непоправимое бедствие, от которого, конечно, менее стойкие люди
пришли бы в отчаяние. Но и это было не все. Едва  огонь  начал  пригасать,
как по всему дому распространился едкий черный дым,  тошнотворно  вонявший
моржовым жиром. Трубы обрушились.  Через  несколько  минут  дым  настолько
сгустился,  что  затмил  свет  ламп.  Перед  Джаспером   Гобсоном   встала
необходимость вывести людей из дома, чтобы спасти их от удушья. А выйти из
дому - значило погибнуть от холода. Послышались вопли женщин.
   - Друзья! - крикнул лейтенант, хватая топор, - за мной, на медведей!
   Больше ничего не оставалось делать. Хищников надо  было  истребить.  Во
главе с Джаспером Гобсоном все до единого кинулись через сени на лестницу.
Отбросили люк. Посреди клубов  черного  дыма  засверкали  выстрелы.  Крики
людей смешались с медвежьим ревом, полилась  кровь.  Дрались  в  полнейшем
мраке...
   И вдруг грозный гул потряс воздух, от сильных толчков закачалась земля.
Дом накренился, словно сдвинувшись со своего основания.  Бревна  в  стенах
разошлись, и сквозь образовавшиеся щели ошеломленный Джаспер Гобсон и  его
товарищи увидели, как, воя от ужаса, убегают во тьму медведи.



22. ПЯТЬ МЕСЯЦЕВ

   Сильнейшее землетрясение поколебало эту часть американского континента.
Наверное, подобные толчки нередко случались в  недрах  этой  вулканической
почвы. Существование тесной связи  между  землетрясениями  и  извержениями
подтвердилось еще раз.
   Джаспер Гобсон понял, что произошло. В щемящей тоске он стоял  и  ждал,
что будет дальше. Глубокая трещина в земле в любую минуту могла  поглотить
его товарищей и его самого. Но дальнейших толчков не последовало. И первый
толчок, по  всей  вероятности,  был  не  прямой,  а  отраженный.  Под  его
действием дом наклонился в сторону озера, и  стены  его  расселись.  Затем
почва вновь приобрела прежнюю устойчивость и неподвижность.
   Надо было обратиться  к  делам  первейшей  необходимости.  Хотя  дом  и
сместился, но жить в нем было  еще  можно.  Наскоро  заделали  щели  между
разошедшимися бревнами. Кое-как починили трубы.
   По счастью, раны, полученные некоторыми солдатами во  время  схватки  с
медведями, были не опасны и не требовали ничего, кроме обычных  перевязок.
В таких условиях несчастные люди прожили два тяжких дня, сжигая кровати  и
последние  доски  перегородок.  За  это  время  Мак-Нап  и  его  подручные
закончили самые спешные починки внутри дома. Столбы, глубоко врубленные  в
землю, не треснули, и постройка держалась крепко.  Но  было  ясно,  что  в
результате землетрясения поверхность  побережья  получила  какой-то  новый
наклон и во всей окрестности  произошли  значительные  изменения.  Джаспер
Гобсон стремился поскорее  выяснить  все  последствия  катастрофы,  ибо  в
известной мере они могли угрожать безопасности фактории. Но свирепый мороз
не позволял и думать о том, чтоб выйти на воздух.
   Между тем некоторые признаки указывали  на  довольно  близкую  перемену
погоды. В окно было видно, что звезды сверкают уже не так ярко. 11  января
барометр упал на несколько делений. В  воздухе  появился  туман,  который,
сгустившись, должен был повысить температуру.
   В самом деле, 12 января подул юго-западный ветер и с  перерывами  пошел
снег. Почти тотчас же ртуть в термометре поднялась до пятнадцати  градусов
выше нуля (-9oC). Настрадавшимся зимовщикам такая  температура  показалась
весенней.
   В этот день в одиннадцать  часов  утра  все  обитатели  фактории  вышли
наружу. Со стороны можно было подумать, что  какой-то  партии  невольников
нежданно возвратили свободу. Но из опасения неприятных встреч выходить  за
пределы форта было строго-настрого запрещено.
   В это время года солнце еще не показывается, но уже близко  подходит  к
горизонту, и над зимовьем установились долгие сумерки. На расстоянии  двух
миль отчетливо вырисовывались предметы. Джаспер  Гобсон  поспешил  окинуть
взглядом окружающую местность -  после  землетрясения  она,  должно  быть,
приняла совсем другой вид.
