де ютилась городская беднота, и в  конце
марта уплыли вниз по Эльбе в сторону моря последние  льдины.  Многие  из
бедняков не дожили до новой весны, остальные смотрели голодными  глазами
вслед торговым кораблям, груженным зерном и полотном, уходившим в сторо-
ну Ритцебюттеля, чтобы оттуда уже в который раз  направиться  к  берегам
Испании и Португалии.
   Эта зима оказалась последней и в жизни старого моряка Алерта Хильдеб-
рандсена Грота.
   В один из теплых мартовских дней первый бюргермейстер  адмиралтейства
торжественно опоясал Берента Карфангера почетной серебряной шпагой,  ко-
торой удостаивались лишь за особые заслуги, и  вручил  ему  адмиральский
жезл. Новоиспеченный адмирал произнес слова торжественной клятвы: "Я го-
тов мужественно встретить лицом к лицу любую опасность вместе с  вверен-
ным мне флотом, и скорее пожертвую всем своим добром и даже жизнью,  чем
покину мой флот или мой корабль".
   Маттиас Дреер так и не смог оправиться от раны, нанесенной  французс-
кой мушкетной пулей в сражении с двумя  фрегатами  дюнкерских  корсаров,
напавших на возвращавшийся в Гамбург караван возле  Доггерской  банки  в
ноябре прошедшего года. "Леопольд Первый" без особого труда справился  с
фрегатами морских разбойников: его батареи  так  изрешетили  французские
корабли, что один из них камнем пошел на дно, а другому с трудом удалось
убраться восвояси. Однако французы успели послать на реи  несколько  де-
сятков стрелков с мушкетами, и те  принялись  осыпать  свинцовым  градом
квартердек "Леопольда Первого". Маттиас Дреер получил пулю в бедро,  его
лейтенант был убит наповал. В течение нескольких недель все, в том числе
и сам Дреер, считали рану пустяковой, тем более что лекарю удалось сразу
же извлечь пулю, однако вскоре у раненого начался жар, никакие  снадобья
не помогали, и он скончался.
   Карфангер довольно долго противился уговорам своих друзей  и  настоя-
тельным просьбам адмиралтейства принять командование "Леопольдом Первым"
и не только потому, что не хотел расставаться со своей маленькой  флоти-
лией, - в Бранденбурге по-прежнему ожидали  его  ответа  на  предложение
поступить на службу и курфюрсту. Карфангер все откладывал  и  откладывал
окончательное решение. Когда Регенсбургский рейхстаг  от  имени  империи
объявил войну Франции, и помимо Испании, Нидерландов и Дании в  коалицию
вступили также многие немецкие князья, курфюрст продолжал занимать выжи-
дательную позицию. Ни шведы, ни бранденбуржцы пока что Гамбургу не угро-
жали. Карфангер еще раз переговорил обо всем этом с Отто фон  Герике,  и
тот заявил, что господин Беньямин Рауле по-прежнему не  отказывается  от
своего предложения. Все остальное, в том  числе  и  время  осуществления
этого замысла, пока содержится в строжайшей тайне.
   И Карфангер, отбросив все колебания, отправился в адмиралтейство, где
объявил о своей готовности  принять  командование  "Леопольдом  Первым".
Впервые за последние несколько лет гамбургские мореходы вновь стали опа-
саться выходить в море. Ян Янсен и Юрген Тамм больше  не  желали  ходить
через Атлантический океан к берегам Нового Света, отныне  они  намерева-
лись выходить в море в составе каравана и только под охраной  "Леопольда
Первого". Михель Шредер стал лейтенантом на тяжелом конвойном фрегате.
   Как ни хотелось Карфангеру зачислить в команду "Леопольда Первого"  и
Венцеля фон Стурзу, все же совет и адмиралтейство настояли на своем  ре-
шении: офицерами на кораблях гамбургского флота могли становиться только
граждане вольного города и лишь коренных гамбуржцев разрешалось нанимать
на конвойные фрегаты матросами, маатами или солдатами абордажных команд.
Помимо этого, всем им надлежало быть лютеранского  вероисповедания.  Что
касается Венцеля фон Стурзы, то он не был ни тем, ни другим - бывший бо-
гемский помещик, обедневший дворянин без родины, принадлежавший  к  тому
же еще и к гуситам. Карфангер мог взять своего друга с  собой  только  в
качестве добровольца, не получающего жалованья.
