у с несущественными,  второстепенными вещами.  Но если вдруг та или
иная условность становится  обременительной для него,  если она потребует от
него перешагнуть  через себя,  предъявит  права на его  силы  или время,  он
сбросит  с  себя  маску  приличий  как стесняющий его  сюртук,  и мы со всей
очевидностью обнаружим, насколько поверхностна была его конвенциональность.
     2.  Ни  одного из  своих испытуемых я бы  не назвал революционером  или
бунтарем. Юношеская потребность в ниспровержении существующего порядка вещей
либо вовсе не  свойственна  самоактуализированным  людям, либо  давно изжита
ими. Они не сжимают кулаки и не требуют  немедленных перемен, они не брюзжат
по  поводу  несовершенства  общественного  устройства,  хотя   те  или  иные
проявления несправедливости глубоко возмущают их. Один из  моих испытуемых в
юности  был  настоящим бунтарем, он  был  одним  из зачинателей профсоюзного
движения (в те времена это
     ---
     * Origin: #20 Private Station (2:463/997.21)
     было  очень   опасное  занятие),  но   в  конце  концов   преисполнился
отвращением к любым проявлениям революционности. Осознав, что в наше время и
в условиях  нашей  культуры  социальные реформы не могут быть осуществлены в
одночасье, что  это вопрос  медленного,  постепенного развития общества,  он
посвятил себя преподавательской деятельности. Позицию других моих испытуемых
можно   охарактеризовать  как  спокойную,  трезвую  озабоченность  вопросами
социального   благоустройства.   Эти   люди,   признавая   желательность   и
необходимость перемен в социальном устройстве общества, понимают  также, что
оно требует времени.
     Это  ни в коем случае не  означает, что они пассивны. Когда  они видят,
что перемены возможны, когда конкретная ситуация требует от  них решительных
и  мужественных действий, они  не будут сидеть сложа руки. Их нельзя назвать
радикалами  в обычном  понимании  этого слова,  но я полагаю, что они  легко
могут  стать таковыми.  Во-первых, это,  как правило, высокоинтеллектуальные
люди, практически каждый из них готов возложить на себя некую миссию, каждый
из  них  склонен  совершить   и   совершает   важные  и  значительные  дела,
способствующие исправлению и переустройству мира.  Во-вторых,  эти  люди  --
реалисты, они трезво смотрят на жизнь  и не пойдут  на бессмысленные жертвы.
Однако  в  критических ситуациях они  способны пожертвовать любимым  делом и
заняться  активной  общественной  деятельностью,  --  примером  тому  служат
организаторы  антифашистского  движения   в  нацистской  Германии  и  лидеры
Сопротивления во Франции.  У меня складывается впечатление, что эти люди  не
против  борьбы  как  таковой,  они  не  приемлют  борьбу   бессмысленную   и
неэффективную.
     Хочу высказать еще одно соображение,  которое отчасти сможет  объяснить
"безмятежность" самоактуализированных людей. Дело в том, что они очень любят
жизнь  и все радости, связанные  с ней. А  жизнелюбие просто несовместимо  с
бунтарством  и  участием  в  повстанческих  движениях,  которые  требуют  от
человека полного  самоотречения. Похоже,  что эти люди  не находят для  себя
возможным  пожертвовать  удовольствиями,  дарованными  им  жизнью,   во  имя
абстрактных идей и гипотетических благ. В юности многие из них участвовали в
тех  или  иных общественных движениях, активно  выражали свое  недовольство,
протестовали  против  существующего  порядка  вещей,  требовали  радикальных
реформ,   но  с  возрастом  постепенно   поняли,  что  на   скорые  перемены
рассчитывать не приходится. Самоактуализированные люди спокойно и добродушно
принимают культуру, в которой  они  живут,  и ежедневно  трудятся  во имя ее
совершенствования.  Они  не  противопоставляют себя  обществу  и не пытаются
бороться с ним, они чувствуют себя частью этого общества и стараются сделать
его лучше.
