вистом. Достигнув противоположной стороны, она так же быстро вернулась.
     - Какого черта вам взбрело в голову? - взорвался Гай.
     Девушка лукаво улыбнулась. Откуда ему знать, что говорила дочери Мария! Она сдала экзамен, стала настоящей женщиной!
     - Просто клятва, которую я себе дала давным-давно.
     Гай с любопытством посмотрел на нее, но, ничего не сказав, взял под руку и проводил в аптеку на Елисейских полях, место, где причудливо сочетались Франция и Америка. Там он купил ей молочный коктейль с настоящими персиками и пластырь, чтобы заклеить волдырь на пятке. В Люксембургском саду он усадил ее на железную скамью, и они долго наблюдали за детьми, игравшими в песке, и стариками, гревшимися на солнце.
     - Вы устали.
     - Вовсе нет.
     Однако Корри, пусть и нехотя, призналась себе, что переполнена впечатлениями. Но ему об этом говорить не собирается.
     - Только ноги меня не держат.
     Ее спутник покровительственно улыбнулся:
     - Женщине не пристало говорить подобные вещи.
     - Почему? Что тут такого? Это чистая правда.
     - Страсть к правде и полевым цветам... Большинство цивилизованных людей предпочитают садовые. Сейчас попытаюсь объяснить. Вместо того чтобы утверждать, будто ноги вас не держат, следует говорить "ноги болят". Это более изящно. Так и представляешь маленькую ножку, словно созданную для поцелуев.
     - А по-моему, все это чистый вздор. Ноги есть ноги, - упрямо возразила Корри, хотя почувствовала, что краснеет. Поглядев на свои голые пальцы, она сбросила красивые, но ужасно неудобные туфли, но тут же поспешно их надела.
     - Простите, что допустил вольность, - с прежней иронией учтиво заметил Гай, - но позволю себе остаться при своем мнении. Однако, принимая во внимание поздний час и... э-э-э... состояние ваших ног, думаю, нам лучше вернуться в дом.
     Корри потрясение уставилась на него. Он не сказал "домой" или "ко мне", просто упомянул о некоем жилище, с таким же безразличием, как о гостиничном номере.
     Остаток пути оба молчали. Гай рассеянно смотрел в окно, Корри украдкой массировала ноги, гадая, что это за дом такой! Возможно, современная, высотная башня со скоростными лифтами, с крыши которой виден весь Париж.
     Как выяснилось, она ошиблась и страшно удивилась, когда машина остановилась перед двухэтажным зданием в классическом стиле на улице Петра Сербского. Прекрасный лепной фасад, гигантские окна, свидетельствующие о высоте потолков. Простая постройка восемнадцатого века, но все в ней говорило о больших деньгах, не нажитых нечестным путем, не украденных у доверчивых простаков, а о солидном, скопленном на протяжении веков состоянии и людях, не поддающихся сиюминутным прихотям и новомодным веяниям. Итальянская кровь Корри мгновенно взыграла. Она хотела бы внести в спокойные пастельные тона сумятицу живых красок, увить стены диким виноградом и глицинией, но все-таки не осталась равнодушной к его элегантности, скромному очарованию, изящным очертаниям рам и дверей, безупречности пропорций.
     Гай повел ее по ступенькам крыльца к двери, где уже поджидала горничная в униформе.
     - Пойдемте, мадемуазель, я покажу вашу комнату, - предложил он.
     Горничная взяла у водителя чемодан и последовала за ними. Широкая мраморная лестница вела на второй этаж. Окна выходили на затененный прохладный дворик. Солнце едва проглядывало сквозь густую крону растущего в самой середине дерева.
     Комната Корри была обставлена с обманчивым аскетизмом, говорившим об огромных расходах. Как и весь дом, она была выдержана в нейтральных тонах - бежевом, сером и кремовом. Строгий сдержанный стиль. Стены, обтянутые серым шелком, поблескивали, как жемчужины под слоем воды. Шелковые шторы с выработкой более темного оттенка висели на окнах. Ничто, ни единый предмет не противоречил общей атмосфере классической простоты. Здесь царили тишина, полумрак и спокойствие. Действительно чем-то смахивало на гостиничный номер. К комнате примыкали выложенная серым мрамором ванная и гардеробная, где могла бы разместиться семья из четырех человек. Горничная поставила чемодан у кровати, сделала реверанс и исчезла.
