сная погода. Новый 1861  год  начался  с
довольно резкого похолодания, и ртуть в термометре  опустилась  до  восьми
градусов по  Фаренгейту  (-13,3oC).  То  была  самая  низкая  температура,
наблюдавшаяся до сих пор в  эту  необыкновенную  зиму;  впрочем,  подобное
понижение температуры было совсем незначительным для такой высокой широты.
   Лейтенант Гобсон счел нужным  снова  произвести  определения  широты  и
долготы острова, измерив  высоты  звезд,  и  удостоверился,  что  никакого
перемещения острова не произошло.
   К этому времени, несмотря на всю экономию, масло для освещения было уже
почти израсходовано, между тем солнце должно было опять появиться  в  этих
широтах  не  раньше  первых  чисел  февраля.  Таким  образом,   зимовщикам
предстояло провести целый месяц в полной темноте. Но неожиданно, благодаря
юной   эскимоске,   появилась   возможность   возобновить   запас   масла,
необходимого для освещения фактории.
   Было 3 января. Калюмах отправилась разведать состояние льдов у подножья
мыса Батерст. Здесь, как и во всей северной части  острова,  ледяное  поле
было наиболее спаянным. Льдины, из которых оно состояло, плотно смерзлись,
и разводьев между ними не было. Вся, хотя и крайне  неровная,  поверхность
ледяного поля была одинаково твердой. Это,  несомненно,  объяснялось  тем,
что оно было плотно сжато между ледовым затором и островом Викторией.
   Трещин  нигде  не  было,  но  несколько  круглых  отверстий,  тщательно
вырезанных во льду, привлекли внимание Калюмах - она  прекрасно  знала  их
назначение.  То  были  "тюленьи  норы"  -  отверстия,  которым   животные,
заточенные под толстой корой льда,  не  давали  затянуться:  они  выходили
через них на поверхность подышать воздухом и  добывать  мох,  скрытый  под
снегом на побережье.
   Девушка знала, что зимой у этих отверстий  медведи,  присев  на  задние
лапы, терпеливо ждут, пока тюлень не появится из воды; тогда  они  хватают
его, душат и уносят. Она знала, что и эскимосы, не менее  терпеливые,  чем
медведи, тоже ждут появления этих животных,  накидывают  на  них  аркан  и
ловят без особого труда.
   Опытные охотники  легко  могли  проделать  то,  что  делают  медведи  и
эскимосы, а раз были отверстия, значит тюлени ими пользовались. А тюлени -
это был жир, это был свет, которого тогда так недоставало фактории.
   Поспешно вернувшись в форт, Калюмах сообщила обо всем Джасперу Гобсону,
и он тут же позвал охотников Марбра к Сэбина. Девушка рассказала им, какие
приемы применяют эскимосы при ловле  тюленей  зимой,  и  посоветовала  ими
воспользоваться.
   Едва выслушав Калюмах, Сэбин  приготовил  толстую  веревку  с  затяжной
петлей.
   Лейтенант Гобсон, миссис Барнет, охотники, Калюмах и  еще  трое  солдат
отправились к мысу Батерст. Женщины остались на берегу, а мужчины поползли
к отверстиям, на которые им указала Калюмах. Каждый расположился у  своего
отверстия с веревкой наготове.
   Ждать пришлось довольно долго.  Прошел  час,  но  ничто  не  предвещало
появления животных. Наконец, в том отверстии, за которым  наблюдал  Марбр,
вода запенилась и появилась голова с  длинными  клыками.  То  была  голова
моржа. Марбр ловко накинул на моржа  петлю  и  быстро  затянул.  Остальные
поспешили ему на помощь и, несмотря на сопротивление моржа, не  без  труда
вытащили на лед огромное животное. Там его прикончили несколькими  ударами
топора.
   Это была удача. Зимовщики форта  Надежды  вошли  во  вкус  нового  вида
"рыбной ловли" и поймали тем же способом  еще  несколько  моржей.  Из  них
извлекли большое количество жира. Правда,  это  был  жир  животный,  а  не
растительный, но он пошел для  освещения;  и  теперь  мужчины  и  женщины,
работавшие в общей зале, не испытывали недостатка в свете.
   Между тем похолодание не наступало. Температура  оставалась  умеренной.
Если бы зимовщики находились на  твердой  почве  материка,  они  могли  бы
только радоваться подобной зиме. К тому же высокий ледовый барьер  защищал
их от северных и западных ветров, и они не ощущали их. Январь  приближался
к концу, а термометр все еще показывал лишь несколько градусов ниже нуля.
