ь?
     Корри рассмеялась, боясь, что сейчас разрыдается по-настоящему.
     - Ваша взяла. Ладно, я действительно больна, а это означает, что вы должны во всем мне потакать и ублажать. Иначе неизвестно сколько придется пролежать в постели.
     Гай оценивающе глянул на нее:
     - Перемирие?
     Девушка глубоко вздохнула. Да, она устала - бороться, сражаться и защищать принципы, о которых никогда не задумывалась, пока не встретила Гая де Шардонне.
     - Пожалуйста. Пока я не встану. Он улыбнулся ей той тревожащей улыбкой, обещавшей и угрожавшей одновременно.
     - Ты в два счета поправишься. Биарриц излечит тебя.
     - Биарриц? Вы хотите сказать...
     - Совершенно верно. Атлантическое побережье. - В глазах плясало неудержимое веселье, но лицо оставалось серьезным. - Конечно, это совсем не то что Средиземное море, но и здесь есть свои преимущества, не находишь?
     Девушка открыла рот, но язык отказывался повиноваться. Она снова попала в ловушку. Биарриц! Только этого не хватало! Модный курорт, куда съезжаются богатые родовитые снобы со всего света! Знай она правду, не стала бы любоваться чудесной панорамой.
     Корри безразлично пожала плечами:
     - Оставляю свое мнение... при себе.
     - Как пожелаешь. - Опять знакомый, раздражающе веселый взгляд! - Не стану убеждать тебя. За меня это сделает Биарриц. Говорят, в здешнем воздухе разлито волшебство. Никто не знает почему, но в Биаррице все можно растянуть почти до бесконечности - болезнь, зиму, даже саму смерть. Ученые называют это микроклиматом, географическими условиями, созданными конфигурацией залива, теплом Гольфстрима и горами. Сама увидишь, как это бывает. Неделя-другая, и забудешь, что такое осень и зима.

***

     Постепенно Корри начала понимать смысл слов Гая. Обычные правила были неприменимы к Биаррицу. Корри изо всех сил пыталась возненавидеть этот город, но не смогла. Невозможно не полюбить солнечные зайчики, пляшущие в узких улочках, волны цвета ляпис-лазури, домики, выкрашенные в золотисто-кремовые и розовые тона. Здесь всегда пахло сдобой, только что смолотым кофе и свежими газетами. И почему-то всегда казалось, что день лишь начинается, что сейчас раннее утро и пора завтракать. Время будто остановилось, и поскольку сезон давно прошел, на курорте царил покой. Город походил на светскую красавицу, вставшую с постели, еще не причесанную, без макияжа и в одном пеньюаре. И подчиняясь его воздействию, девушка тоже позволила себе расслабиться.
     Кроме того, надо признать, Гай трогательно заботился о ней. Она выздоравливала куда медленнее, чем рассчитывала, и была наполнена дремотной усталостью, которой никогда раньше не испытывала, но Гай ни разу не потерял терпения. И как просила Корри, всячески угождал и потакал ей, покровительственно улыбаясь, когда она в один прекрасный день взволнованно сбежала по лестнице, потому что обнаружила в комнате муху, верное доказательство вечного лета.
     Гай даже позволил увлечь себя наверх, чтобы узреть чудо собственными глазами.
     Через несколько дней он разрешил ей гулять по пляжу и прежде всего повел в Порт Вье, крохотную уединенную бухточку, где каждая песчинка имела свой неповторимый оттенок. Они словно шагали по драгоценным камням. Один, чистый белый кварц, был в форме маленького сердечка. Она неожиданно для себя подняла его и протянула Гаю.
     По мере того как к Корри возвращались силы, Гай показывал ей Шамбр д'Амур, залив в виде идеального полумесяца, позолоченное здание "Отей дю Пале", где императрица Евгения когда-то принимала почти всех европейских монархов. По пути к ним прибился пес, с щенячьим восторгом плескавшийся в мелкой прозрачной воде.
     Гай требовал, чтобы она спала днем, и Корри каждый раз возвращалась домой, нагруженная камешками, раковинами, до мозга костей пропитанная солнцем и радостью. Энергия и воля к жизни возвращались так же неотвратимо, как морской прибой.
