лучая так и не представилось, но в то утро ничто не могло поколебать
его уверенности в себе,  даже  присутствие  Тэда.  Он  поцеловал  Хелен,
наслаждаясь ролью счастливого сообщника и тем, что Тэд ничего не  знает.
Он уже  предвкушал,  как  огорошит  его  новостями,  у  бедняги  челюсть
отвиснет от изумления.
   Ничего  подобного.  Когда  он,  обняв  Хелен  за  талию,  с   лукавым
равнодушием выложил свои новости, Тэд похлопал глазами - и только. Сидел
себе как сидел, оглаживая кружку с чаем на жирных своих коленях. Неловко
ею маневрируя, он очень светским тоном произнес:
   - Иди ты. Молодцы. И когда?
   Тут Льюис залился краской, жутко на себя из-за этого злясь.  До  него
вдруг дошло, что слова "у Хелен будет ребенок, мы собираемся пожениться"
означают, что он отец ребенка. Ляпнул, не подумав, все хотел утереть нос
своему дружку, а теперь глупо что-то объяснять. Тэд с невозмутимым видом
ждал ответа. Льюис улыбнулся:
   - Что когда?
   - Что, что. Свадьба когда, ребенок когда.
   - Свадьба как можно скорее. А ребенок...
   - Весной, - спокойно продолжила Хелен; Льюис ликовал: она  подхватила
его фразу, дав ему еще больше ощутить радость их тайного сообщничества.
   - Потрясающе. Просто фантастика. - Тэд покончил с чаем и поднялся.  -
Ну рад за вас, очень рад. А теперь - о фильме. Или, говоря точнее,  -  о
фильмах. - Улыбнувшись, он с легкой укоризной продолжил:
   - Между прочим, имеются некоторые сдвиги к лучшему. Я, как проклятый,
вам названиваю...
   Хелен и Льюис переглянулись. Он бросил взгляд на телефон: слава богу,
включен. Хорошо, если Хелен удалось  включить  незаметно,  у  Тэда  глаз
зоркий.
   Они с Хелен  уселись.  Тэд,  естественно,  размахивая  руками,  начал
носиться по комнате. "Ночная игра", можно считать, в  полном  ажуре.  Он
здорово ее порезал. Показал Трюффо. Ну и кое-каким парижским  приятелям.
Все просто в шоке.
   Тэд был "скромен", как всегда.  "Ночная  игра",  по  его  словам,  не
уступает по уровню "Гражданину Кейну" Орсона  Уэллса,  более  того,  это
переворот в кино. Этой картиной он сразу сделает себе имя, да и кассовые
сборы, считай, обеспечены, в этом смысле он даже переплюнет Уэллса...
   Довольно  скоро  Льюису  стало  скучно.  Что-то   подобное   он   уже
выслушивал. Тогда в Лос-Анджелесе в первую их встречу он верил в  Тэдовы
прожекты безоговорочно. В Риме, когда от прожектов перешли  к  делу,  он
несколько охладел, и теперь  его  снова  одолевали  сомнения  по  поводу
гениальности их фильма. Определенно, старик преувеличивает.  Неужели  он
не понимает, какую несет дичь! Нет,  надо  самому  увидеть,  что  они  в
конечном итоге испекли, какой такой шедевр.  Этот  скромник  ни  о  ком,
кроме себя, любимого, даже и не вспомнит. Ни слова о  Хелен,  будто  она
тут вообще ни при чем.  Льюис  оскорбился.  Он  взглянул  на  Хелен,  их
взгляды встретились. И опять он с радостью заметил, что она подумала  то
же самое.  -  Итак.  -  Тэд  начал  говорить  об  Анри  Лебеке.  Богатый
бездельник из Франции, их с Льюисом знакомый, он же любитель мужчин,  он
же  наследник  порядочного  состояния,   нажитого   его   папенькой   на
минеральной воде. Изображает из себя мецената и вьется около киношников.
