венным  взором!  Все
необъяснимые дотоле явления стали вдруг ясны!..
   Мыс Батерст с прилегающей к нему местностью "переместился"  со  времени
приезда отряда лейтенанта Гобсона на три градуса к северу.




ЧАСТЬ ВТОРАЯ


1. ПЛАВУЧИЙ ФОРТ

   Итак, форт Надежды, основанный лейтенантом Джаспером Гобсоном  у  самых
границ Северного Ледовитого океана, уносило морским течением. Но можно  ли
было поставить это  хотя  бы  в  малейшую  вину  смелому  агенту  Компании
Гудзонова залива? Нет! Всякого другого на  его  месте  постигла  бы  здесь
такая же неудача. Да и в самом деле, кто мог  бы  предвидеть  эту  роковую
случайность? Он был уверен, что строит на скале,  а  вышло  хуже,  чем  на
песке! Полуостров Виктория, который самые точные карты Британской  Америки
относили  к  американскому  континенту,  внезапно   отделился   от   него.
Оказалось, что полуостров этот был не чем иным, как ледяным полем площадью
в сто пятьдесят квадратных миль. Благодаря  последовательным  наносам  эта
огромная  льдина  приобрела  со  временем  вид  большого  участка  суши  с
плодородной почвой и сравнительно обильной растительностью. Но вот, должно
быть под действием землетрясения 8 января, ледяное поле,  за  сотни  тысяч
лет  как  бы  сросшееся  с  материком,  неожиданно  откололось  от   него.
Полуостров превратился в остров, но остров блуждающий,  бродячий,  который
вот уже три месяца  сила  течений  увлекала  вглубь  Северного  Ледовитого
океана!
   Да, то была просто-напросто дрейфующая льдина, уносившая на  себе  форт
Надежды и его обитателей. Джаспер Гобсон сразу понял, что  только  этим  и
можно объяснить обнаруженное изменение широты. Несколько месяцев  назад  в
районе  полуострова  Виктории  произошло  извержение  вулкана,   вызвавшее
сильный подземный толчок, в результате которого, очевидно, и треснул узкий
перешеек,  соединявший  полуостров  с  континентом.  Пока  стояла  суровая
северная зима и полярные морозы держали море в своих ледяных  оковах,  эта
катастрофа никак не отражалась на географическом положении полуострова. Но
едва началось вскрытие льда, едва нагретый  солнцем  ледяной  покров  стал
таять и ледяные поля  с  нагроможденными  на  них  торосами,  отступив  от
берега, ушли за линию горизонта, -  словом,  когда  море  очистилось,  эта
покоившаяся на льдине земля  под  влиянием  каких-то  арктических  течений
отделилась от  материка.  Она  перемещалась  вместе  со  своими  лесами  и
утесами, со своим скалистым мысом, со своим озером и  прибрежной  полосой.
Несмотря на то,  что  это  движение  происходило  уже  несколько  месяцев,
зимовщики, охотившиеся только вблизи форта Надежды,  ничего  не  замечали.
Отсутствие всякого  ориентира,  густые  туманы,  ограничивавшие  видимость
всего лишь несколькими милями, кажущаяся неподвижность  почвы  -  все  это
привело к тому, что ни лейтенант Гобсон, ни его спутники не заметили,  как
из обитателей континента они превратились в островитян. Следует упомянуть,
что остров, перемещаясь, продолжал сохранять свое  положение  относительно
четырех стран света. Этому, очевидно, способствовала протяженность острова
и прямолинейное направление течения, которое уносило его. Конечно, если бы
мыс Батерст начал менять свое место  относительно  стран  света,  если  бы
остров повернулся вокруг своей оси, а солнце и луна  переменили  бы  точки
своего восхода и захода, то и Джаспер  Гобсон,  и  Томас  Блэк,  и  миссис
Барнет, и остальные зимовщики сразу поняли бы, что произошло. Но  так  как
по неизвестной причине движение льдины совершалось до сих пор по  одной  и
той же параллели и при этом с большой скоростью, то никто этого не ощущал.
