Тихого океана.
   Юная эскимоска была совершенно уверена в этом. Лейтенанту Гобсону  было
известно ее мнение, и он успокоился, так как считал, что гибель острова  в
Тихом океане еще не означает гибели людей.  Ведь  весь  персонал  фактории
заблаговременно перейдет на судно, которое доставит его на ближайший берег
того или  другого  континента,  ибо  Берингов  пролив  является  настоящей
воронкой между мысом Восточным  на  азиатском  побережье  и  мысом  Принца
Уэльского на американском.
   Итак, можно понять, с каким вниманием надо  было  следить  за  малейшим
перемещением острова.  Обсервации  производились  всякий  раз,  когда  это
позволяло состояние неба, и начиная с этого времени лейтенант Гобсон и его
товарищи принимали все нужные меры в предвидении близкой  и,  быть  может,
неожиданной посадки на бот.
   Нечего и говорить, что обычные для фактории работы - охота и  установка
капканов и ловушек - были теперь полностью заброшены. Склады  и  так  были
переполнены мехами, большая часть которых должна была неизбежно погибнуть.
Охотники и звероловы остались без дела. Что касается старшего  плотника  и
его подручных, то  они  закончили  постройку  судна  и,  в  ожидании  того
времени, когда море очистится от льдов и бот можно будет спустить на воду,
занялись укреплением главного дома форта. Это  было  разумно,  так  как  в
период движения льдов дом мог подвергнуться  сильному  сжатию  со  стороны
оттаявшего вдоль побережья припая, если бы мыс  Батерст  не  оказал  льдам
достаточного  сопротивления.  Поэтому  деревянные  стены   дома   укрепили
толстыми подпорами. В комнатах установили вертикальные столбы, послужившие
новыми точками опоры для потолочных балок. Кровля дома,  стропила  которой
были в свою очередь усилены подпорками и  железными  прутьями,  напоминала
теперь свод каземата и могла выдержать большую нагрузку.  Все  эти  работы
были закончены в первых числах апреля,  и  вскоре  пришлось  убедиться  не
только в их полезности, но и в своевременности.
   Между тем с каждым днем появлялись все новые  признаки  близкой  весны.
Весна была удивительно ранняя, и наступила она после  на  редкость  мягкой
для северных областей зимы. На деревьях распустились  первые  почки.  Кора
берез,  ив,  толокнянки  набухала  под  влиянием  согретых  теплом  соков.
Нежно-зеленого цвета мхи покрыли склоны холмов, открытые лучам  солнца,  и
грызуны, которыми кишели  окрестности  форта,  изголодавшись  за  зиму,  с
жадностью  набрасывались  на  молодую  зелень,  едва  она  появлялась   на
поверхности земли.
   Но кто чувствовал себя в  те  дни  действительно  несчастным,  так  это
почтенный капрал. Читатель  уже  знает,  что  супругу  миссис  Джолиф  был
поручен надзор за огородными участками, засеянными его женой.  При  других
обстоятельствах ему пришлось бы охранять  урожай  щавеля  и  ложечника  от
посягательств одних лишь пернатых грабителей -  чистиков  и  тупиков.  Для
устрашения этих прожорливых птиц достаточно было бы пугала, а уж тем более
самого капрала! Однако на этот раз к птицам присоединились  и  грызуны,  а
также жвачные животные полярной фауны. Зима так и не заставила их уйти, и,
чуя инстинктом опасность,  они  держались  вблизи  фактории.  Ни  северные
олени, ни полярные зайцы, ни мускусные крысы, ни землеройки  и  куницы  не
боялись угроз капрала. Бедняга не мог с ними справиться: пока  он  охранял
один край доля, они опустошали другой.
   С  факторией  вскоре   предстояло   расстаться,   и,   конечно,   самым
благоразумным было бы уступить  этим  многочисленным  четвероногим  врагам
урожай, которым все равно не пришлось бы  воспользоваться.  Миссис  Барнет
так и советовала поступить упрямому капралу, докучавшему ей  двадцать  раз
на дню своими жалобами, но Джолиф и слышать об этом не хотел.
   - Помилуйте, сударыня, ведь затрачено столько труда, -  отвечал  он.  -
Расстаться  с  факторией,  когда  она  вступает   на   путь   процветания!
