще?
   - Демоны, - сказал Окас.
   Бельцер осенил лоб и грудь знаком Хранящего Рога, и  Финн  последовал
его примеру.
   - Какие еще демоны? - спросил Чареос. - Какой колдун захочет помешать
нам?
   Окас, не поднимая глаз, пожал плечами  и  принялся  чертить  круги  в
пыли. Чареос опустился рядом с ним на колени.
   - Скажи, друг, при чем тут демоны? Окас посмотрел ему в глаза:
   - Ты попросил меня помочь тебе - и я помогаю. А что, если я попрошу о
помощи тебя?
   - Ты мой друг, - без колебаний ответил Чареос. - Если  ты  нуждаешься
во мне или в любом  из  нас,  тебе  стоит  только  сказать.  Эти  демоны
охотятся за тобой?
   - Нет. За одним стариком, врагом Джунгир-хана. Он живет один в горах,
далеко отсюда. Он попросил о помощи меня - но  если  я  отправлюсь  туда
один, то погибну. И все же я должен помочь.
   - Тогда я пойду с тобой, - сказал Чареос.
   - И я, - отозвался Бельцер, стиснув своей ручищей плечо Окаса.
   Окас кивнул и снова начал рисовать в пыли. Чареос, видя,  что  старик
молчит, оставил его в покое.
   - Мне нужно поговорить с тобой, - сказал Киалл, и Чареос отошел с ним
под сень развесистого вяза. - Поможет ли нам это в поисках Равенны?
   - Нет, Киалл. Мы можем погибнуть там.
   - Тогда зачем? Неужели все, что мы делали до сих пор, было напрасно?
   - А дружба, по-твоему, ничего не стоит? Старику без  нас  не  выжить.
Что тебе  сказать?  В  этом  мире  не  так  много  хорошего,  но  дружба
принадлежит к тому немногому, что я  ценю.  Если  же  тебе  нужна  менее
высокая причина, подумай: как мы найдем  Равенну  без  Окаса?  -  Чареос
сгреб Киалла за плечо. - Нет у меня выбора, дружище.
   - Ладно. Я с вами.
   Маггриг вернулся с провизией: вяленым мясом, овсом, солью и  заваркой
из сухого меда и куркумы. Отряд выехал на юг:  Окас  и  Чареос  впереди,
Киалл, Бельцер и Маггриг следом. Финн рыскал вокруг, следя, не покажутся
ли где разбойники.
   - Мысль о  сражении  с  демонами  ужасает  меня,  -  признался  Киалл
Маггригу.
   - Меня тоже. Однажды в Новом  Гульготире  я  видел  чучело  полулюда.
Человек-волк футов десяти ростом - его убил Ананаис,  дренайский  герой,
во время войны с Цеской. Но демоны... Финн рассказывал,  как  они  убили
его друга. Они преследовали его во сне, и он  каждый  раз  просыпался  с
криком. Однажды ночью он закричал, но больше не  проснулся.  На  нем  не
нашли ни единой царапины.
   Киалл  содрогнулся.  Бельцер  придержал  коня,  пока  они  с  ним  не
поравнялись.
   - Надирские шаманы умеют заклинать их, - сказал он. - Я  знал  одного
парня, который встретился с ними, но остался жив. Он  ограбил  надирское
святилище, и его стали мучить страшные сны: будто бежит он,  безоружный,
по темному  лесу,  а  чудовища  гонятся  за  ним.  С  каждой  ночью  они
становились все ближе.
   - И что же он сделал? - спросил Маггриг.
   - Отправился в Храм Тридцати близ Машрапура. Они заставили его отдать
то, что он украл, - кубок, что  ли.  И  двое  воинов-священников  сидели
около него, пока он спал. Ему снова приснился  лес  -  но  на  этот  раз
священники  были  с  ним,  одетые  в  серебряные  доспехи  и  с  мечами,
светившими ярче факелов. Они  отогнали  демонов  и  доставили  дух  того
человека  к  надирскому  шаману,  который  этих  демонов  наслал.  Кубок
пообещали вернуть, и сны прекратились.
   - Повезло ему, - сказал Маггриг.
