а вспомнила о громадных парфюмерных центрах в Ницце и Грасе, лавандовых полях, которые видела в детстве.
     Гай улыбнулся ее наивности:
     - Времена меняются. Большинство эссенций - бергамот, мускус, бензоин ввозятся в страну, а остальные легко получить с помощью перегонки. Я уж не говорю о синтетических веществах. Все, что требуется, - чистая дождевая вода и рабочая сила. Как ни странно, главный ингредиент духов не масла, а амбра, непонятное воскообразное вещество, очень редкое и выделяемое умирающими китами. И поскольку когда-то здесь было множество китов, я подумал, что это самое подходящее место для фабрики.
     - Вот как!
     Девушка помимо воли была покорена столь обширными познаниями. Возможно, он вовсе не такой дилетант, каким она его считала!
     - И вы производите собственные марки духов?
     - Разумеется. Уже сейчас на другой фабрике, в Оверни, выпускаются духи, которые вот-вот поступят в продажу.
     - Как они называются? Я о них слышала?
     Гай поколебался. Лицо внезапно стало замкнутым.
     - Скорее всего нет, - нехотя бросил он, будто не желая продолжать разговор. - Утонченный нежный запах на основе лилий с едва заметным оттенком жасмина. Вряд ли они тебе подойдут.
     Однако любопытство Корри уже было возбуждено.
     - Как они называются?
     - Ну что же, - пожал плечами Гай, - если хочешь... "Белая ночь".
     У Корри почему-то сжалось сердце. Казалось, какое ей дело до всего этого? Но никто и никогда не назовет духи в ее честь!
     Оба неловко замолчали.
     - Конечно, я собираюсь выпускать и другие, - вдруг оживился Гай. - Знаешь, что до сих пор никто не сумел синтезировать аромат фиалок? Но наша лаборатория разработала процесс, который может дать неплохие результаты.
     - Как интересно. - Корри попыталась выказать вежливый энтузиазм, но разочарование было сильнее. Она почему-то ужасно устала, расстроилась и по-детски обиделась. - Вы будете производить их здесь?
     - Да. Мне хочется получить легкое изысканное благоухание, из тех, что неотразимо действуют на мужчин. Нечто свежее, весеннее, однако трогательно-сладостное. Помнишь чудесный запах леса после дождя? Именно к этому я стремлюсь. К чему-то напоминающему о росе, сумерках и летних ночах.
     Корри презрительно фыркнула. Как это похоже на него! Петь романтические дифирамбы товару, из которого он извлекает деньги!
     - И как вы собираетесь назвать свой последний шедевр? "Прелые листья"?
     Но Гая ничуть не задел ее вызывающий тон.
     - Не уверен... Что-нибудь очаровательное, милое, чуть-чуть старомодное. Названия крайне важны. Кстати, в сельских садах повсюду растет один цветок - очень изящный, сиреневый, с кремовыми и серебристыми крапинками и длинными белыми тычинками, похожий на хрупкую балерину. Его называют коломбиной. Если к тому же сделать флакон из светло-фиолетового стекла в виде чуть склонившегося под ветерком бутона...
     Корри, забыв обо всем, уставилась на него. Но выражение лица Гая было спокойно-деловитым, взгляд - непроницаемым.
     - Чудесное название. Когда вы... э-э-э... вспомнили о нем? - с трудом выговорила Корри. Сейчас для нее не было ничего важнее. - До того, как приехали в "Золотую кошку", или после?
     - О, давным-давно, - небрежно отмахнулся Гай. - Это одна из причин моего появления в клубе. Заинтересовался совпадением. Какая удача, не так ли?
     - О да.
     Но в этот момент она совершенно не чувствовала себя счастливой. Сердце, так сильно стучавшее минуту назад, сейчас казалось куском холодного свинца. Вопреки здравому смыслу она сама не создавала, как сильно надеялась, что он ее будет искать. И уж конечно, не сценическое имя Корри подтолкнуло Гая назвать духи "Коломбиной".
     Девушка устало огляделась.
     - Полагаю, ты достаточно увидела?
     - Более чем, - выдохнула она, едва не падая под тяжким бременем отчаяния. - Теперь я понимаю, почему вы взяли на себя труд так много узнать о басках. Рабочая сила должна быть надежной.
     Лицо Гая побелело.
