вую
зиму, которая прочно скрепила бы все части ледяного поля, путешествие само
по себе было бы достаточно тяжелым,  то  в  эту  неустойчивую  погоду  оно
становилось крайне опасным.
   Тринадцатого ноября  Джаспер  Гобсон,  миссис  Барнет  и  сержант  Лонг
собрались вместе, чтобы назначить день отъезда. Сержант был  того  мнения,
что остров следует покинуть как можно скорее.
   - Мы должны, - сказал он, - предусмотреть все задержки,  возможные  при
переходе в шестьсот миль. Надо  достичь  материка  до  наступления  марта,
иначе  с  началом  движения  льдов  мы  рискуем  очутиться  в  еще  худшем
положении, чем на нашем острове.
   - Но, - заметила миссис Барнет, - вопрос в том, везде ли  океан  замерз
одинаково прочно и можно ли будет пройти.
   - Конечно, замерз, - ответил сержант  Лонг,  -  и  с  каждым  днем  лед
становится плотнее. Да и барометр понемногу  поднимается.  А  это  признак
понижения температуры. К тому времени, когда мы закончим приготовления,  -
а это займет не меньше недели, - я  думаю,  зима  решительно  повернет  на
мороз.
   - Так или иначе, - заметил лейтенант Гобсон, - но начало  зимы  плохое,
и, по правде говоря, все оборачивается против нас. В этой части океана  не
раз наблюдались странные зимы, когда китобойным судам удавалось заходить в
такие широты, где в другие годы даже летом не оказалось бы свободной  воды
под килем. Но как бы то ни было, я согласен, что нельзя терять  ни  одного
дня. Жаль только, что обычные для этих  краев  морозы  не  пришли  нам  на
помощь.
   - Они еще придут! - успокоила его миссис Барнет. -  Во  всяком  случае,
надо быть готовыми использовать  благоприятные  обстоятельства.  На  какое
время предполагаете вы назначить отъезд, мистер Гобсон?
   - Самый крайний срок - конец ноября, - ответил  лейтенант,  -  но  если
через неделю, то есть к двадцатому числу этого месяца,  мы  закончим  наши
приготовления и  путь  по  льду  станет  доступным,  я  буду  считать  это
благоприятным обстоятельством, и мы двинемся в дорогу.
   - Да, - подтвердил сержант Лонг. - Мы должны готовиться,  не  теряя  ни
минуты.
   - В таком случае, мистер Гобсон, - спросила миссис Барнет,  -  откроете
ли вы нашим товарищам положение, в каком мы оказались?
   - Да, сударыня. Настало время говорить, ибо уже время действовать.
   - Когда вы рассчитываете сообщить им все?
   - Немедленно! Сержант Лонг,  -  добавил  Джаспер  Гобсон,  обращаясь  к
сержанту, который тотчас же стал  навытяжку,  -  соберите  ваших  людей  в
большой зале, чтобы выслушать мое сообщение.
   Сержант  Лонг  круто  повернулся  на  каблуках,  отдал  честь  и  вышел
размеренным шагом.
   В  продолжение  нескольких  минут  миссис  Барнет  и  лейтенант  Гобсон
оставались одни, не проронив ни слова.
   Сержант  вскоре  возвратился  и  доложил  Джасперу  Гобсону,  что   его
приказание выполнено.
   Вслед  за  тем  лейтенант  и  миссис  Барнет  прошли  в  большую  залу,
освещенную тусклым светом  ламп,  где  застали  в  сборе  всех  обитателей
фактории - мужчин и женщин.
   Лейтенант Гобсон подошел к своим товарищам и торжественно произнес:
   - Друзья мои, чтобы избавить вас от лишних  волнений,  я  считал  своим
долгом до сих пор скрывать от вас  положение,  в  котором  находится  наша
фактория...  Землетрясение  оторвало  нас  от  материка...   Мыс   Батерст
отделился от американского побережья... Наш полуостров теперь не что иное,
как льдина, блуждающий остров...
   Тогда Марбр выступил вперед, подошел  к  Джасперу  Гобсону  и  спокойно
сказал:
   - Мы это знали, лейтенант!



12. ПОПЫТКА СПАСЕНИЯ

   Итак, эти мужественные люди все знали! Но, чтобы  не  причинять  лишних
огорчений своему командиру, они делали вид, что им ничего не  известно,  и
готовились к зимовке с прежним усердием.
   Слезы умиления выступили на глазах  Джаспера  Гобсона.  Он  не  пытался
скрыть свое волнение и  сердечно  пожал  руку,  протянутую  ему  охотником
Марбром.
