ов, то прошу садиться. А вот и скатерть! Она из мха
и, признаться, не совсем свежа, но зато словно разостлана  для  нас  самой
природой.
   Развязали сумку с провизией. В меню  вошло:  вяленое  мясо,  паштет  из
зайца, приготовленный на кухне миссис Джолиф, и несколько галет.
   Четверть часа спустя ужин был окончен, и Джаспер Гобсон вновь  вернулся
на побережье, чтобы обследовать юго-восточный угол острова. Миссис  Барнет
уселась отдохнуть под чахлой елью с наполовину опавшими ветвями, а сержант
Лонг стал готовить место для ночлега.
   Лейтенант  Гобсон  хотел  исследовать   структуру   льдины,   служившей
основанием  острова,  и,  по  возможности,  разобраться   в   системе   ее
последовательных напластований. Спустившись по небольшому откосу к  самому
морю, он очутился перед отвесной стеной разрушенного берега.
   В этом месте остров поднимался всего на  три  фута  над  уровнем  моря.
Верхний слой береговой толщи состоял из  тонкого  пласта  земли  и  песка,
смешанного с  ракушечной  пылью;  нижний  же  представлял  собою  плотную,
твердую, почти как металл, массу льда. Толщина надводной части льдины была
не больше одного фута. По свежему срезу можно  было  точно  определить  ее
слоистое  строение.  Горизонтальные  слои  льдины  указывали  на  то,  что
последовательное оледенение ее происходило в сравнительно спокойных водах.
   Известно, что замерзание начинается обычно с верхних слоев жидкости;  и
если мороз крепнет, толщина ледяного панциря  увеличивается  сверху  вниз.
Это верно по крайней мере для стоячих вод.  Процесс  замерзания  проточных
вод идет, наоборот, снизу, со  дна,  где,  как  установлено  наблюдениями,
образуется  так  называемый  донный  лед,  который  затем   всплывает   на
поверхность.
   Что касается  льдины,  служившей  основой  острову  Виктория,  то  она,
несомненно, образовалась у побережья американского  материка,  в  условиях
спокойных вод. Замерзание ее  происходило,  очевидно,  начиная  с  верхних
слоев, и, рассуждая  логически,  следовало  предположить,  что  таяние  ее
начнется с нижних слоев. Когда под влиянием нагретых  вод  толщина  тающей
льдины станет уменьшаться, остров глубже погрузится в воду.
   В этом и крылась главная опасность.
   Как уже было сказано,  Джаспер  Гобсон  обнаружил,  что  твердая  опора
острова, то есть льдина, поднималась над уровнем  моря  приблизительно  на
один фут; при этом согласно законам физики четыре пятых ее оставались  под
водой. Для любого ледяного поля или айсберга на  один  фут  его  надводной
части приходится пять футов  подводной.  Следует,  однако,  заметить,  что
плотность, или, если угодно,  удельный  вес,  плавучих  льдов  различен  и
зависит  от  способа  их  замерзания  или  от  их  происхождения.  Льдины,
образовавшиеся  из  морской  воды,  пористые,  ноздреватые,  непрозрачные,
окрашиваемые проходящими сквозь них световыми  лучами  в  голубоватый  или
зеленоватый цвет, весят меньше,  чем  льдины,  образовавшиеся  из  пресной
воды. Их выпуклая поверхность выступает над уровнем океана немного больше.
Поэтому можно было не сомневаться, что льдина, составлявшая основу острова
Виктории, образовалась из  морской  воды.  Исходя  из  всех  этих  свойств
морского льда и приняв во внимание вес  покрывавшего  льдину  минерального
слоя и растительного покрова, Джаспер  Гобсон  пришел  к  заключению,  что
толщина подводной части льдины составляла  приблизительно  от  четырех  до
пяти футов. Что касается рельефа острова, то более или менее  значительные
возвышенности были образованы, очевидно; из верхнего слоя - слоя  земли  и
песка, и не оказывали заметного влияния на  глубину  погружения  плавучего
острова, которая не превышала пяти футов.
   Это открытие весьма  встревожило  Джаспера  Гобсона.  Всего  лишь  пять
футов! Ведь не говоря уже о том, что ледяное поле  постепенно  подтаивало,
одного серьезного толчка могло оказаться достаточно, чтобы поверхность его
треснула. Бурный напор волн,  сильный  порыв  урагана  -  все,  это  могло
привести к смещению слоев ледяного поля, раздроблению, а затем и к полному
его разрушению. Ах, скорей бы  зима,  мороз,  замерзший  столбик  ртути  в
стеклянной трубке! Вот чего жаждал лейтенант Гобсон. Только свирепая стужа
полярных стран, морозы арктической зимы могли  скрепить,  увеличить  толщу
ледяной основы острова и установить сообщение между "им и континентом.
