затор  находился  на
расстоянии трех миль от мыса.
   Продвигались,  понятно,  довольно  медленно.   Ежеминутно   приходилось
огибать то глубокую трещину, то высокий торос. Было очевидно, что  никакие
сани не прошли бы по этой ухабистой дороге.  То  было  не  что  иное,  как
нагромождение ледяных  глыб  разного  размера  и  различных  форм,  причем
некоторые из них только чудом сохраняли равновесие. Другие, судя по свежим
трещинам и острым, как клинок, граням, обрушились совсем недавно. И  среди
всего этого хаоса - ни единого следа человека или зверя! Ни одного  живого
существа в этой пустыне, покинутой даже птицами!
   Миссис Барнет не без удивления спрашивала себя,  как  могли  бы  они  в
декабре перейти  это  развороченное  ледяное  поле,  но  лейтенант  Гобсон
заметил, что в декабре у замерзшей поверхности моря был совсем  иной  вид.
Тогда не было такого сильного сжатия льдов и путники встретили бы на своем
пути относительно ровное ледяное пространство.  В  то  время  единственным
препятствием являлось неполное замерзание океана. Теперь же  ледяное  поле
действительно было непроходимым из-за всех этих нагромождений, но в начале
зимы их еще ее было.
   Между тем отряд приближался к огромному ледовому барьеру. Почти  всегда
впереди шла Калюмах. Быстрая и легкая, она  ступала  среди  льдов  так  же
уверенно, как серна среди альпийских скал. Все с восхищением смотрели, как
она смело неслась вперед среди этого лабиринта ледяных глыб и безошибочно,
будто инстинктивно, находила надежный проход.  Затем  она  возвращалась  к
своим спутникам, и они доверчиво следовали за ней.
   К полудню, затратив не менее трех часов, чтобы пройти три  мили,  отряд
достиг подножья грандиозного ледового затора.
   Величественное  зрелище  представлял  этот  ледовый   барьер,   вершины
которого поднимались местами более чем  на  четыреста  футов  над  уровнем
ледяного поля. Можно было отчетливо  различить  составлявшие  его  пласты.
Ледяные стены барьера были окрашены в различные  тона  удивительно  нежных
оттенков. Они то переливались всеми цветами радуги,  то  искрились,  точно
мрамор, и все были  испещрены  фантастическими  узорами  и  усеяны  яркими
блестками. Ни один самый причудливый утес не мог бы дать представления  об
этом хаотическом нагромождении льдин - то непроницаемых, то прозрачных,  и
эта игра света и тени производила самое необычайное впечатление.
   Однако к этим  зловещим  громадам,  устойчивость  которых  была  весьма
сомнительна, надо было приближаться  с  большой  опаской.  Внутри  барьера
непрерывно раздавался  треск.  Там  шла  огромная  разрушительная  работа:
пузырьки воздуха, содержавшиеся в этой ледяной массе, вызывали ее  распад,
и становилось ясным, насколько хрупко было это возведенное холодом здание,
которому не суждено было пережить полярную зиму.  Солнечные  лучи  обратят
его в воду, способную напитать целые реки!
   Лейтенанту Гобсону приходилось предостерегать  своих  товарищей  против
обвалов, ежеминутно разрушавших венец барьера,  и  они  шли  на  некотором
расстоянии от основания затора. Эта предосторожность оказалась не лишней -
около двух часов дня, входя в  лощину,  по  которой  миссис  Барнет  и  ее
спутникам предстояло идти, они увидели,  как  огромная  льдина,  весом  не
менее ста тонн, отделилась  от  гребня  барьера  и  с  ужасающим  грохотом
обрушилась на ледяное поле. От удара поле треснуло и высоко вверх брызнула
вода. По счастью,  осколки  глыбы,  разорвавшейся  как  бомба,  никого  не
задели.
   От двух часов до пяти отряд шел По узкой извилистой  лощине,  уходившей
вглубь затора. Но всю ли  его  ширину  она  пересекала,  было  неизвестно.
Двигаясь по ней,  можно  было  исследовать  внутреннее  строение  ледового
барьера. Ледяные глыбы были здесь расположены более  симметрично,  чем  на
его внешней  границе.  В  нескольких  местах  ледяного  массива  виднелись
попавшие в него  стволы  деревьев.  То  были  деревья  тропических  пород,
вероятно занесенных в полярные края теплым океаническим  течением,  -  они
были зажаты льдами и  после  таяния  должны  были  возвратиться  в  океан.