     3.  Разговаривая со  своими испытуемыми,  я  обнаружил, что практически
каждому  из  них свойственна некоторая доля отстраненности от окружающей его
культуры, и эта отстраненность особенно наглядно проявлялась в ходе бесед об
американской  культуре, когда  мы  пытались сравнить ее с другими культурами
мира.  Эти  люди  рассуждали  о  взрастившей  их  культуре  так,  словно  не
принадлежали к ней,  их  отношение нельзя  было  назвать ни  позитивным,  ни
негативным.  Они  одобряли  в ней то, что  казалось  им хорошим, правильным,
позитивным,  и  критиковали  то,  что  считали  плохим.  Одним  словом,  они
проявляли  способность  к  беспристрастной  оценке  культуры, они стремились
выявить  ее  положительные  и  отрицательные  черты  и,   только  сопоставив
различные ее аспекты, выносили свое суждение о ней.
     Ясно,  что  такого  рода  отстраненность  в  корне  отличается  от  так
называемого этноцентризма, проявления  которого обнаруживаются,  например, у
людей  авторитарного  склада,  который  предполагает  не  только  абсолютное
приятие собственной культуры,  но  и  пассивное  подчинение ее нивелирующему
влиянию. Но отстраненность  самоактуализированного человека  не имеет ничего
общего и со все  более  распространяющимся в  нашем  обществе  нигилизмом  в
отношении культуры,  с тотальным, слепым ее отторжением. На мой взгляд, наша
культура  в конце концов не  так  уж плоха, если,  конечно, сравнивать ее  с
другими реально существующими культурами, а не  теми нравами, что  царили  в
Эдеме.   (Лозунг  "Даешь  Нирвану!"   весьма   наглядно   демонстрирует  эту
тенденцию.)
     По-видимому,   именно   описанная   нами   выше   любовь  к  уединению,
свойственная  самоактуализированным  людям, равно как и их  неприверженность
знакомому  и  привычному  и  можно считать  истинными причинами присущей  им
отстраненности от культуры.
     4.  Отстраненность  от  культуры  означает  высокую  степень личностной
автономности. Самоактуализированный человек  строит свою жизнь не по законам
общества, не  по законам культуры,  а, скорее, по общечеловеческим законам и
законам    его   собственной    человеческой   природы.   В    отличие    от
среднестатистического   американца,  который  ощущает  себя   прежде   всего
американцем,  самоактуализированный  человек  универсален,  он   принадлежит
человечеству. Пожалуй, я бы даже сказал, что он выше своей культуры, если бы
не боялся, что меня могут понять  слишком  буквально -- в конце концов,  эти
люди живут  в Америке, работают в Америке,  общаются с  американцами, едят в
американских ресторанах и т.д.
     Однако,  сравнивая  этих  людей  с  другими  членами  нашего  общества,
чрезмерно   социализированными,   роботизированными,   этноцентричными,   мы
вынуждены признать, что если их мировоззрение  и не  позволяет нам счесть их
создателями особой субкультуры, то все-таки мы имеем  дело с  особой группой
"сравнительно  неокультуренных"  индивидуумов,  которые сумели  не поддаться
нивелирующему  влиянию  окружающей их культуры.  Столь сложные  отношения  с
культурой  предполагают, что представители этой группы не могут относиться к
ней  одинаково, а это значит, что если одни из них склонны, в какой-то мере,
принять культуру, то другие в той же мере склонны сторониться ее влияний.
     Если  согласиться  с  вышесказанным, то мы  вправе выдвинуть  еще  одну
гипотезу.  Мы можем  предположить, что расовые,  этнические  и  национальные
особенности  не  столь  существенны  для  самоактуализированных  людей,  что
самоактуализированный  гражданин  мира  больше  похож  на  своего  столь  же
самоактуализированного  друга  иной  расы,  чем  на  менее развитого,  менее
здорового соотечественника.
     Таким образом, мы можем, наконец, дать ответ на извечный вопрос: "Можно
ли быть хорошим (здоровым) человеком, живя в несовершенном обществе?".  Если
говорить  об  американской  культуре,  то  мы вправе заявить, что  она  дает
человеку  возможность для развития. Здоровые люди, принимая внешние атрибуты
культуры,  остаются  внутренне  независимыми  от  нее.  Очевидно,  что такая
независимость, отчужденность от культуры возможна только в том  случае, если
сама культура терпима по отношению  к  независимости, по  отношению к личной
свободе.
