мо - хоть что-нибудь, Но, если бы она начала писать, она бы
никогда не нашла в себе силы уйти.
   Она выскользнула из огромного дома крадучись, как вор;  а  потом  все
было очень просто: попутная машина довезла прямо  до  Парижа.  Там  Элен
вернулась к Льюису и Тэду, спала в комнате Шэрон. И все потому, что была
не в состоянии задуматься, куда идти и что теперь  делать.  Льюис  начал
было задавать вопросы, но Тэд заставил его замолчать. Он вытолкал Льюиса
из комнаты и посмотрел на Элен долгим  задумчивым  взглядом,  машинально
теребя бороду. Потом сказал:
   - Я знал, что ты вернешься. Ты должна была это  сделать.  Мы  достали
деньги, собираемся снимать кино. Если хочешь, получишь роль.  Все  будет
так, как я тебе говорил.
   Он был прав: когда Элен жила у них в прошлый  раз,  Тэд  рассказывал,
как он собирается снимать  кино.  Тогда  она  верила  ему,  Тэд  обладал
удивительным  даром  убеждения.  Позже,  на  Луаре,  все  эти  разговоры
казались чем-то ненастоящим - каким-то хвастовством.  Подобные  вещи  не
происходят в реальной жизни. И уж во всяком случае, ни Тэд, ни Льюис  не
существовали тогда для нее. Один Эдуард был реален.
   Вот и теперь, когда Тэд рассказывал про фильм и объяснял,  как  Льюис
помог добыть деньги. Элен слушала и думала, что ее все  это  очень  мало
интересует. Однако Тэд и  Льюис  были  возбуждены  и  много  говорили  о
предстоящих съемках.
   - Это маленькая роль. - говорил Льюис.
   - Это была маленькая роль, - поправлял его Тэд. - Теперь  она  станет
больше.
   -  Бюджет  у  фильма  маленький,  -  добавлял   Льюис,   -   это   же
экспериментальное кино.
   Тэд страдальчески вздыхал и говорил:
   - О господи! Слушай, Льюис, заткнись, а?
   Элен сидела и слушала. Голова просто раскалывалась,  единственное,  о
чем Элен могла думать, - это о том, как Эдуард будет ее разыскивать.
   Ей казалось, что он обязательно  постарается  ее  найти,  поэтому  на
следующий  день  после  приезда  в  Париж  она  выскользнула  из   дома,
отправилась к кафе "Страсбургу и села неподалеку. Каждый раз, когда мимо
проезжал черный автомобиль, сердце Элен замирало. Но среди них  не  было
машины Эдуарда, и к концу дня Элен поняла, что он  не  приедет.  Она,  в
общем, иного и не ждала, но ей было очень тяжело.
   Тогда она вернулась на квартиру и попыталась собраться с мыслями. Они
намерены снимать фильм в Риме; о том, сколько это  займет  времени,  Тэд
говорил довольно туманно. Конечно же, они заплатят ей. Немного,  сколько
смогут; расходы на жизнь в Риме тоже возьмут на себя.
   - Не волнуйся, - говорил Льюис. - Ты останешься с  нами.  Мы  о  тебе
позаботимся.
   Элен понятия не имела, получится ли у нее, хватит ли времени. Ее тело
все еще оставалось прежним, но  вдруг  ребенок  внезапно  начнет  расти?
Вдруг ее разнесет, как бочку, когда работа будет в полном  разгаре?  Что
тогда делать?
   Но нет, Элен была почти уверена, что это можно  скрыть  -  во  всяком
случае, до четырех месяцев, а к  тому  времени  они  закончат.  В  конце
концов она согласилась. Льюис ликовал, Тэд лишь  пожал  плечами;  мысль,
что она откажется, очевидно, просто не  приходила  ему  в  голову.  Элен
заперлась  в  комнате  Шэрон  и  принялась  убеждать   себя,   что   все
складывается наилучшим образом. Она заработает кое-какие деньги,  у  нее
будет где жить, она сможет кое-чего добиться. И тут Элен зарыдала.
