индивида  в  какой-то класс. Но  опыт показывает,  что
диагноз  больше нужен юристу и администратору, чем терапевту. Сейчас  даже в
психиатрических больницах начинает утверждаться точка зрения,  что  никто не
является  "пациентом из  учебника":  описания болезни на собраниях персонала
становятся  все  длиннее, насыщеннее, сложнее  и  уже не  напоминают простую
рубрикацию.
     Теперь пришло понимание того, что к  пациенту  нужно  подходить  как  к
неповторимой, уникальной личности, а  не  как к представителю класса,  если,
конечно,  речь идет о  психотерапии. Понять индивида --  это не то же самое,
что  отнести  его к  какому-то классу или навесить ярлык.  А  без  понимания
индивида терапия немыслима.
     Эта   тенденция  к  классификации  (вместо  того,   чтобы  использовать
конкретный,  идеографический, сосредоточенный на пациенте, основывающийся на
опыте подход) почти  наверняка усиливается, даже у самых хороших терапевтов,
когда они болеют, устали, слишком заняты, встревожены, не заинтересованы, не
уважают   пациента,  торопятся   и  т.д.  Это,  стало   быть,  может  помочь
психоаналитику при текущем самоанализе в ситуации контртрансфера.
     170 Абрахам Маслоу. Психология Бытия
     ВЫВОД
     У  человеческих  существ  попытка навесить на них ярлык часто  вызывает
возмущение, потому что  они  рассматривают ее, как стремление отказать им  в
индивидуальности  (самости,  самостоятельности).  Тогда от них можно ожидать
попыток   утвердить   свою  личность  всеми   доступными   им  способами.  В
психотерапии такую  реакцию следует  понимать  как  утверждение собственного
достоинства,  которое,  в  любом   случае,  подвергается   очень  серьезному
испытанию  при  применении некоторых форм терапии. Либо такая  самозащита не
должна называться  сопротивлением,  либо  понятие сопротивления  должно быть
расширено  и в него  следует включить многие  типы противодействия осознанию
идей. Более того, следует подчеркнуть что сопротивление такого рода является
чрезвычайно ценной защитой от плохой психотерапии*.
     Этот вывод  можно  считать  вкладом в  решение общей проблемы отношений
между  терапевтом  и  пациентом.  Хороший  терапевт  справляется  с  задачей
идеографического   использования  своих   книжных   знаний.   Концептуальная
структура, с которой он работает и  которая имеет для него большое значение,
для  пациента   в  ее  концептуальной  форме  бесполезна.  Терапия   инсайта
заключается не только в обнаружении,  изучении  и классификации  содержимого
бессознательного.  Ее задача в большей мере заключается в обобщении в едином
понятии всевозможных осознаваемых, но безымянных, а потому "бессознательных"
субъективных переживаний, или, если еще проще, в том, чтобы дать безымянному
переживанию наименование. Пациента,  в результате  истинного инсайта,  может
посетить "ощущение" типа "Боже Мой! Да я на самом деле ненавидел свою мать и
все время думал, что люблю ее!" Но оно может посетить его и без  обращения к
содержанию  бессознательного,  например:  "Так  вот, что  вы  понимаете  под
тревогой!" (говоря  об определенных ощущениях в области желудка, горла, ног,
сердца,  которые  он  прекрасно  осознавал,  но  никогда  не  называл).  Эти
рассуждения могут быть полезны также и при обучении терапевтов.

     Часть IV
     ТВОРЧЕСТВО
     10. ТВОРЧЕСТВО И САМОАКТУАЛИЗАЦИЯ
     Как только я начал изучать определенно здоровых, высокоразвитых, зрелых
и  самореализующихся  людей,  мне,  прежде  всего,  пришлось  изменить  свои
представления  о  творческих  способностях.  Сначала я  отказался  от  своей
стереотипной идеи, что здоровье, гений и продуктивность являются синонимами.