     - Хочешь сказать, будто я выжимаю из них все что можно?
     Как всегда, в те минуты, когда ей удавалось разозлить его, французский акцент был чуть заметнее.
     Несколько долгих минут они молча смотрели друг на друга.
     - Зачем вы привезли меня сюда?
     - Понятия не имею, - презрительно прошипел Гай. - Очередная глупость. Мне следовало бы оставить тебя лежать на сцене "Золотой кошки". Только там тебе и место.
     При виде его разъяренного лица Корри почувствовала смутное горькое удовлетворение. До этой минуты она жила как во сне, в раю для дураков. Теперь по крайней мере ей все стало ясно.
     - Завтра я возвращаюсь в Париж. Лучше убраться самой, чем дожидаться пока тебя выгонят.
     - Прекрасно.
     Назад они ехали молча. Гай все прибавлял скорость, и, хотя мотор работал почти бесшумно, пейзаж за окном проносился так быстро, что Корри почти ничего не успевала разглядеть.

Глава 13

     К тому времени, как они добрались до Биаррица, совсем стемнело. Гай, так и не промолвив ни слова, остановил машину и учтиво проводил Корри до самых ворот Шато де Баск.
     "Все кончено, - тупо повторяла она про себя, - все кончено". Она сама, своими руками уничтожила возникшее между ними хрупкое перемирие. В отличие от сторожевых башен замка их отношения были построены на песке. Всего несколько слов, отрезвляющее дыхание реальности, и карточный домик рассыпался...
     Девушка не могла дождаться, когда уедет отсюда. Если эта взрывчатая смесь ревности, ненависти, ужаса и есть любовь, Корри прекрасно без нее обойдется. Она хотела снова стать собой, а не обезумевшим непредсказуемым созданием, переходившим за одно мгновение от экстаза к отчаянию, кричавшим в лицо Гая отвратительные вещи, о которых минуту назад даже не помыслила бы.
     О, как она жалела, что Гаю вздумалось показать ей фабрику! Почему он всегда извращает смысл ее слов, почему не оставит Корри в покое? Еще сегодня утром она посчитала бы его человеком, готовым на все ради выгоды, но теперь, увидев, что Гай помогает народу Арлекина, не знала, что и думать. Она так и не привыкла к полутонам, и единственное, в чем была уверена, - ей легче сопротивляться жестокому злодею, чем великодушному, щедрому неисправимому романтику.
     Корри вынуждала себя не смотреть на Гая. Она вырвалась на волю, ускользнула из-под его власти - больше он ее не тронет.
     Глядя на серебристое сверкание уходившего за горизонт океана, девушка напоминала себе, что это всего лишь красивый пейзаж. И она будет с удовольствием вспоминать о проведенных здесь днях, но вряд ли сердце забьется чуть чаще.
     На берегу, там, где блестел полумесяц залива, Корри увидела нечто столь восхитительное, что у нее перехватило дыхание. Берег был усеян множеством огней, мерцавших, переливавшихся, как дорогой муар, пылавших на фоне бархатного неба.
     Корри потянула Гая за рукав:
     - Что это внизу?
     - Ноябрьская ярмарка, - буркнул Гай. - Совсем забыл. Она бывает каждый год.
     Корри с завистью смотрела вдаль. Всего-навсего мелькающие светлячки, не обещавшие ни тепла, ни защиты от мрака. Почему они так ее притягивают?
     И девушка, не оглядываясь, сбежала вниз по выщербленным ступенькам. Длинные волосы развевались, ноги скользили по мокрым камням, но ей было все равно, точно сам дьявол гнался по пятам. Она нырнула в шум и водоворот цветных огней, словно рыба в море. Музыка манила, кружила, захватывала, а впереди, как аккомпанемент большого оркестра, слышался неумолчный рокот волн. Корри закрыла глаза. Ей хотелось, пусть на мгновение, забыть обо всем, вернуть старые беззаботные деньки.
     - Корри! - окликнул Гай.
     Подняв веки, девушка уставилась на высокую мужскую фигуру так, как будто видела впервые в жизни. Неподалеку вертелась карусель, украшенная гирляндами лампочек. Радужные отблески мелькали на светлом костюме Гая, превращая аристократа в бродячего артиста, Арлекина...