   Действительно, перемен  было  много.  Утес,  которым  заканчивался  мыс
Батерст, наполовину  обрушился,  и  на  берегу  валялись  громадные  глыбы
мерзлой земли. Самый же мыс как будто накренился в сторону озера,  сдвинув
площадку, на которой стоял дом. Вся поверхность земли  заметно  понизилась
на западе и приподнялась на востоке. Это  изменение  рельефа  должно  было
повлечь  за  собой  важное  последствие:  воды  озера   и   реки   Полины,
освободившись ото льда, устремятся с  востока  на  запад  согласно  новому
наклону и часть западной  территории  будет,  вероятно,  затоплена.  Речка
проложит себе новое русло, и, следовательно, исчезнет существовавшая в  ее
устье маленькая естественная гавань. Холмы в  восточной  части  побережья,
казалось, сильно понизились. Что касается скал на западе, то узнать о  них
что-либо, ввиду их  удаленности,  пока  еще  было  нельзя.  Словом,  самое
существенное изменение, вызванное землетрясением, заключалось в следующем:
на  пространстве  по  крайней  мере  четырех  или  пяти  квадратных   миль
горизонтальное положение почвы  нарушилось,  поверхность  земли  приобрела
наклон с востока на запад.
   - Вот беда-то, мистер Гобсон, - сказала, смеясь, путешественница. -  Вы
были так любезны, что назвали моим именем  порт  и  речку,  и  вдруг  порт
Барнет и река Полины исчезли с лица земли! Надо признаться, мне не везет!
   - Действительно, сударыня, - ответил  лейтенант.  -  Но  хоть  речка  и
пропала, зато озеро осталось,  и,  если  вы  позволите,  мы  будем  впредь
именовать его "озеро  Барнет".  Хочется  думать,  что  уж  оно-то  вам  не
изменит.
   Мистер и миссис Джолиф, выйдя  из  дому,  тотчас  направились  один  на
псарню, другая - в оленьи стойла. Собаки не особенно пострадали от долгого
заключения и, весело прыгая, выскочили во двор. Один из  оленей  несколько
дней назад пал. Остальные, правда, похудели, но, видимо, были здоровы.
   - Итак, сударыня, - обратился лейтенант Гобсон к миссис Барнет во время
прогулки, - мы  выпутались  из  беды,  и  благополучнее,  чем  можно  было
ожидать!
   -  Я  не   отчаивалась   ни   минуты,   мистер   Гобсон,   -   ответила
путешественница. - Опасностям зимовки не сломить таких  людей,  как  вы  и
ваши товарищи!
   - Сударыня, с тех пор как  я  живу  в  полярных  странах,  -  продолжал
лейтенант Гобсон, - я никогда не испытывал подобного  мороза  и  скажу  по
правде: продлись он еще несколько дней, я полагаю, мы все бы погибли.
   - Значит, землетрясение началось как нельзя  более  кстати,  -  сказала
путешественница. - По крайней мере оно разогнало этих проклятых  медведей,
а может быть, повлияло и на погоду.
   - Возможно, сударыня, вполне возможно, - ответил лейтенант. -  Все  эти
явления природы находятся во взаимной зависимости. Но,  должен  сознаться,
меня весьма беспокоит вулканическое строение здешней почвы. Мне сильно  не
нравится, что соседом фактории оказался действующий вулкан. Лава  затопить
нас не может, но подземные удары приносят дому ужасный вред. Взгляните, на
что он стал похож!
   - Весной вы его почините, мистер Гобсон, - ответила миссис Барнет, - и,
наученные опытом, воздвигнете постройку более прочную!
   - Само собой разумеется, сударыня! Но пока-то,  каково  вам  будет  еще
несколько месяцев! Пожалуй, в таком виде наш дом вам уж не покажется таким
удобным!
   - Это мне-то - путешественнице! - расхохоталась миссис Полина Барнет. -
Я буду воображать, что живу в каюте судна, которое дало крен,  а  так  как
при этом не будет ни боковой, ни килевой качки, то бояться морской болезни
нечего!
   - Отлично, сударыня, отлично! - ответил Джаспер Гобсон. - Ваш  характер
заслуживает высшей похвалы! Все это знают. Своей душевной энергией,  своей
постоянной веселостью вы поддержали всех нас - моих товарищей и меня  -  в
дни суровых испытаний, и я благодарю вас от их и от своего имени.
   - Уверяю вас, мистер Гобсон, - вы преувеличиваете...