Довольно много моих "подопытных", хотя  и  отличались  здоровьем  и большими
творческими  способностями  в  том  особом смысле,  о  котором  я  собираюсь
говорить,  не были творцами в  обычном понимании этого  слова и не  обладали
большими талантами  или гением.  Эти  люди  не были поэтами,  композиторами,
изобретателями,  художниками.  Они  даже не  занимались  творческим  трудом.
Очевидно и другое  -- некоторые  из величайших  гениев  человечества явно не
были  психически здоровыми людьми, например,  Вагнер, Ван  Гог  или  Байрон.
Некоторые были, а некоторые не были,  и в этом  нет никаких сомнений.  Очень
скоро я вынужден был сделать вывод не только о том, что великий талант более
или менее независим от психического  здоровья или праведности, но также и  о
том,  что  мы  очень  мало  знаем  об  этом.  Например, определенные  данные
указывают на то, что большой музыкальный  или математический талант являются
больше  наследственными,  чем  приобретенными  (150).  Отсюда можно  сделать
вывод,  что здоровье  и особый талант являются отдельными переменными, между
которыми может существовать  (а может и не существовать) только очень слабая
взаимосвязь. С самого начала нам следует признать, что психология очень мало
знает об особого  рода таланте, называемом  "гений". Больше я ничего не буду
говорить об этом и ограничусь более широко распространенным типом творческих
способностей,  которыми любое человеческое существо наделено от  рождения  и
которые меняются с изменениями в психическом здоровье.
     Творчество 173
     Далее я  очень  скоро обнаружил,  что, как и большинство  людей,  мерил
творчество категориями "продукции", и, кроме того, я бессознательно связывал
творчество  только  с  определенными  общепризнанными  сферами  человеческой
деятельности,  бессознательно предполагая, что  любой художник, любой  поэт,
любой композитор ведет творческую жизнь. С моей  точки  зрения к числу людей
творческих   могли  принадлежать   только   теоретики,  художники,   ученые,
изобретатели,  писатели.  Я  бессознательно  считал творчество  прерогативой
представителей определенных профессий.
     Но мои "подопытные"  разрушили  эти  мои представления.  Например, одна
бедная и необразованная женщина,  занимавшаяся только домашним хозяйством  и
своими  детьми, не делала ничего из того, что принято считать "творчеством",
на зато отменно готовила, была прекрасной матерью и женой, умела великолепно
обустроить свое  жилище.  Несмотря на то, что  у нее было немного денег,  ее
квартира  выглядела  очень  красиво. Она  прекрасно  умела  принять  гостей.
Встречи в ее доме всегда  превращались в банкеты. Столовое  белье,  столовые
приборы, стеклянную и фаянсовую посуду она подбирала с безупречным вкусом. В
этой   области  она   была   оригинальной,   неожиданной,   изобретательной,
нестандартной. Я  просто  не  мог  не признать ее  творческим человеком.  Из
общения с  ней и  другими, похожими  на нее  людьми я  понял, что в  отлично
приготовленном супе  больше "творчества",  чем в  посредственно нарисованной
картине,  и  что,  в  принципе, приготовление  пищи,  воспитание  детей  или
поддержание порядка в квартире могут быть творчеством, в то время как поэзия
-- отнюдь не обязательно; она может ничего не создавать.
     Другая моя  "подопытная" посвятила себя  тому, что  лучше всего назвать
служением обществу в самом широком смысле этого слова. Она перевязывала раны
в  больницах,  помогала  людям,  впавшим в депрессию.  Причем она  не только
делала это  сама, но  и  создала организацию, которая  могла помогать  людям
больше,  чем одна  эта  женщина.  Еще  одним человеком  из  этой группы  был
психиатр, "чистый" клиницист, который не написал ни одной статьи,
     174 Абрахам Маслоу. Психология Бытия
     не создал ни одной теории, не провел ни одного исследования, но который
находил удовольствие в своей  ежедневной работе, оказывая помощь людям в  их
самосозидании. Этот врач относился к каждому своему пациенту так, словно тот
был единственным человеком в мире, наивно и невинно, но с великой мудростью,
в  духе  даосизма.  Он никогда не употреблял профессиональный  жаргон  и  не
вселял в  пациента пустых  надежд. Для  него  каждый  пациент  был абсолютно
уникальным  человеческим  существом  и, потому,  совершенно новой проблемой,
которую нужно было понять и  решить совершенно по-новому.  Его успех  даже в
самых сложных случаях является доказательством его  "творческого"  подхода к
делу (а не стереотипного или ортодоксального). Из общения с другим человеком
я узнал,  что создание своего предприятия  тоже может быть творческим делом.