   - Да как сказать. Вскоре его пришибли в драке из-за трактирной шлюхи.
   Бельцер, пришпорив коня, нагнал Чареоса и Окаса.  Перед  ними  лежала
длинная долина, а за ней начинались продуваемые  ветром,  бесплодные  на
вид надирские степи.

***

   Танаки встала с постели, потянулась и подошла к окну. Открыв  ставни,
она посмотрела на пустую площадь.
   На шорох сзади она обернулась и с улыбкой сказала вошедшему - мужчине
с ястребиным лицом:
   - Когда входишь, полагается стучать, Гарокас.
   - Только не при моем ремесле, - ухмыльнулся он.
   - Я ожидала тебя лишь через пару недель. Ты ехал день и  ночь,  чтобы
насладиться моей красотой? Скажи.
   - Рад бы, принцесса, да  не  могу.  Зато  я  привез  тебе  любопытные
новости. Сюда едут люди, которые намерены освободить одну из рабынь. Они
могут быть опасны.
   - Сколько их?
   - Шестеро.
   - Ох, напугал. С шестерыми я в удачный день и сама справлюсь.
   - Это особые люди, принцесса. Ведет их  Чареос,  Мастер  Меча.  В  их
числе Бельцер со  своим  топором  и  два  легендарных  лучника,  Финн  и
Маггриг.
   - Герои Бел-Азара? На что им какая-то крестьянка?
   - В самом деле - на что?
   - Откуда ты узнал о них?
   - Они разболтали в одной деревне, куда едут, и теперь об этом говорят
повсюду.
   - Однако ты сказал мне не все, - с полуулыбкой заметила она.
   - Верно, принцесса. - Он раскрыл ей объятия. Она позволила поцеловать
себя и отстранилась.
   - После. Сначала расскажи все до конца.
   - Ну нет. - Он поднял ее на руки и понес в спальню. Больше  часа  они
предавались любви - наконец он откинулся на подушки и закрыл глаза.
   - Ну, рассказывай, - сказала она, приподнявшись на локте.
   - Знаешь, будь я способен влюбиться, я влюбился бы в тебя, принцесса.
Ты сильная, умная, отважная. А уж в постели...
   - Да-да. То же самое я могу сказать о тебе. Рассказывай.
   - И  хватка  у  тебя  стальная  -  меня  это  восхищает.  -  Ее  лицо
омрачилось. - Ладно, ладно, - улыбнулся он. - Князь  поручил  мне  убить
Чареоса.
   - И ты хочешь, чтобы я это сделала вместо тебя?
   - Ну да. Я становлюсь не тот - старею, видно.
   - Я заметила, - сказала она и села. - Пора, однако, и делом заняться.
   - Зачем приезжал Цудай? - спросил он.
   Она повернулась к нему, стараясь разгадать, в самом ли деле  это  его
беспокоит. Решив, что нет, она пожала плечами и встала.
   - И откуда ты всё узнаёшь, Гарокас? Ты не ясновидец ли, часом?
   - Нет, яснослышец. И когда воевода Джунгир-хана едет сюда  через  всю
степь, я знаю, что это неспроста.
   - Он приезжал купить женщин, только и всего.
   -  Теперь  ты  о  чем-то  умалчиваешь.  Ты  хотела  бы  его   смерти,
принцесса?
   - Нет! - отрезала она.
   - Как знаешь. Он тебя ненавидит - известно это тебе?
   - Он говорит, что любит меня.
   Гарокас, проворчав что-то, слез с постели.
   - Он не понимает, что значит это слово.
   - А ты понимаешь? - набросив тунику, спросила она.
   -  Порой  мне  кажется,  что  да.  Что  ты  предпримешь  относительно
Чареоса?
   - Нынче же вышлю конных навстречу.
   - Выбери лучших, принцесса.
   - К концу недели героев Бел-Азара не будет в живых.
   - Возможно, - промолвил Гарокас.

***

   Преддверие степей, несмотря на  унылый  вид,  изобиловало  жизнью,  и
Киалл стал находить некое очарование в этом диком  краю.  Он  всю  жизнь
провел в горной долине и хорошо изучил привычки оленей и диких  баранов,
но здешние обитатели отличались редкой красотой,  а  их  поведение  было
таинственным и вместе с тем забавным.