   Лейтенант Гобсон  возвратился  на  место  стоянки  и  застал  Лонга  за
устройством ночлега. Сержант не собирался спать под открытым  небом,  хотя
миссис Барнет  готова  была  покориться  этой  необходимости.  Он  объявил
Джасперу Гобсону, что хочет вырыть в земле нечто вроде ледяной хижины  или
"снежного дома", в котором свободно поместятся три человека  и  где  можно
будет укрыться от ночной стужи.
   - В стране эскимосов, - сказал он, - разумнее всего жить на эскимосский
лад.
   Джаспер Гобсон  согласился,  но  посоветовал  сержанту  не  углубляться
слишком в толщу льда, так как она не больше пяти футов.
   Сержант  принялся  за  дело.  Работая  топориком  и  ножом,  он  вскоре
расчистил землю и прорыл нечто вроде  коридора,  отлого  спускавшегося  до
ледяного пласта, а затем принялся и за эту хрупкую массу, которая  столько
веков была укрыта землей и песком.
   Ему понадобилось не больше часа, чтобы вырыть  это  подземное  убежище,
или, вернее, ледяное логово, прекрасно сохранявшее тепло и, следовательно,
вполне пригодное для того, чтобы провести в нем несколько ночных часов.
   Пока сержант Лонг работал подобно термиту, лейтенант Гобсон, подойдя  к
путешественнице,  стал  рассказывать   ей   о   результатах   обследования
геологического  строения  острова  Виктории.  Он  не  скрыл  от  нее,  что
состояние  острова  внушает  ему  серьезные  опасения.  По   его   мнению,
недостаточная  толщина  ледяного  основания  острова  должна  была  вскоре
вызвать на его поверхности трещины, а затем и переломы, которые невозможно
заранее предвидеть, а значит, и предупредить. Плавучий остров,  вследствие
изменений в удельном весе мог в любую минуту начать постепенно погружаться
в воду или - что еще того хуже - распасться на отдельные более  или  менее
крупные островки, разумеется, недолговечные. В заключение лейтенант Гобсон
заметил, что впредь обитатели форта Надежды не должны  уходить  далеко  от
фактории и им следует быть, по возможности, вместе, чтобы разделить  общую
участь.
   Их разговор был прерван каким-то криком. Они вскочили и обвели взглядом
заросли, поляну, море.
   Никого!
   Но крик раздался громче.
   - Сержант! Сержант! - вскричал Джаспер Гобсон и вместе с миссис  Барнет
бросился к месту ночлега.
   Не успел он добежать до зияющего  спуска  в  ледяной  дом,  как  увидел
висящего над ямой сержанта. Лонг вцепился  обеими  руками  в  вонзенный  в
ледяную стену снежный нож и, не теряя хладнокровия, продолжал громко звать
на помощь.
   Видны были только его голова и руки. В  то  время  как  сержант  долбил
стены подземелья, лед под ним внезапно треснул, и он до пояса погрузился в
воду.
   Джаспер Гобсон произнес только: "Держитесь!" - и бросился на землю.
   Дотянувшись до края отверстия, он  подал  сержанту  руку.  Почувствовав
крепкую опору, тот выбрался из ямы.
   - Боже, что это с вами случилось, сержант? - вскричала миссис Барнет.
   - А то, сударыня, - ответил Лонг, отряхиваясь, как мокрый пудель, - что
подо мной провалился ледяной пол, и волей-неволей пришлось искупаться.
   - Значит, вы, - сказал Джаспер Гобсон, - не обратили  внимания  на  мое
предупреждение и стали рыть слишком глубоко.
   - Виноват,  лейтенант!  Но  вы  сами  видите,  что  я  соскоблил  всего
каких-нибудь четырнадцать дюймов ледяной толщи. Дело  в  том,  что  в  ней
была, должно быть, какая-то  пустота,  что-то  вроде  пещеры.  Лед  торчал
горбылем, и я провалился сквозь него, как сквозь  треснувший  потолок.  Не
сцепись я в свой снежный нож, плавать бы мне сейчас под островом.  А  ведь
досадно было бы пропасть из-за такой глупости, не правда ли, сударыня?.
