свое существование, и что тогда делали бы такие доверчивые романтики, как вы?
     - Деньги! - злобно прошипела Корри.
     Наконец-то они добрались до единственной вещи, которая затрагивала его сердце, единственного предмета, без которого он не мог жить. О, как она ненавидела деньги и их черную силу! Именно деньги разлучили мать и Антонио, деньги заточили Корри в холодном чужом мире на все те годы, когда она предпочла бы бегать босая по песку. Деньги, деньги, деньги... Деньги - орудие подземного царства, раскинувшее свои щупальца повсюду, убивавшее все, к чему прикасалось.
     - Деньги, - повторила Корри, вложив в это слово все отвращение, на которое была способна. - Вечная история. Люди вроде вас считают, что золото - это главное на свете, а все остальное не стоит внимания. Но это не так, музыка не продается и не покупается. И даже вам ею не завладеть.
     - Ошибаетесь! Музыка доступна всем, даже вам... если, конечно, в следующий раз снизойдете до того, чтобы купить билет.
     Ехидный намек попал в цель. Девушка едва заметно покраснела.
     - Вероятно, вы того же мнения и о людях? - брезгливо осведомилась Корри.
     - Совершенно верно. Люди сами охотно идут на любую сделку.
     Кажется, ей удалось вывести его из себя. Горечь, глубоко спрятанная в душе, вырвалась наружу.
     - Вам, как никому, следовало бы это знать.
     - Что вы имеете в виду?
     Гай пренебрежительно скривился:
     - Я устал от бесконечных загадок. Вы были довольно откровенны и не стеснялись в выражениях. Теперь моя очередь. Весьма сомневаюсь, мисс Модена, что вы так независимы, как кажетесь. Подозреваю, что за это платье и номер в "Савое" платит кто-то другой.
     - Ч-что? - ошеломленно прошептала Корри, залившись багровым румянцем. Но Гай не дал ей договорить:
     - Не протестуйте. Я достаточно умудрен опытом и многое изведал. И ничуть не осуждаю женщину вашего положения. Во Франции подобная карьера считается вполне респектабельной. Стать содержанкой богатого человека удается далеко не каждой. И при этом вполне допускается стремление дамы добиться лучшей участи.
     Корри не находила слов. Гай улыбнулся, явно наслаждаясь ее смущением.
     - Я не глупец, мисс Модена. И с самого начала прекрасно понял, что вы ищете нового покровителя. Иначе почему ни с того ни с сего очутились в моей ложе и так настойчиво отказывались от моего предложения проводить вас домой?
     Корри потребовалось немало усилий, чтобы не дать волю бешенству.
     - А вам не приходило в голову, месье де Шардонне, что я просто-напросто хотела послушать музыку?
     Гай вздохнул, медленно оглядел девушку с головы до ног.
     - Нет, дорогая моя, - снисходительно хмыкнул он. - Но вы тут ни при чем. Старались, как могли. Просто неудачный выбор. Напали на добычу, которая с первого взгляда способна распознать женщин вашего типа. Ну а теперь боюсь, что должен положить конец нашему... обсуждению оперы. Уже поздно, а у меня перед отлетом немало дел.
     Повисла долгая пауза. Гай не сводил взгляда с лица девушки. Очевидно, она лихорадочно соображала, как быть.
     Наконец Корри подняла глаза.
     - Должна ли я понять ваш ответ как отказ стать моим покровителем?
     - Хотя трудно отказать даме, ничего не поделаешь, - кивнул Гай.
     Сначала она заинтересовала его своим неподдельным пылом, бунтарскими речами и необычным платьем, но сейчас Гай тихо радовался, что девушка оказалась такой воинственной. Было бы жестокой ошибкой связываться со столь вздорной особой. Правда, она сумела пробудить в нем, казалось, давно угасшие эмоции, но Гай скоро ее забудет.
     - И я ничем не смогу поколебать ваше решение? - продолжала Корри, разглядывая его прищуренными глазами.
     - К сожалению.
     - Ясно.
     Корри медленно расправила юбку. Белоснежная кожа девушки жемчужно переливалась в золотистом свете. Гай ощутил что-то вроде сожаления, но тут же овладел собой, встал и вежливо предложил Корри руку. Она осторожно переступила через остатки ужина и, слегка склонив голову набок, уставилась на Гая глазами, в которых он не сумел ничего прочитать. Гай ощутил восхитительный запах шоколада, исходивший от спутницы.