Пожертвовать семенами, которые миссис Джолиф и  я  с  такой  заботливостью
сеяли!.. Ах, сударыня, у меня иногда является желание отпустить всех,  вас
и остальных, и  остаться  здесь  вдвоем  с  женою.  Уверен,  что  компания
согласилась бы отдать нам остров в полную собственность...
   Миссис  Барнет  не  могла  удержаться  от  смеха,  слушая  эти  нелепые
рассуждения, и отсылала капрала к его жене, давно уже махнувшей  рукой  на
свой щавель, ложечник и  другие,  теперь  уже  ненужные,  противоцинготные
средства.
   Надо сказать, что здоровье зимовщиков, как мужчин, так и женщин, было в
превосходном  состоянии.  Одни  только  болезни  и  щадили   их.   Ребенок
совершенно поправился и, греясь в первых лучах весеннего солнца, рос  всем
на радость.
   В течение 2, 3 и 4 апреля продолжало усиленно таять. Заметно потеплело,
но погода была пасмурная. Часто шел дождь, падавший крупными каплями.  Дул
юго-западный  ветер,  насыщенный  теплыми  испарениями,  поднимавшимися  с
континента. Сквозь густую завесу не видно было  ни  солнца,  ни  луны,  ни
звезд; обсервация становилась невозможной в этой туманной  атмосфере,  что
было весьма досадно, так как наблюдать за  малейшим  перемещением  острова
было крайне важно.
   В ночь с 7 на 8 апреля началось настоящее движение льдов. Взойдя  утром
на вершину мыса  Батерст,  лейтенант  Гобсон,  миссис  Барнет,  Калюмах  и
сержант Лонг установили, что ледяной затор принял несколько иной вид. Этот
огромный ледовый барьер, разделившись почти  пополам,  представлял  теперь
два отдельных крыла, и казалось, что его более высокая часть  двигалась  к
северу.
   Было ли это влияние Камчатского течения? И  должен  ли  был  блуждающий
остров следовать  в  том  же  направлении?  Легко  понять,  какая  тревога
поднялась в душе лейтенанта и его товарищей. Их  дальнейшая  судьба  могла
решиться  в  течение  нескольких   часов.   Если   бы   роковое   стечение
обстоятельств отбросило их еще на несколько  сот  миль  дальше  к  северу,
добраться до материка на таком маленьком судне, как  бот,  было  бы  почти
невозможно.
   По  несчастью,  зимовщики  не  могли   определить   силу   и   характер
происходившего перемещения льдов. Тем не менее движение  ледового  барьера
было вполне ощутимо, и можно было установить, что остров, по крайней  мере
по отношению к затору, не перемещается. Таким образом, казалось вероятным,
что часть ледяного поля отделилась  и  поднимается  к  северу,  тогда  как
окружающие остров льды все еще остаются неподвижными.
   Неожиданное перемещение огромного ледового массива  нисколько,  однако,
не изменило мнения Калюмах. Она продолжала утверждать, что льды пойдут  на
юг и влияние Берингова течения вскоре скажется и на самом ледовом барьере.
Чтобы ее лучше поняли, она взяла щепку и, изобразив на песке,  где  и  как
расположен пролив, начертила направление течения и показала,  что,  следуя
ему, остров приблизится к берегам Америки.  Никакие  возражения  не  могли
поколебать ее на этот счет, и зимовщики почти успокоились, слушая, с какой
уверенностью отстаивала смышленая девушка свою правоту.
   Однако  8,  9  и  10  апреля  состояние  ледового  барьера  как   будто
опровергало доводы  Калюмах.  Северная  часть  его  все  больше  и  больше
отодвигалась к северу. Мощное движение  льдов  сопровождалось  невероятным
гулом. Во всех точках побережья с ужасающим  треском  взламывался  лед,  и
разговаривать из-за шума можно было лишь в доме.  Беспрестанно  раздавался
грохот, подобный непрекращающейся канонаде. В полумиле от  берега,  в  той
части  побережья,  над  которой  высился  мыс  Батерст,  лед  уже  начинал
тороситься. Ледовый массив распадался на множество отдельных ледяных  гор,
которые уплывали на север. Таким по крайней мере казалось  направление  их
перемещения. Как ни старался лейтенант Гобсон скрыть свою тревогу, она все
возрастала, и настойчивые доводы Калюмах уже не могли  его  успокоить.  Он
возражал ей, но эскимоска упорно стояла на своем.