Из  общения с молодым спортсменом  я узнал, что идеально поставленный "блок"
может  быть таким же эстетическим  произведениям, как  и сонет,  и что к его
применению также можно подходить творчески.
     Однажды меня осенило, что некая очень хорошая виолончелистка, которую я
автоматически  считал  "творческой  личностью"  (не  потому  ли,   что   она
ассоциировалась     у    меня    с     музыкой     как    творчеством,     с
творцами-композиторами?),  на  самом  деле  просто хорошо исполняет  то, что
написал  кто-то  другой.  Она  была  рупором,   таким   же,  каким  является
посредственный актер или  "комедиант".  Хороший краснодеревщик, садовник или
портной могут иметь больше оснований называться творческими людьми. Я должен
был  в каждом случае делать особый  вывод, поскольку почти  любая работа или
занятие могут быть как творческими, так и не творческими.
     Иными  словами,  я  научился  применять  слово  "творчество"  (а  также
"эстетика")  не только к "продукции", но  и  к  людям  (характерологически),
видам  деятельности, процессам  и  установкам. Более того, я  стал применять
слово "творчество"  ко многим разным вещам,  помимо тех, которые большинство
людей привыкло считать результатами творчества, вроде стихотворений, теорий,
романов, экспериментов или картин.
     Творчество 175
     В  результате  я пришел к  необходимости  отделить  "особый  творческий
талант" от  "творческих способностей к  самоактуализации", которые в большей
степени  производны  от  самой  личности и  которые  активно  проявляются  в
повседневной   жизни,   например,  в   определенной  установке.   Творчество
самоактуализации  можно  приблизительно  определить как  склонность ко всему
подходить творчески, скажем, к домашнему хозяйству, преподаванию и т. п. Мне
часто  приходило в голову, что существенным аспектом  такого рода творчества
является  особый  вид  восприятия,  примером   которого  является  сказочный
персонаж --  мальчик,  увидевший, что король -- голый (это также опровергает
обычное  представление,  будто  творческие  способности  обязательно  должны
привести  к созданию какой-либо "продукции").  Такие люди могут воспринимать
мир по-новому, конкретно,  идеографически  и,  в  то  же время,  абстрактно,
обобщенно, в  категоризации и классификации. Соответственно,  они в  гораздо
большей мере живут в реальном мире  природы, чем в  созданном  из слов  мире
концепций,   абстракций,   ожиданий,  верований   и   стереотипов,   который
большинство  людей  пугает с  миром реальности (97, гл.  14).  Такой  подход
Роджерс метко назвал "открытостью ощущениям" (145).
     Все мои "подопытные" были  относительно более спонтанны и экспрессивны,
чем средний человек. Они были  более "естественны" и менее сдержанны в своем
поведении, которое было более раскованным, непринужденным и более уверенным.
Их  способность  выражать  идеи и  чувства  открыто и  без боязни  попасть в
смешное   положение   оказалась   существенным   аспектом    творчества    в
самоактуализации.  Описывая этот  аспект психологического  здоровья, Роджерс
подобрал великолепное определение: "идеально функционирующая личность".
     В  результате своих наблюдений я  также пришел к выводу, что творчество
самоактуализации во многих отношениях напоминает  творчество всех счастливых
и  живущих  в  благоприятных  условиях  детей.  Оно --  спонтанно,  невинно,
непринужденно, свободно от стереотипов и клише. Оно представляется состоящим
по большей части из "не
     176 Абрахам Маслоу. Психология Бытия
     винной"  свободы  восприятия  и "невинной" раскованной  спонтанности  и
экспрессивности. Практически любой ребенок может воспринимать окружающий мир
более свободно, без априорных установок на то, что в нем должно быть, чего в
нем просто не  может не быть и что  есть всегда. И почти любой ребенок может
сочинить песню, стихотворение или пьесу, нарисовать картину, придумать танец
или игру, повинуясь сиюминутному желанию, без подготовки или планирования.