     Разумеется,  что  людей,  не  приемлющих  слепого самоотождествления  с
культурой, не так уж мало, однако не про  всех них мы можем сказать, что они
отличаются  отменным  психологическим  здоровьем.  Даже  некоторых  из  моих
испытуемых нельзя назвать  совершенно свободными  от запретов и ограничений,
которые налагает на них наше несовершенное общество.  Мера их спонтанности и
степень самоактуализации  обратно  пропорциональна тому, в  какой  мере  они
вынуждены утаивать, сдерживать или подавлять те или иные свои  позывы. Кроме
того,  следует  отметить, что в нашей культуре  (как,  вероятно, и  в  любой
другой культуре) психологическое здоровье -- удел избранных, а значит,  они,
эти избранные, неизбежно одиноки, и уже хотя бы поэтому не так спонтанны, не
так самоактуализированы, как могли бы быть.
        "НЕСОВЕРШЕНСТВО САМОАКТУАЛИЗИРОВАННОГО ЧЕЛОВЕКА"
     Общая   ошибка  литераторов   --   романистов,  поэтов,  эссеистов   --
заключается в том,  что, взявшись за  изображение положительного  героя, они
зачастую  представляют его нам исключительно  в розовых тонах, в  результате
чего их  герой  превращается в  пародию  на  хорошего человека, он настолько
неестествен,  что  вряд  ли  кто-нибудь  пожелает  стать  похожим  на  него.
Среднестатистический человек,  пусть даже сам очень далекий от совершенства,
склонен  проецировать  свое   стремление   к  идеалу,  также   как  и   свое
представление о вине  и  о  стыде  на  всех, кого  встречает на  своем пути.
Вспомните, как часто вы  готовы были увидеть в своем учителе или  наставнике
человека  очень  серьезного,  чрезвычайно  солидного,  чуждого  всех  земных
радостей и наслаждений. Подвигаемые этой  же склонностью, многие  романисты,
пытаясь  написать  портрет  положительного  героя, изображают  не  реального
человека  с  присущими  ему   слабостями   и   недостатками,   не  крепкого,
жизнелюбивого здоровяка, а какой-то неестественный,  ходульный образ этакого
зануды-праведника.  А  между тем самоактуализированные люди, с которыми  мне
довелось общаться, -- это здоровые, нормальные  люди  со своими слабостями и
недостатками.  Так  же,  как  обычные  люди,  они  могут  поддаться  вредной
привычке.  Они  могут  быть  занудными,  упрямыми, раздражительными.  Они не
застрахованы от тщеславия, гордости, пристрастности, особенно по отношению к
результатам собственного труда, к своим детям и друзьям. Они тоже подвержены
вспышкам гнева и приступам меланхолии.
     Иногда  их поступки могут показаться  окружающим  жестокими. Но  мы  не
должны  забывать, что мы  имеем дело с очень  сильными людьми. Их жестокость
сродни безжалостности  хирурга, они могут резать по  живому,  если  ситуация
требует  того. Например,  один  из моих испытуемых, обнаружив  предательство
друга,  не  колеблясь,  прервал  все  отношения с  ним.  Или  другой пример.
Замужняя женщина поняла, что не любит мужа, с которым прожила более двадцати
лет.  Она подала на развод и сделала  это почти с  жестокой  решительностью.
Некоторые  из них так быстро  смиряются  со смертью  любимого  человека, что
могут заслужить звания бездушных людей.
     Эти  люди  не только  сильны, но  и  независимы  от мнения  окружающих.
Например,  одна  из моих испытуемых  как-то  поведала мне,  что  однажды  на
вечеринке она  была  так раздражена  глупостью  одной дамы,  что  не  смогла
сдержаться и просто послала ее ко всем чертям, шокировав своим  поведением и
гостей, и хозяев дома. Конечно, можно  было бы сказать, что так, мол, и надо
обходиться  с дураками,  если  бы не одно обстоятельство --  поставленная на
место дама страшно обиделась,  причем не только на  свою обидчицу,  но и  на
хозяев дома. И если наша героиня хотела отделаться от надоевшей собеседницы,
то вот хозяева вовсе не хотели разрывать отношения с ней.
