стране - и все ждал, когда счастье
привалит. Вот дождался, наконец. Теперь уж не выпущу из рук. Ну,  покой-
ной ночи вам, будьте здоровы!
 
 
   ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
 
   Никто еще не верил в будущее Клондайка. Когда Харниш со своим  огром-
ным запасом муки добрался до устья, он нашел прибрежную террасу такой же
пустынной и безлюдной, как всегда. У самой воды, возле  деревянных  рам,
на которых вялились лососи, находилось кочевье индейского вождя Исаака и
его племени. Харниш застал здесь и нескольких золотоискателей из  старо-
жилов. Закончив летнюю разведку на ручье Десятой Мили, они  возвращались
в Серкл по Юкону, но, услышав на Шестидесятой Миле об  открытии  золота,
решили сделать остановку и исследовать местность. Когда Харниш причалил,
они сидели вокруг костра, неподалеку от своей лодки. Ничего утешительно-
го они сказать не могли.
   - Просто лосиный выгон, - сказал Джим Харни, дуя в жестяную кружку  с
чаем. - Не ввязывайся в это дело. Один обман. Они  нарочно  затеяли  ку-
терьму. Это все Харпер и Ледью мутят, а Кармак у них вроде наживки.  Ка-
кой дурак станет искать там золото, когда вся-то россыпь,  от  борта  до
борта, в полмилю. Где тут коренная порода? У черта на рогах?
   Харниш понимающе кивнул и задумался.
   - А промывку делали? - спросил он, помолчав.
   - Еще чего! - негодующе ответил Джим. - Что я, маленький? Только  че-
чако может копаться на таком месте. А у меня хватает смекалки  -  только
раз глянул и уже вижу, что нечего  тут  делать.  Завтра  утром  уедем  в
Серкл. Никогда я не верил толкам о верховьях Юкона. С меня довольно вер-
ховьев Тананы. А если откроется золото, то, помяни мое слово, оно откро-
ется не выше, а ниже по Юкону. Вот Джонни застолбил участок мили за  две
от участка Кармака, но ведь он у нас с придурью.
   Джонни смущенно улыбнулся.
   - А я это просто для смеху, - объяснил он. - Я бы рад уступить заявку
за фунт табачка.
   - Идет! - живо отозвался Харниш. - Но только чур не хныкать,  если  я
добуду там двадцать или тридцать тысяч.
   Джонни весело засмеялся.
   - Давай табак, - сказал он.
   - Эх, жаль, что и я не застолбил участка, - с досадой проворчал Джим.
   - Еще не поздно, - возразил Харниш.
   - Да ведь туда и обратно двадцать миль.
   - Хочешь, я завтра застолблю для тебя участок? - предложил Харниш.  -
А ты сделаешь заявку вместе с Джонни. На регистрацию возьми деньги у Ти-
ма Логана. Он держит буфет в салуне Старожил. Скажи ему, что это для ме-
ня, он даст. А заявку сделай на свое имя, с передачей мне. Бумагу  отдай
Тиму.
   - Я тоже хочу, - вмешался третий старатель.
   Итак, за три фунта жевательного табаку Харниш, не сходя с места, при-
обрел три участка по пятьсот футов в длину на ручье Бонанза.  И  за  ним
еще оставалось право сделать заявку на свое имя.
   - Что это ты швыряешься табаком? - усмехнулся Джим Харни. - Фабрика у
тебя, что ли?
   - Нет, фабрики у меня нет, зато нюх есть, - ответил Харниш. - Он  мне
и говорит, что три фунта табаку за три участка отдать можно.
   А час спустя уже на стоянку Харниша явился Джо Ледью, прямо с  Бонан-
зы. Сначала он проявил полное равнодушие к находке Кармака, потом  выра-
зил сомнение и наконец предложил Харнишу сто долларов за его пай  в  по-
селке Харпера и Ледью.
   - Наличными? - спросил Харниш.
   - Конечно. Вот бери.
   И Ледью вытащил свой мешочек. Харниш с рассеянным видом подержал  его
в руке, словно прикидывая вес, потом все так же рассеянно  развязал  те-
семки и высыпал щепотку песку на ладонь. Золото было необычного оттенка.
Такого цвета золото он видел только у Кармака. Он всыпал песок  обратно,
завязал мешочек и вернул его Ледью.
   - Держи при себе, пригодится, - сказал он.
   - Ничего, не последнее, - успокоил его Ледью.
   - Откуда это золото? Харниш задал вопрос с самым  невинным  видом,  и
Ледью отнесся к нему с невозмутимостью, которой позавидовал  бы  индеец.
