.  Казалось,  это  были  куски
радуги, которую чья-то могучая рука бросила на землю и разбила вдребезги.
   - Как тут красиво, мистер Гобсон! - восклицала  миссис  Барнет.  -  Эти
краски, как в призме, меняются до бесконечности,  чуть  переменишь  место.
Вам не кажется, будто мы склонились над гигантским калейдоскопом? Или  эта
картина, такая новая для меня, вам уже давно приелась?
   - Нет, сударыня, - отвечал лейтенант. - Хоть я и родился  на  севере  и
провел здесь все детство и юность, но до сих пор не могу налюбоваться  его
величественной красотой. Вот вы приходите в восхищение уже  сейчас,  когда
так  ярко  светит  солнце  и  благодаря  этому  вид  местности  совершенно
изменился; что же будет, когда вы увидите наш край в разгар жестокой зимы?
Признаюсь, сударыня, - это солнце, столь драгоценное в умеренном  климате,
на мой взгляд только портит наш арктический пейзаж!
   - Вот как? - улыбнулась путешественница. - А  я  все-таки  нахожу,  что
солнце - прекрасный дорожный товарищ, и даже в полярных странах, по-моему,
не следует жаловаться на тепло, которое оно дает!
   - Э, да  что  там,  сударыня!  -  ответил  Джаспер  Гобсон.  -  Нет,  я
принадлежу к тем, кто считает, что в Россию надо ехать зимой, а  в  Сахару
летом. Только тогда можно увидеть эти страны в их настоящем виде. Солнце -
принадлежность тропических поясов и жарких стран. В тридцати  градусах  от
полюса оно положительно не у места! Подлинное северное  небо  -  чистое  и
холодное небо зимы, усеянное звездами и озаренное  северным  сиянием.  Наш
край полунощный, а  не  полуденный,  и,  верьте  слову,  сударыня,  долгая
полярная  ночь  приберегает  для  вас  множество  чудес  и  очаровательных
впечатлений.
   - Мистер Гобсон, - спросила миссис Барнет, - бывали вы  когда-нибудь  в
странах умеренного климата Европы или Америки?
   -  Да,  сударыня,  и  оценил  их  по  достоинству.  Но  с  тем  большим
нетерпением и  восторгом  я  каждый  раз  возвращался  в  родные  края.  Я
северянин, и нет ничего удивительного, что не боюсь мороза. Меня холод  не
берет, и я, как эскимос, могу месяцами жить в ледяном доме.
   - Мистер Гобсон, - воскликнула путешественница, - вы блестящий  адвокат
этого страшного врага - мороза! Надеюсь  оказаться  вполне  достойной  вас
спутницей, и, как бы далеко вы ни пошли сражаться  с  полярной  стужей,  я
пойду вместе с вами!
   - Отлично, сударыня, отлично! Вот, если б все наши спутники -  все  эти
солдаты и женщины - были бы так же отважны!  Тогда  с  божьей  помощью  мы
проникли бы очень далеко!
   - Что ж! Начало путешествия вполне удачно, и  пока  вам  не  приходится
жаловаться.  До  сих  пор  -  ни  одного  досадного  происшествия,  погода
благоприятствует санной  дороге,  температура  вполне  сносная.  Все  идет
просто на славу.
   - Так-то оно так, - ответил лейтенант, - но, сударыня, то самое солнце,
которое приводит вас в такой  восторг,  скоро  воздвигнет  на  нашем  пути
множество преград и потребует от нас громадной затраты сил.
   - Что вы хотите этим сказать, мистер Гобсон? - спросила миссис Барнет.
   - Я хочу сказать, что солнечные лучи скоро совершенно изменят и  вид  и
характер местности; талый лед станет только помехой для скольжения  саней,
дорога сделается неровной и тряской, измученные собаки уже не будут  мчать
нас с быстротой стрелы, реки и озера растают, и их придется объезжать  или
перебираться через них вброд. Все  эти  перемены,  сударыня,  которыми  мы
будем обязаны солнцу, отзовутся для  нас  лишней  усталостью,  задержками,
всевозможными  опасностями,  самая  малая   из   которых   -   крошащийся,
проваливающийся под ногами снег и лавины, обрушивающиеся  с  ледяных  гор!
Да! Вот во что обойдется нам это солнышко, которое каждый день все выше  и
выше  поднимается  над  горизонтом!  Запомните  хорошенько,  сударыня!  Из
четырех элементов древней космогонии нам полезен,  нужен,  необходим  лишь
один - воздух. Три остальные - земля, огонь и вода - просто не должны были
бы для нас существовать! Они враждебны самой природе полярных стран!..