   Наконец настал день, когда служитель приколотил к дверям  гамбургской
биржи объявление совета: "Достопочтенный совет сим уведомляет  достопоч-
тенных господ купцов, шкиперов и прочих,  к  мореходству  причастных,  о
том, что конвойный фрегат "Леопольд Первый" в этом году дается в  охрану
судам, отплывающим на запад, и с  Божьей  помощью  отправится  из  устья
Эльбы в середине июля. Всем торговым кораблям к означенному сроку снаря-
женными быть."
   Карфангер только что закончил последнее совещание с Иоханном  Шульте,
капитаном частного конвойного фрегата "Пророк Даниил", отправлявшегося с
несколькими "купцами" в Испанию и оттуда дальше в Италию, Яном Янсеном и
Юргеном Таммом, чьи корабли вместе с фрегатом Иоханна Шульте  составляли
арьергард торговой флотилии, когда на палубе "Леопольда Первого"  появи-
лись члены комиссии адмиралтейства, как всегда  прибывшие  для  проверки
готовности каравана к отплытию. Прежде чем приступить к выполнению поло-
женных формальностей, секретарь адмиралтейства Рихард Шредер обратился к
Карфангеру:
   - Вы слышали последнюю новость с театра  военных  действий?  Бранден-
бургский курфюрст присоединился к антифранцузской коалиции и  вступил  в
должность главнокомандующего имперской армией.
   - Вы уверены, что это именно так? - переспросил  Карфангер,  которому
намерение курфюрста выступить за обще дело всех немцев казалось довольно
сомнительным: слишком много лет прошло в напрасном ожидании этого.
   - Абсолютно, - заверил его Рихард Шредер. - Доподлинно известно,  что
он с большими силами движется к Рейну.
   - В таком случае мне остается со спокойной душой выйти в море, - ска-
зал Карфангер и громко сообщил услышанную новость капитанам судов  кара-
вана, также собравшимся на "Леопольде Первом".
   Когда матросы начали поднимать якоря и ставить паруса, когда  корабли
один за другим стали отваливать от мола, Карфангер еще раз  обратился  к
господам из адмиралтейства:
   - Что собирается предпринять Гамбург в этой войне  против  французов,
стремящихся захватить чужие земли?
   - Мы будем помогать общему делу деньгами, - заявил Дидерих Моллер,  -
в остальном же мы будем стремиться не ввязываться в военные действия.
   - Вот как!  -  Карфангер  нахмурился.  -  Не  ввязываться  в  военные
действия? Боюсь, что это будет не лучший способ  сохранять  нейтралитет,
господин ратссекретариус. Я все-таки надеюсь, что совет  еще  раз  хоро-
шенько обдумает свои намерения, прежде чем ему придется  в  них  раскаи-
ваться.
   - Господин адмирал, - отвечал Дидерих Моллер, - мы вносим пашу  лепту
в общее дело в виде денежных субсидий.  Разве  это  не  помощь?  Незачем
только заявлять об этом во всеуслышание, чтобы  не  пронюхали  французы,
которые могут изрядно повредить нашей  торговле.  Ну  все,  довольно  об
этом.
   Прощаясь с членами комиссии адмиралтейства, Карфангер сказал:
   - Счастливо оставаться, господа! Передайте  мои  наилучшие  пожелания
совету. И пусть он, подсчитывая гульдены, не забывает об империи.
   - Вам бы только к чему-нибудь придраться, господин адмирал, - промол-
вил Дидерих Моллер со снисходительным упреком в голосе и откланялся.
   Адмиралтейская яхта отвалила от борта фрегата; над устьем Эльбы прог-
ремели залпы прощального салюта. "Леопольд Первый" направился в открытое
море, увлекая за собой караван. Чем уже становилась полоска земли на го-
ризонте за кормой, тем легче дышалось адмиралу Карфангеру.
   Перед ними расстилались неподвижные, свинцовые воды  Северного  моря.
Теплый зюйд-ост лениво шевелил обвисшие паруса.
   - Вроде бы и не в понедельник мы отчалили! - сказал такелажный мастер
парусному.
   - Это так, но может быть, ритцебюттельский пастор в  прошлое  воскре-
сенье не с той ноги стал подниматься на кафедру?  -  высказал  тот  свое
предположение.
   - Не иначе, - согласился такелажный мастер и посоветовал своему собе-
седнику послать матроса на грот-брам-рей дуть в  брамсель.  По  морскому
поверью это было первейшее средство борьбы со штилем, уступавшее,  может
быть, только царапанию фок-мачты.
