минут
десять, боясь, и не без основания, что сообщение с  южной  частью  острова
уже невозможно. Вскоре шум прибоя, который прибавился к разноголосому шуму
бури, смолк.
   - Нет,  это  просто  расселина,  -  крикнул  лейтенант  Гобсон  на  ухо
сержанту. - Повернем обратно!
   И они опять свернули  к  югу.  Но,  приняв  это  решение,  смелые  люди
подвергали себя ужасной опасности, и они знали  это,  хотя  ни  словом  не
обмолвились друг с другом.
   Действительно,  та  часть  острова  Виктории,  куда   они   так   смело
устремились,  уже  дала  большую  трещину  и  могла  с  минуты  на  минуту
отделиться от него. Если трещина, размываемая прибоем, пойдет еще  дальше,
их неминуемо унесет течением вглубь океана. Но они не раздумывали  и  ушли
во тьму, даже не задаваясь вопросом, будет ли возможность вернуться назад.
   Сколько тревожных мыслей осаждало в эти  минуты  лейтенанта  Гобсона!..
Можно ли было надеяться, что остров уцелеет до зимы? Не  началось  ли  уже
его неизбежное разрушение? Если ветер не прибьет его к берегу, не  обречен
ли он на скорую гибель, не потонет ли он, не  растает  ли?  Какой  ужасный
конец! И на что могут надеяться несчастные обитатели этой льдины?
   Между тем избитые, изнемогающие в борьбе  со  штормом,  но  исполненные
неиссякаемого чувства долга, эти  два  стойких  человека  продолжали  свой
путь. Так дошли они до края лесного массива, который примыкал к мысу Майкл
и  который  им  предстояло  пересечь,  чтобы  как  можно  быстрее  достичь
побережья.  Они  вступили  в  лес,  окутанный   непроницаемым   мраком   и
наполненный оглушительным шумом ветра, свистевшего  в  верхушках  берез  и
елей. Вокруг все трещало. На каждом  шагу  их  больно  хлестали  сломанные
ветви. Им ежеминутно грозила опасность попасть под удар падающего  дерева,
они то и дело натыкались в темноте на расколотый ствол. Но сейчас они  уже
не брели наугад, их вел сквозь  чащу  шум  морского  прибоя.  Они  слышали
глухие отголоски тяжелого падения гигантских  валов,  бьющих  о  берег,  и
временами  чувствовали,  как  вздрагивал  под  их  ударами  самый  остров,
ставший, очевидно, значительно легче. Держась за руки, чтобы не потеряться
в темноте, поддерживая и поднимая один другого, когда  кто-нибудь  из  них
спотыкался и падал, они  добрались,  наконец,  до  противоположной  опушки
леса.
   Но там они сразу попали в круговорот вихря, который,  насильно  оторвав
их друг от друга и швырнув в разные стороны, бросил на землю.
   - Сержант, сержант, где вы? - крикнул Джаспер Гобсон изо всех сил.
   - Я здесь, лейтенант! - послышался хриплый голос Лонга.
   Они ползком попытались добраться друг до друга,  но,  казалось,  чья-то
властная рука пригвоздила их к месту. Наконец, после неимоверных усилий им
это удалось, и, чтобы предупредить  повторение  такого  случая,  лейтенант
Гобсон привязал к себе сержанта поясным ремнем. Они вскарабкались по песку
на небольшой пригорок, где росло несколько елей и можно было  укрыться  от
ветра.  Там  они  вырыли  яму  и  забрались  в  нее,  усталые,   разбитые,
изнеможенные.
   Было половина одиннадцатого вечера.
   Джаспер  Гобсон  и  сержант  Лонг  просидели  несколько  минут   молча,
полузакрыв глаза и не шевелясь: ими овладело какое-то оцепенение, какая-то
непреодолимая дремота. Словно кости  скелета,  скрипели  над  их  головами
раскачиваемые шквалом ели. Между тем они постепенно  побороли  это  сонное
состояние и, глотнув из фляжки  сержанта  немного  водки,  подбодрились  и
начали разговаривать.
   - Только бы эти деревья устояли, - проговорил лейтенант.
   - И наша яма не ушла бы вместе с ними! - добавил  сержант,  упираясь  в
осыпавшийся под ним песок.
   - Ну, раз уж мы здесь, - сказал Джаспер Гобсон, - в нескольких шагах от
мыса Майкл, и пришли сюда, чтоб смотреть,  -  посмотрим!  Знаете,  сержант
Лонг, у меня какое-то предчувствие,  что  мы  недалеко  от  материка;  но,
конечно, это только предчувствие!