   На третий день поздно ночью или, вернее, рано  утром  Льюис  разбудил
ее.
   - Надо уезжать, - как-то неопределенно сказал он. - Сматываться.
   Элен с трудом села в кровати и озадаченно уставилась на Синклера.
   - Уезжать? Куда? Зачем? Сколько сейчас времени?
   - Около пяти. - Льюис улыбнулся. - Мы поедем в Рим.  Тэд  решил,  что
пора начинать, нужно ехать. Кроме того, возникли кое-какие проблемы.
   - Какого рода?
   - Деньги. Плата за квартиру.  Самые  обычные.  Нам  лучше  сейчас  же
уехать. Ты можешь одеться побыстрее?
   Почему-то Элен ему не поверила. Льюис  и  денежные  затруднения?  Это
смешно. Но ей нельзя было  оставаться  здесь  без  Льюиса  и  Тэда;  она
истратила все деньги. Усилием воли она поднялась с  кровати,  подождала,
пока пройдет приступ тошноты, и начала собираться.
   Потом долгое и утомительное путешествие на поезде - и вот она  здесь.
Было очень жарко, а Тэд все  говорил,  говорил.  В  поезде  Элен  дважды
рвало, и она чувствовала, что это может повториться в любую минуту.
   Она закрыла глаза, чтобы не  видеть  эту  сводящую  с  ума  процессию
мозаичных девственниц. Она чувствовала сейчас особую близость к  матери,
та все время была рядом с тех самых пор, как Элен покинула Луару; сейчас
голос матери звучал в ее ушах, странным образом  накладываясь  на  голос
Тэда. Тэд рассказывал об установке камеры, а мать говорила, что  мужчины
вовсе не лгут, им кажется, что их ложь - правда, вот почему им так легко
верить.
   Вдруг Эдуард ей лгал? Вдруг он не любит ее?  И  поэтому  не  пытается
разыскать?
   А может, он ее ищет? Может быть, сейчас, в эту  самую  минуту,  он  в
кафе "Страсбург"  расспрашивает  хозяина  и  официантов,  знают  ли  они
женщину по имени Элен Хартлэнд?
   Ну что ж, если так, значит, он уже обнаружил, что она  лгала.  А  раз
обнаружил, то, конечно, прекратил свои поиски. Элен была  в  этом  почти
уверена. Он не простит предательства, а это означает конец всему.
   Она вновь открыла глаза. Что ж, конец  так  конец,  может,  оно  и  к
лучшему. Элен уставилась на девственниц на фасаде церкви. Они двигались,
они удалялись - пять неразумных и пять мудрых.
   Интересно, почему они мудрые? Вдруг Элен сообразила, что Тэд перестал
говорить и вот уже некоторое время молчит. Он перегнулся через столик  и
неуклюже тронул ее за руку, будто  погладил  собаку.  Тэд  всегда  носил
темные очки, которые  не  давали  возможности  увидеть  выражение  глаз.
Сейчас он, казалось, смотрел на Элен с преданностью собаки.
   - Что с тобой, Хелен? Тебе опять плохо?
   - Нет. Я в порядке. - Элен сглотнула. - Просто я... как тебе сказать,
просто я думала о прошлом.
   - Расскажи мне о твоем прошлом, - сказал Тэд. Он и раньше  просил  ее
об этом. Кажется, ему не терпится услышать историю  ее  жизни,  подумала
Элен.
   Она в упор посмотрела на него. Тэд  был  очень,  очень  уродлив.  Она
также подозревала, но не была окончательно уверена, что он еще  и  очень
умен. Элен слегка побаивалась Тэда. Ей иногда  казалось,  что  он  может
заглянуть к ней в душу и прочесть там обо всем.
   Элен твердо  решила,  что  этому  не  бывать.  Один  Эдуард  стал  ей
по-настоящему близок, и Элен не намерена была повторять этот опыт.  Куда
проще держать людей на расстоянии. Так Элен больше  чувствовала  себя  в
безопасности.