     - Мисс Модена, - пробормотал он, подавляя нелепый порыв притянуть ее к себе. - Вам пора. И к тому же вы, по-моему, слишком много выпили.
     - Вовсе нет. Ничего на свете не бывает слишком много.
     Она приподнялась на носочки и нежно притронулась губами к его губам.
     - Итак, месье де Шардонне, сколько может стоить это?
     Впервые за все время он посмотрел на нее как на равную.
     - Мисс Модена, признайтесь честно, что вы хотите?
     Корри широко улыбнулась хищной улыбкой тигрицы.
     - Очень просто, месье де Шардонне. Все. Весь мир. Рай. И даже более того.
     - Рай стоит немало.
     - Конечно. И я обязательно разбогатею.
     - Неужели, мисс Модена?
     Воцарилось долгое молчание. Гай не сводил с нее глаз. Наконец-то она показала свое истинное лицо. Ее горячие декларации о ненависти к деньгам всего-навсего уловки профессионалки, которые можно тут же отбросить, если не подействуют. Правда... правда, все в жизни бывает. Тепло ее губ возбудило Гая куда больше, чем он был готов признать.
     - Скажите, месье де Шардонне... - мило начала девушка. Вкрадчивый, бархатный тембр. Мягкие певучие нотки, которых он раньше не замечал. Казалось, она владеет голосом, как музыкальным инструментом, и способна изменять его с легкостью прославленного виртуоза. Какое удовольствие слышать его каждый день, с утра до вечера... и с вечера до утра! - Скажите, месье де Шардонне, вы очень богаты?
     - Достаточно богат.
     Ну вот, теперь все стало на свои места. Старая как мир игра мужчин и женщин, такая же беспощадная и зачастую фатальная, как поединок на шпагах.
     - Очень богаты? - настаивала она. Чарующий голос куда-то звал, обещал, намекал... манил.
     - Да.
     - Очень-очень богаты?
     Сладостный, нежнейший голос, гладкий, как атлас, ласковый, как лучший бархат.
     - Да.
     - И когда-нибудь станете еще богаче?
     - Безусловно. Вы ведете допрос по всем правилам, мисс Модена.
     - Надо же думать о будущем, месье де Шардонне.
     - Ну да, будущее. Разумеется.
     Он привлек ее к себе, сам не понимая, что движет им. То ли почувствовал в девушке родственную душу, то ли не смог устоять перед этим неотразимым голосом... а скорее всего просто безумный порыв.
     - Скажите, мисс Модена, как бы вам понравилось такое: дом в Париже, собственная машина и все прочее. Плюс щедрое содержание.
     - И на какой срок? - пропела девушка, хотя взгляд оставался настороженным.
     - Пока не надоедим друг другу. Уверен, что об остальном сумеем договориться.
     - Пожалуй, вы правы. Все будет хорошо, пока я не заговорю о свадьбе. Но можете не беспокоиться. У меня и без того дел хватает.
     Да она все понимает с полуслова! К тому же еще и умна!
     - Значит, по рукам?
     - Только один вопрос. Почему вы внезапно передумали? Почему хотите, чтобы я стала вашей любовницей? Вы едва меня знаете.
     - Узнай я вас получше, вряд ли заинтересовался бы. Мне и так все о вас известно. Вы избалованы, эгоистичны и сентиментальны.
     - Иными словами, идеальная содержанка.
     - Совершенно верно.
     - Хотя и не блондинка? - вызывающе улыбнулась девушка.
     Гай усмехнулся в ответ. Кажется, его каприз может оказаться не таким уж глупым.
     - Кому нужно совершенство?
     Гай наклонил голову, неумолимо привлекая ее к своей груди.
     Корри чуть отстранилась и взглянула в светлые ледяные глаза, такие близкие и бесконечно далекие.
     - И ваше сердце не разобьется, если я вас оставлю?
     - Разумеется, нет. Мы оба люди взрослые.
     Гай снова притянул ее к себе, но девушка ловко увернулась.
     - Говорите за себя.
     Схватив сумочку, Корри метнулась к двери, но у порога обернулась.
     - Месье де Шардонне, - начала она, отчетливо выговаривая каждое слово, упиваясь собственной местью, а также гневом и изумлением Гая. - При всем вашем богатстве я вам не по карману.
     И, гордо повернувшись, выплыла из комнаты в облаке черного шелка, с силой хлопнув дверью.