   На четырнадцатый  день  путешествия  он  увидел  высоко  над  головой
больших  птиц  с  широкими  прямоугольными   крыльями.   Узнав   в   них
стервятников еще не виданной им  породы,  Киалл  нагнал  Финна,  который
отъехал на полмили вперед. Финн подождал его, натянув поводья.
   - Случилось что-нибудь?
   - Нет, просто я увидел стервятников. Они чуют добычу?
   - Нет, сейчас речь идет не о смерти, а о жизни, - улыбнулся  Финн.  -
Они кружат, ища себе пару. Понаблюдай  за  ними  и  увидишь,  как  самцы
увиваются вокруг самок. Скоро их движения станут  одинаковыми,  точно  в
зеркалах.
   Стервятники выписывали в воздухе головокружительные фигуры.
   - Такие мерзкие твари - и такая красота! - сказал Киалл.
   - Почему мерзкие? Потому  что  кормятся  падалью?  Зато  они  очищают
землю, сохраняют ее красоту.
   - А почему они брачуются зимой? Не холодно разве откладывать яйца?
   - Нет. Самка сидит на них два месяца, а птенцов  кормит  еще  четыре.
Для птиц это долгий срок.
   Путники ехали все  дальше,  пересекая  текущие  с  гор  разбухшие  от
тающего снега ручьи. Финн поймал трех больших форелей, которые пошли  на
ужин вечером шестнадцатого дня, - поймал руками, к изумлению Киалла.
   - Особой сноровки для этого не надо, Киалл, - пояснил  охотник.  -  У
них теперь тоже брачный сезон. Они мечут икру на дне  мелких  ручьев.  В
это время они стоят неподвижно, и, если не зевать, можно ухватить их  за
бока и выкинуть на берег.
   Шли дни, и вокруг становилось все более оживленно. На больших  озерах
собирались хохлатые поганки и лысухи, длинноногие цапли выделывали  свои
забавные брачные танцы, огромные  черные  коршуны  ныряли  и  кружили  в
воздухе.
   Окас все больше уходил в себя  и  часто  ехал  с  закрытыми  глазами.
Однажды он чуть не выпал из седла, но Бельцер его подхватил.
   На семнадцатый день Окас подъехал к Чареосу.
   - Нам нужно найти какое-нибудь укрытие.
   - Почему? Враги близко?
   -  Враги  тоже,  но  нынче  ночью  явятся  демоны.  Чареос,   кивнув,
поравнялся с Финном, и тот ускакал на запад, где  на  заснеженной  земле
торчала груда скал. В сумерках путники устроились на ночлег  в  глубокой
пещере.
   Они  поели  в  молчании,  устроившись  на  ночлег  вокруг  маленького
мигающего костерка. Окас наложил запрет на мясо. Он сидел опустив голову
и закрыв глаза, но  через  некоторое  время  выпрямился  и  взглянул  на
Чареоса.
   - Нам предстоит опасная ночь, - тихо молвил старик. -  Вашим  будущим
противникам Зло дает великую силу. Много, много людских смертей напитало
их.
   - Расскажи нам о старике, которого мы  должны  защитить,  -  попросил
Чареос.
   Лицо воина блестело от пота, и он чувствовал, как холодит кожу ночной
ветер. Киаллу передался  его  страх.  Бельцер  молчал,  не  сводя  своих
круглых глазок с Окаса.
   - Его зовут  Аста-хан,  и  он  много  лет  был  шаманом  при  Тенаке,
Повелителе Волков. Когда Тенака... умер, Аста покинул свое племя и  ушел
в Лунные горы. Сын Тенаки Джунгир и его шаман решили, что  и  Асте  пора
умереть. Они принесли в жертву сорок кровных родственников  Асты,  чтобы
напитать злых духов и отнять у старика силы. Ночью прилетят демоны.
   - Почему Джунгир-хан так боится его? - спросил Финн.
   - Он знает тайну, опасную для Джунгира. Джунгир убил своего отца.