     Корри впервые в жизни никуда не рвалась, ни к чему не стремилась. Только ела, спала и бесцельно бродила, окутанная чудесным серебристым светом. И гардероб на этот раз у нее был совсем простой - полосатые широкие юбки и свободные брюки, заправленные в сапожки из мягкой кожи. Обычные удобные костюмы, не привлекавшие ничьего внимания.
     Конечно, в глубине души девушка понимала, что бесконечно так продолжаться не может. Ее истинное "я", мятущееся и честолюбивое, вскоре возьмет свое. И кроме того, весьма сомнительно, что Гай и дальше будет так же предупредителен и щедр. Слишком хорошо она его знала. Гай - один из тех холодных нетерпеливых людей, способных на проявления нежности при условии, что эта самая нежность будет изливаться на существо низшей породы. Но почему-то уверенность в этом не тревожила Корри. Пока она была склонна принимать вещи такими, какие они есть. До сих пор Корри была самонадеянна, делала скоропалительные выводы и безумно стремилась к вечному лету. Но здесь, среди бесконечной осени, постепенно и незаметно переходящей в зиму, Корри исподволь начала понимать преимущества полумер и даже определенных компромиссов. Предрассудки и предубеждения постепенно таяли, как ранний снежок, и Корри училась видеть окружающий мир в пастельных, серебристо-нежных тонах.
     День ото дня их прогулки становились все более продолжительными. Гай искушал ее чудесами, таившимися прямо за углом. Они забрели в Ланде, странный суровый лес, где на холодном песке росли только высокие черные сосны и кусты терновника, простиравшиеся на сотни миль вдоль атлантического побережья. Сначала, бесшумно ступая по толстому коричневому ковру мертвых листьев, девушка напряженно вглядывалась в полумрак и вздрагивала от чего-то очень похожего на страх. Но Гай заставил ее посмотреть на лес его глазами, показывая то на розово-золотистые и лимонно-желтые бархатистые поганки, выделявшиеся яркими пятнами на фоне изумрудных и призрачно-серых лишайников, то на любопытную ворону, которая, склонив головку, поглядывала на них блестящими угольно-черными глазками. Они пообедали в маленьком приморском поселке, тихом и безлюдном, где все окна были закрыты выбеленными солнцем ставнями. Гай кормил Корри крохотными жирными устрицами, которые словно сами собой скользили в горло. На закате они вернулись в лес, чтобы посмотреть на охотников в уныло-зеленых болотных сапогах со связками уток, прикрепленных к поясам.
     На следующий день Гай повез ее в Байонну, где в конце улицы Молне возвышались величественные шпили собора. Корри показалось, что каждая вторая лавчонка здесь - кондитерская: в воздухе стоял густой сладкий запах шоколада.
     - Байонна - шоколадная столица мира, - сообщил Гай, оттаскивая ее от очередной витрины, заваленной трюфелями и ликерами. Его слова напомнили о чем-то, но Корри была слишком безмятежной и счастливой, слишком опьяненной солнцем и морским воздухом, чтобы думать о серьезных вещах.
     Только позже, когда они пировали, объедаясь яичницей с байоннской ветчиной и перцем, местной рыбачьей ухой, колбасками с пряностями и миндальным тортом с начинкой из фундука и засахаренных фруктов, память неожиданно вернулась.
     - Это, - сказал Гай, показывая на строчку в меню, - должно особенно тебе понравиться.
     - Что это?
     Название ничего ей не говорило.
     - Национальное блюдо басков. Седло пиренейской серны в густом соусе из горького шоколада.
     Девушка отодвинула тарелку с последним ломтиком торта, сразу потеряв аппетит. Чересчур невероятное совпадение! Шоколадное жаркое, совсем как в воображаемой Аскади Арлекина!
     - Баски?
     Сердце забилось сильно, неровно, почти болезненно. Она поняла, что стоит на пороге удивительного открытия, которое может необратимо изменить ее жизнь.
     - Значит, это страна басков, - заметила она, пытаясь говорить спокойно. Если он догадается, о чем Корри думает, никогда не признается в том, что она так жаждет узнать. - Я и не подозревала. Вам следовало мне рассказать.
     Гай с любопытством взглянул на нее.
     - Понятия не имел, что тебя это интересует. Биарриц и Байонна по духу скорее французские города. Чтобы увидеть настоящих басков, придется проехать еще немало миль. А почему ты спрашиваешь?