   Она набрала в легкие больше воздуха и начала лгать  Тэду.  Почти  так
же, как тогда, в поезде, врала женщине с вязаньем. Сначала  Элен  каждую
секунду ждала - он перебьет ее и скажет: да ведь это же все  вранье!  Но
Тэд не прерывал рассказа.
   Она продолжала сочинять. Родилась в обычной английской семье. Элен не
слишком ломала голову над деталями. Ее  фамилия  Крейг  -  Тэд  и  Льюис
видели паспорт на это имя. В семье  девочку  называли  Хелен,  хотя  при
крещении дали имя Элен. Отчим получился немного похож на Неда  Калверта;
покойная мать - на Вайолет. Из-за отчима Хелен убежала из дома.  Он  мог
ее разыскать, серьезно заявила она Тэду, но не стал; а если  бы  даже  и
нашел, она бы никогда не вернулась домой.
   Тэд не проронил ни слова. Он лишь слушал, его маленькие темные глазки
не отрывались от ее лица.
   Замолчав, Элен с беспокойством взглянула на Тэда. Почему-то  для  нее
было важно, чтобы он ей поверил, этот рассказ превратился в своего  рода
тест.
   Тэд никак не  прокомментировал  услышанное.  Когда  ома  кончила,  он
некоторое время сидел молча, покачивая головой. Потом мрачно взглянул на
Элен:
   - Охо-хо. Ну и история.
   В эту минуту Элен испытала к нему легкое презрение. Как же легко  его
обмануть!
   Прошло много времени, прежде чем она поняла свою ошибку.
 
*** 
 
   В спальне княгини висела только одна картина -  прямо  над  кроватью.
Это был Дали.
   Льюис стоял на  коленях  на  черных  шелковых  простынях,  а  княгиня
исполняла весь свой репертуар, прославивший ее на двух  континентах;  он
думал, что есть только один способ не смотреть на эту проклятую картину:
закрыть глаза.
   Казалось, он разглядывает ее целую вечность:  разлагающаяся  пустыня,
бесформенное тело на каких-то подпорках оседает в песок.  Расплывающееся
лицо-циферблат  издевается  над  минутами;  Льюис  измерял  их  в   такт
ритмичным движениям опытного языка княгини.
   Его это почти не возбуждало; но Льюис, будучи человеком практичным  и
к тому  же  зная,  как  важно  доставить  удовольствие  княгине,  избрал
трусливый путь. Изображая наслаждение, которого не испытывал, он прикрыл
глаза. Княгиня прекратила свои манипуляции языком как-то  слишком  резко
и, по мнению Синклера, не в самый  логически  завершенный  или  хотя  бы
просто подходящий момент. Он поспешно открыл  глаза  и  увидел,  как  ее
пухлые губы подались назад, обнажили мелкие  жемчужные  зубки  и  сладко
улыбнулись.
   - Теперь твоя очередь, Льюис.
   Выругавшись  про  себя,  Синклер   довольно   грубо   исполнил   свои
обязанности.
   Когда все было кончено,  княгиня  зевнула  и  потянулась  всем  своим
желтоватым телом. Она погладила оставленные Льюисом царапины на ее руках
и одарила партнера долгой удовлетворенной улыбкой.
   - Льюис, Льюис! Какой же ты испорченный мальчишка. Не в  Гарварде  же
тебя учили подобным штучкам?
   - В Балтиморе.
   Синклер потянулся за сигаретами, прикурил две и передал одну княгине.
Та села, облокотившись на черные шелковые подушки, и глубоко затянулась.
   - Балтимор, Балтимор, - она недоуменно сдвинула  брови,  -  Где  этот
Балтимор находится?
   - Это порт, княгиня. - Синклер усмехнулся и послал  княгине  одну  из
своих самых обаятельных улыбок  -  мальчишескую  и  одновременно  слегка
развратную.