     В этом смысле все мои "подопытные" были творческими людьми. Или,  чтобы
избежать недоразумения, поскольку  эти люди все-таки не были детьми (им было
от 50-ти до  60-ти лет), можно сказать, что они либо сохранили, либо вернули
себе  по  крайней  мере  два  главных  аспекта природы  ребенка,  а  именно:
нежелание  "навешивать  ярлыки",  или  "открытость ощущениям",  и  ничем  не
ограниченные спонтанность и экспрессивность.  Если дети  --  наивны,  то мои
"подопытные"  обрели "вторую наивность", как назвал  это качество  Сантаяна.
Невинность их восприятия и экспрессивности сочеталась с большими умственными
способностями.
     В любом случае, похоже  на то,  что мы  имеем дело  с  фундаментальной,
изначально  присущей  человеческой  природе  характеристикой,  потенциальной
возможностью, которая  дана  всем  человеческим  существам от  рождения,  но
зачастую  утрачивается, подавляется или уродуется по мере  того, как человек
приобщается к какой-то определенной культуре.
     Мои "подопытные"  отличались от среднестатистических индивидов и другой
характерной  чертой,  которая  делает  творческий  подход  более  вероятным.
Самореализующиеся люди в известной мере не боятся неведомого, таинственного,
непонятного,  более того, оно их  зачастую  привлекает. То есть они выбирают
то, что  дает  им повод  задуматься,  попытаться его разгадать и  стать  его
частью. Процитирую себя самого (97, с. 206): "Они не пренебрегают неведомым,
не отрицают его существования, не бегут от него, не пытаются  заставить себя
поверить  в  то,  что оно на  самом  деле им  знакомо: они  также  не спешат
преждевременно прибегнуть к дихотомии, организации или классифицикации этого
явления. Они не цепляются за то,
     Творчество 177
     что им  знакомо, и ищут  истину  не из  отчаянной  потребности  обрести
уверенность,  безопасность, определенность и порядок, что в крайней форме мы
наблюдаем у людей  с  травмой мозга  (Голдстайн) или у  одержимых навязчивой
идеей невротиков. Они могут,  если  этого  объективно требует ситуация, быть
несколько     растерянными,     испуганными,    анархичными,     хаотичными,
сомневающимися,  неуверенными, неопределившимися, неаккуратными  и неточными
(все  это  в определенные моменты  вполне  желательно в науке,  искусстве, в
жизни вообще).
     Выходит, что  сомнение,  напряженность,  неуверенность,  предполагаемая
необходимость выполнять принятое  решение,  все, что  для большинства  людей
является мукой, для некоторых людей может быть приятным стимулом, интересным
испытанием, "взлетом, а не падением"
     Одно  из  моих   наблюдений   в  течение  долгих  лет  было   для  меня
головоломкой,  но  теперь все постепенно начинает становиться на свое место.