   - Даже очень досадно, мой добрый сержант! - согласилась миссис Барнет и
дружески протянула руку этому достойному человеку.
   Сержант Лонг дал совершенно правильное объяснение. В этом месте  льдина
неизвестно почему, - быть может, от скопления, в ней воздуха, - образовала
выпуклость  с  довольно  тонкой  стенкой,  прилегавшей  непосредственно  к
земляному пласту острова. Роя подземный ход, сержант  задел  верхний  слой
этой стенки, отчего она сразу обрушилась под его тяжестью.
   Такое явление, происходившее, возможно,  и  в  других  местах  ледяного
поля, создавало серьезную опасность. Не было никакой уверенности, что нога
ступает по надежному грунту, который не поддастся под тяжестью человека. У
кого не дрогнет сердце, будь оно самое мужественное, когда  он  представит
себе под этим тонким слоем земли и льда бездну океана?
   Между  тем  сержант  Лонг,  уже  забыв  о  холодной  ванне,   готовился
продолжить земляные работы в другом  месте.  Однако  на  этот  раз  миссис
Барнет решительно воспротивилась. Что стоит  ей  провести  одну  ночь  под
открытым небом? Под сенью ближайшей рощицы она будет чувствовать  себя  не
хуже, чем ее спутники. И она окончательно восстала против повторения  этой
опасной затеи. Лонг должен был в конце концов уступить ей и подчиниться.
   Лагерь был перенесен шагов на сто вглубь побережья, на небольшой бугор,
где росли молодые деревья - сосны и березы, так редко  расставленные,  что
это место ни в коем случае нельзя было назвать зарослью. Набрали  хворосту
и разожгли весело потрескивавший  костер.  Было  десять  часов  вечера,  и
заходящее солнце уже коснулось края горизонта, за которым  оно  готовилось
скрыться всего на несколько часов.
   Сержант Лонг решил воспользоваться удобным случаем,  чтобы  высушить  у
костра свои сапоги, и подсел к лейтенанту Гобсону. Беседа  их  длилась  до
тех пор, пока дневной свет не сменился сумерками. Миссис Барнет  время  от
времени вступала в разговор, стараясь рассеять невеселые думы  лейтенанта.
Впрочем, эта полярная ночь, прекрасная, как все полярные ночи, с мириадами
звезд,  горящих   над   головою,   тоже   действовала   умиротворяюще   на
встревоженный ум. Ветер шелестел ветвями елей. Океан, прильнув  к  берегу,
казалось, дремал. Медленная волна, чуть всколыхнув  его  спокойную  гладь,
бесшумно замирала у острова. Ни птичьего гомона в  воздухе,  ни  крика  на
равнине. Треск еловых  поленьев,  изливавших  огненные  потоки  смолистого
аромата, да тихий шепот уносящихся вдаль голосов - одни только и  нарушали
торжественную тишину ночи.
   - Ну, кто поверит, что мы вот так  блуждаем  по  океану!  -  произнесла
вдруг миссис Барнет. - Сказать по правде, лейтенант, мне нужно сделать над
собою некоторое усилие, чтобы поверить, что все это  происходит  наяву.  А
ведь море, как будто совсем неподвижное, уносит нас с непреодолимой силой.
   -  А  знаете,  сударыня,  -  откликнулся  Джаспер  Гобсон,   -   говоря
откровенно, если бы палуба  нашего  корабля  была  прочнее,  если  бы  его
подводная часть не  грозила  сегодня-завтра  развалиться,  если  бы  я  не
боялся, что в один прекрасный день его корпус может  треснуть  пополам,  и
знал, куда это судно меня доставит, я бы не прочь был поплавать на нем  по
океану.
   - В самом деле, мистер Гобсон, - подхватила миссис Барнет, - есть ли на
свете более удобный и приятный  способ  передвижения,  чем  этот!  У  нас,
например, нет ощущения, что мы движемся. Наш остров дрейфует со  скоростью
течения,  которое  его  уносит.  Разве  это  не  то  же  явление,  которое
сопутствует  полету  воздушного  шара?  И  что  за   прелесть   само   это
путешествие: вместе со своим домом, садом,  парком  и  даже  своим  родным
краем. Такой блуждающий остров, будь он на прочной опоре и нетонущий, надо
было бы признать самым удобным и чудесным  экипажем,  какой  только  можно
себе вообразить. Говорят, когда-то строили висячие сады. Так почему бы  со
временем не начать строить и плавучие парки, которые могли  бы  перевозить
нас в любой уголок земного шара. Они будут  громадных  размеров  и  потому
совсем нечувствительны к морской качке. Им не страшны будут никакие  бури!