   Но ни одно из проверенных средств не помогло, как не помогли  и  все-
возможные заклинания. Слово длинная вереница огромных улиток полз  кара-
ван по застывшему в штиле морю - день за днем и ночь за ночью. Но  зато,
когда они наконец обогнули Шотландию, задул такой могучий норд-вест, что
казалось, будто бог морей решил вернуть гамбуржцам все долги. Теперь ко-
манды кораблей только успевали поворачиваться: работы хватало всем и  на
палубе, и на реях, и у помп в трюмах. Тяжело  груженные  корабли  летели
вперед, как на крыльях, и волны частенько перехлестывали через их борта.
   Корабельный священник, преподобный Гайберман, ненароком  подслушавший
разговор парусного мастера с такелажником решил пока что  повременить  с
задуманной им проповедью о языческих суевериях и дождаться более  подхо-
дящей погоды. Но все духи морей и ветров, казалось, весьма  благосклонно
отнеслись к преступному поклонению закосневших в язычестве и  ополчились
против пастора Гайбермана: чем дальше на  юг  продвигался  караван,  тем
сильнее становился ветер. Между Азорскими островами и Бискайским заливом
гамбургские корабли попали в полосу жестокого шторма,  который  едва  не
разметал караван.
   В Кадисе Карфангера встретили со всеми почестями, полагающимися  гам-
бургскому адмиралу. Пушки береговых бастионов приветствовали его  фрегат
тринадцатью залпами салюта; под гром ответного салюта своих батарей "Ле-
опольд Первый" бросил якорь в кадисской гавани. К нему уже  летела  яхта
испанского губернатора, спешившего лично нанести визит  знаменитому  мо-
реплавателю и адмиралу. Вслед за губернатором на борт "Леопольда  Перво-
го" явились представители  самых  богатых  торговых  домов  во  главе  с
алькальдом. Карфангер радушно принял их всех, хотя  хлопотная  должность
адмирала торгового флота отнимала уйму времени. К тому же надо было  по-
торапливаться с отплытием из Кадиса: они и без того  уже  слишком  долго
задержались в Северном море из-за штиля.
   Однако поток посетителей не иссякал. Не успел Карфангер отдать приказ
ставить паруса, как к "Леопольду Первому" подошла большая шлюпка,  и  из
нее на борт фрегата поднялись двенадцать монахов, прибывших засвидетель-
ствовать почтение адмиралу Карфангеру.
   Это были картезианцы из монастыря, расположенного на  полпути,  между
Хересом и Пуэрто-Реалем. Тамошние монахи издавна занимались виноделием и
на этом поприще снискали себе славу. На ярмарке в Пуэрто-Реале они прос-
лышали о прибытии в Кадис прославленного адмирала  Карфангера  и  решили
немедленно отправиться на  его  корабль,  чтобы  преподнести  гамбуржцам
скромный дар - бочонок монастырского вина - за мужество, с  которым  они
обороняют от разбойников христианских мореплавателей.
   Карфангер горячо поблагодарил монахов, пообещав и впредь самым  реши-
тельным образом и с Божьей помощью не давать спуску турецким пиратам,  а
затем пригласил своих капитанов и офицеров вкусить от даров монастырских
виноградников. Янтарно-золотистое вино брызнуло в подставленные  бокалы,
и вскоре выяснилось, что благочестивая братия по части выпивки может по-
состязаться с иными шкиперами.
   Благородное вино огнем заструилось по жилам, лица  повеселели,  языки
развязались. Если для моряков последнее было делом  вполне  привычным  и
естественным, то о монахах, связанных традиционным для их ордена  обетом
молчания, этого никак нельзя было сказать. До сих пор от имени всех  го-
ворил лишь старший инок, и то используя при этом самое  необходимое  для
соблюдения приличий количество слов.
   Все шло как нельзя лучше, пока Михелю Шредеру, не перестававшему рас-
хваливать монастырское вино, не пришло в голову спросить старшего:
   - А не приходилось ли вам, достопочтенный брат,  попробовать  рому  -
ямайского или кубинского?
   - Нет, капитан, - отвечал монах.
   - О! Достопочтенный брат, вы много потеряли. Позвольте, однако, спро-
сить о причине?