   Эта теплая погода должна была привести - и действительно  привела  -  к
неполному замерзанию моря вокруг острова Виктории. А то, что ледяное  поле
не замерзло  на  всем  своем  протяжении  и  вследствие  болей  или  менее
значительных разводьев оставалось непроходимым, подтверждалось тем, что ни
олени, ни пушные звери не ушли с  острова.  Трудно  себе  представить,  до
какой степени эти четвероногие освоились и стали ручными, они превратились
в конце концов как бы в собственный зверинец форта.
   По распоряжению  лейтенанта  Гобсона  животных,  которых  было  незачем
истреблять, щадили. Оленей убивали только, когда надо было получить свежее
мясо, чтобы внести разнообразие в обычный рацион,  но  горностаев,  куниц,
рысей, мускусных крыс, бобров и  лисиц,  смело  заходивших  в  окрестности
форта, не трогали. Самые отважные зверьки  проникали  даже  на  территорию
форта, но никто не выказывал намерения прогонять их оттуда. Куницы и  лисы
были великолепны в своем зимнем наряде,  и  шубки  многих  из  них  стоили
больших денег. Благодаря мягкой температуре эти грызуны легко находили под
рыхлым и тонким слоем снега растительную пищу и отнюдь не питались за счет
запасов фактории.
   Итак, ожидая не без  страха  окончания  зимы,  обитатели  острова  вели
крайне монотонное существование, в которое миссис Барнет старалась  внести
возможное разнообразие.
   Январь был отмечен одним довольно печальным событием. Седьмого числа  у
сынишки плотника Мак-Напа появилась  сильная  лихорадка.  Резкие  головные
боли, жестокая жажда, переходы от озноба к жару вскоре привели  ребенка  в
плачевное  состояние.  Легко  себе  представить  отчаяние  матери,  самого
Мак-Напа и их друзей! Никто не знал, что предпринять, ибо характер болезни
еще не был ясен. По совету сохранившей присутствие  духа  Мэдж,  несколько
знакомой с такого рода заболеваниями, стали применять освежающие отвары  и
делать припарки. Калюмах выбивалась из сил, проводя дни и ночи  у  постели
малыша, и не соглашалась отдохнуть ни минуты.
   На  третий  день  болезнь  определилась  -   тело   ребенка   покрылось
характерной сыпью. Это была  скарлатина,  которая  неизбежно  должна  была
вызвать внутреннее воспаление.
   Редко бывает, чтобы годовалый ребенок заболевал этой опасной  болезнью,
к тому же в такой сильной  форме.  Все  же  такие  случаи  встречаются.  К
несчастью, в аптеке форта было довольно мало лекарств.  Но  Мэдж,  которой
приходилось  не  раз  ухаживать  за  больными  скарлатиной,  вспомнила   о
благотворном действии  настойки  белладонны.  Маленькому  больному  начали
ежедневно  давать  по  одной-две  капли  этой  настойки,  и  были  приняты
величайшие предосторожности, чтобы его не простудить.
   Ребенка поместили в комнате отца и матери. Вскоре сыпь распространилась
по всему телу, и на языке,  губах  и  даже  на  глазном  яблоке  появились
маленькие красные точки. Спустя два дня пятна на  коже  приняли  лиловатый
оттенок, затем побелели и превратились в чешуйки.
   Именно теперь надо было  удвоить  осторожность  и  побороть  внутреннее
воспаление, являвшееся признаком злокачественного характера болезни.  Были
приняты все меры, и надо сказать, что  уход  за  маленьким  пациентом  был
действительно превосходным. Таким образом, к 20  января,  то  есть  спустя
двенадцать дней после начала заболевания, появилась твердая надежда на его
выздоровление.
   Какая это была радость для  фактории!  Ведь  чудесного  малыша  считали
ребенком форта, ребенком отряда, детищем полка! Он родился в этом  суровом
крае, в кругу этих смелых людей! Они назвали его Майкл - Надежда - и среди
стольких испытаний смотрели на него как на некий талисман, который  судьба
не - должна была у  них  отнять.  Что  касается  Калюмах,  то  можно  было
поверить, что она не пережила бы смерти ребенка; но маленький  Майкл  стал
постепенно поправляться, и, казалось, с его выздоровлением вновь воскресли
все надежды.