   - Нет, нет, все вам окажут то же самое... Но позвольте мне задать  один
вопрос. Как вы знаете, в июне месяце капитан Крэвенти должен прислать  нам
караван с подкреплением, который на обратном пути отвезет в форт  Релайанс
добытые нами меха. По всей вероятности, наш друг Томас Блэк, налюбовавшись
своим затмением, отправится в июле с  этим  отрядом.  Разрешите  спросить,
сударыня, намерены ли вы вернуться вместе с ним?
   -  Вы  меня  прогоняете,  мистер   Гобсон?   -   с   улыбкой   спросила
путешественница.
   - О сударыня!..
   - Так вот, любезный лейтенант, -  ответила  миссис  Барнет,  протягивая
Джасперу Гобсону руку, - я попрошу у вас позволения провести еще одну зиму
в форте Надежды. Очень возможно, что в  будущем  году  какое-нибудь  судно
компании бросит якорь у мыса Батерст,  и  тогда  я  воспользуюсь  им;  мне
улыбается перспектива, добравшись  сюда  сушей,  обратный  путь  совершить
через Берингов пролив.
   Лейтенант был в восторге от решения своей спутницы. Он сумел  понять  и
оценить  ее.  Искренняя  симпатия  привязывала  его  к  этой  мужественной
женщине, а она в свою очередь считала его  честным  и  храбрым  человеком.
Если б час расставанья был близок, они с большим огорчением  думали  бы  о
разлуке. К тому же как знать? Может быть, небо готовило им новые,  ужасные
испытания и душевная сила обоих, соединившись, должна была  еще  послужить
на благо остальным...
   Двадцатого  января  в  первый  раз  показалось  солнце;  полярная  ночь
кончилась. Солнце лишь  несколько  мгновений  стояло  над  горизонтом,  но
зимовщики приветствовали его радостными возгласами "ура". Начиная с  этого
числа продолжительность дня все время возрастала.
   Весь февраль и первая половина марта были отмечены резким  чередованием
хорошей и дурной погоды. Хорошая сопровождалась сильными морозами,  дурная
- обильными снегопадами. В ясные дни стужа мешала охотникам отправиться на
промысел, в дурные - их удерживали  дома  снежные  бури.  Наружные  работы
могли производиться, только когда  стояла  переменная  погода,  однако  от
дальних походов пока что приходилось отказываться. Впрочем,  удаляться  от
форта не было и надобности, ибо капканы действовали  безотказно.  В  конце
зимы куниц, лис, горностаев, росомах и других ценных животных было поймано
видимо-невидимо, и охотники не сидели  сложа  руки,  хотя  и  не  покидали
ближайших окрестностей мыса Батерст. Только в марте они однажды  дошли  до
бухты  Моржовой  и  там  впервые  во  всем  объеме   увидели   последствия
землетрясения: вид прибрежных скал оказался совсем иным, да и  сами  скалы
сильно ушли в землю. Над видневшимися  в  отдалении  огнедышащими  сопками
висело облако пара, но действие вулканов, видимо, на время прекратилось.
   Около 20  марта  охотники  заметили  первых  лебедей;  наполняя  воздух
пронзительным свистом, птицы возвращались из южных краев,  устремляясь  на
север. Затем появились белоснежные "подорожники" и "соколы-зимовщики".  Но
бескрайний белый ковер все еще покрывал землю, и солнце не могло растопить
ледяную поверхность моря и озера.
   Океан начал освобождаться ото  льда  только  в  первых  числах  апреля.
Ледяной покров ломался  с  невероятным  грохотом,  временами  напоминавшим
артиллерийскую канонаду. Замерзший океан быстро менял  свой  вид.  Потеряв
равновесие, разбиваясь друг о  друга,  подточенные  снизу,  с  неимоверным
шумом рушились айсберги. Эти обвалы ускоряли вскрытие ледяного поля.
   В это время средняя температура равнялась тридцати двум  градусам  выше
нуля по Фаренгейту (0oC). Кромка льда  у  берега  не  замедлила  растаять,
ледовый барьер, увлекаемый северными течениями, мало-помалу отодвинулся, а
вскоре и совсем исчез за туманным горизонтом. К 15 апреля море очистилось,
и судно, пройдя из Тихого океана через  Берингов  пролив  и  следуя  вдоль
американского побережья, могло бы пристать к мысу Батерст.