Но на какую-то долю секунды глаза их встретились, и в это короткое мгно-
вение в них мелькнуло что-то неуловимое, словно искра блеснула между ни-
ми. И Харниш понял, что Ледью хитрит и скрывает от него свои тайные пла-
ны.
   - Ты знаешь Бонанзу лучше меня, - сказал он. - И если ты  ценишь  мой
пай в сто долларов, то и я ценю его не дешевле, хоть и не знаю того, что
знаешь ты.
   - Возьми триста долларов, - просительно сказал Ледью.
   - Нет, не возьму. Посуди сам: хоть я и не знаю ничего, все равно  мой
пай стоит столько, сколько ты согласен дать за него.
   И тут-то Ледью позорно сдался. Он увел Харниша подальше  от  стоянки,
от других старателей, и поговорил с ним по душам.
   - Есть оно там, есть, - сказал он в заключение. - Это у  меня  не  из
желоба. Все, что здесь, в мешочке, я вчера намыл с борта. Прямо под  но-
гами валяется. А что на дне ручья в коренной - породе, и сказать трудно.
Но много, очень много. Ты, помалкивай и застолби,  что  только  сможешь.
Правда, оно идет не сплошь, а гнездами. Но есть  места,  где  с  каждого
участка будет добыча тысяч на пятьдесят. Беда только  в  том,  что  поди
угадай, где эти гнезда.
   Прошел месяц; на ручье Бонанза все еще было тихо и безлюдно.  Кое-где
виднелись заявочные столбы, но большинство владельцев этих участков  уе-
хало - кто на Сороковую Милю, кто в Серкл. Немногие, не потерявшие  веру
старатели сколачивали бревенчатые хижины для зимовки. Кармак  со  своими
родичами индейцами мастерил промывальный желоб и подводил к  нему  воду.
Дело подвигалось медленно - приходилось валить деревья, а потом распили-
вать их вручную. Немного ниже по течению на Бонанзе обосновалось четверо
людей, приехавших на лодке с верховьев, - Ден Макгилварй,  Дэйв  Маккей,
Дэв Эдуарде и Гарии Уо. Они держались особняком, на  расспросы  отвечали
скупо и сами никого ни о чем не спрашивали. Харниш, который уже обследо-
вал почву на краю участка Кармака, где нашел золото  под  самой  поверх-
ностью, и брал пробу в сотне других мест, вверх и вниз по ручью, где  не
нашлось ничего, горел желанием узнать, что таилось в глубоких  залегани-
ях. Он видел, как четверо молчаливых приезжих пробили шурф у самой воды,
слышал, как они распиливали бревна на доски для желоба. Он не стал дожи-
даться приглашения и в первый же день, когда они начали промывку, пришел
посмотреть на их работу. За пять часов непрерывной загрузки  желоба  они
добыли тринадцать с половиной унций. Там были крупицы с  булавочную  го-
ловку, но попадались и самородки стоимостью в двенадцать долларов. А са-
мое главное - это было золото из коренной породы. День стоял  пасмурный,
с серого неба падал первый осенний снег, надвигалась лютая полярная  зи-
ма. Но Харниш не грустил об уходящем быстротечном лете. Мечты его сбыва-
лись, он снова видел золотой город своих грез, выросший на обширной тер-
расе, среди пустынных снегов. Нашли коренную породу - вот в  чем  удача.
Открытие Кармака подтвердилось.  Харниш  немедленно  застолбил  участок,
граничащий с теми тремя, которые он выменял на жевательный табак. Теперь
его владения простирались на две тысячи футов в длину, а в ширину  -  от
борта до борта россыпи.
   Вечером, вернувшись на свою стоянку в устье Клондайка, он застал  там
Каму - индейца, которого оставил в Дайе. Кама вез почту водой в  послед-
ний раз в этом году. У него было накоплено золотого песку на  две  сотни
долларов, и Харниш тут же взял их взаймы. За это  он  застолбил  участок
для Камы и велел ему зарегистрировать эту заявку на Сороковой  Миле.  На
другое утро Кама уехал, увозя с собой пачку писем, которые Харниш  посы-
лал всем старожилам ниже по Юкону: Харниш настоятельно советовал им  не-
медленно ехать на Клондайк. Такие же письма отправили с Камой  и  другие
золотоискатели Бонанзы.
   "Вот это будет горячка, ничего не скажешь!" - посмеиваясь, думал Хар-
ниш, представляя себе, как все обитатели Сороковой Мили и Серкла кидают-
ся к лодкам и, словно одержимые, мчатся сотни миль вверх  по  Юкону;  он
знал, что ему-то все поверят на слово.