     В этот момент музыканты заиграли старую песню, такую старую, что Корри не могла вспомнить ее названия. Когда-то, много веков назад, она скинула бы туфли и принялась танцевать на песке, но теперь стала старше и мудрее, а то время ушло навсегда.
     Но тут. веселившихся будто накрыла гигантская черная рука - фонари погасли, музыка стихла.
     - Все кончилось.
     Он стоял так близко, что стоило протянуть руку, и она до него дотронется. Во тьме и тишине его слова как нельзя лучше соответствовали ее грустному настроению.
     - Знаю. Мы опоздали.
     Музыканты стали собирать инструменты, люди потихоньку расходились.
     Слишком поздно...
     Впервые, именно сейчас, шагая по пляжу рядом с Гаем, девушка поняла, что это означает. Как ни ужасно звучит, сегодняшний вечер для них последний. Ни споров, ни поцелуев, ни сюрпризов. Пустота.
     Она глубоко вдавливала ноги в мокрый песок, и следы немедленно наполнялись водой. Позади тускло мерцали огни города, впереди простиралось шепчущее что-то утешительное море. Корри ощутила, как горечь постепенно тает.
     - Корри, - тихо пробормотал Гай. Говорить громче просто не было смысла - они остались одни во всем мире. - Я должен узнать кое-что, перед тем как ты уедешь.
     - Спрашивай.
     Гай поколебался, но голос звучал спокойно, почти деловито:
     - Почему тебе так трудно связать свою судьбу с одним мужчиной?
     - Я... я...
     К своей немалой досаде, Корри обнаружила, что заикается, как школьница. Когда-то она сумела бы дать ему достойный отпор, но что-то - то ли нежная теплота ночи, то ли отражавшаяся в воде луна, то ли собственное непокорное сердце - делало все ее загадки, тайны и маскарады нелепыми и неуместными. В том, что он сказал, есть зерно истины. В душе она страшно боялась потерять независимость, полюбить кого-то, стать игрушкой в руках мужчины. Корри желала остаться хозяйкой своей судьбы, и, возможно, это и было худшее проявление трусости.
     - Не знаю... Я хочу многого добиться и достигну вершины, только если буду одинока. Мне необходимо время, которое я потеряю, если стану частью чьей-то жизни.
     - И ты готова пожертвовать всем: любовью, семейной жизнью, детьми - ради собственных амбиций? Уверена, что именно к этому стремишься?
     - Знаю, это трудно, - вздохнула Корри. - Но почему я не могу получить и то и другое? Не все сразу, но хотя бы по очереди? Сначала слава, потом семья. Что тут плохого?
     - Но сначала все-таки слава.
     - Иначе быть не может.
     Корри задумалась. Как лучше объяснить? Он, вероятно, посчитает ее глупой, тщеславной, но надо все-таки попытаться.
     - Это трудно выразить словами. Знаешь... мне есть, что сказать людям. Я всегда это чувствовала. Представь, ты лежишь ночью на склоне холма и смотришь на звезды. Вокруг непроглядная темнота. А там, далеко - сплошное сияние, так, что глазам больно, если вздумаешь приблизиться. - Она перевела дыхание. - Я могу подняться очень высоко, возможно, на самый верх. И должна разделить свой дар с другими. Это... долг чести, и я обязана отдать его миру, прежде чем умру.
     Ну вот, она призналась. Сказала все, что осмелилась. Больше, чем открыла кому бы то ни было, если не считать Арлекина. Пусть смеется над ней, называет ребенком, но именно таковы ее мысли и ощущения, и они естественны, как воздух, которым дышит Корри.
     Но Гай не засмеялся. Наоборот, лицо его было на редкость серьезным.
     - А что, если найдется мужчина, который поможет тебе? Если ты ему позволишь.
     - Возможно, - согласилась Корри. - Но я не имею права на ошибку.
     - Никому не хочется ошибаться, - кивнул Гай. - Но твои слова многое объясняют.
     - Правда?
     Ей отчего-то польстил его интерес.
     - Разумеется, - наставительно заметил Гай. - Прежде всего тебе нужен покровитель. Учитывая твои весьма необычные претензии, это единственный выход. Ты не можешь позволить себе что-то более... постоянное и к тому же всегда стремишься взять верх. Как понимаешь, это идеальное решение. Ни к чему не обязывающее и вполне безопасное. С дополнительным преимуществом - договор расторгается по первому слову.