   Хотя лейтенант Гобсон нисколько не сомневался в мужестве,  хладнокровии
и стойкости своих  товарищей,  он  пока  не  хотел,  чтобы  они  узнали  о
случившемся. Он считал, что всегда успеет сообщить  им  об  этом,  но  что
раньше надо тщательно обследовать  остров.  К  счастью,  все  эти  люди  -
честные солдаты и рабочие - слабо  разбирались  в  вопросах  астрономии  и
географии, в частности в географической широте и долготе: вот почему мысль
об  изменениях,  происшедших  за  последние  три  месяца   в   координатах
полуострова, так сильно тревожившая лейтенанта Гобсона, им и в  голову  не
приходила.
   Решив до времени не объявлять о том положении, в какое они попали,  ибо
он еще не видел из него выхода, лейтенант Гобсон  призвал  на  помощь  все
свое мужество. Величайшим усилием воли, которое не ускользнуло  от  миссис
Барнет, он вновь овладел собой и принялся успокаивать несчастного ученого,
который готов был в отчаянии рвать на себе волосы.
   Астроном даже не подозревал о явлении, жертвой которого он оказался.  В
отличие от лейтенанта, который уже  давно  доискивался  причины  некоторых
странных особенностей местности, он ничего не понял и ни о  чем  не  хотел
знать, кроме того злополучного факта, что в предустановленный день  и  час
луна полностью не закрыла солнца. Чем же в  сущности  Блэк  мог  объяснить
случившееся? Тем,  что,  к  стыду  обсерваторий,  их  эфемериды  оказались
ошибочными и столь желанное затмение, его, Томаса  Блэка,  затмение,  ради
которого он совершил столь долгое и утомительное путешествие, в этой части
земного шара, лежащей на семидесятой параллели, вообще не должно было быть
полным?! Нет! Он бы никогда не допустил такой мысли! Никогда!  Вот  почему
это так и потрясло его. Но Томасу Блэку предстояло вскоре узнать истину.
   Джаспер Гобсон, уверив зимовщиков, что случай с  неудавшимся  затмением
должен беспокоить только астронома, а их ничуть не касается,  распорядился
возобновить  прерванные  работы.  Однако,  когда   солдаты   приготовились
покинуть оконечность мыса Батерст и вернуться в  факторию,  капрал  Джолиф
неожиданно подошел к лейтенанту и, отдав честь, остановился перед ним.
   - Господин лейтенант, - сказал он, - разрешите задать вам один вопрос.
   - Пожалуйста, капрал, - ответил Джаспер  Гобсон,  не  понимавший,  куда
клонит его подчиненный. - В чем дело? Говорите!
   Но капрал медлил. Он колебался. Тогда его маленькая жена толкнула  мужа
локтем.
   - Я, господин лейтенант, -  произнес,  наконец,  Джолиф,  -  касательно
этого самого семидесятого градуса широты. Сдается, мы  очутились  не  там,
где вы предполагали...
   Лейтенант сдвинул брови.
   - Действительно, - ответил  он  уклончиво,  -  мы  допустили  ошибку  в
вычислениях... наше первое наблюдение оказалось неточным. Но  почему...  с
какой стороны это может вас занимать?
   -  Да  я  насчет  жалованья,  господин  лейтенант,  -  ответил  Джолиф,
ухмыльнувшись. - Вы-то ведь знаете, компания обещала платить вдвойне...
   Джаспер Гобсон облегченно вздохнул. В самом деле, как помнит  читатель,
зимовщики  в  случае  основания  фактории  на  семидесятой  параллели  или
севернее получали право на более высокое  вознаграждение.  Капрал  Джолиф,
человек расчетливый,  проявлял  к  этому  вопросу  исключительно  денежный
интерес и опасался, что прибавка не будет утверждена.
   - Будьте покойны, капрал, - улыбаясь, ответил лейтенант, - и  успокойте
своих славных  товарищей.  Наша  ошибка,  в  самом  деле  необъяснимая,  к
счастью,  не  причинит  вам  никакого  ущерба.  Мы  находимся   не   южнее
семидесятой параллели, а севернее ее,  и,  следовательно,  вам  полагается
двойное жалованье.