   Оттуда, где они расположились, их взгляд мог охватить две  трети  южной
стороны горизонта, если бы горизонт был виден. Но в это время царил полный
мрак, и они понимали, что если только до утра не появится  огонек,  то  им
придется дождаться  рассвета,  чтобы  рассмотреть  побережье  материка,  в
случае если ураган отнес их далеко на юг.
   Между тем, - и лейтенант Гобсон говорил об этом миссис Полине Барнет, -
рыбаки нередко посещают эту часть Северной Америки, носящую название Новой
Джорджии. На этом  берегу  встречается  также  немало  поселков;  туземное
население их занимается раскопками в поисках бивней мамонтов,  так  как  в
этих  местах  сохранилось  в  окаменелом  состоянии  много  скелетов  этих
гигантских допотопных  животных.  Несколькими  градусами  южнее  находится
Ново-Архангельск - главный город Русской  Америки  и  ее  административный
центр, распространяющий свое влияние на весь архипелаг Алеутских островов.
Охотники теперь чаще посещали берега Северного Ледовитого океана, особенно
с тех пор, как Компания Гудзонова залива арендовала охотничьи угодья,  где
некогда промышляли русские купцы. Джаспер Гобсон, не  зная  здешних  мест,
знал нравы агентов, приезжавших сюда в это время года, и был почти уверен,
что встретит здесь соотечественников и даже коллег по профессии или же, за
отсутствием  их,  каких-нибудь  кочующих  индейцев,  бродивших  обычно  по
побережью.
   Но что давало лейтенанту Гобсону повод надеяться, что  остров  Виктория
был отброшен к побережью материка?
   - Да, тысячу раз да! - твердил он Лонгу. - Вот  уже  неделю,  как  этот
северо-восточный ветер дует не хуже урагана. Я прекрасно знаю, что за  наш
очень плоский остров ему трудно зацепиться, но  холмы  и  лесные  массивы,
расставленные здесь, как паруса,  должны  слегка  уступать  напору  ветра.
Кроме того, море тоже испытывает влияние ветра, и вполне понятно, что  его
большие волны бегут по направлению к материку. Поэтому я  считаю,  что  мы
должны были выйти из течения, уносившего нас на запад, и что нас отбросило
на юг. В последний раз мы были всего в двухстах милях от земли, а  за  эти
семь дней...
   - Все ваши рассуждения  справедливы,  лейтенант,  -  поддержал  сержант
Лонг. - Притом если нам помогает ветер, то помогает и бог. Он не  захочет,
чтобы погибло столько несчастных. И на него возлагаю я свои надежды.
   Разговор Джаспера Гобсона с сержантом прерывался почти на каждой  фразе
ревом бури. Они пытались проникнуть взглядом  в  густую  мглу,  в  которой
ползли длинные космы растрепанного ветром тумана, отчего она казалась  еще
более непроницаемой. И в этой мгле  не  было  видно  ни  одной  светящейся
точки.
   К половине второго утра ураган на несколько минут утих и только страшно
разбушевавшееся море продолжало реветь. Огромные валы, вздымаясь,  яростно
набегали друг на друга.
   Вдруг Джаспер Гобсон, схватив своего товарища за руку, крикнул:
   - Сержант, вы слышите?..
   - Что?
   - Шум моря!
   - Слышу, лейтенант, - ответил сержант Лонг. - И уже несколько мгновений
мне кажется, что удары волн...
   - Уже не те... не правда ли,  сержант?..  Слушайте...  слушайте...  как
будто прибой... как будто волны разбиваются о скалы!..
   Лейтенант Гобсон и сержант Лонг напряженно вслушивались. Это и в  самом
деле не был уже тот глухой, монотонный шум волн, набегающих одна на другую
в открытом море, но звучный рокот тяжелых  струй,  ударяющихся  о  твердый
берег, который рождал звонкое эхо скал. Между  тем  на  побережье  острова
Виктории не было ни одной скалы, оно представляло собою  просто  невысокую
кромку из земли и песка, почти не отражавшую звуков.
   Но не ошиблись ли Джаспер Гобсон и его спутник? Сержант привстал  было,
чтобы лучше прислушаться, но его тут же свалил неожиданный порыв  урагана,
возобновившегося с новой силой. Затишья как не бывало, пронзительный свист
ветра приглушал рев моря, а вместе с ним то  особенное  звучание,  которое
поразило слух лейтенанта.