   - Разве наше вино - не ответ на ваш вопрос? - Монах поднял свой бокал
так, что на него упал косой луч солнца, пробивавшийся  сквозь  иллюмина-
тор, и вино заискрилось, заиграло на свету.
   Михель Шредер тоже поднял бокал.
   - Смотрите, возлюбленный брат, это - ром. Хотите - обменяемся бокала-
ми? Отведайте-ка лучше рому.
   Поколебавшись картезианец взял бокал Михеля Шредера, принюхался,  за-
тем пригубил его содержимое и - отхлебнул приличный глоток. В  следующий
момент у него перехватило дыхание, монах разинул рот и выпучил глаза, не
в силах произнести ни слова. Немного придя в себя, он совершенно неподо-
бающим его сану образом воскликнул: "Карамба!", что, вероятно, следовало
понимать как признание достоинств напитка.
   Бокал с ромом тут же пошел по кругу. Молчаливые братья  не  заставили
себя долго упрашивать и с большим удовольствием пробовали новый для  них
напиток. Последствия этого легкомыслия не  замедлили  сказаться:  монахи
стали один за другим нарушать обет молчания - сначала робко,  потом  все
смелее и смелее и в конце концов принялись петь и плясать.  Венцель  фон
Стурза взял в руки лютню - и тут уж пустилась в пляс вся компания, к вя-
щему удовольствию столпившейся на шканцах команды.
   Карфангер, поначалу смеявшийся вместе со всеми над выходками подгуля-
вших чернецов, вскоре посерьезнел: надо было думать, как достойным обра-
зом отправить преподобную братию в обратный путь. Малейшая ошибка в  вы-
боре средств могла  обернуться  непредсказуемыми  последствиями  в  этой
стране, где церковь обладала поистине неограниченной властью.  И  дернул
же черт этого Михеля Шредера подсунуть им ром!
   Карфангер обернулся к Шредеру:
   - Пора сниматься с якоря, лейтенант. Из-за вашего эксперимента с  ро-
мом мы можем влипнуть в неприятную историю. Как вы  собираетесь  отправ-
лять их с корабля?
   Михель Шредер не растерялся:
   - Помнится, когда этот фрегат несколько лет назад спускали  на  воду,
были сказаны такие слова: "Да спасут тебя в  трудную  минуту  Господь  и
твои грозные орудия!". Прикажите дать прощальный салют,  адмирал,  держу
пари, что достопочтенные иноки от грохота пушек сразу придут в себя.
   - Хорошо, попробуйте. И пусть поднимают синий флаг - сигнал к  отплы-
тию.
   - Слушаюсь, адмирал! - отчеканил Михель Шредер и  поспешил  выполнять
приказ.
   На главной орудийной палубе засуетились  готлангеры,  фейерверкеры  и
канониры, подгоняемые констеблем. Они заряжали  восьмифунтовые  пушки  и
выкатывали их. Вскоре из первого орудийного порта метнулось пламя, оглу-
шительно грохнул выстрел, и  монахи  от  неожиданности  умолкли,  однако
быстро пришли в себя и загорланили пуще прежнего. И  второй  выстрел  не
дал желаемого эффекта, больше того: они пришли  в  совершенный  восторг,
ринулись к пушкам и принялись отнимать у канониров  дымящиеся  фитили  и
требовать, чтобы им тоже дали выстрелить. Карфангеру не оставалось ниче-
го иного, как позволить им это. Тут монахи и вовсе обезумели от радости;
пушки разряжались одна за другой. Когда дошла очередь до старшего, выяс-
нилось, что прозвучали уже все тринадцать положенных залпов. Однако гла-
ва монашеской братии не собирался отказывать себе в редком  удовольствии
выстрелить из пушки и упросил-таки Карфангера разрешить  произвести  че-
тырнадцатый выстрел, правда, с условием, что картезианцы после него сра-
зу же покинут фрегат, в противном случае им придется плыть с гамбуржцами
до Малаги.
   На том и сошлись. Бухнул последний выстрел, монахи дружно потопали  к
фалрепу, старший еще раз сердечно простился с Карфангером и его офицера-
ми, осенив всех напоследок крестным знамением и провозгласив: "Да пребу-
дет с вами пресвятая дева!", затем спустился в шлюпку за остальными, на-
путствуемый грубоватыми шутками матросов.