Кое-где встречались и обломки кораблекрушения - остатки  разбитых  в  щепы
кораблей.
   К пяти часам почти совсем стемнело, и обследование пришлось прервать. К
этому времени было пройдено около двух миль  по  крайне  загроможденной  и
малопроходимой лощине, извилины  которой  мешали  точно  определить  длину
пройденного пути.
   Джаспер  Гобсон  подал  знак  остановиться.  За  полчаса,  вооружившись
снежными ножами, Марбр и Сэбин вырыли в ледяном  массиве  пещеру,  куда  и
забился весь небольшой отряд; люди поужинали и, утомленные,  почти  тотчас
же уснули.
   На следующий день в восемь часов все уже были на  ногах  и  прошли  еще
одну милю по той же лощине, - необходимо было узнать,  пересекала  ли  она
ледовый барьер во всю его ширину? Судя по положению солнца, расщелина  шла
уже не на северо-восток, а поворачивала к юго-востоку.
   В одиннадцать часов лейтенант Гобсон и его спутники  вышли  на  другую,
противоположную сторону затора. Сомнений не было - проход существовал.
   Вся эта восточная сторона ледяного поля была  в  таком  же  хаотическом
состоянии, как и западная. То же  скопление  льдов,  то  же  нагромождение
глыб. Впереди лежало необозримое пространство, на котором высились ледяные
горы и торосы, кое-где разделенные ровными,  но  узкими  ледяными  полями,
пересеченными множеством трещин с уже тающими краями. Здесь царила  та  же
заброшенность, то же молчание пустыни. Ни зверя, ни птицы.
   Миссис Барнет, поднявшись на  вершину  ледяного  холма,  простояла  так
целый час, созерцая печальный полярный ландшафт. Она невольно вспомнила  о
той попытке двинуться в путь, которую они совершили  пять  месяцев  назад.
Она представила себе всех обитателей фактории, весь этот  жалкий  караван,
затерянный во тьме полярной пустыни, пытающийся добраться до американского
материка,  преодолевая  столько   препятствий   и   подвергаясь   стольким
опасностям.
   Лейтенант Гобсон вывел ее, наконец, из глубокой задумчивости.
   - Сударыня, - сказал он, - прошло уже двадцать четыре часа с  тех  пор,
как мы ушли из форта. Ширина ледового затора нами выяснена, и, так как  мы
обещали  вернуться  не  позже  чем  через  двое  суток,  я   думаю,   пора
возвращаться.
   Миссис  Барнет  согласилась.  Цель  разведки  была  достигнута.   Затор
оказался средней ширины и должен был в  скором  будущем  разрушиться,  дав
возможность судну Мак-Напа пройти сейчас же вслед за двинувшимися  льдами.
Итак, надо было возвращаться, к  тому  же  погода  могла  перемениться,  а
снежная буря сделала бы лощину труднопроходимой.
   Позавтракали и около часа дня пустились в обратный путь. В пять  часов,
как и накануне, сделали привал в ледяной хижине. Ночь прошла  спокойно,  и
на следующий день, 9 марта, лейтенант Гобсон в  восемь  часов  утра  подал
знак к выступлению.
   Погода была прекрасная. Солнце уже поднялось над ледовым барьером, и  в
лощину проникали его лучи. Джаспер Гобсон и его спутники,  направляясь  на
запад, шли спиной  к  солнцу,  но  в  глаза  им  било  сияние  его  лучей,
отраженное скрещивающимися перед ними ледяными гранями.
   Миссис Барнет  и  Калюмах,  немного  отстав,  беседуя,  шли  по  узкому
проходу,  указанному  Марбром  и  Сэбином.  К  двенадцати  часам   путники
надеялись снова пересечь затор и пройти не больше  чем  за  два  часа  три
мили,  отделявшие  их  от  острова  Виктории.  Таким  образом,   участники
экспедиции могли бы возвратиться в форт с заходом солнца, опоздав всего на
несколько часов, и это опоздание не слишком обеспокоило бы их товарищей.
   Они  рассчитывали  так,  не  подозревая   о   происшествии,   которого,
несомненно, никакая человеческая проницательность предусмотреть не могла.
   Было около десяти часов, как вдруг Марбр  и  Сэбин,  ушедшие  шагов  на
двадцать вперед, остановились. Казалось, они о чем-то спорили. Догнав  их,
лейтенант, миссис Барнет и  Калюмах  увидели,  что  Сэбин,  держа  в  руке
буссоль, указывал на нее своему спутнику, а тот с  удивлением  смотрел  на
стрелку.