   Лейтенант, конечно, преувеличивал. Миссис Барнет  легко  опровергла  бы
его доводы, но ей нравился пыл, с каким он выражал свои  мысли.  Лейтенант
страстно любил край, в который забросили путешественницу  превратности  ее
беспокойной жизни, и эта его  любовь  служила  ручательством,  что  он  не
отступит ни перед какими препятствиями.
   Однако  Джаспер  Гобсон  был  прав,  обвиняя  солнце  во  всех  будущих
неприятностях. Подтверждение этому последовало  три  дня  спустя,  4  мая,
когда отряд вновь двинулся в путь. Термометр даже в  самые  холодные  часы
ночи теперь неизменно стоял  выше  тридцати  двух  градусов.  На  обширных
равнинах началось бурное таяние. Их белоснежный покров превращался в воду.
На неровностях первобытной каменистой почвы сани то и дело подскакивали, и
толчки эти передавались путешественникам. Собаки тянули через  силу,  лишь
изредка переходя на бег, и теперь можно было бы без всякой опаски  вручить
вожжи разудалому  Джолифу.  Ни  его  крики,  ни  подбадривание  кнутом  не
заставили бы измученных псов бежать быстрее.
   Случалось, что путешественники, желая облегчить труд собак, часть  пути
шли пешком. Такой способ передвижения был  удобен  для  охотников  отряда,
незаметно  приблизившегося  к  более  богатым  дичью  областям  Британской
Америки. Миссис Барнет и ее верная Мэдж с любопытством следили за  охотой,
тогда как Томас Блэк, напротив, обнаруживал полнейшее равнодушие  к  этому
занятию. Не затем приехал он сюда, чтобы гоняться за какими-то норками или
горностаями: в этом дальнем краю ему нужно было уловить лишь луну и притом
в тот самый миг, когда она закроет своим диском диск солнца. И чуть только
ночное светило выплывало  над  горизонтом,  нетерпеливый  астроном  так  и
впивался в него глазами. В таких случаях лейтенант обыкновенно говорил:
   - Мистер Блэк, а что, если луна - предположим невероятное! - не  явится
к вам на свидание восемнадцатого июля тысяча восемьсот шестидесятого года?
То-то вам будет обидно!
   - Мистер Гобсон, - невозмутимо возражал ученый, -  если  луна  позволит
себе такое нарушение приличий, я привлеку ее к судебной ответственности!
   Лучшими охотниками отряда  были  Марбр  и  Сэбин  -  оба  замечательные
мастера своего дела. В точности прицела им не было равных,  и  даже  среди
самых искусных охотников-индейцев немногие обладали таким метким глазом  и
такой верной рукой. Они были и  звероловы  и  охотники  одновременно.  Оба
превосходно умели расставлять всякие капканы и западни, с помощью  которых
ловят куниц  и  выдр,  волков,  лис  и  медведей.  Не  существовало  такой
хитрости, которая не была бы им известна. Марбр и Сэбин были люди искусные
и сметливые, и капитан Крэвенти поступил мудро, присоединив  их  к  отряду
лейтенанта Гобсона.
   Однако  в  пути  ни  Марбр,  ни  Сэбин  не  успевали  ставить  ловушки.
Отлучаться дольше, чем  на  час  или  на  два,  было  нельзя,  и  поневоле
приходилось довольствоваться лишь дичью, которую можно было подстрелить из
ружья. Все же им  посчастливилось  убить  двух  крупных  жвачных  животных
американской фауны, из той породы, которая  почти  не  попадается  в  этих
высоких широтах.
   Как-то раз утром - это было 15 мая - оба охотника, лейтенант  Гобсон  и
миссис Барнет отделились от отряда и пошли  стороной,  несколькими  милями
восточное маршрута.  Марбр  и  Сэбин  попросили  у  лейтенанта  позволения
проследить свежие отпечатки копыт, которые они только  что  высмотрели,  и
Джаспер Гобсон не только разрешил им это, но и сам пожелал сопровождать их
вместе с путешественницей.
   Несколько больших ланей, по-видимому, совсем недавно  пробежали  здесь.
Сомнений быть не могло. Марбр и Сэбин настолько были в этом  уверены,  что
при  желании  могли  бы  даже  точно  определить,  к   какому   виду   они
принадлежали.