Тэд познакомился с ним у Трюффо, Лебек на пару  с  Льюисом  финансировал
съемки "Игры". По пятьдесят тысяч долларов с носа. Льюис вздохнул.  Если
их фильм провалится, плакали его денежки. Не беда, как-нибудь переживет,
и для Лебека это тоже не смертельно. Да и вообще: он же сознательно  шел
на риск.
   Деньги Льюиса не слишком волновали, поскольку всегда имелись у него в
избытке. Захотел помочь Тэду - и помог, но если  его  гениальный  дружок
снова что-то затевает, он, Льюис, пас. Хорошего  понемножку.  Дурак  он,
что ли, разбазаривать деньги  на  безумные  затеи!  Теперь  не  то,  что
раньше, теперь у него на руках Хелен и ее будущий младенец.
   Но Тэд помаленьку выруливал на другую тему. Он действительно  говорил
о деньгах - но об огромных деньгах. К которым Льюис с Лебеком  не  имели
никакого отношения.
   - В общем, разведка донесла, что имеется уже тьма заявок  на  "Ночную
игру". Всем он почему-то  понадобился.  Буквально  всем.  Мы  в  фаворе.
Трюффо считает, есть резон сунуться в Канны. Можем получить прокат  даже
в Америке, не по всей стране, конечно,  но  поблизости  от  студенческих
городков или, скажем, в некоторых нью-йоркских клубах... Это для начала.
Получим, значит, эту говенную "Золотую  пальмовую  ветвь"  в  Каннах,  и
чихали мы на этот хренов Лос-Анджелес, что мы там забыли, однако стоящий
прокат в Америке и кое-какая прибыль нам не повредят. Потом мы  заделаем
еще один фильмец, тоже здесь, в Европе, -  в  Лондоне  скорее  всего,  а
третий уж тогда в Америке. Там и осядем. Нечего нам писать против  ветра
в Европах. Если они  нас  поддержат,  дело  пойдет.  Фильм  под  кодовым
названием "Третий" вполне может стать  явлением,  штучной  вещью.  Ну  а
"Четвертый" вообще...
   - Они нас поддержат? Да кто такие "они"? - не выдержав,  перебил  его
Льюис, на что Тэд с оскорбленной миной изрек:
   - Ты не слушаешь меня, Льюис. Я же говорил...
   - Повтори еще раз, я не очень понял, о чем речь.
   - Ладно, повторю, - Тэд со вздохом снова плюхнулся  на  кресло  и  со
смиренным терпением начал объяснять:
   - Существует компания, занимающаяся прокатом  фильмов,  "Сфера".  Это
американская компания, усек? Она дышала на ладан, а  ее  вдруг  взяли  и
купили. "Партекс Петрокемикалс", - с небрежностью фокусника,  достающего
из шляпы кролика, уточнил Тэд. Эта компания  не  могла  быть  неизвестна
Льюису, ведь он был банкирским сыном.
   - Ну?
   - У этого самого "Партекса" появились грандиозные планы  в  отношении
"Сферы". Они готовы засыпать ее деньгами,  Льюис.  Нефтяными  долларами.
Они хотят поднять "Сферу" на ноги, причем не только за счет проката,  но
и заставить ее делать фильмы. Они готовы эти фильмы  субсидировать.  Мои
фильмы. - Тэд самовольно ухмыльнулся. - Понимают, что к чему, а?  Знают,
что теперь в кино никого в Америке не затащишь, все  в  свои  телевизоры
уткнулись, кто же этого не знает? А им плевать. Чуют  -  а  я  знаю  это
наверняка, - что выросло  новое  поколение  зрителей,  их  только  умело
подмани, найди подход к этим юным душам. Им до смерти  надоели  сериалы,
всякие там "Дым пушек" и прочая чушь; дайте время, они снова  побегут  в
киношки, как только найдется тот, кто поймет, что им нужно.  Чьи  фильмы
будут обращены к ним. Они уже по горло сыты Джейн Рассел и  дрыгающимися
под музыку девицами.  Дайте  им  настоящее  кино.  Крепкие  американские
фильмы. Такие, какие делает ваш покорный слуга.