   С прибытием первых партий старателей жизнь закипела на ручье Бонанза,
и началась гонка на большую дистанцию между  ложью  и  правдой;  как  бы
ожесточенно ни лгали люди, правда  неизменно  догоняла  и  опережала  их
ложь. Когда те, кто не поверил, что Кармак с одного раза намыл золота на
два с половиной доллара, сами намывали столько же, они хвастали, что до-
были целую унцию. И задолго до того, как эта ложь  успевала  распростра-
ниться, они добывали уже не одну унцию зараз, а пять, но утверждали, ра-
зумеется, что им остается по десять унций  с  каждой  промывки.  Однако,
когда они набирали породу в таз, чтобы доказать, что они не врут, золота
оказывалось уже не десять, а двенадцать унций. Так оно и шло:  старатели
стойко продолжали врать, но правда всегда обгоняла их.
   Однажды, в декабре месяце, Харниш наполнил таз породой  из  коренного
пласта на своем участке и понес его к себе в хижину. Печка топилась, и у
него в брезентовом баке хранилась незамерзшая вода. Он сел  на  корточки
перед баком и занялся промывкой. Казалось, в тазу нет ничего, кроме зем-
ли и гравия. Он круговым движением встряхивал таз и выливал вместе с во-
дой легкие кусочки породы, всплывавшие на поверхность; иногда он  запус-
кал пальцы в таз и пригоршнями выбирал оттуда  гравий.  Содержимое  таза
постепенно уменьшалось. Когда в нем  осталось  совсем  немного,  Харниш,
чтобы ускорить дело, сразу резким движением выплеснул мутную, загрязнен-
ную воду. Все дно таза отливало желтым блеском, словно  густо  смазанное
свежим маслом. Золото! Золото в песчинках, в зернах, в самородках - мел-
ких и крупных. Харниш был один в хижине, наедине со своей  находкой.  Он
поставил таз на пол и крепко задумался. Потом закончил промывку и  взве-
сил добычу на своих весах. Из расчета шестнадцати долларов  за  унцию  в
тазу оказалось золота на семьсот с лишним долларов. Такая удача ему даже
не снилась. Самые смелые его надежды не шли дальше двадцати  -  тридцати
тысяч долларов с участка. А здесь, даже если месторождение  залегает  не
сплошняком, с иных участков можно снять полмиллиона!
   В тот день он больше не пошел на свою выработку. Не пошел и на другой
и на третий день. Вместо этого он надел  меховую  шапку  и  рукавицы  и,
взвалив на спину мешок с кое-какой поклажей, включая и заячий мех,  отп-
равился пешком в многодневную разведку по окрестным ручьям и  водоразде-
лам. Он имел право застолбить участок на каждом ручье, но не хотел  рис-
ковать и действовал осторожно. Заявку он сделал только на ручье  Ханкер.
На ручье Бонанза не оказалось ни одного свободного клочка, его уже  зас-
толбили от устья до истоков, разобрали и все участки по Впадающим в него
ручейкам и овражкам. Нельзя сказать, чтобы они сулили богатую добычу, но
старатели, не успевшие получить участков на Бонанзе, хватали, что могли.
Наибольшие надежды возлагали на ручей Адаме, наименьшие - на  Эльдорадо,
впадающий в Бонанзу чуть повыше  участка  Кармака.  Даже  Харнишу  ручей
Эльдорадо не понравился. Однако, твердо веря своему чутью,  он  и  здесь
приобрел полпая на одну заявку, отдав за него полмешка муки. Месяц спус-
тя он заплатил за соседний участок восемьсот долларов. Три месяца  спус-
тя, расширяя свои владения, он приобрел еще один  соседний  участок,  но
обошелся он ему уже в сорок тысяч; а в недалеком будущем ему  предстояло
уплатить сто пятьдесят тысяч за четвертый участок - на том же всеми пре-
зираемом ручье.
   С того самого дня, когда он с одной промывки снял семьсот долларов  и
долго просидел на корточках над тазом, думая свою думу, Харниш больше не
брал в руки кайла и заступа. Вечером этого знаменательного дня он сказал
Джо Ледью:
   - С тяжелой работой кончено. Теперь я начну шевелить  мозгами.  Стану
разводить золото. Золото будет расти, было бы умение да семена. Когда  я
увидел на дне таза семьсот долларов, я понял, что наконец-то семена  мне
достались.