   - Вас,  кажется,  удивляет  присутствие  здесь  этих  животных,  мистер
Гобсон? - спросила миссис Барнет у лейтенанта.
   - По правде говоря, да, сударыня, - ответил  Джаспер  Гобсон.  -  Такие
лани очень редко заходят выше пятьдесят седьмого градуса. Если нам когда и
случалось их убивать, то только к  югу  от  Невольничьего  озера.  Там,  в
тополевых и ивовых рощах, встречается особый сорт диких роз, которыми  эти
лани очень любят лакомиться.
   - Значит, остается предположить, что жвачные  животные,  как  и  пушные
звери, бегут от преследования охотников туда, где еще спокойно.
   -  Другого  объяснения  их  присутствию  на  высоте  шестьдесят   пятой
параллели я не вижу, - ответил лейтенант, -  если  только,  конечно,  наши
молодцы не ошиблись в определении природы и происхождения этих следов.
   - Нет, лейтенант, - ответил Сэбин, - нет, мы с Марбром не ошиблись. Это
следы тех ланей, которых мы,  охотники,  называем  "красными",  а  индейцы
зовут их "вапити".
   - Именно так, - вставил Марбр. - Нас, старых звероловов, не  проведешь.
Да вот, лейтенант! Слышите этот свист?
   Джаспер Гобсон, миссис Барнет и их товарищи как раз подошли к  подножью
небольшого холма; с его склонов уже стаял снег, и по ним легко можно  было
взобраться. Пока они поспешно поднимались, своеобразный свист,  о  котором
говорил Марбр, стал явственно слышен. Временами к нему примешивался  крик,
похожий на ослиный, что подтверждало предположение охотников.
   Джаспер Гобсон, миссис Барнет, Марбр и Сэбин, взойдя на вершину  холма,
окинули  взглядом  простиравшуюся  на  восток  равнину.  На  ее   неровной
поверхности, местами еще заснеженной, кое-где уже проступала зелень, резко
выделяясь рядом с  ослепительными  пятнами  снега.  Там  и  сям  виднелись
обнаженные корявые деревца. На горизонте, на сероватом  фоне  неба,  четко
вырисовывались громадные айсберги.
   - Вапити! Вапити! Вот они! - разом воскликнули Марбр и Сэбин.
   На  расстоянии  четверти  мили  действительно  виднелась  тесная  кучка
животных, в которых легко было распознать вапити.
   - Что это они делают? - спросила путешественница.
   - Дерутся, сударыня, - ответил  Джаспер  Гобсон.  -  Это  у  них  такой
обычай, когда весеннее солнце разгорячит им кровь. Вот еще  одно  пагубное
следствие влияния вашего лучезарного светила!
   С того места, где стояли Джаспер Гобсон, миссис Барнет и  их  спутники,
вапити  были  хорошо  видны.  Это  были  великолепные  представители  того
семейства  ланей,  которому  присвоено  столько  разных  названий:   олени
круглорогие, олени американские, просто лани, лани  красные,  лани  серые.
Эти грациозные существа на высоких точеных ножках были одеты в  коричневые
шкурки, пестревшие отдельными рыжеватыми волосками, которые в теплое время
года становятся особенно яркими. По белым, прекрасно развитым рогам  сразу
можно было определить, что все это  неукротимые  самцы,  ибо  самки  ланей
совершенно лишены  этого  украшения.  Когда-то  вапити  водились  по  всей
Северной Америке и главным образом в Соединенных Штатах, где их было очень
много; но так как повсюду стали распахивать  землю  и  леса  рушились  под
топором новых поселенцев, вапити пришлось бежать в еще не тронутые области
Канады. Но скоро и там их безопасность  оказалась  под  угрозой,  и  тогда
вапити избрали своим местопребыванием побережье Гудзонова залива. Вапити в
сущности животные холодного пояса, но, как  правильно  заметил  лейтенант,
они почти никогда не встречаются выше пятьдесят седьмой параллели. Значит,
те, которых видели сейчас путешественники,  бежали  так  далеко  на  север
потому, что только в полярной пустыне могли  найти  покой  и  спастись  от
чиппевеев, которые их беспощадно истребляли.
   Между тем вапити продолжали ожесточенно драться. Они, должно быть,  еще
не заметили охотников, присутствие которых, впрочем, вряд ли остановило бы
их схватку. Марбр и Сэбин хорошо знали, что во  время  драки,  ослепленные
яростью, вапити уже ни на что не обращают внимания и к ним  можно  подойти
совсем близко; поэтому спешить с выстрелом охотники не находили нужным.
