ти не ешь, никуда не ходишь... даже моешься в крохотном тазике.
     - Ничего не поделаешь. - Жанна закусила губу. Она не ожидала услышать критические замечания от Джули, и теперь на нее словно повеяло ледяным холодом. - Так меня приучили в детстве.
     Ее ответ только подлил масла в огонь. Джули смотрела на подругу так, точно видела ее в первый раз.
     - Ты такая стройная. Нужно найти свой стиль - и ты будешь выглядеть великолепно. Миниатюрной женщине подобрать одежду гораздо легче. Ты посмотри на все эти мои пояса, пуговицы, набивные ткани... Мужчинам, конечно, нравится, но сама я ощущаю себя какой-то тряпичной куклой. И волосы - зачем ты их подстригла так коротко? Носи длинные - это гораздо красивее.
     - А мне нравится, - ответила Жанна срывающимся голосом. - Я выгляжу аккуратно.
     "Неужели ты не понимаешь? - криком кричала ее душа. - Не пытаясь стать женщиной, я не потерплю неудач. Так спокойнее, безопаснее. Пожалуйста, пожалуйста, пойми. Останься и в этом моей подругой. Ради Бога".
     Джули с улыбкой пожала плечами:
     - О'кей, нет вопросов. Не знаю, зачем я вообще затеяла этот разговор. Ты нравишься мне такой, какая ты есть.
     Жанна была потрясена. Никто никогда не говорил ей ничего подобного. Правда, раньше у нее не было подруги.
     Она не могла усидеть на месте. Ей хотелось прыгать, петь, кричать или раз пять за одну минуту обежать земной шар... Ничего подобного она, конечно, делать не стала. И все-таки надо же было что-то придумать - нечто особенное, дабы отпраздновать это событие, запечатлеть его в памяти, как тот первый день, проведенный в подвале, когда она чистила камин.
     - Знаешь что? - воскликнула Жанна, ощутив прилив вдохновения, и посмотрела на Джули широко раскрытыми глазами. - Я хочу привести в порядок лестницу! Уже несколько недель ей казалось, что ступеньки безмолвно молят о помощи. Они как детишки, которым надо утереть носы и умыть грязные личики. Пришло время этим заняться.
     Но, начав отдирать с перил присохшую штукатурку единственным ножом, который был в их хозяйстве, Жанна поняла, что это совершенно бессмысленное занятие. К тому же лестница вела в никуда... И все же... Она не могла заставить себя выбросить из головы заманчивую картинку: две седовласые старушки (одна - высокая и красивая, другая - коренастая простушка) сидят рядышком, уютно устроившись возле начищенного камина. На столе стоит чайник, кошка греется у огня, а за окном идет дождь. Конечно, это была всего лишь мечта, но она заставляла поверить в будущее и в возможность счастья. Прочного счастья.
     Дом. Старый кирпичный дом, казалось, говорил Жанне: "Я и не думал, что простою здесь столько лет. Но вот он, я. Так пользуйся мной, живи!"
     Жанна дотронулась до фигурного столбика перил. В первую ночь, проведенную здесь, она случайно наткнулась на него и ужасно испугалась. А сейчас страх сменился чем-то похожим на влюбленность. Проходя по коридору, чтобы постучать в дверь Джули, она словно ненароком касалась его пальцами. В темноте столбик служил ориентиром, помогавшим определить, где ты находишься. И вообще, кто ты такая. Вот для чего нужны друзья.
     И почему-то - то ли из-за Джули, то ли из-за Грея - маленький вычурный деревянный столбик напомнил ей сегодня о Дине.
     Глупости. Какая может быть связь между огромным бело-золотым Дином и этим грязным крохотным коридорчиком? И все же в затейливых леденцовых узорах перил таилось что-то невероятно притягательное. Столбики стояли прямо, красуясь своей выправкой, как постовые, которым суждено вечно охранять несуществующую лестницу. Жанна пожалела, что ничего не знает о перилах и балясинах.