     Девушка, улыбнувшись, пожала плечами:
     - Баленсьяга был баском. Вы сами мне сказали. Неужели этого недостаточно? Я бы хотела услышать больше об этих людях. Расскажете?
     - Я сделаю лучше. Пойдем. Сейчас покажу.
     Он вскочил из-за стола и протянул ей руку. Машина понеслась вперед, в глубь материка, по узким извилистым дорогам, через зеленые долины, поросшие дубами и утесником. Девушка с трудом верила глазам. Она как будто открыла книгу волшебных сказок, и картинки ожили. Столько раз холодными зимними ночами ее согревали мечты о воображаемом мире Аскади. Он всегда казался ей реальным, но девушка не подозревала, что Аскади существует на самом деле. Однако вот она, эта прекрасная страна, точь-в-точь такая, как когда-то описывал Арлекин: чисто побеленные дома под остроконечными крышами, украшенные резными цветами, птицами и русалками. Со стен свисают красные гирлянды сладкого перца и лука. Сверкающие ручьи, пестрые поля, виноградники и яблоневые сады. Каждый клочок земли по обочинам дорог был любовно засажен кукурузой, картофелем, репой, плодовыми деревьями.
     По какой-то причине вид этих зеленых островков, покрытых пылью и придорожной грязью, но аккуратно обработанных, вызвал слезы на глазах девушки. В этих усилиях выжить было что-то настолько решительное, безумно оптимистичное, обреченное, совсем как ее послание в бутылке.
     Корри высунулась из окна машины, разглядывая каждого попадавшегося на пути человека, убежденная, что может наконец увидеть Арлекина. Они проехали мимо мужчины, шагавшего медленно, с ленивой, небрежной грацией за маленькой тележкой, запряженной волом. Дорога стала узкой и обрывистой; мимо с ревом мчались грузовики, но мужчина не глядел по сторонам, точно для него вообще ничего не существовало. Он был вечным, они - всего лишь чужаками.
     Корри захотелось окликнуть его. Глаз незнакомца не было видно под низко надвинутым беретом, но она успела рассмотреть его лицо, Теперь она всегда сумеет представить себе Арлекина. У него такая же осанка, такие же строгие черты, такие же сильные прямые плечи и вид человека, знающего, чего он хочет и зачем живет на земле. Он тоже загорелый, без пальто, в руке палка, из-за широкого кожаного пояса торчит красный платок.
     Сны, кажется, сбываются. Миля за милей, деревня за деревней, каждое название написано на придорожном столбе красными буквами с типично галльской аккуратностью. Уверенность Корри росла. Аскади вовсе не придумана для утешения одинокого ребенка, это реальное место, реальный мир.
     - Ну, что ты об этом думаешь? - спросил Гай.
     Девушка молча покачала головой, не силах объяснить, что испытывает. Это так же здорово, как встретить старого друга или развернуть рождественский подарок и обнаружить внутри то, что всегда мечтала получить.
     - Это... не похоже на все, что я когда-либо видела.
     - Да, баски народ необычный. Никто не знает, откуда они произошли и где их настоящая родина. Единственное, что известно наверняка, - они явились сюда первыми. В средние века охотились на китов в Бискайском заливе. И по сей день их дома, как и Шато де Баск, выстроены в виде сторожевых башен окнами на море. Отголоски славного прошлого, когда они доплывали даже до Ньюфаундленда. Некоторые утверждают, что баски открыли Америку до Колумба.
     - Но всегда возвращались.
     - Да, по сей день.
     Его улыбка поблекла.
     - Правда, сомневаюсь, что им удастся выжить и сохранить свою культуру.
     Корри почему-то стало холодно. Слишком категоричен Гай. Слишком убежден в своей правоте.
     - Отчего?
     Гай покачал головой:
     - Чересчур они горды. Замкнуты. Непримиримы. Независимы до мозга костей. Любовь к свободе у них в крови. Глупцы!
     - Почему глупцы?
     - В наше время такое стремление к независимости - анахронизм. Такой же редкий, как Великий Белый Кит, и так же дорого обходится. Оно уже стоило баскам множества жизней, все той же свободы и, наконец, земли.
     - Не понимаю.