   Одновременно с Ледовитым океаном освободилось  от  ледяного  панциря  и
озеро Барнет - к великому удовольствию уток и других  водоплавающих  птиц,
тысячами кишевших на его берегах. Но, как и  предвидел  лейтенант  Гобсон,
очертания озера изменились в связи с новым рельефом местности.  Прибрежная
полоса, примыкавшая к ограде форта и заканчивавшаяся на востоке  лесистыми
холмами, значительно расширилась. Джаспер Гобсон подсчитал, что воды озера
на  сто  пятьдесят  шагов  отступили  от  своего  восточного  берега.   На
противоположной стороне они на столько же  должны  были  переместиться  на
запад и, вероятно, затопили бы всю  местность,  если  бы  их  не  сдержала
какая-нибудь естественная преграда.
   Словом, большое счастье, что образовавшийся наклон почвы шел с  востока
на запад, ибо в противном случае фактория неминуемо была бы затоплена.
   Что касается речки, то она иссякла тотчас же после того, как вскрылась.
Воды ее, можно сказать, потекли вспять, ибо  в  этой  части  берега  новый
наклон почвы шел с севера на юг.
   - Придется вычеркнуть ее с  карты  полярных  страна  -  сказал  Джаспер
Гобсон сержанту. - Если б у нас только и было питьевой воды, что  из  этой
речонки, мы очутились бы в затруднительном положении! Но, к счастью,  есть
еще озеро Барнет, и я льщу себя надеждой, что наши товарищи не выпьют  его
до дна!
   - Да, озеро... - ответил сержант Лонг. - Только  вот  остались  ли  его
воды пресными?
   Джаспер Гобсон пристально взглянул на сержанта, и брови его сдвинулись.
Эта мысль ему еще не приходила в голову: действительно, через какую-нибудь
трещину в почве могло установиться сообщение между морем  и  озером.  Если
так - значит,  произошла  непоправимая  беда,  и  она  повлечет  за  собой
разорение фактории, которую по необходимости придется покинуть.
   Лейтенант и сержант Лонг бегом кинулись к озеру. Вода по-прежнему  была
пресная.
   В первых числах мая снег кое-где сошел и земля под действием  солнечных
лучей зазеленела. Показались пучки  мха,  и  какие-то  дикие  злаки  робко
высунули из земли кончики своих  бледных  стебельков.  Проросли  и  семена
щавеля и ложечника,  посеянные  миссис  Джолиф.  Толстый  снеговой  покров
защитил их от мороза. Теперь предстояло уберечь их  от  птичьих  клювов  и
звериных зубов. Эту важную обязанность возложили  на  достойного  капрала,
который исполнял ее с добросовестностью заправского огородного пугала!
   Возвратились долгие дни, и вновь началась охота.
   Джаспер Гобсон хотел пополнить запас мехов - через несколько недель  за
ними должны были прибыть агенты из форта Релайанс. Марбр, Сэбин  и  другие
охотники дружно взялись за дело; однако их вылазки не были ни длительными,
ни утомительными. Им никогда не  приходилось  удаляться  от  мыса  Батерст
дальше чем на две мили. Такого количества дичи они не видели за  всю  свою
жизнь. Это и радовало и удивляло их. Куницы, олени, зайцы, карибу, лисицы,
горностаи просто бежали навстречу выстрелам.
   Отмечено было еще одно любопытное  обстоятельство.  Совершенно  исчезли
медведи - к великой досаде затаивших против них злобу зимовщиков, - и даже
следов их нигде не было видно. Можно было подумать,  что  участники  осады
форта, убегая, увлекли за собою всех  сородичей.  Вероятно,  землетрясение
напугало их сильнее,  чем  всех  прочих  зверей:  медведи,  как  известно,
отличаются очень тонкой и даже "нервной" организацией, если  только  такое
выражение применимо по отношению к простому четвероногому.
   Май  выдался  дождливый.  Снег  и  дождь   шли   попеременно.   Средняя
температура равнялась  сорока  одному  градусу  выше  нуля  (+5oC).  Часто
спускались туманы, и временами такие густые, что удаляться от  форта  было
небезопасно. Однажды Петерсен и Келлет  проплутали  двое  суток,  причинив
сильнейшее беспокойство своим товарищам. Сбившись с пути,  охотники  никак
не могли выбраться на верную дорогу: им казалось, что они находятся вблизи
бухты Моржовой, в то время как на самом деле они все время шли к югу.  Оба
вернулись измученные и полуживые от голода.