   Да, эти честные солдаты все знали, так как Марбр  давно  уже  обо  всем
догадался! Западня, вдруг наполнившаяся соленой  водой;  тщетное  ожидание
отряда из форта Релайанс; ненужные на  континенте  ежедневные  определения
широты и долготы и предосторожности, принимавшиеся  лейтенантом  Гобсоном,
чтобы никто этого не  заметил;  животные,  оставшиеся  вокруг  фактории  в
зимнее время  года,  и,  наконец,  замеченная  в  последние  дни  перемена
положения мыса Батерст относительно  стран  света  -  все  это  натолкнуло
обитателей форта Надежды на мысль  о  случившемся.  Единственное,  что  им
казалось необъяснимым, - это появление Калюмах, но они  решили,  -  и  это
отчасти соответствовало действительности, - что во  время  бури  волны  по
счастливой случайности выбросили ее на берег острова.
   Марбр, убедившись прежде других в правильности своих догадок, поделился
ими с плотником Мак-Напом и кузнецом Рэем.  Спокойно  обсудив  создавшееся
положение, все трое сошлись на том, что им следует предупредить не  только
товарищей, но и своих жен. Однако они решили скрыть от лейтенанта, что  им
все известно, и, как прежде, беспрекословно ему подчиняться.
   - Вы мужественные люди, друзья мои, - сказала, выслушав Марбра,  миссис
Барнет, глубоко растроганная деликатностью этих  людей,  -  вы  честные  и
храбрые солдаты!
   - И наш лейтенант, - ответил Мак-Нап, - может  на  нас  положиться.  Он
выполнил свой долг, мы выполним наш.
   - Да, дорогие друзья, - сказал Джаспер Гобсон, - бог не оставит нас,  и
мы поможем ему нас спасти!
   Затем лейтенант подробно рассказал обо всем, что произошло с  тех  пор,
как  во  время  землетрясения  перешеек  раскололся  и   часть   материка,
расположенная  у  мыса  Батерст,  превратилась  в  остров.   Весной   море
освободилось  ото  льда,  и  вновь  образовавшийся   остров   был   унесен
неизвестным течением за двести  миль  от  континента;  затем  шторм  опять
пригнал его к берегу, и он был уже близок к земле,  но  ночью  31  августа
ураган снова отбросил его; лейтенант Гобсон закончил свой рассказ тем, как
бесстрашная   Калюмах,    рискуя    жизнью,    пыталась    спасти    своих
друзей-европейцев. Он описал  изменения,  которые  произошли  на  острове,
постепенно  разрушавшемся  в  более  теплых  водах  океана,  и  поведал  о
тревогах, испытанных им в связи с тем, что остров мог быть либо отброшен в
Тихий океан, либо увлечен Камчатским течением, и, наконец,  сообщил  своим
товарищам, что 27 сентября блуждающий остров остановился.
   Принесли карту полярных морей, и Джаспер Гобсон указал  местонахождение
острова, который отстоял более чем на шестьсот миль от всякой земли.
   Закончив  свое  сообщение,  лейтенант  Гобсон  заявил,  что   положение
чрезвычайно опасно, ибо во время весеннего  движения  льдов  остров  будет
неминуемо раздавлен, и поэтому необходимо,  не  дожидаясь  будущего  лета,
когда можно было бы воспользоваться ботом, еще  зимой  попытаться  достичь
американского континента, пройдя пешком через ледяное поле.
   - Нам надо пройти шестьсот миль в холоде и темноте. Это  будет  тяжело,
друзья мои, но вам, как  и  мне,  понятно,  что  оставаться  здесь  дольше
нельзя.
   - Как только вы  дадите  нам  знак  к  отъезду,  лейтенант,  -  ответил
Мак-Нап, - мы последуем за вами!
   Итак, все было решено, и с этого дня начались спешные  приготовления  к
опасному  путешествию.  Люди  мужественно  отнеслись  к  предстоящему   им
труднейшему переходу в шестьсот миль.  Сержант  Лонг  руководил  работами,
между тем как Джаспер Гобсон, оба охотника и миссис Барнет изо дня в  день
обследовали состояние ледяного поля.  По  большей  части  их  сопровождала
Калюмах, опыт которой мог оказаться очень полезным. Нельзя было терять  ни
минуты, и отъезд, если не возникнет каких-нибудь неожиданных  препятствий,
должен был состояться 20 ноября.