   - А где ты будешь их сеять? - спросил Джо Ледью.
   Харниш широким взмахом руки показал на всю окрестность, вплоть до да-
леких ручьев за водоразделами.
   - Здесь, - сказал он. - Увидишь, какой я соберу урожай. Здесь миллио-
ны зарыты, надо только уметь их почуять. А я сегодня  почуял  их,  когда
семьсот долларов глянули на меня со дна таза и весело прощебетали: "Ага!
Пришел наконец, Время-не-ждет!"
 
 
   ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
 
   Клам Харниш, прославленный герой первой поры старательства на Аляске,
теперь, после находки Кармака, стал героем Клондайка. Молва о  том,  как
он почуял там золото и сумел приготовиться к новой золотой горячке,  об-
летела всю страну. Среди самых отчаянных вряд ли нашлось бы пять  счаст-
ливцев, которые вместе обладали бы таким богатством в  земельных  участ-
ках, как он один. Мало того, он все с тем же азартом продолжал расширять
свои владения. Рассудительные люди качали головой и  предсказывали,  что
он потеряет все до последней унции. Уж не  воображает  ли  он,  что  вся
страна сплошь состоит из золота? Разве можно так рисковать, пока не доб-
рались до жилы? Непременно зарвется и останется ни с чем.
   С другой стороны, все признавали, что владения Харниша стоят  миллио-
ны, и много было людей, которые безоговорочно верили в его счастье. Нев-
зирая на свою баснословную щедрость и бешеное расточительство, он  обла-
дал трезвым, расчетливым умом, даром предвидения  и  смелостью  крупного
игрока. Он умел угадывать скрытое от глаз будущее и вел рискованную  иг-
ру, с тем чтобы либо сорвать куш, либо потерять все.
   - На Бонанзе слишком много золота, - доказывал он. - Не верю, что это
только гнездо. Где-то должно быть главное месторождение. Откроется золо-
то и на других ручьях. Вы поглядывайте на Индейскую реку. Почему  бы  по
ту сторону клондайкского водораздела не быть золоту, раз оно есть по эту
сторону?
   В подкрепление своих слов он послал с десяток  старательских  партий,
ссудив их деньгами и снаряжением, в бассейн Индейской реки. Кроме  того,
он нанял людей, которым не досталось хороших  участков,  для  разработки
своих заявок на Бонанзе. Платил он им не скупясь - шестнадцать  долларов
за восьмичасовую смену; смен было три. Съестных припасов у него для  на-
чала хватало на всех; а когда пароход "Балла" последним рейсом пришел  с
грузом продовольствия, Харниш уступил Джеку Кернсу участок под  склад  в
обмен на запасы и всю зиму 1896 года кормил ими  своих  работников.  Это
была голодная зима, мука стоила два доллара фунт, а у Харниша по-прежне-
му работали в три смены  на  всех  четырех  участках.  Другие  владельцы
участков платили по пятнадцати долларов, но Харниш первым начал нанимать
людей и всегда платил им по полной унции; поэтому у него и были отборные
работники, труд которых с лихвой окупал высокую оплату.
   Ранней зимой, вскоре после того, как Юкон покрылся льдом, Харниш  по-
вел особенно азартную игру. Сотни золотоискателей, застолбивших  участки
поблизости от Бонанзы, не найдя богатых россыпей, вернулись на Сороковую
Милю и в Серкл. Харниш взял в Аляскинской  торговой  компании  закладную
под один из принадлежащих ему участков и,  сунув  в  карман  аккредитив,
запряг своих лаек и отправился вниз по Юкону со  скоростью,  на  которую
только он был способен. В эту поездку он сменил двух индейцев  -  одного
на пути туда, другого на обратном - и четыре упряжки собак. И на Сороко-
вой Миле и в Серкле он скупал участки десятками. Многие из них не оправ-
дали надежд, но были и такие, где оказалось больше золота, чем  даже  на
Бонанзе. Он покупал направо и налево, иногда по дешевке -  за  пятьдесят
долларов, но один раз ему случилось отвалить пять тысяч. Произошло это в
салуне Тиволи. Речь шла о заявке в верховьях Эльдорадо; и когда он  сог-
ласился на эту неслыханную цену, Джекоб  Уилкинс,  один  из  старожилов,
только что вернувшийся с Клондайка, поднялся и направился к двери.
   - Послушай, Время-не-ждет, - сказал он. - Я знаю тебя уже семь лет  и
всегда считал, что ты человек разумный. А теперь ты всем  даешь  обирать
себя. Ведь это грабеж, и больше ничего. Пять тысяч за  клочок  земли  на
этом паршивом выгоне для лосей! Да это - чистое жульничество!  Глаза  бы
мои не глядели! Уж лучше я уйду.