   - И это все? - удивился Бельцер.
   - Нет, не все, но я только это знаю наверное.
   - Можем ли мы победить этих демонов? - продолжал спрашивать  Бельцер.
- Может ли мой топор убить их?
   - Мы пойдем в их мир, и там они могут умереть.  Но  власть  их  очень
сильна.  Ты  у  нас  тоже  силач,  толстый  Бельцер,  но  там,  куда  мы
отправимся, нужно иметь не сильное тело, но сильное сердце. Это  область
веры и чудес - область Духа.
   - Как же мы туда попадем? - спросил Финн.
   - Ты туда не пойдешь, - ответил Окас. - Двое должны  остаться,  чтобы
охранять тела тех, кто отправится в мир духов.  Ты,  Финн,  больше  всех
подходишь для этого.
   Дыхание Киалла сделалось частым, и сердце затрепетало  в  груди,  как
пленная бабочка, - но он промолчал.
   - Я пойду, - заявил Чареос, - и  Бельцер  тоже.  -  Он  посмотрел  на
Маггрига, потом на  Киалла.  Белокурый  лучник,  разгадав  ужас  Киалла,
улыбнулся ему и сказал:
   - Я с вами.
   - Нет, - возразил Окас, - ты останешься здесь. Враги  уже  напали  на
наш след и ночью явятся сюда. Без твоей меткости нам не обойтись.
   - Значит, я иду с вами? - дрожащим голосом вымолвил Киалл.
   - Ты никуда не обязан идти, мой друг, - мягко  ответил  Окас.  -  Это
задача для Призраков Грядущего - возможно, мы  с  Бельцером  и  Чареосом
справимся сами.
   - Нет... я пойду. Я увлек вас на этот путь и пойду с вами всюду,  где
опасно. - И Киалл проглотил слюну.
   Чареос потрепал его по плечу.
   - Хорошо сказано, Киалл.
   - Держись поближе ко мне, парень, - сказал Бельцер, беря топор. -  Уж
я доставлю тебя домой, будь уверен.
   - Пора, - сказал Окас. - Финн, когда мы уйдем, погаси огонь  и  следи
за тропой. Если посчастливится, мы вернемся к рассвету.
   Старик встал и повел трех своих спутников в глубину пещеры. Они  сели
в кружок, и Окас запел что-то на шипящем,  непонятном  языке.  Под  этот
напев звезды закружились у Киалла перед глазами,  и  уши  наполнил  рев.
Затем настала тьма, столь непроглядная, что он перестал чувствовать себя
живым.
   Вспышка света привела его в себя, и он увидел,  что  стоит  вместе  с
другими перед огнем в другой  пещере.  Рядом  лежал  и  как  будто  спал
какой-то другой старик. Его дух вышел из неподвижного тела и приблизился
ним.
   Не сказав ни слова, Аста-хан низко поклонился Окасу. Покрытый Узорами
опустился на колени и начертил на пыльном полу пещеры  большой  круг,  в
который ввел Асту. Шаман сел, а Чареос, Бельцер, Киалл и Окас  собрались
вокруг него. Из стен  пещеры  повалил  черный  дым,  плотно  окутав  их.
Бельцер поднял топор, Чареос и Киалл обнажили сабли. Из дыма послышалось
шипение.
   Окас запел, и Аста-хан присоединился к нему. Клинки  воинов  в  кругу
вспыхнули белым огнем.
   Из дыма явилась высокая фигура в  черной  броне,  в  темном  крылатом
шлеме с опущенным забралом, со скрещенными на груди руками.
   - Пора умирать, Аста-хан, - произнес пришелец.

***

   Финн, стоя на коленях, посмотрел на недвижные тела ушедших, взял  лук
и вместе с Маггригом занял место у входа в пещеру.
   Некоторое время они сидели молча, глядя на озаренные луной деревья.
   - Видишь что-нибудь? - прошептал Маггриг. Финн пожал плечами:
   - Ты осмотри левую тропу, а я правую, но не уходи далеко от пещеры.
   Маггриг, держа лук наготове, кивнул, выскользнул наружу и  скрылся  в
кустах. Финн выждал нес