     Можно  упомянуть  еще   об  одной  особенности   этих   людей,  которая
непосредственно  связана  с их служением.  Погружаясь  в какую-то  проблему,
предельно концентрируясь на ней, они могут просто забыть о своих близких, об
их нуждах, заботах  и тревогах. В такие минуты для них не существует ничего,
кроме их дела,  все остальное становится несущественным. В  такие минуты они
не слышат  обращенных  к ним вопросов,  не  выходят к  гостям,  забывают  об
элементарной  вежливости,  могут обидеть и даже оскорбить дорогих  им людей.
Другие   негативные   (с   точки   зрения  окружающих)   последствия   такой
отстраненности перечислены выше.
     Даже их доброта, их великодушие  порой становятся  недостатком, так как
заставляют  их  ошибаться. Например,  мужчина, отличающийся великодушием, из
жалости не решается оставить  нелюбимую жену, или  часами выслушивает жалобы
любителя поплакаться  в жилетку,  или  содержит  какого-нибудь  негодяя  или
психопата.
     И наконец, эти люди, как я уже говорил, не свободны от чувства вины, от
стыда и  тревоги,  от самобичевания, самоедства и внутренних конфликтов.  Но
это еще не позволяет нам отказывать  им в праве называться здоровыми людьми,
так как их чувство вины принципиально отличается от вины невротика.
     И представьте себе, в результате своего  исследования я пришел к одному
очень  банальному  выводу. Совершенных  людей  нет! Есть люди, которых можно
назвать хорошими,  очень  хорошими и даже  великими. Есть творцы,  провидцы,
пророки, святые, люди, способные поднять людей  и повести их за собой. Таких
людей немного,  их  считанные единицы,  но уже  сам  факт  их  существования
вселяет в нас надежду на лучшее,  позволяет с оптимизмом смотреть в будущее,
ибо показывает  нам, каких  высот  может  достичь  человек,  устремленный  к
саморазвитию. Но даже эти люди несовершенны -- им, как и  простым  смертным,
знакомы  скука, раздражение,  гнев, эгоизм  и депрессия. Чтобы не испытывать
горьких  разочарований,  мы  должны  освободиться  от  иллюзий  относительно
человеческой природы, должны смотреть на нее трезвым взглядом.
        "ЦЕННОСТИ И САМОАКТУАЛИЗАЦИЯ"
     В основании системы ценностей самоактуализированного человека лежит его
философское отношение к жизни, его согласие  с собой, со своей биологической
природой, приятие социальной  жизни и физической реальности. Это отношение к
жизни тотально и повседневно, его следы можно отметить  в  каждой оценке и в
каждом суждении самоактуализированного человека. Все, что  он любит  или  не
любит,  все,  что  он  одобряет  или  осуждает, все,  что он предлагает  или
отвергает,
     ---
     * Origin: #20 Private Station (2:463/997.21)
     все, что радует его или огорчает, все  его вкусы, предпочтения и оценки
-- все это уходит корнями в присущее ему базовое приятие жизни.
     Эта характеристика, судя по всему, универсальна и  надкультурна, это то
общее,  что  объединяет  всех  самоактуализированных  людей  независимо   от
культуры,  взрастившей их; она лежит в основе прочих качеств и особенностей,
таких как: 1) комфортные взаимоотношения с реальностью, 2) чувство  общности
(Gemeinschaftsgefuhl),3) базовая удовлетворенность  и  ее эпифеномены, такие
как чувство благополучия, достатка, изобилия, 4) умение отделять средство от
цели, и другие качества, о которых мы говорили выше.