   - Вот что я тебе скажу, Уилкинс, - возразил Харниш. - Вокруг Клондай-
ка столько золота, что мы не можем разведать всего полностью. Это  лоте-
рея. Каждый мой участок - лотерейный билет. На какой-нибудь да  придется
большой выигрыш.
   Джекоб Уилкинс, стоя в дверях, недоверчиво хмыкнул.
   - Подумай, Уилкинс, - продолжал Харниш. - Вдруг бы ты узнал, что пой-
дет дождь из похлебки. Что бы ты сделал? Конечно, накупил бы ложек.  Так
вот я и покупаю ложки. А когда на Клондайк с неба хлынет похлебка -  то-
му, кто придет с вилкой, ничего не достанется.
   Но тут Уилкинс вышел, сердито хлопнув дверью, а Харниш отправился ре-
гистрировать свою покупку.
   Вернувшись в Доусон, он развил бурную деятельность, хотя, верный дан-
ному себе слову, не прикасался к кайлу и заступу. Дел  у  него  было  по
горло. Разведка месторождения - работа сложная, и ему часто  приходилось
самому объезжать прииски, чтобы решить, какие участки бросить,  а  какие
оставить за собой. В ранней молодости, еще до приезда в Аляску, он  раз-
рабатывал кварцевую породу; и здесь, на Клондайке, он мечтал найти золо-
тую жилу. Он знал, что россыпи - дело непрочное и только залежи  кварца,
содержащие золото, сулят подлинное богатство. В течение  многих  месяцев
он посылал людей на разведку. Однако залежь так и не была обнаружена;  и
впоследствии, много лет спустя, Харниш подсчитал, что эти  поиски  обош-
лись ему в пятьдесят тысяч долларов.
   Но игра шла крупная. Как ни велики были издержки,  состояние  Харниша
росло с каждым днем. Он скупал паи, входил в долю, ссужал продовольстви-
ем и снаряжением в обмен на участие в добыче, сам делал заявки.  Круглые
сутки его упряжки были наготове, собаки его  славились  резвостью;  едва
доходила весть о новом открытии золота, не кто иной, как  Время-не-ждет,
мчался впереди всех сквозь мрак долгих морозных ночей и  первым  столбил
участок возле находки. Случалось ему и просчитаться: многие  участки  не
дали ничего. Но так или иначе, Харниш стал владельцем  обширных  золото-
носных земель на Серном ручье,  на  ручье  Доминион,  Эксельсис,  Сиваш,
Кристо, Альгамбра и Дулитл. Тысячи долларов, выброшенные  им,  притекали
обратно десятками тысяч. Люди с Сороковой Мили, помнившие, как он  купил
две тонны муки, всем рассказывали об этой покупке, - по  общему  мнению,
она принесла ему если не миллион, то уж никак  не  меньше  полумиллиона.
Всем было известно, что его доля в первой  заявке  на  ручье  Эльдорадо,
купленная им за полмешка муки, стоила теперь пятьсот тысяч долларов.  Но
когда Фреда, танцовщица, перевалив через Чилкут и в самый ледоход  спус-
тившись в лодке по Юкону, приехала в Доусон и нигде не могла купить  му-
ки, хотя предлагала тысячу долларов за десять мешков, Харниш  послал  ей
муку в подарок, даже ни разу не видев ее. Такой же  подарок  получил  от
него католический священник, открывший первую больницу на Клондайке.
   Щедрость Харниша не знала границ. Многие считали это чистым безумием.
Надо быть сумасшедшим, чтобы в такое время, когда можно нажить полмилли-
она на полмешке муки, даром отдать двадцать мешков священнику и какой-то
танцовщице! Но такая уж была у него натура. Деньги - только фишки в  иг-
ре. Его же привлекала сама игра. Обладание миллионами мало изменило Хар-
ниша, он только с еще большей страстью предавался азарту. Он всегда  был
воздержан и лишь изредка устраивал кутежи; теперь же, когда он мог  ист-
ратить сколько угодно денег и вино всегда было под  рукой,  он  пил  еще
меньше прежнего. Самая коренная перемена в его образе жизни  состояла  в
том, что он больше не стряпал для себя, кроме как в  пути.  Этим  теперь
занимался обнищавший старатель, которого Харниш поселил в своей  хижине.
Но пища оставалась неприхотливой: сало, бобы,  мука,  сушеные  фрукты  и