   - Странное дело! - воскликнул он, обращаясь к Джасперу  Гобсону.  -  Не
скажете ли вы, лейтенант, в какой стороне по отношению к затору лежит  наш
остров? На западе или на востоке?
   - Конечно, на западе, - ответил Джаспер Гобсон,  которого  этот  вопрос
очень удивил, - и вы сами, Марбр, это прекрасно знаете.
   - Я-то знаю!.. Прекрасно знаю... - ответил Марбр, кивнув головой. -  Но
если остров лежит на западе, мы, стало быть, идем не туда и  удаляемся  от
него!
   - Как! Мы удаляемся  от  острова?  -  вскричал  лейтенант,  озадаченный
уверенным тоном охотника.
   - Вне всякого сомнения, лейтенант! -  ответил  Марбр.  -  Взгляните  на
компас: или я ничего не понимаю, или он указывает, что мы идем на  восток,
а не на запад!
   - Но этого быть не может! - воскликнула путешественница.
   - Взгляните сами, сударыня, - ответил Сэбин.
   И в самом деле, магнитная стрелка указывала на  север,  в  направлении,
совершенно противоположном тому,  на  которое  они  рассчитывали.  Джаспер
Гобсон молча думал.
   - Вероятно, мы ошиблись сегодня утром, выйдя из ледяного дома, - сказал
Сэбин. - Должно быть, повернули налево, вместо того чтобы пойти направо.
   - Нет, - воскликнула миссис Барнет, - этого не может быть! Мы не  могли
ошибиться!
   - Однако... - сказал Марбр.
   - Однако, - подхватила миссис Барнет, - посмотрите на солнце! Разве оно
отныне больше не восходит на востоке? А раз мы с утра шли к нему спиной  и
продолжаем идти так же, это  доказывает,  что  мы  идем  на  запад.  Итак,
поскольку остров находится на западе, мы увидим его,  выйдя  из  лощины  к
западной части затора.
   Марбр, сраженный этим неопровержимым доводом,  на  который  ему  нечего
было возразить, молча скрестил руки.
   - Пусть так, - сказал Сэбин, - но тогда выходит, что буссоль  и  солнце
разошлись друг с другом?
   - Да, по крайней мере сейчас, - ответил Джаспер Гобсон, - и вот  отчего
это зависит: в этих высоких северных широтах  и  в  областях,  соседних  с
магнитным  полюсом,  случается  иногда,  что  магнитная  стрелка   компаса
внезапно отклоняется и дает совершенно ложные показания.
   - Ладно, - сказал Марбр, - значит, надо так и идти, повернувшись спиною
к солнцу?
   - Безусловно, - ответил лейтенант. - Мне кажется,  что,  выбирая  между
солнцем и компасом, колебаться не следует. Ведь солнце не отклоняется.
   Путники двинулись дальше, оставляя солнце  позади.  Все  понимали,  что
доводы Джаспера Гобсона,  основанные  на  положении  лучезарного  светила,
оспаривать не приходится.
   Отряд шел лощиной, но значительно дольше, чем ожидали.  Джаспер  Гобсон
рассчитывал пересечь затор еще до полудня, между тем было  уже  два  часа,
когда они оказались, наконец, у выхода из узкого коридора.
   Эта, впрочем, весьма странная задержка не  обеспокоила  лейтенанта,  но
каково было изумление и его самого  и  его  спутников,  когда,  ступив  на
ледяное поле у основания  затора,  они  не  обнаружили  острова  Виктории,
который должен был находиться напротив.
   Да! Острова не было, хотя по деревьям, венчающим мыс Майкл,  его  легко
было бы узнать с  этой  стороны.  Вместо  этого  перед  ними  простиралось
бесконечное ледяное поле, все залитое солнечными лучами, падавшими на него
поверх ледового барьера.
   Лейтенант Гобсон, миссис Барнет, Калюмах и оба охотника  огляделись  по
сторонам и переглянулись.
   - Остров должен был находиться там! - воскликнул Сэбин.
   - А его там больше нет! -  ответил  Марбр.  -  Куда  же  он  подевался,
господин лейтенант?
   Ошеломленная миссис Барнет не находила слов. Джаспер Гобсон молчал.
   Но тут к лейтенанту Гобсону подошла  Калюмах  и,  дотронувшись  до  его
руки, сказала:
   - Мы заблудились в лощине, мы пошли вверх по  ней  вместо  того,  чтобы
спуститься вниз, и теперь мы  в  том  же  месте,  где  были  вчера,  когда
проходили в первый раз через затор. Идите сюда! Идите!