   Наконец, лейтенант Гобсон спросил, почему же все-таки они так медлят.
   - Прошу прощенья, лейтенант, - ответил Марбр, - но мы лучше  прибережем
пули и порох для чего-нибудь другого. Эти и  так  бьются  насмерть,  и  мы
всегда успеем подобрать побежденных.
   - Вапити имеют какую-нибудь промысловую  ценность?  -  спросила  миссис
Барнет.
   - Да, сударыня, - ответил Джаспер Гобсон. - Их шкуры не так толсты, как
у обыкновенных оленей,  и  из  них  выделывается  очень  ценная  кожа.  Ее
натирают их же собственными мозгами и салом, от чего она становится  очень
мягкой и не боится ни сухости, ни сырости. Индейцы, можно  сказать,  прямо
гоняются за шкурами вапити.
   - А их мясо приятно на вкус?
   - Нет, сударыня, мясо это неважное, - ответил лейтенант. - Совсем  даже
неважное. Жесткое и не сочное, а сало застывает и прилипает к  зубам,  как
только снимешь его с огня. Мясо у  вапити  гораздо  хуже,  чем  у  простых
ланей, и охотников до  него  мало.  Но,  конечно,  в  голодное  время,  за
неимением лучшего, едят и его, и по питательности оно не уступает  всякому
другому.
   Пока миссис Барнет и Джаспер Гобсон беседовали таким образом,  на  поле
битвы произошла неожиданная перемена. Может быть, вапити уже удовлетворили
свою ярость? Или же они заметили охотников и  почуяли  близкую  опасность?
Как бы то ни было, но вдруг все стадо, за исключением двух  самых  крупных
самцов, шарахнулось в сторону и с  необыкновенной  быстротой  умчалось  на
восток. Через несколько мгновений их и след простыл, и самый быстрый  конь
не мог бы их догнать.
   Но два бесподобных по красоте вапити остались на поле сражения. Опустив
головы с ветвистыми рогами, крепко упершись в землю задними копытами,  эти
равные по силе противники, видимо, собирались биться не  на  жизнь,  а  на
смерть. Как два борца, которые, раз  сойдясь,  уже  не  ослабляют  хватки,
вапити только переступали передними ногами, но не  отпускали  друг  друга,
точно их кто-то сковал между собой.
   - С какой яростью они дерутся! - воскликнула миссис Барнет.
   - Да, - подхватил Джаспер Гобсон. - Вапити -  существа  мстительные,  и
эти двое, надо думать, сводят сейчас какие-то старые счеты!
   - Вот бы к ним и подойти, пока они  ослеплены  злобой,  -  посоветовала
путешественница.
   - Время есть, сударыня, - ответил Сэбин. - Они уж от нас не уйдут. Если
б мы были даже в трех шагах с ружьем у плеча и уже держали палец на курке,
они и то не тронулись бы с места!
   - Неужели?
   - Он прав, сударыня, - подтвердил  Джаспер  Гобсон,  который,  выслушав
ответ Сэбина, внимательнее присмотрелся к  дерущимся  животным.  -  Не  от
наших пуль, - сказал он, - так от волчьих зубов они  все  равно  рано  или
поздно погибнут на этом самом месте.
   - Я вас не понимаю, мистер Гобсон, - сказала путешественница.
   - А вы подойдите поближе, сударыня, - ответил лейтенант, - и не бойтесь
их вспугнуть: они уже не могут никуда убежать, как правильно  заметил  наш
охотник.
   Миссис Барнет в сопровождении Сэбина, Марбра и лейтенанта спустилась  с
холма. Через  несколько  минут  она  была  уже  у  самого  театра  военных
действий. Вапити не двинулись. Они продолжали, как два  барана,  стукаться
лбами, несмотря на то, что давно уже были неразрывно и безнадежно  связаны
друг с другом.
   Дело в том, что в пылу драки  вапити  так  переплетаются  рогами,  что,
только сломав их, могут расцепиться. Такие случаи нередки, и на охотничьих
угодьях люди постоянно наталкиваются на их ветвистые придатки,  валяющиеся
на земле и перевитые между собой. Сцепившиеся таким образом животные скоро
умирают с голоду или же становятся легкой добычей хищных зверей.
   Две пули прикончили битву вапити. Марбр и Сэбин тут же  их  освежевали,
забрав  кожу,  выделкой  которой   надеялись   заняться   на   досуге,   а
окровавленные туши бросили на съеденье волкам и медведям.