   Наконец, однажды - это было утром 11 апреля  -  Джаспер  Гобсон  указал
Калюмах на последние ледяные  горы,  которые,  скрываясь  на  севере,  уже
исчезали из виду, и сослался на это, казалось, основанное на факте  и  тем
самым неопровержимое доказательство.
   - Да нет же, нет! - ответила Калюмах более, чем когда-либо,  убежденным
тоном. - Нет!  Не  ледовый  затор  поднимается  на  север,  а  наш  остров
спускается к югу!
   Ее ответ чрезвычайно поразил Джаспера  Гобсона.  А  что,  если  Калюмах
права? В самом деле, разве движение затора на север не могло  быть  только
кажущимся, а в действительности -  это  увлекаемый  ледяным  полем  остров
Виктория перемещался к проливу? Но зимовщики не могли установить ни  факта
самого движения, ни его скорости, ни местоположения дрейфующего острова.
   Между тем погода не только не прояснялась, что мешало  наблюдениям,  но
еще одно  свойственное  полярным  странам  явление,  к  несчастью,  совсем
затемнило атмосферу и значительно ограничило видимость.
   Как раз к началу движения льдов  температура  понизилась  на  несколько
градусов, и вскоре всю эту часть океана окутал  какой-то  странный  туман.
Все вокруг покрылось особой, не похожей на  обычный  иней,  белой  коркой,
которая  образовалась  из  замерзших  после   своего   осаждения   водяных
испарений. Чрезвычайно тонкие частицы этого замерзшего тумана прилеплялись
к  деревьям,  кустарникам,  стенам  форта,  ко  всем  выступам  и   вскоре
образовали на них толстый слой, испещренный прожилками призматической  или
пирамидальной формы, верхушки которых отклонялись в направлении ветра.
   Джаспер  Гобсон  узнал  это  атмосферное  явление,  которое  китобои  и
зимовщики нередко наблюдают весной в полярных странах.
   - Это вовсе не туман, - сказал он своим  товарищам,  -  это  род  инея,
изморози, это  сгустившиеся  испарения,  остающиеся  в  состоянии  полного
замерзания.
   Но был ли то туман или  изморозь,  -  такое  атмосферное  явление  было
одинаково нежелательно, - эта завеса, поднимавшаяся  по  меньшей  мере  на
высоту ста футов над уровнем моря, обладала такой густотой  и  плотностью,
что люди не видели друг друга на расстоянии трех шагов.
   Надежды зимовщиков были обмануты. Невзгоды следовали за невзгодами,  и,
казалось, природа ни в чем  не  хотела  пощадить  их.  Как  раз  во  время
движения  льдов,  когда  блуждающий  остров  должен  был  освободиться  от
сжимавших его  в  продолжение  стольких  месяцев  оков,  когда  надо  было
особенно зорко следить  за  его  передвижением,  спустился  этот  мешавший
всякому наблюдению туман!
   Так продолжалось четыре дня! Туман рассеялся только 15 апреля; подувший
с утра резкий южный ветер прорвал и разогнал его пелену.
   Засияло солнце. Лейтенант Гобсон бросился к своим приборам. Он произвел
измерение высоты, и в результате  вычислений  были  определены  координаты
острова на тот день: широта - 69o57', долгота - 179o33'.
   Калюмах была права.  Остров  Виктория,  уносимый  Беринговым  течением,
дрейфовал к югу.



17. ОБВАЛ

   Итак,  зимовщики  приблизились,  наконец,  к  менее   пустынной   части
Берингова моря. Теперь им уже не приходилось опасаться, что  остров  будет
отнесен к северу, и оставалось только  наблюдать  за  его  перемещением  и
определять  скорость  движения,  которая   менялась   в   зависимости   от
встречавшихся на пути препятствий. Именно этим и занялся  Джаспер  Гобсон,
произведя поочередно самые тщательные вычисления высоты солнца и звезд. На
следующий же день, 16  апреля,  вычисления  показали,  что  если  скорость
движения останется неизменной, то к началу мая остров  Виктория  достигнет
Полярного круга, от  которого  его  отделяло  не  более  четырех  градусов
широты.
   Можно было предположить, что остров, оказавшись в узкой части  пролива,
остановится в своем движении и останется неподвижным до тех пор, пока море
не очистится ото льдов.  Тогда  зимовщики  спустят  на  воду  свой  бот  и
поплывут, распустив паруса, к американскому континенту.