   - Около Бостона?
   - Около Вашингтона. Но местечко стоит того, чтобы в него завернуть по
дороге...
   Княгиня рассмеялась.
   - Льюис, Льюис... А я-то  думала,  ты  благовоспитанный  американский
мальчик. Выходит, я тебя недооценивала...
   Она  томно  опустила  веки,  и  Синклер  придвинулся  к  ней   ближе.
Продолжение демонстрации его мужских достоинств было  необходимо,  чтобы
наконец договориться о деле, о котором он ни на минуту не  забывал;  но,
как назло, энергия у Льюиса иссякла. К счастью,  княгиня,  кажется,  уже
насытилась; по крайней мере, на  время.  Она  обхватила  обворожительной
ногой бедро Льюиса и потерлась об него, как извивающаяся змея, но  потом
задумчиво отстранилась. Подзаряжается, решил Синклер, глядя  на  курящую
княгиню.  В  этот  момент  она  напоминала  ему  огромного   питона,   с
удовольствием переваривающего плотную трапезу, -  его  аппетит  временно
утолен. Льюис колебался: начинать говорить о деле или пока рано.
   - Итак, вы собираетесь снимать фильм, ты и твои  друзья.  М-м-м,  мой
умненький крестничек... - Она засмеялась и коснулась кончиком языка  его
сосков. Синклер слегка отодвинулся. - Тебе следовало рассказать  мне  об
этом раньше. - В больших темных глазах сквозила укоризна. - Я  могла  бы
познакомить тебя со многими полезными людьми. Например,  Федерико  -  ты
знаешь Федерико? Ты бы ему очень понравился...
   - Неужели?
   - Ну конечно.  Этакий  холеный  блондинчик.  Хотя...  может,  и  нет.
Впрочем, неважно. - Она замолчала и провела розовым  длинным  ногтем  по
бедру Льюиса. - Что там у вас за фильм? Ты мне не рассказывал.
   - Картина дешевенькая, - решительно сказал Синклер. - Нам не  удалось
собрать достаточно денег.
   - А твой друг, тот уродец, он будет режиссером? Льюис, слушай, а он в
самом деле сможет?
   - Сможет. - Льюис пожал плечами. Он чувствовал, к чему она  ведет.  -
Лучше, чем кто-либо другой.
   - А эта девушка, Льюис, - она будет сниматься у вас?
   - Наверное. Все зависит от Тэда. Если он захочет... Ну,  какая-нибудь
небольшая роль. Мне вообще-то наплевать. Если ему очень уж захочется...
   - Он с ней трахается?
   - Откуда я знаю? - Синклер отвернулся.
   - А ты, Льюис, с ней трахаешься?
   Он знал,  что  отвечать  надо  быстро  и  убедительно.  Если  княгиня
заподозрит, что он неравнодушен к Хелен, ее самолюбие будет уязвлено.  И
тогда она откажется помочь.
   - Я? С этим ребенком? - Синклер улыбнулся. - Ты, наверное, шутишь?
   Розово-молочные ногти довольно ощутимо впились в его бедро.
   - Но ты бы не прочь, а?
   - Ни за что на свете. - Льюис припал ртом к ее шее. - Совсем  не  мой
тип, княгиня.
   У него не очень получалось врать, но, к счастью, сейчас  ему  удалось
ее убедить; а то, что последовало далее, практически полностью  рассеяло
все ее сомнения. Княгиня вздохнула.
   После небольшой паузы, во время которой питон проявлял  все  признаки
пробуждающегося аппетита, Льюис поднял голову и, не прерываясь, спросил:
   - Так как? Мы можем остановиться здесь? Снять несколько сцен? Да  или
нет?
   - Противный мальчишка.
   Княгиня обиженно нахмурилась, при этом на ее  красивом  лице  морщины
стали заметнее. Бедняга, подумал Синклер, глядя  на  княгиню  с  ленивым
вожделением - такое выражение всегда получалось у  него  натуральным,  к
тому же годы практики отточили его до совершенства. Бедняга, даже  самые
лучшие  хирурги-косметологи  не  в  силах  остановить  разрушающую  силу
времени.