   Джаспер Гобсон, миссис Барнет, Марбр, Сэбин, так  сказать,  машинально,
доверяя инстинкту эскимоски, дали себя увести и опять углубились  в  узкий
проход, чтобы возвратиться назад. Между тем, судя по положению солнца, все
признаки были против Калюмах.
   Но девушка, ничего не объясняя и не останавливаясь, повторяла:
   - Идем! Скорей! Скорей!
   Лейтенант, путешественница и их спутники были в  полном  изнеможении  и
едва передвигали ноги. Уже наступила  ночь,  когда,  наконец,  после  трех
часов пути они оказались по другую сторону ледового затора. Темнота мешала
им  сразу  увидеть,  там  ли  находится  остров,  но   эта   неизвестность
продолжалась недолго.
   Действительно, в нескольких сотнях шагов от них на ледяном поле во всех
направлениях горели смоляные факелы и раздавались ружейные  выстрелы.  Это
звали их.
   Отряд ответил на призыв, и вскоре к  нему  уже  присоединились  сержант
Лонг, Томас Блэк, которого тревога за друзей вывела, наконец, из  обычного
оцепенения, и другие зимовщики, вышедшие  им  навстречу.  Несчастные  люди
были в самом деле крайне встревожены, решив,  что  Джаспер  Гобсон  и  его
спутники,  возвращаясь  на  остров,  заблудились,  что,  впрочем,   вполне
соответствовало действительности.
   Но какие были основания для такого предположения у людей, оставшихся  в
форте Надежды? Почему могли они думать, что лейтенант, возвращаясь обратно
со своим маленьким отрядом, заблудился?
   Дело было в том, что двадцать четыре часа назад огромное ледяное  поле,
а вместе с ним и остров переместились, сделав полуоборот вокруг своей оси.
И в результате этого перемещения блуждающий остров надо было искать  не  к
западу, а к востоку от ледового барьера!



16. ДВИЖЕНИЕ ЛЬДОВ

   Два часа спустя все были уже в форте Надежды.  На  следующий  день,  10
марта, солнце озарило прежде всего ту сторону  побережья,  которая  раньше
была западной частью острова. Теперь мыс Батерст был обращен своим  острым
концом не на север, а на юг. Калюмах, которой подобные явления были хорошо
знакомы, оказалась права, и  если  не  ошиблось  солнце,  то  нельзя  было
обвинять и буссоль!
   Таким образом, положение  острова  Виктории  относительно  стран  света
изменилось еще раз и  теперь  гораздо  заметнее.  С  тех  пор  как  остров
отделился от американского континента, он повернулся вокруг своей  оси  на
сто восемьдесят градусов, и  повернулся  не  только  самый  остров,  но  и
огромное ледяное поле, которое окружало  его.  Это  вращательное  движение
указывало на то, что ледяное поле уже не соединено с  материком,  что  оно
отошло от побережья, и, следовательно, вскоре начнется передвижение льдов.
   - Во всяком случае, - сказал лейтенант Гобсон  путешественнице,  -  эта
перемена фронта пойдет нам только на пользу. Мыс Батерст  и  форт  Надежды
повернулись к юго-востоку, то есть  в  направлении  континента,  и  теперь
ледовый затор, оставлявший нашему судну лишь очень узкий и трудный проход,
уже не загораживает-нам путь к Америке.
   - Значит, все к лучшему? - спросила с улыбкой миссис Барнет.
   -  Все  к  лучшему,  сударыня,  -  ответил  Джаспер  Гобсон,  правильно
оценивший последствия этой перемены положения острова Виктории.
   С 10 по 21 марта никаких событий не  произошло,  но  уже  чувствовалось
приближение весны. Температура держалась между сорока тремя и пятьюдесятью
градусами по Фаренгейту (от +6o до +10oC), и эта  оттепель  могла  вызвать
внезапный разлом и движение льдов. На ледяном поле появились новые трещины
и разводья. По меткому выражению китобоев, трещины эти были "кровоточащими
ранами"  ледяных  полей.  Треск  ломающихся   льдин   раздавался   подобно
артиллерийским залпам. Теплый дождь, продолжавшийся несколько дней подряд,
ускорил таяние ледяной поверхности моря.