Это  явление,  которое я называю  разрешением  дихотомии у самореализующихся
людей.  Если быть кратким, то я решил, что мне нужно  посмотреть под  другим
углом на  многие противоположности и  полярности, которые  в психологии было
принято считать прямолинейными. Например, взявшись  за  первую  дихотомию, я
никак не  мог решить, являются ли объекты моего  исследования  эгоистами или
бескорыстными  людьми. (Заметьте,  как легко  мы здесь впадаем в  крайность:
"или -- или". Либо "больше --  меньше" -- это уже вопрос стиля  формулировки
проблемы.) Но исключительно под давлением фактов  я был  вынужден отказаться
от  этого  аристотелевского  стиля  логики.  Мои "подопытные" были эгоисты в
одном  смысле  и  совершенно бескорыстны --  в другом.  И два эти аспекта не
только  не  были  несовместимыми,  но и  сливались  в  разумном,  динамичном
единстве или синтезе, подобно тому, что описывал Фромм  в своей классической
статье,  посвященной  здоровому эгоизму  (50). Мои "подопытные" соединили  в
себе  противоположности  таким  образом,  что  я  не  мог  не   понять,  что
рассматривать  эгоизм и  бескорыстие как взаимоисключающие противоположности
значит демонстрировать свой низкий уровень
     178 Абрахам Маслоу. Психология Бытия
     развития  личности.  Мои "подопытные" сумели  превратить  в единство  и
другого  рода  дихотомию,  например,  дихотомия  "познание  versus  воление"
(сердце versus  голова, желание versus факт)  стала познанием, "натянутым на
каркас"  воли.  Обязанность  стала   удовольствием,   а  удовольствие  стало
обязательным.  Стерлась   граница   между   работой   и  игрой.  Как   можно
противопоставлять  альтруизму  эгоистичный  гедонизм,  если  альтруизм  стал
доставлять удовольствие? Наиболее зрелые из  исследовавшихся мною людей были
также очень похожи на детей. Те же самые люди, которые отличались сильнейшим
эго и яркой индивидуальностью, легко  забывали о  своем эго, поднимались над
своим  "я"  и сосредоточивались  исключительно на  решении проблемы  (97. с.
232-34).
     Но  ведь именно  это  делает и великий художник. Он способен образовать
единство из несочетающихся цветов и несовместимых форм. То же самое делает и
великий  теоретик, когда он соединяет непонятные и противоречащие друг другу
факты,  чтобы  мы  могли '/видеть,  что они на  самом  деле являются частями
одного  целого.  То  же  самое  совершают великий  государственный  деятель,
великий изобретатель, великий родитель. Все они --  "интеграторы", способные
соединять воедино разные и даже противоположные элементы.
     В  данном  случае  мы   говорим   о  способности  интегрировать   и   о
взаимодействии  между  интеграцией   внутри  индивида  и   его  способностью
интегрировать то, что он делает в  этом  мире. Насколько творчество является
синтезирующим, конструктивным, объединяющим и интегрирующим, отчасти зависит
от внутренней интеграции личности.
     Пытаясь  выяснить,  почему  все  это так, я  пришел к заключению, что в
значительной   мере  в  основе  этого  явления  лежит   отсутствие  у   моих
"подопытных"  чувства страха. Они  значительно  меньше  привержены  какой-то
определенной культуре: то есть их  меньше беспокоит, что говорят или над чем
смеются другие люди. Они меньше нуждаются в других людях и поэтому меньше от
них зависят,  меньше их боятся и меньше их  ненавидят. Но, пожалуй, наиболее
важным было отсутствие у них страха перед самим собой, своими им
     Творчество 179
     пульсами, эмоциями, мыслями. Им значительно легче  примириться с самими
собой, чем среднему человеку. Это примирение со своей внутренней самостью, в
свою  очередь,  сделало более  возможным  мужественное  восприятие  истинной
природы  мира,  а  также  сделало  их  поведение   более  спонтанным  (менее
контролируемым, менее сдержанным,  менее  спланированным,  менее "волевым" и
продуманным). Они меньше боялись  своих  мыслей,  если даже это были глупые,
безумные или "психопатические"  мысли. Они  меньше опасались  того,  что  их
поведение  станет объектом  насмешек  или неодобрения. Они  могли  позволить
эмоциям захлестнуть себя. А люди средние и невротические, наоборот, возводят
стену, призванную защитить их от страха,  который по большей части находится
внутри их самих. Они контролируют, они  подавляют, они  загоняют вглубь, они
возводят оборонительные рубежи. Они  не одобряют свою  внутреннюю  самость и
ждут того же от других.
     В   сущности,  я  пытаюсь  сказать,  что  творческие  способности  моих
"подопытных"  --  эпифеномен  их  большей  целостности  и интегрированности,
которые являются  обязательными условиями  самоактуализации. Исследовавшиеся
мною  люди, похоже,  сумели  прекратить бушующую  внутри  большинства  людей
"гражданскую войну" между "глубинными силами" и "силами обороны и контроля".
Поэтому  они  "расколоты"  в  значительно  меньшей  степени. Как