При попутном  ветре  ими  даже  удастся,  пожалуй,  управлять  посредством
огромных парусов.  А  какие  чудеса  растительного  мира  откроются  перед
пассажирами, когда они из умеренного  пояса  попадут  в  тропики!  Я  даже
думаю, что с искусным лоцманом, хорошо изучившим  морские  течения,  можно
будет, по желанию, делать остановки под любой  параллелью  и  наслаждаться
вечной весной.
   Лейтенант мог только улыбаться, слушая Полину Барнет, увлеченную  этими
фантастическими  мечтами,  отчего  она  стала  еще  прелестнее.   Отважная
путешественница  казалась  в  эти  минуты  олицетворением  самого  острова
Виктории, стремительно уносившегося  вперед.  Конечно,  попав  в  подобное
положение, нечего  было  жаловаться  на  столь  странный  способ  морского
путешествия, но можно было  желать  по  крайней  мере,  чтобы  острову  не
грозила ежеминутно опасность растаять и провалиться в пучину.
   Ночь прошла. Спали всего несколько  часов.  Проснувшись,  позавтракали,
причем все нашли завтрак превосходным. У жаркого  пламени  костра  согрели
ноги, онемевшие от ночного холода.
   В шесть часов утра все трое двинулись в обратный путь.
   От  мыса  Майкл  до  бывшего  порта  Барнет  берег  шел  на  протяжении
одиннадцати миль почти по прямой, с юга на север. Здесь  не  было  заметно
перемен, и,  по-видимому,  с  момента  разлома  перешейка  тут  ничего  не
изменилось. Берег здесь был невысок, но слегка извилист. Сержант Лонг,  по
распоряжению  Джаспера   Гобсона,   расставил   вдоль   береговой   полосы
опознавательные знаки, по которым можно было  бы  впоследствии  проследить
происходящие перемены.
   Лейтенант обязательно хотел в тот же вечер вернуться  в  форт  Надежды.
Миссис Барнет торопилась повидать своих товарищей и друзей. Положение  дел
требовало немедленного присутствия главы отряда в фактории.
   Поэтому они шли быстро, срезая  повороты,  и  уже  к  полудню  обогнули
небольшой мыс, когда-то защищавший порт Барнет от восточных ветров.
   Отсюда до форта Надежды оставалось не более восьми миль. И не было  еще
четырех  часов,  как  эти  восемь  миль  были  пройдены  и  капрал  Джолиф
приветствовал возвращение наших путешественников громким "ура".



5. С 25 ИЮЛЯ ПО 20 АВГУСТА

   Возвратившись в форт, Джаспер Гобсон прежде всего осведомился у  Томаса
Блэка  о  состоянии  маленькой  колонии.  За  сутки  никаких  событий   не
произошло, но остров, как показало последовательное наблюдение,  опустился
на один градус широты, то есть переместился к югу, продолжая  одновременно
двигаться на запад. Таким образом,  остров  находился  теперь  в  двухстах
милях от американского побережья, на одной широте с Ледовым мысом - острым
выступом в западной Джорджии. Скорость  течения  в  этой  части  Северного
Ледовитого океана была, очевидно, не  так  велика,  как  в  восточной,  но
остров все время перемещался и, к большому огорчению  лейтенанта  Гобсона,
приближался к Берингову проливу. Было еще только 24 июля; и если бы остров
попал под влияние более быстрого течения, его в какой-нибудь  месяц  могло
унести через этот пролив прямо в нагретые воды Тихого  океана,  где  он  и
растаял бы, "как кусок сахара в стакане воды".
   Миссис Барнет сообщила Мэдж о результатах обследования  побережья.  Она
описала ей обнаруженное во  время  обхода  острова  место  его  отрыва  от
перешейка, сложное  строение  его  верхнего,  земляного,  пласта  и  толщу
льдины, погруженной на пять футов под воду; затем рассказала о приключении
с сержантом  Лонгом,  которое  окончилось  для  него  холодной  ванной,  и
объяснила, почему ледяной остров может каждую минуту расколоться на  части
или пойти ко дну.
   Между тем обитатели фактории были уверены в полной своей  безопасности.