     Одним из  самых  важных следствий  и,  вероятно,  подтверждением  этого
отношения  к жизни и к миру является иное  качество свободы воли, которое мы
можем  отметить  у самоактуализированного  человека  по сравнению  с обычным
человеком. Необходимость выбора не вызывает у него амбивалентного отношения,
сомнений или колебаний;  в  чем бы ни состоял  выбор, он делает  его легко и
свободно.  Я  уверен,  что изобилие  так называемых нравственных  проблем  и
моральных  вопросов  вызвано  именно  недостатком   жизнелюбия,  обусловлено
отсутствием  базового   приятия  действительности  или  же  является  прямым
следствием  присущей  нам  базовой   неудовлетворенности.  Стоит  лишь   раз
окунуться  в атмосферу языческого приятия жизни, испить любви  к ней во всех
ее проявлениях, и тут же очень многие из ныне существующих проблем покажутся
вам  несущественными, неважными.  Неверно было  бы заявить,  что они находят
свое решение, скорее они  отступают, уходят в  небытие в тот  момент,  когда
человек  понимает,   что  это  надуманные  проблемы,  проблемы,  порожденные
нездоровым сознанием. Разве стоят  серьезного внимания такие  "проблемы" как
проблема  отношения  к  азартным  играм,  проблема  ношения  коротких  юбок,
употребления  алкоголя  или  множество  псевдорелигиозных  вопросов,  вроде:
"Можно ли переступать порог храма в головном уборе?", "Можно ли есть мясо по
четвергам?" и т.д.  и  т.п. Но нас перестают тревожить  не только пустячные,
надуманные проблемы  -- процесс заходит гораздо глубже, он затрагивает самые
фундаментальные   уровни   взаимоотношений   человека   с   окружающей   его
действительностью, например,  такие как  отношение человека к представителям
противоположного пола, отношение к собственному телу и к его отправлениям, и
даже его отношение к смерти.
     Это наблюдение подтолкнуло меня  к  выводу,  что склонность  задаваться
многими из тех вопросов, которые мы по привычке относим к разряду моральных,
этических или  ценностных -- на самом деле  психопатологическая  склонность.
Это  та психопатология, которая присуща среднестатистическому  человеку. То,
что среднестатистический индивидуум воспринимает как  мучительный  конфликт,
то,    что    обрекает   его   на    муки    ценностного   выбора   --   для
самоактуализированного человека даже не вопрос, и  он управляется с этим так
же  легко,  как  с  выбором,  танцевать  ему или  не  танцевать. Мучительные
вопросы,  связанные  с   любовью  и  дружбой,   проблемы  взаимоотношений  с
противоположным полом, которые  для обычных людей  обращаются в поле  битвы,
становятся  гладиаторской  ареной,  на  которой   разворачиваются   кровавые
единоборства  за   самоутверждение   --   не  вопрос   и  не   проблема  для
самоактуализированного  человека,  --  в  дружбе  и любви  он  видит  только
приятную  возможность для  сотрудничества.  Для него не существует  проблемы
отцов и  детей, конфликт поколений  --  не конфликт для  него. Он спокоен не
только  по отношению  к  половому  и  возрастному полиморфизму,  он  считает
настолько  же  безопасными и биологические,  и классовые,  и политические, и
ролевые, и религиозные различия между людьми. Нам не придется  слишком долго
искать  примеры тому, как эти  различия становились  благодатной  почвой для
тревог,  страхов,  враждебности, агрессии  и  зависти, и  нас это  почти  не
удивляет, кажется неизбежным и даже естественным.
     Но,  пообщавшись  некоторое  время с самоактуализированными людьми,  вы
убедитесь, что тревога,  страх, враждебность,  агрессия  и зависть вовсе  не
естественны в данном случае, а скорее, напротив, противоестественны. У  моих
испытуемых  человеческое  разнообразие  не только  не  вызывало  страха  или
тревоги, но, наоборот, вселяло в них радость и оптимизм.
     Взяв  за парадигму такие  отношения как "учитель-ученик", которые очень
часто становятся  отношениями противоборства, мы увидим, что в интерпретации
самоактуализированного  педагога  эти  отношения  получают  совершенно  иную
окраску.  Урок  для  самоактуализированного  педагога  --  это  не  ситуация
противостояния,  не арена  борьбы разнонаправленных желаний  и интересов,  а
приятная возможность  сотрудничества  с  учеником,  возможность  совместного
исследования  и совместного  познания  истины. Он отказывается  от  внешних,
сомнительных и спорных атрибутов своего превосходства, хотя и  знает о своем
превосходстве  над учеником,  но  его  превосходство  сущностно.  Ему  чужда
начальственность тона, многозначительность интонаций, он ведет себя просто и
естественно.  Он не  давит  на  ученика