***

     - Ну вот, - сказала себе Корри, с наслаждением растянувшись на узкой кровати в крошечной комнатке. Судя по физиономии Гая де Шардонне, вряд ли он вспомнит о дерзкой горничной, посмевшей пробраться к нему в номер! Ее миссия выполнена, честь отомщена. И не стоит тратить время, думая о поверженном враге. Их отделяло всего несколько этажей, но на самом деле они далеки, как небо и земля, вселенные, галактики... Когда она проснется, его уже не будет. Улетит, унося неприятные воспоминания, которые, конечно, вскоре выбросит из головы.
     Корри, счастливо вздохнув, закрыла глаза и заснула сном праведника.
     Разбудил ее солнечный свет, пробивавшийся сквозь тонкие занавески. Очевидно, было уже довольно поздно. Корри хотела было встать, но тут же рассудила, что неплохо отдохнуть подольше, тем более что сегодня ее выходной. Девушка поглубже забралась под одеяло. Мечты по-прежнему с ней. Она плывет по медово-янтарному морю и почти ощущает сладкий аромат.
     Корри глубоко вдохнула, ожидая, что запах исчезнет. Ничего подобного. Благоухание наполняло комнату, тяжелое, таинственное, словно в тропическом лесу, и... и странно знакомое.
     Корри медленно открыла глаза и изумленно увидела, что крошечная каморка была забита, заполнена, заставлена белыми гиацинтами в горшочках. Девушка села, откинула простыню и протерла глаза. Нет, она не спит. Здесь их, должно быть, несколько сотен. Кремовых, чуть розоватых, с едва заметной голубизной и белоснежных. Она лежала в цветочной клумбе, как Джульетта в гробу. Девушка протянула руку. Цветы настоящие!
     Это уж слишком! Только в "Савое" могут выполнить столь экстравагантную прихоть клиента!
     Корри неожиданно почувствовала, что задыхается. Она подбежала к окну и распахнула створки, жадно вдыхая промозглый лондонский воздух. И только сейчас заметила белую карточку, прислоненную к одному из горшочков. Черные чернила. Всего лишь одно слово:
     "Корри".
     И на обороте размашистым разборчивым почерком:
     "Это еще не ответ. Просто отсрочка".
     Девушка закипела от ярости. Что на него нашло? Послать ей ворох цветов?! Он не имел права! Неужели она недостаточно ясно выразилась? Или он издевается над ней... испытывает... а может, настолько бесчувствен, так беспросветно тщеславен, что подумал, будто ее отказ всего-навсего очередная уловка? Но как бы там ни было, ей совершенно все равно. Корри не нуждается ни в нем, ни в его цветах.
     Корри провела остаток дня, разнося гиацинты по комнатам горничных. К вечеру осталось всего несколько горшочков. По возвращении она нашла на столе записку с требованием немедленно явиться в кабинет госпожи управительницы. Та с сожалением, но твердо уведомила девушку, что предупреждает ее об увольнении за месяц.
     Это оказалось тяжелым ударом. Каким-то образом, несмотря на все ее усилия, Гай де Шардонне нашел время пожаловаться на ее поведение. Но шанс еще есть - она попробует убедить управительницу в своей невиновности.
     - Я ничего не брала, мэм. Ответ управительницы развеял в прах все ее надежды:
     - Никто не обвиняет вас в воровстве, мисс Модена. Ваш проступок куда серьезнее. - В этот момент лицо женщины было поистине воплощенным неодобрением и разочарованием. - Вы нарушили неписаный закон "Савоя". Позволили себе... общаться с постояльцем.