   Птицы, покинувшие плавучий остров в начале  зимы,  возвращались  теперь
огромными стаями. То были белые  межняки,  кайры,  тупики,  дикие  утки  и
прочие. Марбр  и  Сэбин  настреляли  их  немало.  Среди  убитых  оказалось
несколько птиц с теми записками на шее, которые  несколько  месяцев  назад
были составлены лейтенантом Гобсоном и  путешественницей.  Оглашая  воздух
громким  клекотом,  проносились   стаи   белых   лебедей.   Что   касается
четвероногих - грызунов и хищников, - то они по старой  привычке  посещали
окрестности фактории и вели себя как настоящие домашние животные.
   Почти ежедневно, когда это было возможно по состоянию  неба,  лейтенант
Гобсон определял географическое  положение  острова.  Иногда  ему  в  этом
помогала или  даже  заменяла  его  миссис  Барнет,  прекрасно  научившаяся
обращаться с секстаном. Действительно, тщательное наблюдение  за  малейшим
изменением положения острова, в  смысле  долготы  и  широты,  было  крайне
необходимо.  Серьезный  вопрос  о  влиянии  на  остров  одного   из   двух
противоположных течений до сих пор не был решен, и  лейтенанта  Гобсона  и
путешественницу больше всего беспокоила мысль, в каком  направлении  -  на
север или на юг - двинется остров, когда море освободится от льдов.
   Надо сказать, что  миссис  Барнет,  обладавшая  смелым  и  мужественным
характером, всегда и во всем  проявляла  необычную  для  женщины  энергию.
Обитатели  форта  Надежды  ежедневно  наблюдали,  как  она,  невзирая   на
усталость и дурную погоду, в дождь и снег отправлялась либо на разведку  в
какую-нибудь часть острова, либо на ледяное поле, уже наполовину  покрытое
трещинами и  разводьями.  Возвращаясь  домой,  она  сразу  же  входила  во
внутреннюю жизнь фактории и заботилась  о  благополучии  своих  товарищей,
помогая им советом и делом. Верная Мэдж  не  отставала  в  этом  от  своей
госпожи.
   Миссис Барнет смело смотрела в будущее и ничем не выдавала ни сомнений,
иногда против воли  охватывавших  ее,  ни  предчувствий,  которых  не  мог
победить ее здравый ум. Все видели  в  ней  женщину,  исполненную  твердой
уверенности и всегда готовую оказать поддержку другому. Она всегда была  в
ровном настроении, и  никто  не  подозревал  о  той  мучительной  тревоге,
которую она не могла в себе побороть. Джаспер  Гобсон  глубоко  восхищался
ею.
   К Калюмах лейтенант Гобсон  тоже  чувствовал  полное  доверие  и  часто
полагался на  природный  инстинкт  молодой  эскимоски,  подобно  тому  как
охотник полагается на  инстинкт  своего  верного  друга  -  собаки.  Умная
Калюмах была к тому же хорошо знакома с особенностями полярной  природы  и
связанными с ней случайностями. Эта юная эскимоска смело могла бы заменить
на  борту  китобойного  судна  так  называемого  "ice-master"  -  ледового
лоцмана, которому поручается вождение судна во время плавания среди льдов.
Калюмах ежедневно отправлялась на ледяное поле проверить его  состояние  и
по одному только доносившемуся издалека треску  айсбергов  угадывала,  как
идет разлом льда. Никогда еще более смелая нога  не  ступала  по  льдинам.
Калюмах инстинктивно чувствовала, какая из "подгнивших"  льдин  может  еще
выдержать ее легкое прикосновение, и бесстрашно  носилась  по  испещренной
трещинами ледяной поверхности океана.
   Начавшаяся ранее оттепель с 20 по 30 марта еще  усилилась,  а  обильные
дожди ускорили таяние. Появилась надежда, что  ледяное  поле  вскоре  само
распадется   и   через   каких-нибудь   две   недели   лейтенант   Гобсон,
воспользовавшись широкими  разводьями,  спустит  свое  судно  на  воду,  и
обитатели форта двинутся сквозь плавучие льды. Джаспер Гобсон был  человек
решительный и не стал бы колебаться, тем более  когда  грозила  опасность,
что Камчатское течение возьмет  верх  над  течением  Берингова  пролива  и
остров Виктория будет унесен на север.
   - Этого не надо бояться, - упорно твердила  Калюмах,  -  ведь  льды  не
поднимаются к северу, а, наоборот,  спускаются  к  югу.  И  вот  это-то  и
опасно! - повторяла она, указывая на юг, где простирались необозримые воды