   Тем временем поднялся  ветер;  температура,  как  и  предвидел  Джаспер
Гобсон, немного понизилась: термометр Фаренгейта показывал двадцать четыре
градуса  (-4,4oC).  Дождь,  шедший  в  последние  дни,  сменился   снегом,
превращавшимся на земле в лед. Если бы  холод  продержался  еще  несколько
дней, передвижение на санях стало  бы  возможным.  Расселина  перед  мысом
Майкл была заполнена частью льдом,  частью  снегом;  однако  не  следовало
забывать, что ее более спокойные воды должны были  замерзнуть  быстрее.  И
действительно,  поверхность  океана  была   в   менее   удовлетворительном
состоянии. Это объяснялось тем, что почти беспрерывно дул довольно  резкий
ветер и зыбь мешала нормальному образованию и скреплению льда.  Во  многих
местах льдины отделялись друг  от  друга  большими  разводьями,  и  всякая
попытка пройти по ледяному полю была обречена на неудачу.
   - Погода безусловно идет на похолодание, - сказала как-то миссис Барнет
лейтенанту Гобсону. (Это происходило 15 ноября, во время предпринятого ими
обследования острова, вплоть до его южной части).  -  Температура  заметно
понизилась, и все эти трещины скоро замерзнут.
   - Я тоже так думаю,  сударыня,  -  ответил  Джаспер  Гобсон,  -  но,  к
сожалению, самый характер ледяного покрова мешает нашим планам. Льдины  по
размеру невелики, и края их образуют  утолщения,  которыми  испещрена  вся
поверхность поля; поэтому если  наши  сани  и  будут  скользить  по  этому
ухабистому льду, то лишь с чрезвычайным трудом.
   - Однако, - заметила миссис Барнет,  -  если  не  ошибаюсь,  достаточно
двух-трех дней или даже нескольких часов, чтобы густой снег  выровнял  всю
эту поверхность.
   - Совершенно верно, сударыня, но если  идет  снег,  значит  температура
поднялась, а если  это  потепление  удержится,  ледяное  поле  еще  больше
разойдется. Словом, это палка о двух концах, и оба бьют по нас!
   - Согласитесь, мистер Гобсон, - сказала миссис Барнет,  -  если  здесь,
где мы сейчас находимся, в самом сердце Ледовитого океана, вместо  суровой
полярной  зимы  мы  столкнемся   с   умеренной,   -   это   будет   пример
исключительного невезения.
   - Бывает, сударыня, бывает! Кроме того, я вам напомню, насколько сурова
была зима, проведенная нами на американском континенте. Между тем  не  раз
наблюдалось:  две   зимы   подряд,   одинаковые   по   своим   холодам   и
продолжительности, - большая  редкость,  и  это  прекрасно  знают  китобои
северных морей. Безусловно, сударыня, нас  преследует  особенная  неудача!
Холодная зима - когда нас удовлетворила бы умеренная, и умеренная -  когда
нам необходима суровая! Да, в самом деле, до сих пор нам что-то не  везло.
А когда я подумаю, что эти  шестьсот  миль  надо  пройти  с  женщинами,  с
ребенком!..
   И Джаспер Гобсон указал  на  юг,  где  перед  их  глазами  расстилалось
беспредельное пространство, необъятная белая даль,  похожая  на  кружевное
покрывало причудливого рисунка. Печальное зрелище являло это не совсем еще
замерзшее море, поверхность которого издавала зловещий треск. Мутная луна,
окутанная влажным туманом,  поднимаясь  лишь  на  несколько  градусов  над
горизонтом, бросала на окружающий пейзаж свой  бледный  свет.  Полумрак  в
соединении с некоторыми явлениями  преломления  лучей  увеличивал  размеры
Предметов.  Несколько  айсбергов  средней  высоты,   приняв   колоссальные
размеры,  производили  впечатление  апокалиптических  чудовищ.  Над  ними,
громко хлопая крыльями, проносились птицы, и благодаря  этому  оптическому
обману самая маленькая из них  казалась  крупнее  кондора  или  бородатого
ягнятника. Кое-где меж ледяных гор как будто разверзались огромные  черные
туннели, в которые не решился бы углубиться даже самый  отважный  человек.
Но вот на море внезапно возникало какое-то движение - это опрокидывались в
поисках равновесия ледяные  горы,  подтаявшие  у  самого  основания,  и  в
воздухе раздавался оглушительный грохот, повторяемый  гулким  эхом  льдов.
Картина менялась на глазах,  словно  декорация  феерии.  С  каким  ужасным
чувством должны были  наблюдать  все  это  несчастные  зимовщики,  которым
предстояло пуститься в путь по ледяным полям!