   - Давай посмотрим... - Она притворно задумалась. - Меня не будет  три
месяца. Вы смогли бы пожить здесь это  время.  Хотя...  Только  если  ты
пообещаешь  хорошо  себя  вести.  Никаких  скандалов.  Рафаэлю  это   не
понравится.
   Льюис улыбнулся. Князь Рафаэль, потомок  Сфорцы  и  Медичи,  славился
своей терпимостью почти так же, как его жена  -  эротическими  изысками.
Поскольку  сам  он  предпочитал   общество   мальчиков-подростков,   эта
терпимость  была  легко  объяснима.  Льюис  прижался  головой  к  грудям
княгини; соски ее были подкрашены помадой.
   - Никаких скандалов, обещаю.
   - И никаких сборищ, Льюис. Клянешься?  Льюис  вспомнил  о  "сборище",
устроенном вчера княгиней; к счастью, он пришел  туда  один.  В  течение
вечера два карлика доказали, что невероятные слухи о размере их  половых
членов вполне обоснованы: а мужчина, одетый в кардинальскую мантию  (под
которой,  как  впоследствии  выяснилось,  ничего   не   было),   посреди
великолепных  древних  томов  библиотеки  князя  Рафаэля  сделал  Льюису
недвусмысленное предложение.
   - Княгиня, неужели ты думаешь...
   - Думаю, думаю, Льюис. Мне кое-что рассказывали...
   - Все ложь. Я буду самым примерным постояльцем. Я послежу за  слугами
и сторожами.
   - Правда?
   - Пригляжу за собачками. Ты же знаешь, как я люблю собак.
   Прекрасное лицо княгини омрачилось.
   - О, мои бедные детки. Мне их будет  так  недоставать.  И  они  будут
тосковать, как всегда.
   Льюис подавил стон. Он терпеть не мог собак,  а  их  у  княгини  было
двадцать семь, не считая доберманов, которые охраняли поместье.
   - Дважды в день - первоклассный бифштекс. Различные  упражнения.  Они
будут жить по-королевски.
   - Ты клянешься, Льюис?
   - Клянусь, княгиня.
   - Ну хорошо. Ты меня убедил. Ах ты, противный мальчишка.
   Подумаешь, одолжение, мысленно фыркнул Синклер. У княгини три дома  в
Италии, один в Монте-Карло, один в Танжере  (впрочем,  этот  принадлежал
исключительно ее мужу), один на побережье Ямайки и  один  дом  на  Пятой
авеню в Нью-Йорке. Почти все дома  большую  часть  времени  были  заняты
очередными нахлебниками, которых княгиня находила забавными; поэтому он,
собственно, и обратился к ней за помощью. А это  палаццо,  расположенное
среди гор, в десяти километрах от Рима, было похоже на крепость. Повсюду
бегали доберманы, у ворот дежурили сторожа; поместье охранялось  круглые
сутки. Никто не мог без разрешения проникнуть внутрь, и - что еще важнее
- никто не мог бы выбраться оттуда незамеченным Хелен не  удастся  снова
неожиданно скрыться, твердо решил Синклер.
   - Ты меня используешь, испорченный мальчишка.
   Не думай, будто я не понимаю... -  Княгиня  больно  ущипнула  его  за
руку.
   - Но ведь я и люблю тебя.  Повернись-ка.  Синклер  довольно  ощутимо,
даже сильно шлепнул  ее.  Княгиня  застонала,  послушно  повернулась  на
живот. Льюис  послал  картине  Дали  прощальный  взгляд  и  приготовился
воздать княгине должное за ее щедрость.
   Ни о чем не подозревающая княгиня изогнулась.  Руки  ее  метались  из
стороны в сторону в предвкушении удовольствия; Синклер встал на  колени;
шлепок и его самого возбудил.