     - Все очень просто. Современные правительства или те, кто называет себя таковыми, не любят подобные умонастроения, особенно когда речь идет о приграничных областях. И справляются с этой проблемой, разными методами. Либо, как Испания, жестоко угнетают мятежников, либо, подобно Франции, действуют более утонченными способами. Здешние районы забыты, лишены всяких экономических вложении, и жизнь медленно угасает. Только прибрежные поселки и города существуют за счет туризма. Испанские баски эмигрируют в Южную Америку, французские - в промышленные города. Им приходится жертвовать языком и культурой, но они выживают и часто добиваются немалых успехов. - Он показал на старательно возделанные клочки:
     - Как видишь, они люди трудолюбивые и решительные.
     - Но здесь так прекрасно... как можно спокойно покидать все это?
     Корри подумала об Арлекине. Судя по тому, как он описывал Аскади, должно быть, очень любил свою родину. Но и Арлекина изгнали отсюда. Огромный равнодушный город поглотил его. Можно лишь представить, как он это пережил. Наверное, чувствовал себя так, словно был изгнан из рая.
     - Даже баскам надо есть, - резко бросил Гай. - В Испании немного по-другому, но, пожалуй, еще хуже. Я не поеду туда, тебе там не понравится. Промышленность процветает, но сельское хозяйство... А Бильбао! Как бельмо на глазу. Вода загрязнена, небо черное от фабричного дыма - просто невозможно дышать. Улицы патрулируются военной полицией, л баски вынуждены жить в омерзительных трущобах. Но тем не менее они не сдаются. Посреди всей этой грязи и вони перенаселенных многоквартирных домов на каждом крошечном балкончике вывешено сушиться белоснежное белье. Нет на земле народа более гордого, чем баски. - Гай с мрачным видом повернулся к Корри:
     - Но, думаю, они сами сознают, что конец близок. На границе повсюду можно увидеть плакаты на баскском и испанском: "Nuestra gente, nuestra ilusion. Наша нация, наша иллюзия..."
     Девушка не находила слов. Это не правильно, несправедливо! Так не должно быть!
     Она снова выглянула в окно, за которым расстилались клочки возделанных участков, похожие на лоскутное одеяло. Мужчина косил сено на крутом склоне, куда не добрался бы ни один трактор. В эту землю было вложено так много любви и заботы! Трудно представить, что все это впустую! Наверное, Корри наивная тупоголовая оптимистка, но все равно не поверят, что людей, способных получать урожай с этих придорожных огородиков и отстирывать белье до снежной белизны, можно победить.
     - О, что, если вы не совсем точно передаете смысл? Я перевела бы немного по-другому: "Наш народ, наша мечта".
     - Кто знает, вероятно, ты и права, но какая разница?
     - Огромная, - убежденно объявила девушка. - Мечты могут сбываться.
     Гай нерешительно улыбнулся.
     - Неизменно эта трогательная вера в чудеса...
     - Не в чудеса. В людей, - поправила Корри и задумчиво спросила:
     - А вы не могли бы сделать что-нибудь?
     Гай поднял брови:
     - Что именно? Одному человеку не под силу повернуть колесо истории.
     - Кто знает? Во всяком случае, всегда есть время попытаться. У вас прекрасные связи в самых высоких кругах. И к вам прислушаются. Начать кампанию за возрождение басков, привлечь внимание к их проблемам, вызвать сочувствие окружающих...
     - Баски нуждаются в работе, а не в сочувствии.
     - Добудьте им работу. Убедите бизнесменов вкладывать деньги в эти районы, верните их к жизни.
     - Это не так легко, как кажется.
     Что-то в спокойном высокомерном тоне возмутило ее:
     - Но вы даже не пробовали ничего сделать! Проще всего приезжать сюда и наслаждаться благами здешней природы, но как насчет того, чтобы не только брать, но отдавать? Вы богаты и можете себе позволить быть великодушным, хотя бы однажды. Энергичный заинтересованный человек на вашем месте многого добился бы.
     Последовала долгая пауза. Гай поглядел в раскрасневшееся воинственное лицо девушки и кивнул:
     - Да, кажется, ты действительно выздоравливаешь.
     - Не уклоняйтесь от темы!
     Она не позволит ему уйти от разговора!