   - Положим, их у слуги негусто, один-единственный.
   - Брось ехидничать, Льюис. Я ведь серьезно...
   - Понял, понял, - Льюис нетерпеливо передернул  плечами.  -  "Сфера",
говоришь, и очень тебя хочет?
   - Ну да, просят дать им для проката "Ночную игру" и готовы отстегнуть
деньжат на следующий фильм, хоть завтра. И цифры, заметь, называют не  с
пятью, а с шестью нулями. Поверь, я не шучу.
   - М-да, - Льюис откинулся на спинку кресла. Эта идиотская беспечность
и  доверчивость  все  сильней  действовали  ему  на  нервы.  Ему  ужасно
захотелось поддеть его. Ведь как только речь  заходила  о  деньгах,  Тэд
умел изображать из себя полного кретина, я всего лишь режиссер, чуть что
твердил он тогда в Лос-Анджелесе; тогда же он и Льюиса заманил,  он  был
ему нужен, потому что разбирался в финансах.
   Льюис действительно разбирался, сек с полуслова.
   Поскольку первые восемнадцать лет своей жизни с утра и до ночи слышал
разговоры о финансах. Он  мог  с  листа  читать  отчет  о  балансе.  Его
приучили  читать  "Уолл-стрит  джорнел",  а  потом  еще  он   выслушивал
комментарии отца по  поводу  опубликованных  в  журнале  материалов.  Он
изучал экономику в Гарварде - теорию, конечно. Да,  окажись  он  в  свое
время в компании "Синклер, Лоуэлл и Уотсон",  батюшка  выдрессировал  бы
его на славу,  и  он  бы  наверняка  порадовал  родителя  замечательными
успехами на традиционном семейном поприще.
   Но кинобизнес? Это вещь в себе. Еще в Лос-Анджелесе он начал  вникать
в финансовые кинотонкости. В Париже, прежде чем урезать  бюджет  "Ночной
игры" до минимума и прежде чем он и  Лебек  выложили  деньги  из  своего
кармана, Льюис все пытался  раскрутить  на  всю  катушку  связи  Тэда  и
авторитет Лебека, пытался добыть дополнительные кредиты.
   Это  очень  напоминало  жонглирование  мыльными  пузырями.   Сплошной
шахер-махер. Попытки ускользнуть от налогов, от  долговых  обязательств.
Изощренное  лавирование.  Кое-что  стало  до  него  доходить,  все   его
бесконечные  переговоры  с  потенциальными  благодетелями  кончались  их
обещаниями помочь, и только. Пузыри лопались один за другим.
   Смакуя свой выстраданный цинизм, цинизм  бывалого  финансиста,  Льюис
резонно заметил, что весь этот треп о субсидиях ничегошеньки не  значит.
Пусть для начала эта его "Сфера" подпишет договор, а еще  лучше  -  чек,
вот тогда он порадуется вместе с  Тэдом,  сказал  Льюис,  поглядывая  на
Хелен.
   Тэд сразу сник.
   - Ты прав, старина, - виновато пробормотал он упавшим голосом. Льюису
стало стыдно. - Я не слишком в подобных хитростях  разбираюсь.  Не  дано
мне. Видно, тот малый из "Сферы" сразу раскусил, что перед ним сосунок.
   - Ну зачем уж так, - смягчился наконец Льюис. - Может, они  и  правда
не шутят. Тем более сами сделали первый шаг.  Но  откуда  они  узнали  о
нашем существовании?
   Тэд снова самодовольно просиял.
   - У них ушки на макушке. В Европе полно свеженьких классных  фильмов,
а тут среди них америкашка затесался, то бишь я. И вообще, слухом  земля
полнится. Кто их разберет. Этот  малый,  Шер,  видел  последний  вариант
"Ночной игры" и  очень  нахваливал.  Может,  из  вежливости.  Щадил  мое
самолюбие.