     На следующее утро, расхрабрившись, она покинула свой пост у телефона, помчалась в ближайшую публичную библиотеку и перерыла множество книг по архитектуре. Она не жалела о потраченном времени - дом предстал перед ней в новом свете. Чуть ли не бегом вернувшись на Роуз-Элли, Жанна стала у подъезда и, закинув голову, принялась рассматривать фасад. Ее буквально распирало от добытой информации. Да, деревянные рамы окон пригнаны вплотную к кирпичам. Значит, дом был построен во времена, когда еще не действовали законы о противопожарной безопасности, принятые через сорок лет после Великого лондонского пожара. А эти большие окна на верхнем этаже - может, там находилась мастерская, где ткали шелковый шлейф платья Джули? Вот у этих окон, смотрящих прямо на запад, под последними лучами заходящего солнца...
     Задыхаясь от нетерпения, Жанна сбежала вниз по лестнице, звонко стуча каблучками.
     - Джули!
     Джули, вернувшаяся домой под утро, сидела за столом, бледная, с кругами под глазами, и лениво поглощала консервированную фасоль, даже не удосужившись подогреть ее.
     - А ты знаешь... - затормозив с разбега, Жанна едва не растянулась на каменном полу. Столь важную новость надо преподносить спокойно и даже торжественно. - Ты знаешь, что живешь в одном из самых старых домов георгианской эпохи? Их почти не осталось.
     - Ты имеешь в виду Дин? - Джули снова уткнулась носом в консервную банку. - Увы, да - 1740 год. Уж эту дату мне вбили в голову так, что забыть ее невозможно.
     - Нет, не Дин! Вовсе даже не Дин! - торжествующе воскликнула Жанна. Образ Дина несколько потускнел после того, что она обнаружила сегодня утром в книгах. - Этот дом, наш дом древнее Дина на целых двадцать лет! Настоящий георгианский стиль! Никаких переделок. И еще... представляешь? Судя по окнам верхнего этажа, там была ткацкая мастерская! Во всем Лондоне сохранилось два или три таких дома...
     - Ну и что?
     Джули явно не понимала, чем вызван энтузиазм подруги. Правда, в отличие от Жанны она не росла в унылом коттеджике, стенка в стенку с соседями, в комнате с голыми оштукатуренными стенами - мать не хотела оклеивать стены обоями, боясь, что ребенок их испортит.
     - Идем. - Несмотря на протесты Джули, Жанна заставила ее подняться. - Надо разведать, что там!
     Объединенными усилиями им удалось приоткрыть парадную дверь.
     - Осторожно! - воскликнула Жанна.
     В свинцово-сером свете дня дверь тоже казалась очень старой, той же георгианской эпохи. Десять поколений людей касались этих ветхих досок...
     - Будет тебе, Жанна, - проворчала Джули тоном школьной училки. - Это всего лишь дверь.
     Наконец им удалось войти внутрь. Темный узкий коридор упирался в лестницу, ведущую наверх.
     - Посмотри! - Жанна подлетела к перилам. - Рисунок в точности как внизу! Три колонки и консоль... Великолепно!
     - Не понимаю, чему ты радуешься. Ты становишься похожей на Грея, - проворчала Джули и с опаской переступила через груду ветоши.
     Но Жанна чувствовала, что ее тоже разбирает любопытство.
     - Ты ощущаешь это? - благоговейно прошептала Жанна. - Атмосферу?
     - Насчет атмосферы не знаю, - с сомнением фыркнула Джули. - А вот запах трудно не почувствовать.
     Она была права. Здесь пахло не только плесенью и запустением.
     - Надеюсь, мы не натолкнемся на какой-нибудь сгнивший труп трехсотлетней давности, - с тревогой сказала Джули.
     - Об этом можешь не беспокоиться. Иди за мной.
     Жанна на цыпочках поднялась по узкой лестнице и приоткрыла дверь в комнату. Она совершенно не боялась этого дома. Пахнут старые кирпичи и известь отвратительно, но вреда от них никому не будет. Жанна распахнула ставни, и в комнату хлынул поток солнечного света и свежего воздуха. Джули осторожно переступила через порог.
     - Какая прелесть!
     Жанна с восторгом озиралась по сторонам. В отличие от подвала стены здесь были обшиты деревом. Рядом с камином висели полки и маленькие шкафчики для посуды. На каждом ставне - крохотные створки. Под потолком - зубчатый карниз, весь затканный паутиной.
     - Великолепно!
     Жанна осторожно приоткрыла один из шкафчиков и увидела целый ряд маленьких шарообразных ручек.
     - Сюда вешали парики! - Она тихонько вздохнула, тая от блаженства.