   Так, в тревогах и волнениях дожили до 23 января. За это время положение
острова Виктории нисколько не изменилось. Над Ледовитым океаном,  все  еще
простиралась нескончаемая  ночь.  Уже  несколько  дней  шел  густой  снег,
покрывший поверхность острова и ледяного поля плотной пеленою в  два  фута
высотой.
   Двадцать седьмого января в форт явился незваный гость. Солдаты  Бельчер
и Понд, стоявшие на часах у ворот  фактории,  увидели  утром  исполинского
медведя, спокойно направлявшегося к  форту.  Они  вошли  в  общую  залу  и
сообщили миссис Барнет о появлении опасного хищника.
   - Да ведь это наш медведь! - сказала путешественница Джасперу  Гобсону,
и оба в сопровождении сержанта, Сэбина  и  нескольких  вооруженных  солдат
подошли к воротам фактории.
   Медведь был на расстоянии двухсот шагов и шел спокойно и уверенно,  как
будто действовал по заранее обдуманному плану.
   - Я узнаю его,  -  воскликнула  миссис  Барнет.  -  Калюмах,  это  твой
медведь, твой спаситель!
   - О, не убивайте моего медведя! - вскричала девушка.
   - Мы его не убьем, - ответил  лейтенант  Гобсон.  -  Не  трогайте  его,
друзья мои, возможно, он уйдет так же, как пришел.
   - Ну, а если он вздумает войти... - сказал сержант Лонг, мало  веривший
в добрые намерения полярных медведей.
   - Впустите его,  сержант,  -  заметила  миссис  Барнет.  -  Этот  зверь
избавился от своей кровожадности. Он такой же пленник,  как  и  мы,  а  вы
знаете, что пленники...
   - Не нападают друг на друга! - воскликнул Джаспер Гобсон. - Это правда,
сударыня, но только если они одной и той же породы. Словом, мы пощадим его
по вашей просьбе и будем защищаться лишь в том случае, если он нападет  на
нас. Все же я считаю благоразумным  войти  в  дом:  не  следует  чрезмерно
искушать этого хищника.
   Совет был правильный. Все вошли в дом. Двери заперли, но оконные ставни
остались открытыми.
   Таким образом, глядя в окна, можно было проследить за всеми  действиями
пришельца. Медведь, подойдя к воротам, оставшимся  незапертыми,  осторожно
открыл их, просунул голову во двор, осмотрелся и вошел. Дойдя до  середины
двора, он принялся рассматривать окружавшие его строения, затем направился
к стойлам и  псарне  и,  на  мгновение  прислушавшись  к  ворчанию  собак,
почувствовавших его присутствие, и к крику встревоженных оленей, продолжал
свой осмотр, двигаясь вдоль внутренней стороны ограды; потом он подошел  к
главному дому и уткнулся своей огромной мордой  в  одно  из  окон  большой
залы.
   Надо признаться, все отступили; солдаты схватились за ружья, и  Джаспер
Гобсон решил, что шутка зашла слишком далеко.
   Но тут  Калюмах  прижалась  своим  нежным  личиком  к  тонкому  стеклу.
Медведь, как будто узнав ее, - так по крайней мере показалось  девушке,  -
пришел в благодушное настроение,  громко  зарычал  и  повернул  обратно  к
воротам; затем, как и предполагал Джаспер Гобсон, ушел тем же путем, каким
пришел.
   Таково было это больше не повторявшееся происшествие, и все снова пошло
своим чередом.
   Тем временем малыш выздоравливал, и в последних числах месяца щечки его
уже округлились и к нему вернулась его обычная живость.
   Третьего  февраля,  около  полудня,  южная   часть   горизонта   слегка
окрасилась в  бледные,  менявшиеся  в  продолжение  часа  тона.  Затем  на
мгновение показался желтоватый диск - лучезарное  светило,  появившееся  в
первый раз после долгой полярной ночи.



15. ПОСЛЕДНЯЯ РАЗВЕДКА

   С тех пор солнце стало всходить каждый день и все выше поднималось  над
горизонтом. Но если ночной мрак уже прерывался на несколько часов, то в то
же время заметно похолодало, как это часто  бывает  в  феврале.  Термометр
Фаренгейта  показывал  один  градус  (-17oC).  Это   была   самая   низкая
температура, наблюдавшаяся в ту необыкновенную зиму.
   - Когда начинается движение льдов в этих морях?  -  спросила  как-то  у
Джаспера Гобсона путешественница.