   - Прекрати валять дурака, Тэд. - Льюис резко к нему придвинулся. - Ты
что, ждешь, что я разрыдаюсь от жалости? Если ему  понравилось,  значит,
так оно и есть. Но не значит, что он готов подписать чек на  кругленькую
сумму для твоего очередного шедевра, предоставив тебе carte blanche ,  -
вот и все.
   - Я понимаю, теперь и до меня дошло. И про carte  blanche  тоже  рано
говорить. - Он украдкой посмотрел на Хелен. Потом на Льюиса. И простер к
ним коротенькие ручки.
   - Ты, наверно, догадался, почему я здесь? Я прошу  тебя  вернуться  в
Париж. Без тебя мне не справиться со всей этой кутерьмой. -  Он  перевел
дух. - Потом я попробую справляться. Поедем хоть ненадолго. Раз уж, - он
мотнул головой в  сторону  Хелен,  -  раз  уж  так  получилось.  Так  ты
согласен?
   Льюис кивнул. Он знал цену этому смирению. Ведь не отстанет, пока  не
затащит его в самолет, и как можно скорее. Так и будет сидеть над душой,
пока Льюис не согласится. Льюис посмотрел на Хелен,  Хелен  поймала  его
взгляд. Он понял, что у нее в голове те же мысли, что у него. К счастью,
она заговорила первая:
   - И когда ты хочешь его забрать, Тэд?
   Тэд внимательно осмотрел свои ногти и негромко произнес:
   - А что, если завтра?
 
*** 
 
   Когда Тэд  ушел,  заявив,  что  ему  совершенно  необходимо  обновить
гардероб - то-то удивил! - Хелен и Льюис принялись обсуждать сложившуюся
ситуацию.  Этого  надо   было   ожидать,   сказала   Хелен,   ведь   они
договаривались, что, как только Тэд доведет картину, Льюис снова  начнет
сводить дебиты-кредиты тэдовских творческих  исканий.  Просто  это  "как
только" наступило раньше, чем они рассчитывали.
   - Ты можешь поехать со мной, -  сказал  Льюис,  обнимая  ее.  -  Если
самолет тебе опасен, поплывем на пароходе. Давай, а?  Пусть  Тэд  только
пикнет, я пошлю его к черту. Я хочу, чтобы ты была со мной.  Я  не  могу
без тебя, совсем не могу...
   Он прижался лицом к ее шее, потом поцеловал. А Хелен принялась  мягко
внушать ему, почему ей не стоит ехать с ним. Они перешли в  гостиную  и,
усевшись в пухлые красные кресла, говорили, говорили.
   Льюис был приятно взбудоражен: какие взрослые у них с Хелен проблемы.
Да, она права, у него действительно будет  столько  дел,  они  почти  не
смогут видеться. И вообще, час на самолете - и он в Лондоне.
   Как только выкроит время, прилетит к ней. А  ей  и  впрямь  лучше  не
трогаться с места. Здесь ей покойно и уютно. Ей нужно отдыхать, побольше
думать о себе и о ребенке... Тут Льюис  умолк,  вновь  ощутив  блаженную
радость сопричастности, общей тайны. Они посмотрели друг на друга.
   - Тэд думает, это твой ребенок, Льюис, -  Хелен  прикоснулась  к  его
руке.
   - Пусть думает. Ему-то какое дело,  -  Льюис  пожал  плечами.  -  Это
касается только нас с тобой. Нам самим важно разобраться в себе, в нашем
будущем.
   - Все так неожиданно. Не знаю, что сказать. И еще...  что  мы  скажем
всем остальным?
   Лицо ее сделалось вдруг таким беззащитным. И Льюису в который уже раз
захотелось заслонить ее собой, в такие минуты он ощущал  себя  настоящим
мужчиной. Чем  беззащитней  она  выглядела,  тем  мужественней  он  себе
казался - естественно, а как иначе?
   - Милая ты моя,  -  он  поцеловал  ее.  -  Я  люблю  тебя.  Мы  скоро
поженимся. Я буду заботиться и о тебе и о ребенке. Он будет моим. Он уже
мой. Я постараюсь быть ему хорошим отцом. А что, я люблю детей. -  Льюис
улыбнулся. - Я обожаю своих племянников, можешь спросить у моих  сестер.