   Несмотря  на  все  свое  мужество  и  стойкость  духа,  путешественница
чувствовала, как ее охватывает невольный ужас. Он леденил ей душу и  тело.
Ей хотелось закрыть глаза и уши,  не  видеть  и  не  слышать.  Когда  луна
заволакивалась на мгновенье более густым туманом  и  вид  этого  северного
пейзажа становился еще более зловещим,  миссис  Барнет  представляла  себе
караван мужчин и женщин, движущийся по этой пустыне в бурю, в снег,  среди
падающих льдин, в полном мраке полярной ночи!..
   Однако она заставляла себя смотреть. Она хотела приучить себя  к  этому
зрелищу, закалить свою душу против чувства страха. И она упрямо  смотрела.
Но вдруг из ее груди вырвался  крик  ужаса,  рука  сжала  руку  лейтенанта
Гобсона, и она указала ему на двигавшийся в  ста  шагах  от  них  огромный
предмет, форму которого нельзя было различить в полумраке.
   То  было  колоссальное,  более  пятидесяти   футов   ростом,   чудовище
сверкающей белизны. Медленно пробираясь по льдинам,  оно  перескакивало  с
одной на другую огромными скачками, вскидывая гигантскими лапами,  которые
могли бы сразу обхватить десять больших  дубов.  Казалось,  чудовище  тоже
искало путь через ледяное поле, чтобы бежать с этого злосчастного острова.
Видно  было,  как  оседали  под  его  тяжестью  льдины,  и  ему  удавалось
восстанавливать равновесие лишь после ряда беспорядочных движений.
   Чудовище прошло по льдам с четверть мили. Потом,  очевидно  убедившись,
что дальше идти нельзя, оно вернулось обратно и направилось  к  той  части
побережья, где находились лейтенант Гобсон и миссис Барнет.
   Джаспер  Гобсон  снял  ружье,  висевшее  через  плечо,  и  приготовился
стрелять. Но, прицелившись в зверя, он тотчас же опустил руку  и  негромко
сказал:
   - Это медведь, сударыня, всего лишь медведь, а размеры его  чрезвычайно
увеличены преломлением лучей.
   В самом деле, то был полярный медведь, и миссис  Барнет,  сразу  поняв,
что она стала жертвой обмана зрения, облегченно  вздохнула.  Затем  у  нее
мелькнула мысль.
   - Да ведь это же мой медведь! - воскликнула она. - Он самоотвержен, как
настоящий ньюфаундлендец! И вполне возможно - это единственный, оставшийся
на острове. Но что он здесь делает?
   - Пытается бежать, сударыня, - ответил  лейтенант  Гобсон.  -  Пытается
бежать с этого проклятого острова! Но пока еще он не может этого сделать и
показывает нам, что путь, закрытый для него, закрыт и для нас.
   Джаспер  Гобсон  не  ошибся.  Сделав  попытку  уйти  с  острова,  чтобы
добраться до какого-либо материка,  но  потерпев  неудачу,  пленный  зверь
теперь возвращался на остров. Встряхивая головой  и  глухо  рыча,  медведь
прошел мимо лейтенанта и его спутницы не больше чем в двадцати  шагах.  То
ли не видя людей, то ли не удостаивая их взгляда, он побрел своей  тяжелой
поступью дальше, по направлению к мысу Майкл, и исчез за холмом.
   В тот день лейтенант Гобсон и миссис Барнет вернулись в форт  печальные
и молчаливые.
   Между тем в фактории продолжали так деятельно готовиться к путешествию,
как будто переход  через  ледяное  поле  был  уже  осуществим.  Надо  было
предусмотреть  все,   что   могло   обеспечить   наибольшую   безопасность
экспедиции, и принять во внимание не только трудности и неизбежные тяготы,
но  и  капризы  полярной  природы,  так  решительно  ограждающей  себя  от
вторжения человека.
   Предметом особых забот были собачьи упряжки, Собакам не мешали бегать в
окрестностях форта, чтобы  этим  моционом  восстановить  их  силы,  слегка
ослабленные долгим  сиденьем  взаперти.  В  общем,  эти  животные  были  в
удовлетворительном состоянии и, если  их  не  гнать  чрезмерно,  могли  бы
проделать длинный путь.