     Но Гай раздраженно покачал головой:
     - Разреши дать тебе совет. Не впутывайся в это дело. Бесполезно. Лучше вообще забудь обо всем, что я тебе рассказал, и спокойно отдыхай.
     - Слишком поздно! - запальчиво огрызнулась Корри, пронзив Гая осуждающим взглядом.
     - Прекрасно, - процедил Гай, сжав губы, и потянулся к ключу зажигания.
     - Что вы делаете?
     Но Гай молча развернул машину в том направлении, откуда они приехали.
     - То, о чем, я, возможно, стану жалеть всю жизнь, - неохотно пробормотал он наконец.
     Больше они не разговаривали. Автомобиль летел, как птица, и Корри почудилось, что они едут целую вечность. Но наконец Гай свернул на недавно построенное шоссе, вскоре превратившееся в узкую ухабистую дорогу. Из-под колес разлетались камешки, ударявшие в ветровое стекло, стучавшие по кузову, но Гай ни на что не обращал внимания. Дорога уходила в сосновый лес, и через несколько миль они оказались на открытом участке, где царил невероятный, почти первобытный хаос. В земле зияли огромные ямы, рычавшие экскаваторы и бульдозеры быстро расширяли площадку. Шум стоял оглушительный, и в воздухе висела пыльная пелена. Корри смутно различала фигуры строителей, штабеля бетонных блоков, железные балки, брусья, бревна...
     - Подожди здесь, - велел Гай ошеломленной девушке и, отойдя, вернулся с двумя ярко-желтыми шлемами.
     - Надень.
     Корри, едва передвигая ноги, последовала за ним в самое пекло. Он провел ее по стройке, показывая уже готовые основания для фундаментов, фырчащие машины, горы кирпича. Очевидно, во всем этом была какая-то недоступная Корри логика. Повсюду увлеченно трудились мужчины, чем-то похожие друг на друга, с такими же овальными, чуть вытянутыми суровыми лицами и гордой осанкой, как у давешнего погонщика волов, только здесь они были одеты в аккуратные темно-синие комбинезоны. Сталкиваясь с Гаем, они вежливо подносили ладони к шлемам, но ни на минуту не прерывали работы.
     Корри воспользовалась наступившим затишьем, чтобы выяснить у Гая, зачем тот привез ее сюда:
     - Что здесь происходит?
     - Зависит от того, с какой точки зрения посмотреть, - неохотно ответил Гай. - Ты, наверное, посчитаешь это безжалостной эксплуатацией людей. Для них же и их семей это возможность не бояться за будущее.
     - А для вас?
     - Для меня... - едва заметно улыбнулся Гай, - скажем, так: вложение.
     - И выгодное, надеюсь? - ехидно осведомилась Корри.
     Но Гай предпочел игнорировать ее сарказм.
     - Скорее всего. Здесь строится фабрика с самым современным оборудованием, на двести рабочих мест.
     - Фабрика? - с нескрываемым ужасом переспросила девушка.
     Гай угрюмо усмехнулся:
     - Не совсем то чудо, которого ты ожидала, верно?
     Корри со вздохом кивнула.
     - Я так и думал. Но не суди чересчур поспешно. Возможно, ты изменишь мнение, узнав, что здесь будут производить.
     Девушка подавила невольную дрожь.
     - Бетон? Стальные болты?
     - Нет. То, что ты любишь больше всего.
     - Шоколад?
     - Нет, хотя идея неплохая. Надо как-нибудь использовать.
     - Что же тогда?
     - Угадай, - поддразнил Гай. - Это такая же роскошь, как красота и свобода. То, за что люди, особенно женщины, готовы платить любую цену.
     Корри задумалась:
     - Это нельзя ни съесть, ни надеть?
     - Нет. Подобно красоте и свободе, это нечто... неосязаемое.
     - Сдаюсь. Скажите сами.
     - Духи.
     - Духи? - удивилась Корри. - Здесь? Парфюмерная фабрика?
     - А откуда, по-твоему, берутся духи? Пчелы приносят?
     - Я не думала...
     Корри попыталась взглянуть на окружающее другими глазами, и неожиданно дыры, зиявшие в земле, показались не такими уж зловещими.
     - Но вы уверены, что здесь подходящий климат? Возможно, средиземноморское побережье подошло бы лучше?
     Он