   - В обычную зиму, сударыня, - ответил лейтенант, - лед взламывается  не
раньше первых чисел мая, но эта зима была настолько теплой, что,  если  не
будет еще новых сильных морозов, лед может двинуться и до  начала  апреля.
Так я по крайней мере предполагаю.
   - Значит, нам, пожалуй, придется  ждать  еще  месяца  два?  -  спросила
миссис Барнет.
   - Да, сударыня,  не  меньше,  -  ответил  Джаспер  Гобсон,  -  и  будет
благоразумнее не рисковать нашим  ботом,  спустив  его  раньше  времени  и
заставив бороться со льдами; я думаю, что мы  даже  выиграем,  дождавшись,
когда наш остров попадет в самую узкую часть Берингова пролива, где ширина
не превышает ста миль.
   - Как же так, мистер Гобсон? - воскликнула миссис  Барнет,  озадаченная
ответом лейтенанта. - Разве вы забыли, что нас  сюда  принесло  Камчатское
течение, течение северное, и во  время  движения  льдов  оно  может  снова
захватить нас в свои воды и отнести еще дальше.
   - Не думаю, сударыня, - ответил лейтенант Гобсон,  -  и  даже  осмелюсь
утверждать, что этого не будет. Лед идет всегда с севера на юг; потому ли,
что Камчатское течение  меняет  свое  направление,  потому  ли,  что  льды
движутся вместе с Беринговым течением, или по другой  причине,  которую  я
затрудняюсь назвать, но ледяные горы неизменно  плывут  к  Тихому  океану,
чтобы растаять там - в более теплых водах. Спросите у Калюмах,  она  знает
этот край и скажет вам то же, что и я, - что движение льдов  происходит  с
севера на юг.
   Спросили Калюмах, и она подтвердила слова  лейтенанта.  Таким  образом,
казалось вероятным, что остров,  подхваченный  течением  в  первых  числах
апреля, будет, подобно огромной льдине, отнесен на юг,  то  есть  в  самую
узкую   часть   Берингова   пролива,   посещаемую   летом   рыбаками    из
Ново-Архангельска, мореплавателями и  исследователями  побережья.  Однако,
принимая во внимание возможные задержки, а также время, необходимое на то,
чтобы остров спустился к югу, нельзя было  рассчитывать  достичь  материка
раньше мая месяца. Впрочем, несмотря на то,  что  морозы  были  небольшие,
остров  Виктория,  несомненно,  стал  прочнее,  ибо  его  ледяная   основа
сделалась толще, и,  следовательно,  он  мог  продержаться  еще  несколько
месяцев.
   Итак, зимовщикам  приходилось  вооружиться  терпением  и  ждать,  снова
ждать!
   Между тем выздоровление ребенка шло своим чередом. 20 февраля, в первый
раз после сорока дней болезни, мальчика перенесли из комнаты  родителей  в
большую залу,  где  его  осыпали  бесконечными  ласками.  Миссис  Мак-Нап,
предполагавшая отнять ребенка от груди, когда ему исполнится год,  теперь,
по совету Мэдж, продолжала кормление, и  материнское  молоко,  смешиваемое
иногда с  оленьим,  быстро  восстановило  силы  малыша.  Мальчика  ожидало
множество   разных   игрушек,   сделанных    во    время    его    болезни
друзьями-солдатами, и он чувствовал себя, конечно, счастливейшим  ребенком
на свете.
   Последняя неделя февраля  была  необычайно  дождливая  и  снежная.  Дул
сильный северо-западный ветер, и за несколько дней  температура  настолько
понизилась, что выпал обильный снег. Но это не уменьшило ярости шторма. Со
стороны мыса Батерст и гряды  торосов  доносился  его  оглушительный  рев.
Ледяные горы, сталкиваясь друг с другом, рушились с грохотом, напоминавшим
раскаты грома. Гонимые ветром льды нагромождались  на  северном  побережье
острова. Можно было опасаться, что и самый мыс,  который  в  сущности  был
своего рода ледяной горой, обросшей землею  и  песком,  рухнет.  Несколько
крупных льдин, несмотря на их огромный  вес,  прибило  к  самому  подножью
крепостной ограды. По счастью, мыс устоял и предохранил постройки фактории
от полного разрушения.