   Тщательно осмотрели сани. На ухабистой  поверхности  ледяного  поля  их
неминуемо  ждали  резкие  толчки.  Поэтому  необходимо  было  укрепить  их
основные части - нижнюю  раму,  изогнутый  передок  и  прочее.  Это  было,
конечно, делом Мак-Напа и его подручных, и они  постарались  придать  этим
экипажам севера исключительную прочность.
   Кроме того, изготовили двое грузовых саней  большого  размера;  из  них
одни были предназначены для перевозки провизии,  другие  -  для  перевозки
мехов. Их должны  были  тащить  прирученные  олени,  прекрасно  для  этого
приспособленные. Меха, - и с этим нельзя не согласиться,  -  были  грузом,
являвшимся роскошью, и, может быть, было неблагоразумно стеснять себя ими.
Но Джаспер Гобсон хотел, насколько возможно,  соблюсти  интересы  Компании
Гудзонова залива, решив в то же время бросить меха по пути,  если  бы  они
мешали движению каравана. Впрочем, никакого риска  в  этом  не  было,  ибо
оставленные в кладовых фактории эти драгоценные  меха  безусловно  погибли
бы.
   Что касается съестных припасов, то  с  ними  дело  обстояло  иначе.  Их
надлежало иметь как можно больше  и  хорошо  упакованными  для  перевозки.
Рассчитывать на то, что удастся охотиться по дороге, не  приходилось.  Как
только путь станет проходимым, дичь опередит караван  и  быстро  достигнет
южных областей. Итак, мясные консервы, солонина, паштеты из зайца, сушеная
рыба, галеты, запас которых, к сожалению, был весьма ограничен, в  большом
количестве щавель и  ложечник,  бренди,  винный  спирт  для  приготовления
горячих напитков - все было погружено  в  особые  грузовые  сани.  Джаспер
Гобсон охотно взял бы с собою дрова,  так  как  не  было  никакой  надежды
встретить по дороге хотя бы  одно  дерево,  куст  или  немного  мха,  либо
наткнуться на какие-нибудь унесенные морем обломки.  Но  такой  перегрузки
каравана нельзя было допустить, и от этого намерения пришлось  отказаться.
В удобной теплой одежде, по счастью, недостатка не предвиделось.  Ее  было
много, и в случае необходимости можно было  пополнить  запас  из  саней  с
мехами.
   Томас Блэк,  который  после  своих  злоключений  от  всех  отстранился,
избегал своих спутников,  запираясь  в  комнате,  и  никогда  не  принимал
участия в совещаниях лейтенанта, сержанта и миссис Барнет, как только день
отъезда был назначен, вдруг появился. Правда, его  занимали  исключительно
те сани, которые должны были  везти  его  самого,  его  приборы  и  записи
наблюдений. Он по-прежнему молчал, и  от  него  нельзя  было  добиться  ни
слова. Казалось, он забыл обо всем, даже о том, что он - ученый. С тех пор
как Томаса Блэка  постигла  неудача  с  наблюдением  "его"  затмения  и  с
разрешением  вопроса  о  протуберанцах,  астроном  уже  больше  не  уделял
никакого внимания наблюдению таких свойственных высоким  широтам  явлений,
как полярное сияние, круги вокруг планет, ложные луны и тому подобное.
   В последние дни каждый работал с таким рвением  и  проворством,  что  к
утру 18 ноября все приготовления к отъезду были закончены.
   К несчастью, ледяное поле все еще оставалось непроходимым.  Температура
немного понизилась, но все  же  не  настолько,  чтобы  поверхность  океана
замерзла сплошь. Снег, к тому же очень  мелкий,  падал  неравномерно  и  с
перерывами. Джаспер Гобсон, Марбр и Сэбин ежедневно обследовали  побережье
от мыса Майкл до бывшей Моржовой бухты. Рискнув пройти около полутора миль
по ледяному полю, путники вынуждены были признать,  что  все  оно  покрыто
трещинами, выбоинами и разводьями. По нему не прошли бы не только сани, но
и свободные в своих движениях пешеходы. Во время этих коротких  экспедиций
лейтенант Гобсон и оба его спутника выбивались из  сил  и  не  раз  теряли
надежду дойти до острова Виктории по этому  изменчивому  пути,  среди  еще
подвижных льдин.
   В  самом  деле,  природа  как  будто  ожесточилась  против   несчастных
зимовщиков. В течение 18 и 19  ноября  ртуть  в  термометре  поднялась,  а
барометр начал падать. Эта перемена в состоянии атмосферы грозила роковыми
последствиями. Одновременно  с  потеплением  небо  заволокло  тучами.  При
тридцати четырех градусах по Фаренгейту (+1,1oC) снег  сменилс