   Читатель знает, что все было  предусмотрено  и  готово  к  немедленному
отплытию.
   Обитатели острова запаслись теперь еще большим терпением, а  главное  -
стали  больше  надеяться  на  свое  спасение.  Этим  несчастным,   столько
пережившим людям казалось, что недалек час избавления и что  они  очутятся
вскоре так близко от того или другого побережья, что ничто не помешает  им
причалить через несколько дней к земле.
   Эта надежда возвратила зимовщикам мужество и подняла  их  упавший  было
дух. К ним снова вернулась прирожденная живость, давно  уже  утраченная  в
тяжелых испытаниях. За столом опять стало весело, тем более что в съестных
припасах недостатка не было, а в  связи  с  новыми  перспективами  уже  не
приходилось их экономить. Скорее наоборот! Кроме того,  уже  чувствовалось
веяние весны, и все с упоением вдыхали теплый ветерок, который она несла с
собою.
   В последующие дни было предпринято несколько экскурсий вглубь острова и
вдоль побережья. Ни пушные звери, ни жвачные животные, ни хищники и думать
не могли о том, чтобы покинуть остров, так как ледяное поле, державшее  их
в  заточении  и  разъединявшее   с   американским   континентом,   -   что
подтверждалось перемещением льдов, - не дало бы им  возможности  добраться
до материка.
   Ни мыс Эскимосов, ни мыс Майкл, никакая другая часть побережья  острова
не подверглись каким-либо изменениям.
   Ничто не изменилось ни в центре острова, ни в  лесной  поросли,  ни  на
берегах озера. Большая расселина,  образовавшаяся  вблизи  мыса  Майкл  во
время бури, за зиму закрылась, и  никаких  других  трещин  на  поверхности
земли не появлялось.
   Во время экскурсии зимовщики встречали не одну стаю  волков,  рыскавших
по острову. Только эти хищники из всей фауны острова Виктории, несмотря на
общую с человеком опасность, не стали ручными.
   Несколько раз видели зимовщики и спасителя Калюмах:  благородный  зверь
печально бродил по пустынным  равнинам;  когда  мимо  проходили  люди,  он
останавливался. Чувствуя, что ему нечего бояться этих  добродушных  людей,
не имевших намерения причинить ему зло,  медведь  иногда  провожал  их  до
самого форта.
   Двадцатого апреля лейтенант Гобсон  установил,  что  блуждающий  остров
продолжает продвигаться к югу. Остатки  ледового  затора  -  ледяные  горы
южного крыла - следовали за островом; но изменение его местоположения,  за
отсутствием ориентиров, можно было определить лишь  путем  астрономических
наблюдений.
   По распоряжению Джаспера Гобсона, желавшего  выяснить  толщину  льдины,
поддерживавшей земляной покров острова, в нескольких местах,  а  именно  у
подножья мыса Майкл  и  на  берегах  озера,  производилось  несколько  раз
бурение почвы. Было установлено, что толщина льдины не увеличилась, как не
увеличилась и высота острова над уровнем моря.  На  основании  этого  было
решено как можно скорее покинуть этот ненадежный остров, который, попав  в
более теплые воды Тихого океана, неминуемо растаял бы.
   К этому времени, 25 апреля, положение острова в отношении  стран  света
еще раз изменилось. Ледяное поле обернулось вокруг своей оси, с востока на
запад, на три восьмых своей окружности. Вершина мыса Батерст  была  теперь
обращена на северо-запад, и  последние  остатки  ледового  затора  закрыли
северный  горизонт.  Это  было  доказательством  того,  что  ледяное  поле
свободно перемещалось в проливе и еще не соединилось ни с какой землей.
   Приближался решительный  момент.  Дневные  и  ночные  наблюдения  точно
устанавливали местоположение острова, а  следовательно,  и  местоположение
ледяного поля. 30 апреля вся эта масса льдов дрейфовала мимо залива Коцебу
- большой треугольной выемки, глубоко врезающейся  в  американский  берег.
Мыс Принца Уэльского, выдающийся вперед  в  южной  части  залива,  мог  бы
задержать блуждающий остров, отклонись он только от самой середины  узкого
прохода.