     После ее ухода стало так тихо, что молчание казалось оглушительным. Сюда не доносился даже шум уличного движения, хотя они находились в центре города. Гай шагнул к девушке. Та отступила, едва не споткнувшись о чемодан.
     - Контракт!
     - Я просто собирался взять у вас пакеты, - улыбнулся Гай, забирая аляповато раскрашенный пластиковый мешочек с эмблемой "Монопри" и подставку под пивную кружку, которую Корри захватила на память из бара.
     - Ну вот, - удовлетворенно кивнул он, положив все это рядом с чемоданом. - Туанетт разберет ваши вещи. Пора переодеваться к ужину. У вас десять минут.
     - Что? - сокрушенно охнула девушка. Оказывается, она устала куда сильнее, чем думала! - По-моему, вы собирались дать мне выходной.
     - Да. Днем. А сейчас вечер.
     Он направился к двери, но у порога обернулся:
     - Десять минут. Гостиная.
     Десять минут! Да она пошевелиться не в состоянии! Какая несправедливость! Но стоит ли ожидать справедливости или сочувствия от таких, как Гай де Шардонне! И кто она такая! Ничтожество, обыкновенная девочка на побегушках! Лучше с самого начала приучиться автоматически выполнять все его распоряжения, превратиться в такую же машину, как он сам. Кстати, на внешности его совершенно не отразились сегодняшние приключения. Значит, он предъявил ей ультиматум?! Хорошо же! Недаром она гордилась своей выносливостью и теперь не собирается сдаваться.
     Девушка посмотрела на часы. Целая минута прошла в бесплодных размышлениях! Надо действовать быстро.
     Она позвонила и попросила принести побольше льда. К тому времени как появилась Туанетт, Корри уже выскочила из ванной, где пустила горячую воду, чтобы платье успело отвисеться и разгладиться. Наполнив биде холодной водой, она добавила льда и, съежившись, сунула туда ноги, где и держала целую минуту. Так, кажется, теперь она способна передвигаться. Корри расчесала волосы, уложила их узлом, надушилась "Бегом времени". Она не позволит себе опоздать, даже если умрет от перенапряжения!
     Девушка натянула платье. Наверное, оно тоже радуется, что вернулось на родину после стольких путешествий и долгого заточения. Корри чуть пригладила брови и веки пальцем, смоченным маслом какао, наслаждаясь сладким запахом, и коснулась губ помадой. Бледная кожа матово светилась на фоне темного, переливающегося всеми цветами радуги шелка. Сегодня она не матадор, не наемный убийца, не взломщик. Она нечто большее, неизмеримо большее. Настоящая парижанка.
     Взглянув в зеркало, Корри сняла часы и стерла почти всю помаду. Осталось три минуты. Она подержала у висков кусочки льда, глубоко вздохнула, схватила туфли и сбежала с лестницы босиком. У дверей гостиной она помедлила, чтобы прийти в себя, и надела туфли.
     - Я готова.
     И была вознаграждена удивлением, промелькнувшим во взгляде Гая. Он уже переоделся в светлосерый смокинг. Гостиная была отделана в таких же приглушенных серых и кремовых тонах, как ее комната, но мебели здесь оказалось гораздо больше - антикварный секретер, роскошные глубокие диваны и кресла, обитые кремовой замшей. Единственное яркое пятно оживляло общее однообразие - большая картина маслом, несомненно, принадлежащая кисти Шагала: мальчик в клоунской маске пляшет под яркой улыбающейся луной. Это было так же удивительно, как встретить икону в протестантской церкви, и так же прекрасно, как оркестровое вступление к унылой деревенской песне. Интересно, как она сюда попала.
     - Подойдите.
     Голос ее работодателя вывел Корри из транса. Одного взгляда на его бесстрастное лицо оказалось достаточно, чтобы получить ответ на невысказанный вопрос. Он вообще вряд ли замечал дремотную красоту картины, для него это не более чем выгодное вложение денег, дань моде.
     Гай подошел к камину и взял черный бархатный футляр. Корри неохотно повиновалась его нетерпеливому жесту.
     - Повернитесь.
     Она молча подчинилась, услышала щелканье замочка, почувствовала, как что-то холодное и гладкое скользнуло по шее. От прикосновения его неожиданно горячих пальцев по спине девушки прошел озноб.