Их стараниями я заимел уже  полдюжины  племянников  и  племянниц.  -  Он
старался говорить шутливым тоном, чтобы подбодрить Хелен, но лицо его не
желало слушаться, становясь все серьезнее.
   - Знаешь, - смущенно продолжил он, - мне трудно об этом говорить... в
общем, другие могут не понять... тот же  Тэд.  Лучше  ничего  никому  не
объяснять. Это касается только нас с тобой. Это наша тайна. Я  не  хочу,
чтобы кто-нибудь совал свой нос в нашу жизнь, ведь все опошлят. Если  мы
знаем, на что идем, если доверяем друг другу... если любим друг друга...
   Он все-таки решился выговорить это! Льюис с бьющимся сердцем  смотрел
на Хелен. Лицо ее ласково дрогнуло; голубые глаза сделались серыми,  они
всегда становились  такими,  если  Хелен  была  чем-нибудь  тронута  или
взволнована. Она прижала ладонь к его щеке.
   - Наверное, нам не стоит начинать со лжи,  -  мягко  сказала  она.  -
Совсем не стоит.
   - Это не ложь! - Льюис сжал ее руки. Он так хотел верить в это! -  Не
ложь, а правда, не просто твоя или моя, а наша правда. Понимаешь?
   Элен взглянула на него. Она слышала, как прерывается от волнения  его
голос, видела, как  ждут  его  глаза.  Ей  нравились  эти  глаза.  Такие
искренние - порой даже чересчур искренние, ничего не умеющие скрывать  -
на беду своему обладателю. Иногда он напоминал ей средневекового рыцаря,
готового в блаженном безрассудстве кинуться  со  своим  мечом  на  взвод
автоматчиков. Она переживала за него, но недолго. Ведь это в ее честь он
рвется на поле битвы, перепоясав себя мечом, она была польщена.  Как  же
он хотел, чтобы она согласилась с его словами!  Что  ж,  ей  не  впервой
скрывать от мужчин свои сомнения  и  страхи.  Она  догадывалась,  что  в
большинстве своем все мужчины похожи на Неда Калверта:  ее  сомнения  не
слишком их интересовали.
   Она кивнула, послушно соглашаясь.
   Льюис тут же вскочил и счастливой скороговоркой стал излагать ей свои
планы на ближайшие часы и дни. Он будет  звонить  ей  из  Парижа  каждый
вечер.
   И при малейшей возможности наезжать. Они с Тэдом всегда  договорятся.
Все будет замечательно, все уже замечательно, и так будет всегда. И  еще
у них есть сегодняшний вечер и сегодняшняя ночь, их ночь. Он  и  она.  А
пока он имеет честь  пригласить  ее  на  ужин  в  его  любимый  ресторан
"Каприз". Он снял телефонную трубку и заказал столик на двоих, к  восьми
часам. В половине восьмого  явился  Тэд,  и  стало  ясно,  что  от  него
отделаться невозможно. Льюис  опять  снял  трубку  и  попросил  уточнить
заказ. Нет-нет, все правильно, в восемь, только пусть добавят  еще  один
прибор.
 
*** 
 
   - Да не  хочу  я,  чтобы  он  торчал  здесь  ночью.  Не  хочу.  Пусть
выкатывается.
   Вернувшись с ужина, Хелен и Льюис ретировались в кухню. А Тэд  прочно
обосновался на тахте в их крохотной гостиной. Часы между тем  показывали
полночь. За весь ужин Тэд не вымолвил ни слова,  зато  с  отвратительной
старательностью пожирал  улиток,  пачкая  скатерть  маслом  и  чесночной
приправой. Льюис не знал, куда девать от стыда глаза. Когда к  ресторану
подъехало такси, на котором он с Хелен собирался  вернуться  домой,  Тэд
первым туда юркнул, Льюис ничего не успел сказать. А теперь, пригревшись
у камина, он уже целый час наливался чаем.  Ишь  ты,  в  новом  костюме.