   Судите сами, какое волнение охватило этих людей! Они  снова  залезли  в
свою нору и, чувствуя,  как  под  ними  осыпается  песок,  видя,  как  ели
склоняются до самой земли, гадали, не лучше ли им уйти из  этого  убежища,
пока не поздно. В то же время оба, не отрываясь, смотрели в сторону юга. В
этом взгляде сосредоточилась вся их жизнь; пристально вглядывались  они  в
густую мглу, которая должна была рассеяться с первыми лучами зари.
   Вдруг около половины третьего утра сержант Лонг крикнул:
   - Вижу!
   - Что?
   - Огонь!
   - Огонь?
   - Да!.. Вон в той стороне!..
   И он указал на юго-запад. Но не ошибся  ли  он?  Нет!  Джаспер  Гобсон,
взглянув в ту сторону, тоже различил какой-то робкий свет.
   - Да! - вскричал он. - Да, сержант! Огонь! Это земля!
   - Или огни корабля!
   - Корабль в такую погоду! Невозможно! - вскричал лейтенант. - Нет, нет,
там суша, говорю вам, всего в нескольких милях от нас!
   - Ну, так дадим сигнал!
   - Да, сержант, в ответ на этот огонек  с  континента  зажжем  огонь  на
нашем острове!
   Ни у лейтенанта Гобсона, ни у сержанта не было факела, но ураган сгибал
над ними до земли смолистые ели.
   - Ваше огниво, сержант! - крикнул Джаспер Гобсон.
   Лонг высек огонь и  зажег  трут.  Потом  ползком  добрался  до  рощицы.
Лейтенант последовал за ним. Здесь было много валежника. Они сложили его у
самых корней деревьев, зажгли, и раздуваемое  ветром  пламя  охватило  всю
рощицу.
   - Ну, если мы увидели их, значит и они нас увидят!
   Ели горели синеватым пламенем и коптили, как  гигантский  факел.  Смола
трещала в старых стволах, и они быстро сгорали. Вскоре раздался  последний
слабый треск, и все погасло.
   Джаспер Гобсон  и  сержант  Лонг  смотрели,  не  ответит  ли  им  новый
огонек...
   Но нет!.. Минут десять они упорно  вглядывались  вдаль,  надеясь  вновь
найти ту светящуюся точку, которая блеснула им на  миг,  и  уже  отчаялись
дождаться какого-нибудь сигнала, как вдруг послышался крик, внятный  крик,
отчаянный зов с моря.
   В страшной тревоге Джаспер Гобсон и сержант Лонг  бросились  к  берегу,
скользя на ходу.
   Крик не повторился.
   Между тем уже  разгоралась  заря.  С  появлением  солнца  ярость  бури,
казалось, начала утихать. Вскоре стало  достаточно  светло,  чтобы  зоркий
глаз мог оглядеть далекое пространство...
   Земли нигде не было. На горизонте небо и море сливались, как и  прежде,
в одну сплошную линию.



8. ПРОГУЛКА МИССИС ПОЛИНЫ БАРНЕТ

   Все утро Джаспер Гобсон и сержант Лонг блуждали в этой части побережья.
Погода заметно изменилась. Дождь почти прекратился,  а  ветер,  бушевавший
все  с  той  же  силой,  внезапно  изменил  направление  и  дул  теперь  с
юго-востока. Это досадное обстоятельство еще более  ухудшило  положение  и
усилило тревогу лейтенанта Гобсона. Он уже  потерял  всякую  надежду,  что
остров приблизится к земле.
   В самом  деле,  юго-восточный  ветер  мог  только  отдалить  остров  от
американского континента и снова бросить его в зону тех  опасных  течений,
которые устремлялись в северную часть Ледовитого океана.
   Но  можно  ли  было  утверждать,  что  в  эту   ужасную   ночь   остров
действительно  приблизился  к  берегам  материка?   Или   то   было   лишь
предчувствие лейтенанта Гобсона,  предчувствие,  которое  не  оправдалось?
Ночь была довольно ясная, и взгляд мог охватить  пространство  радиусом  в
несколько миль, а между тем нигде не было заметно  и  признака  земли.  Не
следовало ли поэтому возвратиться к предположению  сержанта  и  допустить,
что ночью в виду острова прошло судно, на борту которого появился и тут же
исчез огонь; оттуда же донесся отчаянный крик матроса, ибо разве во  время
такого шторма судно не могло терпеть бедствие?