     - Да. Думаю, это как раз то, что надо.
     Корри повернулась и посмотрелась в зеркало над каминной полкой. На груди красовалось целое состояние - тщательно подобранное ожерелье из черных жемчужин, отливающих, однако, зеленью, розовым и темным ультрамарином, как пленка нефти на воде. Жемчуга сверкали таинственно и немного зловеще на белоснежной коже.
     - Но почему... почему вы мне их дарите?
     - Дорогая мисс Модена, боюсь, вы слишком нетерпеливы и поэтому часто забегаете вперед, - мягко объяснил Гай, хотя издевательский тон окончательно смутил девушку. - Я не дарю вам ожерелье, просто даю взаймы. Оно принадлежало моей бабушке. Она, правда, считала, что жемчуга годятся исключительно для торжественных случаев, но выхода нет. Сегодня вы должны выглядеть как никогда ослепительно, и эта нить по крайней мере отвлечет внимание от вашего платья.
     - А что плохого в моем платье? - устало спросила Корри, неожиданно охваченная тоской и безнадежностью.
     - Ничего. Просто вы надеваете его вот уже третий раз подряд, - резко бросил он. - Выезжая со мной, вам придется постоянно менять наряды. Это неписаный закон. Одно и то же платье можно надеть самое большее трижды - на вечеринку или дневной прием, на июльскую прогулку в Булонский лес и в казино... но уже в августе.
     И при виде ее ошеломленного лица пожал плечами:
     - Ничего, научитесь. Ну а пока я позабочусь, чтобы вас снабдили достаточным количеством... униформ, на все случаи жизни. Когда-нибудь вы, конечно, сможете носить все что хотите, по своему выбору.
     Корри сжала кулаки. Неизвестно, что хуже - его нотации или оскорбления. В бытность ее горничной с ней обращались куда лучше.
     - За работу!
     Он уже стоял у двери.
     - Подождите, - окликнула Корри, тщетно пытаясь прийти в себя. - Вы еще не сказали, в чем будет заключаться моя работа.
     - Ах, это...
     Он поколебался, как-то странно глядя на нее.
     - Вы, по всей видимости, просто не можете жить без чего-то вроде ярлыка... или клейма.
     - Совершенно верно.
     Почему в его обществе она вечно чувствует себя глупой провинциалкой?! Ну и пусть. Корри была исполнена решимости получить какой-то официальный статус.
     - Кто я - экономка, секретарь или платная компаньонка?
     Гай долго молчал, прежде чем ответить:
     - Все вместе и ни то ни другое. Дайте подумать. Да, кажется, я нашел. Пожалуйста, считайте себя компаньонкой.
     Компаньонкой? О чем это он?!
     Но времени на расспросы не осталось, Гай уж тащил Корри к машине. Может, у него есть молодая родственница, которой нужна компаньонка? Вряд ли. В доме нет никаких следов женского пребывания, и в любом случае Гай ясно дал понять, что редко здесь бывает.
     Она была так поглощена своими мыслями, что не заметила, как машина остановилась. Только сейчас Корри догадалась поинтересоваться, куда они приехали. Гай лишь поднял брови:
     - К "Максиму", куда же еще? Слава Богу, сегодня здесь нет приема и не нужны приглашения, иначе вас не пропустили бы даже со мной.
     Душа Корри ушла в пятки. "Максим"... Гречишные блинчики неожиданно заворочались в желудке свинцовым комом. Хорошо еще, что в "Савое" она получила некоторое представление об этикете, и сейчас высоко подняла голову и расправила плечи, не выказывая, как сильно нервничает.
     Пока худшие ее подозрения оправдывались. Недаром Арлекин утверждал, что здесь не веселятся, а выставляют себя напоказ. Все эти красивые, пресыщенные люди привыкли к роскоши и огромным деньгам. Именно то место, где человек должен не моргнув глазом оплатить любой счет, чтобы не потерять лица.
     Войдя в зал под руку с Гаем, девушка мгновенно почувствовала на себе вопросительные взгляды. По залу пронесся шепоток. Но с ее спутником произошла молниеносная метаморфоза. Он тут же превратился в образчик заботливости и учтивости и усадил ее на стул так осторожно, как если бы она была сделана из бесценного лиможского фарфора. Корри решительно подавила искушение изо всех сил наступить ему на ногу. Заинтересованное жужжание постепенно стихало, однако сидевшие за соседними столиками не сводили с нее глаз. Корри упорно уставилась в скатерть. Да, работа оказалась куда труднее, чем она ожидала!