     - Жанна! - Испуганный голос Джули вернул ее обратно в двадцатое столетие. - Ничего не трогай!
     - Это почему? - огрызнулась Жанна. Она ведь была так осторожна! - Я ничего не испорчу.
     - Господи, неужели ты не видишь? - Джули с отвращением глядела по сторонам. - Здесь все, буквально все загажено голубями!
     И правда, Жанна так погрузилась в прошлое, что не заметила ни ужасающего зловония, ни причудливых рисунков, которыми голуби украсили комнату.
     - Стекла выбиты - вот в чем дело. Ну ничего. Надо только прибраться тут немного.
     Жанну вдруг пронзило острое чувство жалости к этой маленькой беззащитной комнате, открытой всем ветрам. Не ее вина, что здесь так грязно.
     - Рада слышать, - едко заметила Джули. Но Жанна только легонько провела пальцами по выцветшим старым доскам - сухим и теплым на ощупь.
     - Да, наверное, когда-то это была гостиная. Дамы занимались здесь шитьем, писали письма, а может, играли на клавесине... Камин топили углем. Обшивка, я думаю, была бледно-зеленого цвета по тогдашней моде. Как будто сидишь на берегу реки в куще деревьев... Бархатные шторы, книги. Свечи. Фарфоровые собачки на камине, решетка - не такая красивая, как внизу, и железная, а не медная. Часы. И прялка с подставкой из слоновой кости. Над камином - большое зеркало в позолоченной раме. Множество картин. Канапе, табуреточки...
     - По-моему, уже достаточно, - раздраженно перебила ее Джули.
     - Неужели это звучит настолько фантастично?
     - Абсолютно. - Джули не отрывала глаз от запачканной нечистотами двери и явно боялась сделать лишний шаг.
     - Пол, наверное, посыпали песком и не полировали. В те времена любили простые белые доски. А посередине лежал ковер.
     - Ну, конечно. Ширазский.
     - Вот именно!
     Девушки молча смотрели друг на друга.
     - Ты сумасшедшая, - сказала наконец Джули. - Оглянись вокруг. Ведь это руины.
     - Так может показаться на первый взгляд, - не уступала Жанна. - Надо сделать новую прическу, поменять стиль одежды - вот и все.
     О, как нуждался в ней этот дом! Жанна знала, что может помочь ему. Она умеет шить, штопать, чистить, наводить лоск. И все же в ее душу закралась тревога.
     - Ты в самом деле считаешь меня сумасшедшей?
     Пленительные образы померкли. Бледно-зеленая обшивка стен, голый пол, полки, на которых сверкал бело-голубой фарфор, - все таяло и растворялось в воздухе. Какая же она дурочка и фантазерка! У нее не хватит ни денег, ни таланта, ни силы воли, чтобы воплотить свою мечту в жизнь.
     - Я думаю... - Джули умолкла и скорбно покачала головой. - Я думаю, не стоит тебе забивать этим голову.
     - О!.. - Жанна приуныла. Джули ее подруга. Она не станет лгать. Но на лице Джули внезапно появилась хулиганская ухмылка.
     - Просто сделай это. И никаких "но" и "если".
     В ту ночь Жанна долго ворочалась в постели, не в силах преодолеть душевное смятение и уснуть. Получится ли у нее? И нужно ли пытаться? Какой риск! Придется выйти на публику, выдать себя, впустить в дом, ставший для них с Джули тайным убежищем, каких-то чиновников. Они могут потерять все. Сейчас о двух девушках, живущих в заброшенном подвале, никому не известно, но стоит вылезти на свет Божий - и кто знает, что их ждет?
     Даже закутавшись в одеяло, Жанна продолжала дрожать. Джули легко говорить: давай действуй! Скоро ей здесь надоест, и она подыщет себе новое жилье. А Жанна... только эти сырые стены отделяли ее от непроглядной тьмы. А вдруг ей скажут: убирайся отсюда, ты не имеешь права здесь жить? И что тогда? Куда идти?..
     Но дом звал. Пустой, умирающий, никем не любимый. Жалкий, невзрачный, всеми забытый дом разговаривал. И только Жанна понимала его. Дом хотел, чтобы она осталась.
     Жанна встала еще затемно и тихонько, чтобы не разбудить Джули, принялась считать, составлять списки, рисовать чертежи на клочках бумаги. Одним словом, строила замки из песка. Ей придавала решимости мечта о двух пожилых леди, сидящих возле камина. Уверенность в завтрашнем дне, защищенность - за это стоит бороться. Бороться не щадя сил.