     Девушку неприятно укололи холодно-презрительные нотки.
     - Не более безопасное и ни к чему не обязывающее, чем ваши связи с замужними женщинами. Не воображайте, что я слепа.
     - Прямо в десятку! - улыбнулся Гай ленивой знакомой улыбкой. - Но заметь, я никогда не притворялся, что влюблен.
     - Опять это слово, - с деланным упреком покачала головой Корри. - Для людей, которые даже не нравятся друг другу, мы, кажется, слишком много говорим о любви.
     - По-моему, я знаю причину. Эскимосы больше всего боятся снега, потому в их языке семнадцать обозначений этого понятия, и они беспрерывно толкуют о нем, подробно обсуждают каждую метель, как любовник - предмет своей страсти. Вероятно, поэтому у французов так много названий для этого чувства, оно идет вразрез со всем, что они так ценят, - с логикой, разумом, расчетом...
     По телу Корри разлилось странное тепло. Она не должна признаваться, что любит его, но может по крайней мере говорить о любви.
     - Как по-вашему, она существует на самом деле?
     Гай отвел взгляд.
     - Думаю, да. Но приходит очень редко. И никогда не знаешь, где ее найдешь. Что твоя амбра, о которой я упоминал. Нельзя отправиться на охоту за ней, надо лишь иметь терпение, и в один прекрасный день, когда ее совсем не ждешь, море может принести комок амбры к твоим ногам.
     - Значит, для нас надежда еще не потеряна.
     - Мне бы хотелось в это верить.
     Он остановился и повернулся к ней лицом. Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза. Все вокруг находилось в движении - волны, планеты, путешествующие по своим орбитам. Только они застыли будто в волшебном сне.
     - Я спрашиваю себя, - еле слышно вымолвил наконец Гай, - что, если это все-таки возможно...
     - Что именно?
     Почему-то Корри стала задыхаться.
     - Начать сначала. Перечитать книгу и написать собственный конец.
     - Не получится, - с деланной беспечностью бросила Корри. - Мы совершенно друг другу не подходим. Я никогда не доверюсь мужчине, который не знает, что такое бедность.
     - Разумеется, - с легким сожалением кивнул Гай. - А я никогда бы не смог довериться женщине, которая не имеет ни малейшего понятия о жизни в роскоши. - Он немного помедлил, пристально изучая Корри. - Впрочем, может быть, ты скрываешь, что богата?
     - К сожалению, нет. Но обязательно разбогатею. Когда стану знаменитой.
     - Когда-нибудь... - Опять это сожаление в голосе. - Но тогда будет слишком поздно.
     Еще одна томительная пауза. Наступающее море лизало их ноги, как огромный ласковый пес.
     Гай взял руку Корри, почти рассеянно поднес к губам и легонько подул на пальцы. Девушка против воли вспомнила ту ночь в доме на улице Петра Сербского и растаяла от одного его прикосновения.
     - Не надо. - Ее голова кружилась, реальность ускользала с неимоверной быстротой. - Ничего не получится. Мы слишком разные.
     - Но почему? - возразил Гай спокойно. Чересчур спокойно. Отчего же Корри так трясет, будто земля вот-вот разверзнется под ногами? - Это напоминает загадку, которую мне кто-то задал: "Что означает слово "вечность"?" Ответа нет, каждый должен сам создать собственное понятие о вечности и будущем. И мы могли бы попробовать. Забыть о прошлом и настоящем - просто быть самими собой. Ты и я.
     - Это не так легко. - О, если бы она могла решиться! - Нет такого понятия "ты и я" и никогда не было. С тобой я совершенно теряюсь и не понимаю, что со мной творится. - Девушка путалась в словах, пытаясь выразить, что испытывает, и при этом стремилась быть абсолютно честной с ним и собой. - Забываю обо всем и постоянно принуждена играть какую-то роль, навязанную кем-то непонятным. Не в силах быть естественной.
     - Только не здесь, - заметил он, так категорично и убедительно, точно открывая новый закон природы, - не в Биаррице.
     - Ты прав, - нерешительно засмеялась Корри. - Но так или иначе, я не могу остаться здесь навсегда.
     - Хорошо, - согласился Гай, немного подумав, - если Биарриц тебе надоест, мы можем поехать куда угодно. На следующей неделе будет "Праздник обжор" в Бургундии. Подумай только, мы вдвоем, а третий - паштет из гусиной печенки!