     - Прекрасно, - одобрил Гай. - Не улыбайтесь, это придает вам более уверенный вид.
     - Можно я сниму туфли? - умоляюще прошептала девушка.
     - Ни в коем случае.
     Гай поздоровался со знакомым, лицо на миг превратилось в приветливую маску.
     - И ради Бога, ешьте поменьше!
     Все хуже и хуже. Время тянется бесконечно! Чем бы заняться? Есть запрещено, а пристальные взгляды вот-вот просверлят дыры в спине!
     Корри бесстрастно уставилась в пространство, не обращая внимания на метрдотеля, который почтительно-равнодушно приветствовал Гая. К счастью, после дневных излишеств Корри была не голодна и поэтому только попробовала отбивные из ягнятины с горошком и спаржей, хотя едва удержалась от искушения расправиться с блинчиками "жуайез Софи". Кроме того, девушка с угрюмостью истинной англичанки мрачно взирала на всех, кто попадался на глаза. Гай тоже ел мало и пристально оглядывал посетителей. Корри никак не могла понять, чего он ищет и с какой целью привез ее сюда, но когда наконец подали кофе, она немного успокоилась. Ну и странный же человек этот месье де Шардонне! То сплошное обаяние, то сама холодная отчужденность.
     - Кажется, момент вполне подходящий, - сообщил Гай, наполнив ее бокал.
     Девушка с надеждой выжидала. Возможно, сейчас он познакомит Корри с ее подопечной или по крайней мере подробно объяснит, в чем состоят ее обязанности.
     - Мне многое надо сказать вам, и вы должны хорошенько запомнить мои слова, поскольку дважды повторять я не стану, - начал он тихо, не допускающим возражений тоном. Пожалуй, он не шутит. Корри сосредоточилась.
     - Вам почти все простят в обществе, как невоспитанной, невежественной англичанке, но есть вещи, которые даже вы обязаны знать, если не хотите быть парией и изгоем.
     Корри кивнула.
     - Это нетрудно, - продолжал Гай. - Совсем простой трюк, обман, иллюзия. Ни один человек не должен знать, кто вы, но все должны быть уверены, что знают. Понятно?
     Корри снова кивнула.
     - Прекрасно, - одобрительно заметил Гай. - У вас уже есть некоторая практика, так что роль вам удастся. Большинство людей легко вас примут, хотя бы потому, что вы со мной, и посчитают вас либо богатой наследницей, либо моей содержанкой.
     - Или тем и другим. Гай наклонил голову:
     - Спасибо за комплимент. К счастью, ни от наследницы, ни от любовницы не требуется вести умную беседу. Однако на какие-то вопросы вам придется отвечать, особенно если встретите слишком любопытную особу, неплохо знающую английский, чтобы их задать. Например, что, если вас спросят о планах на лето?
     - Отвечу, что проведу его в Париже, - нахмурилась девушка.
     - Нет, нет. Не пойдет. Ни один человек, хоть что-то собой представляющий, не остается в Париже на июль и август. Сезон заканчивается в июне, и не дай Бог вас кто-то увидит позже тридцатого! Это чистое самоубийство!
     - Но вы же знаете, я хочу остаться в Париже! Это часть нашего соглашения!
     Гай терпеливо вздохнул.
     - Вы, кажется, не поняли. Мне совершенно все равно, где вы проведете лето, но надо говорить, что уезжаете, ясно?
     Корри приуныла. Он обращается с ней, как с младенцем, но она еще покажет ему, что ничуть не менее умудрена опытом!
     - Итак, где решили отдыхать?
     Девушка задумалась.
     - Деньги не имеют значения? Я могу отправляться куда хочу?
     - Разумеется. Помните, вы либо наследница или моя любовница.
     - В таком случае я знаю, где хотела бы оказаться, - торжествующе объявила Корри. - На Ривьере!
     - Я так и думал, - неодобрительно покачал головой Гай. - Какое счастье, что у меня есть время вас подготовить! Позвольте объяснить...