   Наступил июнь, и вместе с ним установилась  хорошая  погода,  а  иногда
даже бывала настоящая жара. Зимовщики сбросили теплую одежду  и  деятельно
принялись за исправление своего жилища: дом пришлось переделывать с самого
основания. Кроме того, в южном  углу  двора  Джаспер  Гобсон  распорядился
соорудить просторный склад.  Необходимость  этой  постройки  была  вызвана
обилием  пушных  зверей.  Мехов  накопилось   столько,   что   требовалось
специальное помещение для их хранения.
   Джаспер Гобсон со дня на день ожидал прибытия  отряда,  который  должен
был выслать капитан Крэвенти. Еще очень многого не хватало новой фактории.
Подходили к концу и боевые припасы. Если отряд вышел из форта  Релайанс  в
первых числах мая, то на мыс Батерст он  должен  был  прибыть  в  середине
июня. Здесь, как, вероятно, помнит читатель, капитан и лейтенант назначили
место встречи. А так как новый форт  был  основан  Джаспером  Гобсоном  на
самом мысе, то посланные к нему агенты никак не могли его миновать.
   Пятнадцатого июня лейтенант отдал распоряжение, чтобы с этого дня дозор
солдат ежедневно обходил окрестности  мыса.  На  вершине  утеса  водрузили
заметный издали британский флаг. Впрочем, были все основания предполагать,
что вспомогательный отряд пойдет приблизительно тем же  путем,  каким  год
назад двигался лейтенант: то есть начиная от залива Коронации  и  до  мыса
Батерст все время следуя вдоль побережья. В летнюю пору года,  когда  море
свободно ото льдов и линия берега отчетливо видна, это был если  не  самый
короткий, то самый верный путь.
   Июнь прошел, а отряда между тем  все  не  было.  Джаспер  Гобсон  начал
тревожиться, тем более что непроницаемый туман вновь окутал местность. Для
агентов компании, продвигавшихся  по  совершенно  безлюдной  пустыне,  эта
упорно державшаяся плотная пелена могла оказаться серьезным препятствием.
   Джаспер Гобсон часто обсуждал создавшееся положение  с  миссис  Барнет,
сержантом Лонгом, Мак-Напом и Рэем. Астроном Томас Блэк не скрывал  своего
беспокойства: он твердо рассчитывал уехать с отрядом сразу после затмения.
Если же отряд не явится, он  будет  обречен  на  новую  зимовку,  а  такая
перспектива ему вовсе не улыбалась. Почтенный ученый хотел, исполнив  свой
долг перед наукой, тотчас же вернуться восвояси. Он делился своей тревогой
с лейтенантом Гобсоном,  а  тот,  по  правде  говоря,  не  знал,  что  ему
ответить.
   Миновало уже 4 июля, а об отряде не было ни слуху  ни  духу.  Несколько
человек, посланных в разведку на три мили в юго-восточном направлении,  не
обнаружили ни малейших следов отряда.
   Оставалось предположить, что либо агенты вовсе  не  выезжали  из  форта
Релайанс, либо они  заблудились  в  пути.  Увы,  последняя  гипотеза  была
наиболее вероятной. Джаспер Гобсон хорошо знал капитана Крэвенти и не  мог
допустить, чтобы тот не выслал обоза из форта Релайанс точно в условленный
срок.
   Можно себе представить, как сильно он тревожился! Лето  кончалось.  Еще
два месяца, и нагрянет полярная зима с ее пронизывающими ветрами, метелями
и бесконечной ночью.
   Но  не  таков  был  лейтенант  Гобсон,  чтобы  пассивно   пребывать   в
неизвестности! Что-то следовало предпринять, и, посоветовавшись со  своими
товарищами, вот на каком решении он остановился. Нечего  и  говорить,  что
астроном его всячески в этом поддерживал.
   Было 5 июля. Через две  недели  -  18  июля  -  должно  было  произойти
солнечное затмение. Томас Блэк на следующий же день мог выехать  из  форта
Надежды. Условились,  что,  если  до  того  времени  ожидаемые  агенты  не
прибудут, небольшой отряд, состоящий из нескольких человек и  четырех-пяти
саней, отправится из фактории к Невольничьему озеру. Этот отряд захватит с
собой часть наиболее ценных мехов и самое позднее через шесть  недель,  то
есть к  концу  августа,  когда  погода  еще  окончательно  не  испортится,
прибудет в форт Релайанс.
   Успокоившись на этот счет, Томас Блэк вновь сделалс