   Само собой разумеется, что положение острова Виктории, находившегося  у
входа в узкий пролив, где скоплялись льды, было  крайне  опасным.  Он  мог
быть просто сметен, если можно так выразиться, своего рода  горизонтальной
лавиной и, прежде чем провалиться в бездну, оказаться раздавленным льдами,
надвигавшимися  из  самого  сердца  океана.  Таким  образом,   к   прежним
опасностям прибавилась еще одна, новая. Миссис Барнет, наблюдая чудовищный
напор льдов и ту неистовую силу, с какой они нагромождались друг на друга,
поняла, что грозит еще острову, когда море начнет очищаться ото льдов. Она
несколько раз заговаривала об этом  с  лейтенантом  Гобсоном,  но  он,  не
находя ответа, лишь качал головой.
   В первых числах марта шторм совершенно утих, и тогда можно было видеть,
насколько изменилась картина ледяного поля. Казалось,  торосистый  барьер,
как бы скользнув  по  ледяной  поверхности  моря,  приблизился  к  острову
Виктории. Местами он отстоял теперь от острова не более как на две мили  и
напоминал перемещающийся гигантский ледник, с той только разницей, что  он
двигался  по  горизонтали,  тогда  как  ледники  спускаются  сверху  вниз.
Пространство между исполинским ледовым барьером и побережьем острова  было
неузнаваемо:  ледяное  поле  страшно  покоробилось,  покрылось   торосами,
обломками ледяных шпилей и  сваленными  в  кучи  осколками  льда.  Изрытое
высокими валами, подобно морю, застывшему вдруг в самый разгар  бури,  оно
походило на развалины огромного города, где не уцелело ни единого  здания.
Только гигантский ледовый барьер, с его конусами, шарами,  фантастическими
зубцами и  острыми  пиками,  которые  причудливо  вырисовывались  на  фоне
зимнего неба, стоял прочно и величественно  обрамлял  все  это  живописное
нагромождение льдов.
   К тому времени постройка судна была закончена.  Бот,  как  и  следовало
ожидать, получился несколько  неуклюжий,  тем  не  менее  он  делал  честь
Мак-Напу. Его высокая, в подражание галиоту,  носовая  часть  смело  могла
противостоять натиску льдов, и с виду его можно было принять  за  один  из
тех больших голландских ботов, на которых отваживаются плавать в  северных
морях. Оснастка его, подобно оснастке кутера, состояла из грота и  кливера
на одной мачте. Паруса эти были сшиты из грубого холста.
   Судно могло свободно вместить всех зимовщиков острова, и, если бы - как
они надеялись - им удалось попасть в Берингов пролив, оно легко преодолело
бы  даже  самое  большое  расстояние,  отделявшее  их  в   то   время   от
американского побережья. Оставалось только  дождаться  весеннего  движения
льдов.
   Тогда лейтенанту Гобсону пришла  мысль  совершить  довольно  длительную
экскурсию на юго-восток, чтобы разведать состояние ледяного поля,  узнать,
нет ли признаков скорого таяния льда, тщательно изучить ледовый  барьер  и
на основании состояния моря убедиться в том,  прегражден  ли  еще  путь  к
американскому  материку.  Немало  событий  и  случайностей   ожидало   еще
зимовщиков, прежде чем море освободится от льдов, и  такая  разведка  была
необходимой мерой предосторожности.
   Итак, экспедиция была  решена  и  выступление  назначено  на  7  марта.
Небольшой отряд состоял из лейтенанта Гобсона,  путешественницы,  Калюмах,
Марбра и Сэбина. Условились, что,  если  путь  окажется  свободным,  будет
сделана попытка пробраться  сквозь  торосистый  барьер,  но  что  во  всех
случаях миссис Барнет и ее спутники пробудут в отсутствии  не  более  двух
суток.
   Была  заготовлена  провизия,  и  отряд,   на   всякий   случай   хорошо
вооруженный, выступил утром 7 марта из форта Надежды и направился  к  мысу
Майкл.
   В тот день термометр  показывал  тридцать  два  градуса  по  Фаренгейту
(0oC). Погода была слегка пасмурная, но без ветра. Солнце  совершало  свой
дневной путь над горизонтом уже в продолжение семи или восьми часов, и его
косые лучи проливали достаточно яркий свет на ледяной массив.
   В девять часов, после  небольшой  остановки,  лейтенант  Гобсон  и  его
товарищи спустились по склону мыса  Майкл  и  пошли  по  ледяному  полю  в
юго-восточном направлении. С  этой  стороны  ледовый