   Но как бы то ни было, ни на море, ни на берегу не было  видно  обломков
разбитого судна. Между тем океан, разъяренный ветром с материка, вздымался
такими огромными валами, против которых  трудно  было  бы  устоять  любому
кораблю.
   - Итак, лейтенант, - сказал  сержант  Лонг,  -  надо  принять  какое-то
решение!
   - Да, надо, сержант, - ответил Джаспер Гобсон, проводя рукой по лбу,  -
надо оставаться на острове и ждать зимы! Только она и может нас спасти!
   Был уже полдень, и так  как  Джаспер  Гобсон  хотел  вернуться  в  форт
Надежды до наступления вечера,  он  и  его  спутник,  подгоняемые  ветром,
который снова дул им в спину, немедля  направились  к  мысу  Батерст.  Они
сильно опасались, что  ночью  во  время  борьбы  двух  стихий  остров  мог
расколоться пополам. Если  бы  расселина,  которую  они  видели  накануне,
протянулась во всю ширину острова, они оказались бы отрезанными  от  своих
друзей.
   Вскоре путники подошли к лесу, через который проходили накануне.  Земля
была покрыта свежим валежником, у  одних  деревьев  был  расщеплен  ствол,
другие были вырваны с корнем из тонкого растительного слоя земли, где  они
держались  недостаточно   прочно.   Порывистый   ветер   громко   шелестел
облетевшими листьями,  которые,  сморщившись,  приняли  какие-то  странные
очертания.
   Отойдя мили на две от этого  опустошенного  леса,  лейтенант  Гобсон  и
сержант Лонг приблизились к краю расселины, размеров которой они в темноте
определить не могли. Теперь же они тщательно ее обследовали. Трещина  была
шириной футов в пятьдесят и пересекала побережье приблизительно на полпути
между мысом Майкл  и  местом,  где  некогда  находился  порт  Барнет.  Она
представляла собою нечто вроде лимана, вдававшегося больше чем на  полторы
мили вглубь острова. Если бы новая буря вызвала дальнейшее вторжение моря,
щель расширилась бы еще больше.
   Подойдя к берегу, лейтенант Гобсон увидел, как огромная льдина внезапно
отделилась от острова и пошла блуждать в открытом море.
   - Вот что опасно! - пробормотал сержант Лонг.
   Они быстро повернули на запад и, обойдя расселину, направились прямо  к
форту Надежды.
   На всем остальном пути ни лейтенант  Гобсон,  ни  сержант  не  заметили
никаких других изменений, и в четыре часа они были  уже  в  фактории,  где
нашли всех своих товарищей за обычными делами.
   Джаспер Гобсон сказал своим людям, что он хотел в последний  раз  перед
наступлением зимы поискать, нет ли где следов отряда, обещанного капитаном
Крэвенти, но его поиски ничего не дали.
   - Что ж, лейтенант, - сказал Марбр, - мне думается, что на этот год  во
всяком случае надо забыть о том, что мы ждали к себе  наших  товарищей  из
форта Релайанс.
   - Я тоже так думаю, Марбр, - просто ответил Джаспер Гобсон и вернулся в
общую залу.
   Найдя там миссис Барнет и Мэдж, он сообщил им, что во время  экспедиции
они заметили вдали огонь и слышали крик с моря. Джаспер Гобсон уверял, что
и он и сержант действительно видели огонь и слышали крик и что это не игра
их воображения. По зрелом размышлении  все  пришли  к  одному  и  тому  же
выводу: ночью мимо острова проходил потерпевший бедствие корабль,  но  сам
остров нисколько не приблизился к американскому материку.
   Между тем юго-восточный ветер вскоре очистил  небо  и  разогнал  туман.
Джаспер Гобсон мог теперь с полным правом надеяться, что на следующий день
можно будет определить координаты острова.
   В самом деле, ночью сильно похолодало и выпал небольшой снег, покрывший
всю территорию острова. Проснувшись утром,  Джаспер  Гобсон  приветствовал
этот первый признак наступления зимы.
   Было 2 сентября. Небо  постепенно  очистилось  от  заволакивавшего  его
тумана. Показалось солнце. Его-то и ждал лейтенант Гобсон.  В  полдень  он
сделал удачное определение широты, а около двух часов произвел  вычисление
часового угла и нашел долготу.
   Результат наблюдений был следующий: широта - 70o57', долгота - 170o30'.