     И все же она бы не выдержала, если б не Джули. Сколько раз Жанна уже была готова бросить все, но Джули стала незаменимой помощницей. Перед ее ослепительной улыбкой открывались все двери.
     Она не признавала отказов. А потому флиртовала с проектировщиками, инспекторами и чиновниками из жилищного управления, приглашала их на ленч, всех подряд называла "дорогушами", поверяла свои тайны, запоминала их имена, знала, где они собираются проводить отпуск, угощала колумбийским кофе с коньяком, просила растолковать свои сны...
     Конечно, Джули не могла справиться с обрушившейся на них лавиной документов. Это была вотчина Жанны. Планы, лицензии, фотокопии, сертификаты, акты, инструкции, постановления местных властей, переписка... Она сидела за портативной пишущей машинкой часами, пока не начинали слезиться глаза. Дело пошло, и пути назад не было. Их ждала или победа, или поражение.
     А шанс на победу имелся, хоть и крошечный. Ибо этот дом был в принудительном порядке передан в ведение муниципалитета после того, как десять лет назад консерваторы зарубили программу по сносу ветхих зданий. Тяжкое бремя! Дом №3 обрекли на медленное умирание. Никому не нужный, он не подлежал сносу. Не дом, а недоразумение. Время от времени вокруг него вспыхивали споры, в газетах появлялись обличительные статьи, но споры быстро утихали, а дом по-прежнему оставался легкой добычей для уличных вандалов. И вот наконец, после долгих проволочек, городской совет предложил Жанне и Джули взять дом в аренду, причем бесплатно. Необходимо было внести лишь коммунальный налог.
     Проблема состояла в том, что, получая официальные права на аренду, они обязаны были в течение полугода привести дом в порядок. И речь шла отнюдь не о деревянных панелях, выкрашенных зеленой краской, или спинетах <Музыкальный инструмент (род клавикордов).> и тому подобной роскоши, а о мерах противопожарной безопасности, благоустроенном туалете, вентиляционной системе и влагоустойчивой кладке. На все это требовалась уйма денег. Правда, восемьдесят процентов обязался заплатить муниципалитет, но только после ремонта, когда дом будет отвечать всем существующим стандартам.
     Разумеется, муниципальные чиновники хотели запугать их, вынудить пойти на попятный. Да разве справиться с такой задачей двум молоденьким девушкам? И откуда им взять деньги? А впрочем, пусть поживут там, пока дом совсем не развалился. Сроки были жесткие, очень жесткие. Плохая погода, болезнь - да мало ли что еще могло выбить их из колеи и остановить работы. И тогда дом отберут, и все их труды пропадут даром.
     Это было трудное решение. Жанна судорожно рылась в коробках из-под обуви, где хранились документы, подготавливая бесконечные бумаги - о перемещении денежной наличности, активах, расходах, доходах, издержках. Пытаясь подогнать все это к суммам, требующимся на строительные работы, она грызла ногти, скрипела зубами, зачеркивала расчеты и начинала сызнова. Подключать к такому занятию Джули не имело смысла. Всякий раз, когда Жанна подходила к ней со своими расчетами, она отмахивалась и говорила:
     - Мне это знать совершенно ни к чему. Лучше скажи, кого надо обольстить.
     И вот наступил день, когда Жанне удалось свести дебет с кредитом. Да, они сумеют сделать необходимый ремонт, если возьмут часть работ на себя и мировые цены на штукатурку не подскочат за одну ночь. На это уйдут почти все доходы Джули и все деньги, которые Жанна выручит за шитье. Иного выхода нет. Никто не даст им ссуду под перестройку старой развалины, которая пустует уже лет десять.
     А своим наследством Джули сможет распоряжаться, только когда ей исполнится двадцать пять.
     Наконец Жанна поставила подпись на бумагах с аккуратно оформленными расчетами, уложила их в новенькую папку и отправила Джули в муниципалитет. Время тянулось мучительно долго. Но когда подруга вернулась, выяснилось, что приговор еще не вынесен.
     - Не волнуйся, - легкомысленно заявила Джули. - Если ты действительно хочешь заполучить дом, он будет твоим.