Хелен  и  Льюис  украдкой  наблюдали  за  ним  из  кухни,   сидит   себе
насвистывает, уставившись  в  пространство  близоруким  взглядом.  Ну  и
вырядился, чучело.
   Во-первых, судя по его волосам и бороде, он побывал в парикмахерской.
Во-вторых, обычно мутные стекла очков были тщательно протерты  и  в  них
посверкивали огненные блики. А в-третьих, куда-то подевались  заношенные
джинсы вкупе с пропитавшейся потом рубашкой, стоптанными башмаками  и  с
нейлоновыми носками, издававшими специфический, рыбный почему-то  запах.
Перед тем как облачиться в новый костюм, Тэд явно принимал ванну.
   Тэдова обновка не шла, естественно, ни в какое сравнение  с  вечерней
экипировкой самого Льюиса, элегантного до чертиков.  И  однако  это  был
костюм. Черная тройка. Брюки нещадно впивались в плотные ляжки;  к  тому
же они были коротки и не скрывали кромки тоже коротких черных  шерстяных
носков. Пуговицы на жилете с трудом  выдерживали  напор  мощного  брюха;
черные на шнурках ботинки ослепительно блестели.  Взглянув  еще  раз  на
преобразившегося Тэда, Льюис громко застонал.
   - Ш-ш-ш, услышит, - улыбнулась Хелен.
   - Ну и черт с ним. Пора и честь знать. Еще одна чашка  -  и  будет  с
него. Он уже три вылакал.
   - Мне его попросить, или ты сам?
   - Я сам, - страшным голосом сказал Льюис, - пойду и скажу. Смотри.
   Он решительным шагом двинулся в гостиную, Элен шла сзади;  подойдя  к
камину, он сунул в пухлую лапу Тэда кружку с чаем - ногти, между прочим,
тоже были подозрительно чисты - и сурово изрек:
   - Допивай скорее, тебе пора.
   - Пора? - Тэд растерянно моргнул, потом взглянул на тахту. - Я думал,
прикорну здесь...
   - Зря думал. Пей и уходи. Мы с Хелен  хотим  побыть  одни.  Последняя
ночь, я же уезжаю.
   Льюис был горд собой. Тэд поднял голову: в очках его плясало пламя.
   - Конечно, конечно. Я понял. Как я сам не  додумался,  болван.  -  Он
помолчал. - А что, если где-нибудь в уголочке я...
   - Нет, старик. Никаких уголочков. Хорошо?
   - Хорошо.
   Тэд был сама любезность. Льюис опустился в  кресло  напротив,  усадив
Хелен рядом. Закурив сигарету, он с опаской  взглянул  на  Тэда.  Почему
костюм? Да еще черный?
   - Я  вот  тут  как-то  думал...  -  начал  Тэд,  и  Льюис  озабоченно
нахмурился. Эта фраза не предвещала ничего хорошего, так начинались  его
монологи. Только монолога сейчас не хватало, Льюис еще сдерживался.
   - Я весь внимание, постарайся покороче, ладно?
   - Да, да, - Тэд успокаивающе  махнул  пухлой  ладонью.  -  Это  очень
важно. Важно для тебя. И для Хелен. Ибо думал я именно о ней. Есть  один
весьма   существенный   момент,    который    нам    нужно    оговорить.
Безотлагательно. Следует  решить,  как  мы  представим  Хелен  зрителям.
Особенно американским. Это главное. Тут требуется стратегия.  Я  вам  не
рассказывал о Грейс Келли, о том, как она завоевывала Голливуд?
   - Не помню.
   - Знаете, что она изобрела? Являлась к тамошним мэтрам -  режиссерам,
продюсерам - обязательно в белых перчатках. Белые перчатки! Черт подери!
Дескать, только подступитесь! Я вам не  статистка  какая-нибудь!  И  они
клюнули, Льюис,  клюнули  как  миленькие.  Такая  малость,  перчатки,  а
разговоров  было...  Только  о  ней  тогда   и   говорили:   ах,   какая
необыкновенная! ах, красав