   Таким  образом,  несмотря  на  жестокий  ураган,   остров   удерживался
приблизительно на той же параллели, только течение отнесло его еще  дальше
на запад. В это время он проходил через меридиан Берингова пролива, но был
по меньшей мере в четырехстах милях севернее мыса Восточного и мыса Принца
Уэльского, расположенных в самой узкой части пролива.
   Новое местоположение  острова  было  еще  опаснее.  С  каждым  днем  он
приближался к мощному Камчатскому течению, которое, захватив  его  в  свои
стремительные воды, могло увлечь остров  на  север.  Вскоре  должна  была,
очевидно,  решиться  его  судьба:  либо   он   остановится   между   двумя
противоположными течениями, пока вокруг  него  не  замерзнет  океан,  либо
уйдет дальше на север и затеряется в полярных пустынях.
   Джаспер Гобсон был крайне удручен и, желая скрыть свою тревогу, ушел  к
себе и весь день не появлялся. Разложив на  столе  перед  собою  подробную
карту территории, он призвал на помощь всю свою  находчивость,  весь  свой
практический  опыт  и  фантазию,  стараясь  найти  какой-нибудь  выход  из
создавшегося положения.
   В этот день "температура понизилась еще на несколько градусов, и густой
туман, который поднялся к вечеру  над  юго-восточной  стороной  горизонта,
ночью сменился  снегом.  Наутро,  3  сентября,  толщина  снежного  покрова
достигла двух футов. Зима, наконец, наступала.
   В тот же день миссис Барнет решила обследовать несколько миль той части
побережья,  которая  простиралась  от  мыса  Батерст  до  мыса  Эскимосов.
Путешественнице хотелось узнать, какие изменения могла произвести буря  за
последние  дни.  Если  бы  миссис  Барнет  предложила   Джасперу   Гобсону
сопровождать ее, он бы, несомненно,  согласился.  Но,  не  желая  отрывать
лейтенанта от его дел, она решила отправиться без него  и  взять  с  собою
Мэдж.  К  тому  же  им  не  угрожала  никакая   опасность.   Единственными
действительно страшными хищниками  были  в  здешних  местах  медведи,  но,
по-видимому, все они покинули остров еще  во  время  землетрясения.  Таким
образом, две женщины смело могли провести в  окрестностях  мыса  несколько
часов.
   Мэдж, не раздумывая, приняла предложение  миссис  Барнет;  и  в  восемь
часов утра, вооружившись снежным ножом, с флягой  и  сумкой  для  провизии
через плечо, они, никого не предупредив,  вышли  из  дома,  спустились  по
откосу мыса Батерст и свернули на запад.
   Солнце устало ползло по небосводу. Теперь  даже  в  полдень,  в  момент
прохождения через  меридиан,  оно  поднималось  всего  лишь  на  несколько
градусов. Но тонкий слой снега в тех местах, куда падали его хотя и косые,
но яркие и пронизывающие лучи, все еще таял.
   Птицы - белые межняки, чистики, тупики, дикие гуси, утки разных пород -
носились целыми  стаями  и,  оглашая  воздух  громкими  криками,  оживляли
побережье. В зависимости от того, какая вода - пресная или  соленая  -  их
привлекала, они беспрестанно перелетали от озера к морю.
   Миссис Барнет теперь сама убедилась, как много пушных зверей водилось в
окрестностях форта Надежды. Здесь были куницы, горностаи, мускусные крысы,
лисицы. Фактория могла бы наполнить свои склады без малейшего труда. Но  к
чему это было теперь? Эти безобидные звери, видно, понимали, что уже никто
не станет на них охотиться, и, бродя у самой ограды, привыкали к  людям  и
становились все более ручными. Инстинкт, несомненно, подсказывал  им,  что
на этом острове они такие же пленники, как и человек, и что  общая  участь
их сближает. Но самым странным - и миссис Барнет прекрасно это заметила  -
было то,  что  Марбр  и  Сэбин,  два  страстных  охотника,  беспрекословно
подчинялись приказу лейтенанта не охотиться на пушных зверей и,  казалось,
не испытывали ни  малейшего  желания  стрелять  в  эту  драгоценную  дичь.
Правда, лисицы и другие пушные звери еще не оделись в свой  зимний  наряд,
что значительно их обесценивало,  но  одним  этим  трудно  было  объяснить
чрезвычайное равнодушие к ним со стороны охотников.
   Продолжая идти быстрым шагом и обсуждая свое необыкновенное  положение,
миссис Барнет и Мэдж внимательно всматривались в песчаную  кромку  берега.
Разрушения, недавно причиненные морем, особенно бросались здесь  в  глаза.
На месте обва