     Корри ошеломленно раскрыла рот. Как они узнали о ее ночных приключениях?
     Госпожа управительница, почти не разжимая губ, пояснила:
     - Цветочный магазин, мисс Модена. Не имеет смысла отрицать. Заказ записан черным по белому.
     Чертовы гиацинты!
     Злая на себя и Гая де Шардонне, Корри вернулась в свою комнату. В ней пахло, как в цветочной лавке. Запах пропитал все: одежду, волосы, даже мысли в голове. А она еще была так довольна собой!
     Девушка безжалостно сорвала оставшиеся цветы и выбросила в мусорную корзинку, со стыдом припоминая вчерашние напыщенные обличения. Очевидно, Гай вспомнил, что она наговорила о срезанных цветах. И посчитал, что сделал весьма остроумный ход. Нелегко достать столько цветущих гиацинтов за такой короткий срок! Но это лишь доказывает, какая пропасть между ними. Оранжерейные цветы так же не похожи на настоящие, как туманный сырой Лондон - на рай.
     Девушка сложила пустые горшочки в нижний ящик комода. К концу этого ужасного дня навязчивый аромат, слава Богу, выветрился, и теперь можно навсегда забыть о Гае де Шардонне.
     По крайней мере она так считала. Но на следующее утро, в атмосфере всеобщей ледяной неприязни, в ее комнату был доставлен сверток в подарочной обертке. На этот раз записки не было. Развернув серебряную бумагу, Корри обнаружила огромный хрустальный флакон "Бега времени", любимых духов матери. Девушка поднесла флакон к носу, возмущенная и тем не менее счастливая. Как он догадался? И какие еще тайные желания успел предугадать? Но что всего удивительнее, он, вероятно, просто заказал изготовить эти духи специально для нее, поскольку девушка знала, что их давно уже не выпускают.
     Корри вынула стеклянную пробку в форме летящей птицы и, критически нахмурившись, принюхалась. Да, это "Бег времени".
     Девушка поставила пузырек на комод так осторожно, будто внутри была азотная кислота.
     Еще через два дня, когда она немного пришла в себя, рассыльный вручил ей длинную плоскую коробку, обтянутую черным атласом. Внутри оказалась россыпь фигурных горьких шоколадок с различной начинкой, при одном взгляде на которые у Корри потекли слюнки: трюфели, миндальная крошка, вишни в коньяке, нуга, персиковый ликер... И опять ни записки, ни обратного адреса.
     Корри, стиснув зубы, раздарила конфеты горничным, несмотря на то что почти все они, предпочитая приторный молочный шоколад, оставляли лакомство недоеденным. Но сама девушка не могла заставить себя попробовать неожиданный дар - иначе это будет означать, что она у него в долгу.
     Подарки продолжали прибывать с завидной регулярностью. Она потеряла им счет. Крохотное изумительное деревце "бонсай", белый сладко пахнущий цветущий миндаль, другие цветы, неизменно белые. Шоколад, черный и горький. Корзина оранжерейных персиков под серебряной сеточкой. Изящный стеклянный распылитель для ее духов, тоже в форме летящей птицы. Засахаренные фиалки на ложе из белого бархата. Сотовый мед в деревянной рамке, прямо из улья. Грозди муската, словно припудренные пылью, в чаше вместе с крошечными серебряными ножницами. Снова шоколад...
     Девушка в отчаянии обратилась к Арлекину:

     Я считала, что все удалось на славу... но сейчас понимаю, как ошибалась. Я потеряла работу... даю слово, не по своей вине, по крайней мере не совсем. А теперь меня преследует человек, которого я не выношу. Однако я не в силах избавиться от него. Не знаю... мир оказался гораздо сложнее, чем я воображала. Я всего-навсего хочу, чтобы меня оставили в покое. Я велела ему убраться, но он не послушался. Что мне делать?

     Ответ пришел почти сразу же. Письмо с пометкой "срочное", доставленное курьером из конторы мистера Уитейкера.

     Ты прекрасно знаешь, к чему стремишься, дорогая Коломбина. Не позволяй никому, особенно безымянному поклоннику, отнимать у тебя время.
     Твой любящий Арлекин.

     С плеч Корри будто гора свалилась. Он не задает вопросов, не осуждает. Не критикует. Он на ее стороне.
     Корри поменялась сменами так, чтобы работать утром и днем, и каждый вечер коротала в опере. Помня обстоятельства своего первого визита, она одевалась просто, ни с кем не заговаривала, сидела на галерке и смотрела лишь на сцену. Словом, вела замкнутую жизнь, проводя долгие часы попеременно то в "Савое", то в "Ковент-Гардене". Она почти не видела дневного неба, не замечала солнца, но была по-своему счастлива. Что же до Гая де Шардонне... Стоило поговорить с официантом из обслуживания номеров, как поток нежеланных подарков был направлен в другое русло, туда, где их принимали с куда большей благодарностью.
     Но через две недели одной-единственной телеграмме удалось прорвать тщательно возведенную оборону. Девушка распечатала ее, посчитав, что Арлекин хочет что-то сообщить. Депеша оказалась короткой и весьма исчерпывающей:
     "Пятнадцатое мая. Семь вечера. "Бельведер". Баленсьяга. Гай".
     Корри разорвала телеграмму на крошечные клочки; затем снова сложила, чувствуя себя польщенной и в то же время оскорбленной и встревоженной. Да, должно быть, она действительно произвела на него незабываемое впечатление! По какой-то иронии судьбы, на пятнадцатое мая приходился последний день ее работы. После этого жизнь покатится под откос. Возможно, другого шанса как следует поужинать ей еще долго не представится!
     Досадуя на себя, девушка поборола искушение и выбросила обрывки.
     На следующий день прибыла еще одна телеграмма без подписи:
     "Павлины, устрицы, рай".
     В эту ночь ей снились павлины и устрицы. Корри проснулась с тяжелой головой и весь день двигалась как в тумане. Даже вечером в опере она не сумела сосредоточиться. И все-таки написала Арлекину и стала с тревогой ждать ответа.

     Дорогая Коломбина, я долго думал над твоей проблемой, но должен сознаться, что не в силах ничего посоветовать. Из твоего письма я понял, что ты презираешь себя за желание вновь увидеть этого человека, хотя бы и с целью доказать, что он тебе безразличен. Если это так, никакие мои слова и предостережения тебя не остановят. Полагаю, ты просто взрослеешь, моя Коломбина, а этот процесс необратим. Я разочаровал тебя?

     Она немедленно уселась за письмо.

     Нет, конечно нет. Ни в коем случае. Спасибо за поддержку.

     Наконец утром пятнадцатого она решилась. Арлекин прав. Ей необходимо доказать, что даже в худшие времена, без работы, почти без денег, никакая роскошь, включая павлинов и устриц, ее не соблазнит. Она не сойдет с намеченного пути, но только трус избегает встречи лицом к лицу с противником. Она не станет уклоняться от поединка!
     А поединок неминуем. Корри дождалась, пока старшая по этажу отлучится, и, проскользнув в ее кабинет, порылась в каталоге, содержащем сведения о постоянных гостях. Из белой карточки, где перечислялось, какие блюда, напитки, цветы и обстановку предпочитает месье де Шардонне, было яснее ясного, что этот человек действительно очень богат. Предприятия и деловые интересы по всей Европе - недвижимость, земля, легкая промышленность, химические заводы и даже банк де Шардонне с главной конторой в Женеве. У Корри закружилась голова при мысли о деньгах и власти, сосредоточенных в руках одного человека. Но как он распоряжается всем этим? Просто тратит на женщин, дорогие отели, оперные спектакли, к которым равнодушен...
     Однако сегодня схватка будет вестись на ее условиях. Корри тщательно подготовилась - купила туфли на каблуках пониже, уговорила одну из горничных погладить платье. Не мешает почистить доспехи...
     Вечером, одеваясь, она почувствовала перемену в себе. На этот раз платье обтягивало ее, как вторая кожа. Теперь она воспринимала красоту и изящество наряда почти как должное.
     Пока такси уносило ее от "Савоя", Корри выглянула в окошко и потрясение осознала, что на деревьях давно распустились листья. Она была так занята собственными переживаниями, что пропустила приход весны. И вот настал май, и она наслаждается волшебным вечером, теплым, полным несбыточных обещаний и тревожных предчувствий.
     Такси свернуло на широкую подъездную дорожку и остановилось. Девушка вышла и удивленно огляделась. Высокие деревья окружали ее, листья чуть слышно шелестели на легком ветерке. Сквозь огромные полукруглые окна струился свет.
     - "Бельведер", мэм, - почтительно сообщил таксист.
     Корри оказалась перед зданием, похожим на загородное поместье деревенского сквайра восемнадцатого века. За потемневшими от времени кирпичными арками виднелся типично английский сад с аккуратно подстриженными кустами и деревьями; между клумбами проложены мощеные тропинки, обсаженные