7. ПОЛЯРНЫЙ КРУГ

   Экспедиция продолжала двигаться к северо-западу, но усталым собакам все
тяжелее было тянуть сани по неровной дороге.  Эти  мужественные  животные,
которых в начале путешествия с таким  трудом  удерживала  рука  погонщика,
теперь уже не порывались быстро бежать. Восемь -  десять  миль  в  день  -
большего нельзя было добиться от переутомленных  упряжек.  Однако  Джаспер
Гобсон всячески торопил свой отряд. Он спешил как можно  скорей  добраться
до северных берегов Большого Медвежьего озера, в форт  Конфиданс.  Там  он
надеялся получить некоторые необходимые экспедиции сведения. Ему надо было
узнать, ходили ли индейцы, постоянно посещающие эти места, на  разведку  к
ближайшей прибрежной полосе Ледовитого океана?  И  свободен  ли  от  льдов
океан в это время года? Все это были важные вопросы, и от того  или  иного
ответа на них зависела судьба новой фактории.
   Местность, по которой проходил теперь маленький  отряд,  была  во  всех
направлениях пересечена ручьями и речками, большей частью  притоками  двух
главных рек, которые, протекая с юга на север, впадают в Ледовитый  океан.
На западе течет река Макензи, на востоке - река  Коппермайн.  Пространство
между этими основными водными  артериями  было  все  усеяно  бесчисленными
озерами, озерками и топями. По их подернутой тонким льдом поверхности  уже
нельзя было отважиться ехать в санях.  Поневоле  приходилось  двигаться  в
объезд, что намного удлиняло путь. Действительно, зима - самое  подходящее
для северных стран время года, ибо в эту пору они  всего  более  доступны.
Миссис Барнет предстояло еще не раз в этом убедиться.
   Вся эта область, входящая в состав  Проклятой  Земли,  была  совершенно
пустынна,  как,  впрочем,  почти  все  северные  территории  американского
континента. Подсчитали, что в среднем тут приходится по одному  жителю  на
десять квадратных миль. Кроме индейцев, число которых  заметно  убавилось,
население здесь состоит из нескольких тысяч агентов и солдат,  находящихся
на службе у разных пушных компаний. Сосредоточено оно  главным  образом  в
южных областях и в окрестностях факторий. В продолжение всего  пути  отряд
ни разу не видел человеческого следа. Все следы, сохранившиеся  на  рыхлом
снегу, принадлежали жвачным животным или грызунам. Несколько  раз  в  виду
отряда  появлялись  медведи,  которые  бывают  чрезвычайно  опасны,   если
принадлежат к полярным породам. Все-таки миссис Барнет  очень  удивлялась,
почему эти хищники так редко здесь попадаются.  Основываясь  на  рассказах
зимовщиков, она думала, что в полярных  областях  их  можно  встретить  на
каждом  шагу.  Ведь  потерпевшим  кораблекрушение,  а  также  китоловам  в
Баффиновом заливе, на Шпицбергене  и  в  Гренландии  ежедневно  приходится
отражать их нападения, а здесь всего только несколько медведей  показалось
на окружавшем отряд просторе.
   - Подождите зимы, сударыня, - отвечал ей лейтенант Гобсон, - подождите,
когда наступят холода, а с ними и голод, и к вашим услугам медведей  будет
сколько угодно.
   Двадцать  третьего  мая,  после  долгого  и   утомительного   перегона,
маленький отряд подошел, наконец, к Полярному  кругу.  Как  известно,  эта
параллель, отстоящая от Северного полюса на 23o27'57", представляет  собою
математическую границу, которой достигают солнечные  лучи,  когда  сияющее
светило описывает  крайнюю  дугу  над  противоположным  полушарием.  Здесь
экспедиция вступала уже в собственно арктическую зону.
   Эта широта была тщательно определена при помощи точнейших инструментов,
которыми астроном Томас Блэк и Джаспер Гобсон владели  одинаково  искусно.
Присутствовавшая при этом миссис Барнет с радостью узнала, что ей  удалось
достичь  Полярного  круга:  самолюбие  путешественницы,   впрочем   вполне
понятное, было удовлетворено.
   - В предыдущих ваших странствиях, сударыня, - сказал ей лейтенант, - вы
пересекли два тропика,  а  сегодня  стоите  на  границе  Полярного  круга.
Немногие исследователи отваживались проникать  в  столь  различные