     Жанна не разделяла ее уверенности. Она буквально заболела от беспокойства. Даже ограничивать себя в еде не было необходимости: аппетит пропал начисто. Да, ей хотелось иметь этот дом больше всего на свете. Ни о чем другом она и думать не могла.

***

     Шел сентябрь. Жанна уже почти потеряла надежду, когда в одно прекрасное субботнее утро пришло официальное письмо. А в нем - договор об аренде. Все как положено - с подписями и печатями. Обещание новой жизни. Жанна готова была перецеловать обе копии - каждую страничку. Дом принадлежал им. Сырой, разваливающийся, загаженный голубями, пожираемый грибком, обросший горами закладных и всяческими ограничениями и условиями. Но дом теперь принадлежал им, и можно было любить и лелеять его себе на радость.
     Жанна держала в руке договор и не верила своим глазам. Как же это могло получиться, что она, не имея ни денег, ни связей, ни перспектив на будущее, стала законной обладательницей настоящего дома? Без Джули ничего бы не вышло. Вот что значит иметь подругу. Жанне не терпелось поделиться с ней новостью. Только тогда она сможет поверить, что мечты стали реальностью.
     Но по субботам Джули не сидела дома. И рассчитывать на это было бы глупо - все равно что искать бабочку в холодильнике. Если, конечно, у вас есть холодильник.
     А сегодня вообще необычный день - даже для Джули. Какой-то южноамериканский финансист и землевладелец увидел рекламу "Олвейз" и прилетел аж из Бразилии, чтобы пригласить актрису на ленч в "Клэридж". Провожая Джули утром, Жанна немного беспокоилась. Все-таки речь идет о ленче с совершенно незнакомым человеком.
     - Ты ничего не понимаешь, Жанна, - терпеливо объясняла Джули, стоя перед зеркалом и примеряя одно ожерелье за другим. - Миллионеры особые люди. И Карлос не какой-нибудь там донжуан. Конечно, я с ним пококетничаю - просто из вежливости, но у него на уме куда более серьезные вещи.
     - Что же именно? - спросила Жанна с сомнением в голосе.
     - Ну... - прошептала Джули и напустила на себя строгость. - Только смотри не проболтайся.
     Непонятно, кому, собственно, Жанна могла выдать ее тайну.
     - Ходят слухи, что он хочет поставить пьесу!
     Жанна с недоумением смотрела на подругу.
     - Какую пьесу?
     - Вполне благопристойную, смею тебя заверить. - Джули поджала губы и встряхнула копной белокурых волос. - Там есть две чудные роли: девы Марии и монахини. Даже тебе не удастся найти в этом что-то неприличное! - Вытащив из шкафа цветастую муслиновую блузку, она приложила ее к груди. - Разумеется, он католик. И очень-очень деятельный человек!
     - В таком случае отдай мне это. - Джули и опомниться не успела, как Жанна выхватила блузку и аккуратно свернула ее. - Если ты собираешься играть монахиню, изволь по крайней мере одеваться поприличнее.
     Она достала бордовую юбку, светло-серый кашемировый свитер, тонкие колготки и бордовые туфли без каблука.
     - Ты шутишь? - запротестовала Джули. - Я буду выглядеть лет на десять старше!
     - Знаю. - Жанна сочувствовала ей всем сердцем. - Но ты ведь хочешь получить роль?
     Она усадила Джули на стул, закрутила ее волосы т тугой пучок и тщательно заколола его шпильками.
     - Он должен увидеть твой профиль. Понимаешь, профиль - это для монахини самое главное.
     На лице Джули появилось сосредоточенно-задумчивое выражение.
     - Бог мой, Жанна! Откуда ты знаешь? Вряд ли такое можно найти в библиотечных книгах.
     Жанна порозовела от удовольствия.
     - Понятия не имею. Просто знаю, и все.
     - А серьги? - с надеждой спросила Джули.
     - Прости, но нет. - Жанна с сожалением покачала головой.
     - Монахини не прокалывают уши, верно?
     Жанна кивнула.
     - О да. Я понимаю. - Взгляд, который Джули устремила на пудреницу, был взглядом королевы в последнем акте трагедии.
     Жанна смотрела ей вслед с тревогой и обожанием, как наседка - на своего цыпленка.
     - Постарайся не опоздать!
     С таким же успехом она могла читать наставления пролетавшему по небу облаку.