   Погода стояла довольно хорошая, и термометр нередко показывал пятьдесят
градусов по  Фаренгейту  (+10oC).  Уже  несколько  недель,  как  зимовщики
расстались со своей  зимней  одеждой.  Они  в  любой  миг  готовы  были  к
отплытию, и Томас Блэк уже перенес свою поклажу ученого -  астрономические
приборы и книги -  в  стоявший  на  стапеле  бот.  Погрузили  также  часть
провизии и наиболее ценные меха.
   Второго мая весьма тщательное наблюдение показало, что остров  Виктория
отклоняется к востоку, приближаясь тем самым к американскому материку.  То
было чрезвычайно благоприятное обстоятельство:  ведь  Камчатское  течение,
как известно, проходит вдоль Азиатского побережья, и больше не приходилось
опасаться, что оно вновь  захватит  остров  в  свои  воды.  В  первый  раз
зимовщикам улыбнулось счастье!
   - Мне думается, мы, наконец, утомили враждебную нам судьбу, сударыня, -
сказал сержант Лонг, обращаясь к миссис Барнет. - Очевидно, несчастья наши
подходят к концу, и я считаю, что нам больше нечего опасаться.
   - Да, я того же мнения, сержант Лонг, - ответила миссис Барнет, - какое
счастье, что несколько месяцев назад  нам  пришлось  отказаться  от  этого
путешествия через ледяное поле. Желая нас спасти, провидение  сделало  его
непроходимым!
   Говоря так, миссис Барнет была безусловно права. В самом деле,  сколько
опасностей,  сколько  препятствий  ожидало  их  на  этом   пути,   сколько
трудностей пришлось бы им  перенести  для  того,  чтобы  зимой,  в  долгую
полярную ночь, преодолеть шестьсот миль, отделявших их от материка.
   Пятого мая Джаспер Гобсон объявил своим товарищам, что  остров  пересек
Полярный круг. Наконец, он снова  попадал  в  ту  зону  земного  сфероида,
которую солнце не покидает даже в период своего  наибольшего  склонения  к
югу. И этим  достойным  людям  казалось,  что  они  опять  возвращаются  в
обитаемый мир.
   В тот день изрядно выпили, "спрыснув" Полярный круг, подобно тому,  как
"спрыскивают" экватор на борту пересекающего его впервые корабля.
   Теперь оставалось лишь  ждать,  когда  распавшиеся  и  подтаявшие  льды
откроют проход боту, который увезет всех обитателей фактории.
   Днем 7 мая положение острова относительно стран света снова изменилось,
на этот раз на четверть окружности. Мыс  Батерст  был  теперь  обращен  на
север, и над ним нависали все оставшиеся от затора  ледяные  массы.  Таким
образом, он почти вернулся к положению, которое занимал на  географических
картах в те времена, когда он составлял  еще  одно  целое  с  американским
материком. Остров сделал полный оборот вокруг своей  оси,  и  в  последние
месяцы  восходящее  солнце  приветствовало  по  очереди  все   точки   его
побережья.
   Наблюдение 8 мая показало, что остров стоит неподвижно приблизительно в
середине Берингова пролива, меньше чем  в  сорока  милях  от  мыса  Принца
Уэльского. Итак, земля была на сравнительно небольшом расстоянии от них, и
спасение зимовщиков было, казалось, обеспечено.
   Вечером торжественно поужинали в большой зале и провозгласили  тосты  в
честь миссис Барнет и лейтенанта Гобсона.
   В тот  же  вечер  лейтенант  решил  разведать,  какие  изменения  могли
произойти в южной части ледяного поля, и установить, не обнаружится ли там
проходимый для судна путь.
   Миссис Барнет выразила желание сопровождать  Джаспера  Гобсона,  но  он
уговорил ее отдохнуть и ушел, взяв с собою только сержанта Лонга.  Уступив
настоятельной просьбе лейтенанта, миссис  Барнет  ушла  вместе  с  Мэдж  и
Калюмах в главный дом. Солдаты и их жены также расположились на  ночлег  в
отведенной им пристройке.
   Была чудесная ночь. Луна не появлялась, и звезды сияли  особенно  ярко.
Расстилавшаяся впереди даль была  освещена  неясным  светом,  отражавшимся
ледяным полем.
   Лейтенант Гобсон и сержант Лонг, выйдя из форта в девять часов  вечера,
направились к части  побережья,  расположенной  между  исчезнувшим  портом
Барнет и мысом Майкл.
   Оба путника прошли вдоль берега две-три мили. Но какое  зрели