     - Из гусиной печенки?
     Неожиданный, невероятный, как зимний нарцисс, прилив радости подхватил Корри. Забыть о холодах на день, на неделю... что тут плохого?
     - Это намек или предложение?
     - Ни то и ни другое! - торжественно поклялся Гай, отвесив грациозный старомодный поклон. - Просто... приглашение.
     Боже, что ей делать?
     - А как насчет Бланш?
     Лицо Гая вмиг окаменело.
     - Я ничего не обещаю. Никаких планов, контрактов и объяснений. Ты и я. Только и всего.
     Корри смотрела на него, сжимаясь от ужасной боли при воспоминании о любви, которую всегда воображала: смех, музыка и неизбежный хэппи-энд. И что получила взамен? Мучительную смесь сомнений, противоречий, пугающий, головокружительный полет сквозь безвоздушное пространство, бесконечное падение в никуда. И это любовь?!
     - Ну? - подстегнул Гай. Хрипло. Требовательно.
     Но губы Корри точно заледенели. Воздуха не хватало. Бессонными длинными ночами в "Луизиане" она мечтала об этой минуте. Ждала ее. Жаждала. И теперь, когда грезы становились явью и луна падала прямо ей в ладони, оказалось, что она, Корри, изнемогает под тяжестью непосильного груза.
     - Откуда мне знать, можно ли довериться тебе, - вырвалось у девушки.
     - Я уже сказал, никаких гарантий, - обронил Гай, и от его взгляда по коже Корри пошел мороз. - Но что тебе терять?
     Свое сердце. Душу. Жизнь. Только и всего.
     Должно быть, по глазам девушки было заметно, как хочется ей поддаться искушению, потому что Гай, не снисходя до уговоров, повернулся и пошел назад. Корри смотрела ему вслед, злясь и одновременно восхищаясь. Гаю удалось обставить ее в самый момент триумфа. Девушка, задыхаясь, метнулась за ним и едва догнала.
     - Но я еще не согласилась!
     - Согласишься, - улыбнулся он. - И не понимаю, почему я должен голодать в ожидании, пока ты соизволишь решиться. Можешь как следует обдумать наш разговор за ужином в "Отей дю Пале".
     - Пытаешься подкупить меня?!
     - Естественно, - вкрадчиво сообщил Гай. - Как тебе, должно быть, известно, я не обременен моральными принципами.
     "Отей дю Пале", бесконечная ширь Атлантики... как ей устоять?
     - Но нельзя же ехать в таком виде!
     Гай невозмутимо оглядел ее рыбацкую фуфайку и грязные сапожки.
     - Откуда такая внезапная забота об условностях? По-моему, раньше ты никогда не смущалась подобными мелочами!
     - Да, - согласилась девушка, краснея, - но это было раньше.
     "До того, как я влюбилась. Теперь же я хочу затмить всех женщин на свете".
     - Ну что ж, - вздохнул Гай. - Переоденься, если так уж настаиваешь. У тебя десять минут. Девушка надменно выпрямилась.
     - Будьте добры не забывать, месье де Шардонне, что я больше не ваша служащая.
     Гай, откинув голову, весело расхохотался:
     - Вижу, вы быстро усваиваете уроки, мисс Модена. В таком случае четверть часа, но ни секунды лишней. Я буду ждать здесь.
     Их взгляды на мгновение встретились. Холод и палящий жар объяли Корри одновременно. Кости словно начали плавиться, таять, и она испугалась, что растечется по песку.
     - Я человек нетерпеливый. Не советую задерживаться, - прибавил Гай.
     Корри взлетела по ступенькам с такой легкостью, будто у нее выросли крылья, и лишь у самой двери остановилась, чтобы оглянуться на Гая. Тот стоял неподвижно. Высокий силуэт отчетливо выделялся на серебристом фоне моря. Вдруг Гай поднял голову, и сердце девушки сжалось. Какое странное, пугающее чувство! Точно они связаны невидимой, но неразрывной нитью.
     Корри стиснула руки. Неужели она наконец-то исполнит этот безумный, опасный цирковой номер под названием любовь, для которого понадобятся гибкость акробатки, смелость воздушной гимнастки и хладнокровие канатоходца? Она так многого о нем не знает, столько еще не понимает!
     Но разве он не мо