   - О Льюис, - выдохнула она. - Ты так быстро вырос. Подумать только, я
держала тебя на руках, когда ты был совсем крошечным...  Конечно  же,  я
была тогда очень-очень молоденькой.
   Синклер навис над ней. У княгини не было детей, и она была ровесницей
его матери. Она что же, думает, он этого  не  знает,  тщеславная  глупая
сука?
   - Неужели?
   Он начал резко, застав ее врасплох. Ее  крик,  крик  боли,  подбодрил
его. Он продолжал действовать с закрытыми глазами, с застывшим лицом.  С
доставляющей ему удовольствие грубостью он показал княгине еще несколько
штучек, которым научился в Балтиморе.
   Час спустя Льюис вернулся в кафе в Трастевере, где его  ждали  Тэд  и
Хелен. Он увидел их прежде, чем они его. Издали  ему  показалось,  будто
говорила Хелен,  потом  Тэд  поднял  голову,  оглядел  площадь  и  снова
обернулся к Хелен. Когда Льюис подошел ближе, слышно было  лишь  гудение
Тэда.
   - Он наверняка сделал это в несколько приемов,  иначе  не  получилось
бы. - Тэд положил на стол  свои  пухлые  локти.  -  Только  так  он  мог
добиться эффекта. Сначала он снял отдельно, как кукла падает с лестницы.
   Потом нужно было снять актера на фоне прозрачного экрана и...
   Синклер подошел к их столику, и  Тэд  замолчал  на  полуслове.  Хелен
подняла глаза, но никак не среагировала на появление Льюиса. Красавица и
чудовище, подумал он. Тэд  обратил  к  нему  свое  рябое  лицо,  Синклер
улыбнулся.
   - Привет, Льюис. Получилось?
   - Все в полном порядке.
   - Сколько мы там можем прожить? -  Тэд  не  потрудился  даже  сказать
"спасибо", и Льюис почувствовал мгновенное раздражение.
   - Три месяца. Она уезжает на три месяца. Этого достаточно?
   - Вполне. Даже более чем.
   - Сколько же времени все это займет?
   - Шесть недель. - Тэд явно скучал. - Шесть недель и, может быть,  два
дня.
   - О господи, Тэд, ну и хвастун же ты! - Синклер шлепнулся в кресло. -
Ты не можешь так точно знать...
   - Могу. У меня есть рабочий сценарий и вообще все.
   - Для меня это новость.
   Льюис заказал чашку кофе. Не в манере  Тэда  пускать  пыль  в  глаза,
подумал он. Или для Хелен старается? Льюис облокотился на стол.
   - Может, покажешь мне сценарий?
   - Нет.
   - Почему? Где он, черт побери?
   - Здесь, - Тэд постучал себя  по  голове  и  хмыкнул.  Синклер  пожал
плечами. Он отвернулся, взял Хелен за руку и слегка сжал ее пальцы.
   - Как ты себя чувствуешь, нормально?
   - Отлично. - Она выдернула руку.
   - Тебе понравится у княгини. - Он старался, чтобы  голос  его  звучал
ободряюще. - Дом огромный. Место чудесное. А  для  съемок  -  там  такие
комнаты  есть,  с  ума  сойдешь!  А  еще...  -  Льюис  запнулся.  Он  не
рассказывал Хелен о том человеке, который приходил в кафе "Страсбург"  и
спрашивал о ней, но вдруг она догадывалась? -  А  еще  там  очень  тихо,
спокойно. Так что...
   - Звучит впечатляюще, - перебила она этим  бесчувственным  английским
голосом, серо-голубые глаза смотрели отстраненно.  -  Трудно  тебе  было
уломать княгиню?
   Холодный оценивающий взгляд заставил Льюиса покраснеть: он  надеялся,
что она этого не заметила.
   - Легко, - быстро ответил он. -  Она  очень  щедрая.  Знаешь,  старая
подруга моей матери...
   Тэд хихикнул. Льюис метнул на него уничтожающий  вз