   Паруса "Леопольда Первого" уже начали наполняться ветром, когда  заг-
ремели пушки береговых батарей. Гамбуржцы насчитали четырнадцать залпов:
понятное дело, испанцы не хотели показаться невежливыми, хотя, наверное,
терялись в догадках относительно причин, побудивших  гамбуржцев  почтить
их лишним залпом салюта.
 
 
   ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
 
   В декабре 1674 года шведы напали на Бранденбург. К тому  времени  уже
почти все европейские государства воевали между собой.  Для  пиратов  на
всех морях наступила благодатная пора.
   В Вест-Индии и в Карибском море бесчинствовал знаменитый  вожак  фли-
бустьеров Генри Морган, имя которого наводило ужас на всех жителей Цент-
ральной Америки. Морган больше не ограничивался нападениями на  торговые
корабли и суда, доставлявшие в Испанию серебро из колоний.  Собрав  флот
из тридцати семи кораблей, имевших в общей сложности  более  двух  тысяч
человек команды, он решил взять штурмом город Панаму, хорошо укрепленный
порт, который служил конечной целью плавания всего испанского  флота  на
Тихом океане, привозившего сюда награбленное в Перу  золото  и  серебро.
Здесь его грузили на мулов и отправляли в Портобело, где вновь  перегру-
жали - теперь уже в трюмы кораблей трансатлантического флота. В  двухча-
совом сражении на суше люди Моргана разбили испанцев,  бросивших  против
них четыре эскадрона кавалерии и четыре полка пехоты, затем штурмом взя-
ли Панаму, дочиста разграбили город и в конце концов сравняли его с зем-
лей.
   Если вест-индские флибустьеры хозяйничали в Карибском  море,  то  вся
Восточная Атлантика находилась во власти алжирских и тунисских  пиратов,
встречавших у самых берегов Испании и Португалии тех, кому удалось  нев-
редимыми выбраться из Вест-Индии. Тунис, Алжир и Триполитания  контроли-
ровали все морские торговые пути между Мальтой и Гибралтаром.
   Из-за всех этих обстоятельств Карфангеру пришлось очень  долго  дожи-
даться в Малаге возвращения "итальянцев",  охраняемых  "Пророком  Дании-
лом", и он уже начал сомневаться, удастся ли им  вообще  до  наступления
холодов добраться до Гамбурга. В конце октября тридцать три корабля  на-
конецто отплыли из Малаги, взяв курс на запад, к Гибралтарскому проливу.
Остальные гамбургские "купцы" уже давно с нетерпением ожидали "Леопольда
Первого" в Кадисе и Лиссабоне. Однако в открытом  море  флот  Карфангера
встретил крутой зюйд-вест, который к тому же все усиливался.  Корабли  с
огромным трудом продвигались вперед, постоянно лавируя. Против ожидания,
к вечеру ветер не стих; ночью он переменился на зюйд-ост, который к утру
достиг чуть ли не ураганной силы. Теперь потребность в лавировании отпа-
ла, парусники шли в полный бейдевинд, но опасность  заключалась  в  том,
что буря гнала суда в сторону берега, где они могли сесть на мель. Кроме
того, в такой шторм да еще и в темноте легко было потерять из виду  один
или даже несколько кораблей каравана.
   К несчастью, именно это и произошло: к утру гамбуржцы недосчитались в
караване одного паруса, и Карфангер принял решение немедленно  отправить
"Леопольда Первого" на поиски. Каравану он приказал до возвращения  кон-
войного фрегата укрыться в тихой бухте Альхесираса, защищенной  вздымав-
шимися из моря скалами Гибралтара. "С вами остается  "Пророк-Даниил",  -
сказал он напоследок, - а к тому же еще и корабли Юргена Тамма и Яна Ян-
сена. Три таких могучих сторожевых пса сумеют уберечь стадо от волков".
   Между тем шкипер Хинрих Хехт гнал вперед свой отставший  от  каравана
флейт "Буревестник" со всей скоростью, какую только могли выдержать ран-
гоут и снасти корабля, в надежде настигнуть караван еще до того, как  он
войдет в Гибралтарский пролив. Пройти Гибралтар в одиночку означало под-
вергнуть корабль и собственную жизнь еще большему риску, чем сейчас, хо-
тя судно шло настолько круто к ветру, что матросы не  могли  устоять  на
накренившейся палубе, которую к тому же беспрестанно заливали  волны  да
так сильно, что вода не успевала вытекать через шпигаты за борт.
   В два часа ночи на флейте переломилась бизань-мачта, и  пока  команда
пыталась поставить новую,