Этим честным людям никогда и в  голову  не  приходило,  что  форт  Надежды
блуждает над  бездной,  а  им  ежеминутно  грозит  смертельная  опасность.
Здоровый климат, прекрасная  погода,  живительный  морской  воздух  -  все
поддерживало в них бодрость духа и жизнерадостность, и женщины соперничали
в хорошем настроении с мужчинами. Маленький Майкл рос на славу и уже начал
бегать на своих крепких ножках по двору форта. Капрал Джолиф в нем души не
чаял и не мог дождаться дня, когда начнет обучать его обращению с мушкетом
и основам воинского дела. Ах, если бы миссис  Джолиф  подарила  ему  сына,
какого бы солдата он из него сделал! Но чересчур практичная  чета  Джолиф,
видимо, не заслужила благоволения свыше, и небо - по крайней мере  до  сих
пор - отказывалось благословить  ее  потомством,  хотя  супруги  ежедневно
молили его об этом.
   Что касается солдат, то они не сидели сложа руки. Плотник Мак-Нап и его
подручные - Петерсен, Бельчер, Гарри, Понд и Хоуп  -  ревностно  трудились
над сооружением бота; для осуществления этой нелегкой  задачи  требовалось
не менее трех месяцев. Но  так  как  судном  нельзя  было  воспользоваться
раньше будущего лета, когда море освободится от льда, они  не  откладывали
из-за этого других дел, необходимых для  жизни  фактории.  Джаспер  Гобсон
держал себя так, словно форт  должен  был  просуществовать  неограниченное
время. Он  продолжал  скрывать  от  своих  подчиненных  опасное  состояние
острова, хотя  те,  кто  составлял  своего  рода  генеральный  штаб  форта
Надежды, уже не раз обсуждали вместе с ним этот весьма серьезный вопрос. И
миссис Барнет и Мэдж отнюдь не разделяли мнения лейтенанта на сей счет. Им
казалось, что их товарищи, люди энергичные и стойкие, не способны впасть в
отчаяние и что во всяком случае удар будет  гораздо  чувствительнее,  если
опасность настолько возрастет, что ее уже нельзя будет скрыть от  них.  Но
хотя этот довод и был достаточно убедителен, Джаспер Гобсон не сдавался, и
сержант Лонг поддерживал его в этом вопросе. Возможно,  что  они  в  конце
концов были правы, и такое решение подсказывал  им  их  жизненный  опыт  и
знание людей.
   Продолжались и  работы  по  оборудованию  и  защите  форта.  Крепостная
ограда, укрепленная  новыми  столбами  и  во  многих  местах  поднятая  на
значительную   высоту,   представляла   теперь   собою   вполне   солидное
оборонительное сооружение. Мастер Мак-Нап выполнил даже один свой  проект,
который  пришелся  ему  особенно  по  сердцу  и  был  одобрен  лейтенантом
Гобсоном. По углам крепостной ограды со  стороны  озера  он  выстроил  две
остроконечные караульные башенки. Они прекрасно завершали это сооружение и
придавали  форту  боевой  вид,  особенно   радовавший   капрала   Джолифа,
мечтавшего о том времени,  когда  он  будет  подниматься  туда  для  смены
часовых.
   Закончив укрепление форта, Мак-Нап перешел к хозяйственным  постройкам.
Помня о жестоких морозах прошедшей зимы,  он  решил  пристроить  с  правой
стороны главного дома новый  дровяной  сарай,  с  которым  можно  было  бы
сообщаться через  внутреннюю  дверь,  не  выходя  наружу.  Таким  образом,
топливо было бы всегда под рукой. По левую сторону дома  Мак-Нап  выстроил
просторный флигель для солдат, которые до  тех  пор  жили  в  общей  зале.
Теперь походные кровати оттуда вынесли, и в дальнейшем залой  должны  были
пользоваться только как столовой, местом  отдыха  и  рабочей  комнатой.  В
новый флигель поместили три  семьи  -  причем  каждая  получила  отдельную
комнату, - а также одиноких солдат колонии. Позади главного дома, недалеко
от порохового погреба, был сооружен специальный склад для хранения  мехов.
Это полностью освобождало чердак; стропила и  фермы  дома  были  скреплены
железными скобами, что предохраняло обитателей форта от нападения с крыши.
   Мак-Нап намеревался также воздвигнуть небольшую деревянную часовню.  По
первоначальному  замыслу  Джаспера  Гобсона,  о