     - Не надо, я знаю, что вы скажете. Ни один человек, что-то собой представляющий, не ездит на Ривьеру, - передразнила Корри.
     Губы Гая дрогнули, но лицо оставалось серьезным.
     - Совершенно верно. Если хотите, можете поехать туда на Рождество или Марди-Гра <Вторник на масленой неделе, католический праздник.>. Конечно, не Сен-Тропез, а Кап д'Антиб, а в мае, возможно, Канны. Хотя я предпочел бы Нормандию и яблони в цвету. Но Ривьера в июле и августе?! Никогда! Это только для всякого сброда!
     Судя по голосу Гая, "всякий сброд" веселился от души и развлекался на всю катушку. Но вряд ли стоит говорить об этом, тем более что Корри была окончательно сбита с толку и ужасно зла.
     - А куда мне будет позволено удалиться в июле и августе?
     - На один из курортов атлантического побережья, естественно, - охотно пояснил Гай. - Но средиземноморские пляжи буквально забиты людьми. Довиль или Ле Баль, а в сентябре - Биарриц. Это куда приличнее!
     - Насколько я понимаю, вы никогда не были на Ривьере? - так же вкрадчиво осведомилась девушка, подавляя инстинктивное желание броситься на защиту детских воспоминаний. Она не имеет права разоблачить себя и дать понять, что хорошо знает те места.
     - Раз или два зимой еще в детстве. Но сейчас все там стало таким убогим, дешевым и безвкусным. Дурной тон. Лучше всего проводить зиму на Корсике, - небрежно бросил Гай.
     Корри кипела от гнева, но стойко молчала.
     - Вероятно, вы никогда не отдыхали на побережье Атлантики, - предположил он.
     - Нет, и не желаю. Судя по тому, что вы рассказали, вряд ли оно мне понравится.
     Гай улыбнулся оскорбительной, покровительственной улыбкой:
     - Ваши суждения слишком поспешны. Когда-нибудь вы будете удивлены, обнаружив, сколько очарования в этих маленьких городках! С возрастом и опытом вкус становится более изощренным.
     Он не обратил внимания на ее разъяренный взгляд.
     - Лазурный берег, Золотой берег... золото и бирюза, это так вульгарно! Лучше уж Серебряный берег.
     - А мне нравятся золото и бирюза!
     - Возможно, - безапелляционно заявил Гай, - но в моем присутствии вы будете носить исключительно серебро.
     И снова Корри пришлось замолчать. Гай продолжал как ни в чем не бывало:
     - О чем это мы? Ах да, ноябрь. Отныне вы станете заниматься горными лыжами в Альпах или на Корсике, но летом этого делать не стоит, даже в таких высокогорных местечках, как Валь д'Изер или Шамони, потому что никто не принимает всерьез подобные увлечения в такое время года. Весной вы просто обязаны вернуться в Париж, посетить вернисажи и скачки в Лоншаме или Шантийи. Можете мельком упомянуть о призе Дианы. Кажется, все? Нет, совсем забыл. Учтите, попав на Елисейские поля, вы должны ходить только по той стороне, где номера домов - четные. Неплохо также кататься верхом в Булонском лесу, но не по воскресеньям - слишком много народа.
     - А чем же мне заняться в воскресенье? - мило осведомилась она.
     - Можно побывать на дневном аукционе в Отей де Рамо в Версале.
     У Корри закружилась голова от обилия сведений. Она устало обмякла на стуле, но Гай невозмутимо улыбнулся:
     - Есть вопросы?
     - Один. Как все это запомнить?
     - Ничего не поделаешь, придется, - неумолимо объявил Гай. - Это крайне важно. Иначе какой от вас толк? - И немного выждав, осведомился:
     - Ну, что скажете?
     - Знаете, что я думаю? - грустно усмехнулась Корри. - Надо было сразу согласиться стать вашей любовницей. По-моему, это куда легче.
     Гай нахмурился. Ледяные глаза на мгновение впились в нее так пристально, что девушке стало не по себе. Но он тут же отвел взгляд и чуть презрительно улыбнулся.
     - В любое время, дорогая Корри, - лениво протянул он. - Только прикажите.
     Он, конечно, вовсе не имел в виду ничего такого, да и Корри просто пошутила, но, очевидно, дала ему очередной повод для насмешек.
     - Вы намеренно все усложняете, пытаясь поставить мен