   - Благодарю вас, господин лейтенант, - воскликнул  капрал,  просияв,  -
благодарю! Ведь это не мы держимся  за  деньги,  а  эти  проклятые  деньги
держат нас.
   После  этого  капрал  Джолиф  и  весь  отряд  удалились,  нисколько  не
подозревая о той странной и грозной перемене, которая произошла в  природе
и положении фактории.
   Сержант Лонг тоже собрался  было  направиться  к  форту,  но  лейтенант
Гобсон удержал его:
   - Подождите, Лонг.
   Сержант повернулся на каблуках и замер в ожидании.
   На вершине мыса Батерст оставались теперь только миссис Полина  Барнет,
Мэдж, Томас Блэк, лейтенант Гобсон и сержант Лонг.
   С момента несостоявшегося  затмения  миссис  Барнет  не  произнесла  ни
слова. Она вопросительно смотрела на Джаспера Гобсона, но тот  делал  вид,
что ничего не замечает. Лицо отважной женщины выражало  скорее  удивление,
чем тревогу. Поняла ли она? Неужели у нее внезапно мелькнула та же  мысль,
что и у лейтенанта Гобсона? Догадывалась ли она о  положении  фактории,  и
какие выводы сделал из этого ее трезвый ум? Как бы то ни было,  она  молча
сидела, прижавшись к Мэдж, которая обняла ее за талию.
   Между тем астроном продолжал нервно шагать взад и  вперед.  Он  не  мог
стоять на месте. Волосы у него были взъерошены. Он то всплескивал  руками,
то воздевал  их  над  головой,  то  бессильно  опускал  вниз.  С  уст  его
ежеминутно срывались возгласы отчаяния. Он  грозил  солнцу  кулаком  и  не
отрываясь смотрел на него, рискуя повредить глаза.
   Но вот Блэк стал, наконец, приходить в себя. Он почувствовал, что уже в
силах говорить. Скрестив руки, с гневно пылающим взором и нахмуренным лбом
он подошел к лейтенанту Гобсону и грозно остановился перед ним.
   - А теперь поговорим, - крикнул он, - теперь поговорим, господин  агент
Компании Гудзонова залива!
   Этот возглас, тон и поза  были  весьма  похожи  на  вызов.  Но  Джаспер
Гобсон, видимо, не хотел этого замечать и  только  пристально  смотрел  на
злосчастного астронома. Лейтенант  понимал,  как  тяжело  переживает  этот
человек свою неудачу.
   -  Мистер  Гобсон,  -  сказал  Томас  Блэк  тоном  плохо  сдерживаемого
раздражения, - не соблаговолите ли вы объяснить мне, что все  это  значит?
Уж не мистификация ли это с вашей стороны? В  таком  случае,  сударь,  она
заденет людей, стоящих повыше меня,  и  смотрите,  как  бы  вам  потом  не
пожалеть!
   - Что вы хотите этим сказать, мистер Блэк? - спокойно  спросил  Джаспер
Гобсон.
   - Я хочу сказать, сударь, - ответил астроном, -  что  вы  обязаны  были
доставить ваш отряд на семидесятую параллель...
   - Или севернее, - перебил Джаспер Гобсон.
   - Севернее? - вскричал Томас Блэк. - Но что стал бы я делать  севернее?
Ведь чтобы наблюдать полное затмение, мне надо было находиться в  пределах
круга тени, отбрасываемой луной, граница которого в этой части  Британской
Америки  совпадает  с  семидесятой  параллелью,  а  мы,  изволите  видеть,
оказались на три градуса выше!
   - Ничего не поделаешь, мистер Блэк, -  самым  спокойным  тоном  ответил
лейтенант Гобсон. - Значит, мы с вами ошиблись, - вот и все!
   - Вот и все! - возмутился Блэк. Хладнокровие лейтенанта выводило его из
себя.
   - Между прочим, мистер Блэк, должен вам заметить, что если я и  ошибся,
то ведь и вы виноваты не менее. По  прибытии  на  мыс  Батерст  мы  вместе
определяли его географическое местоположение, вы - вашими приборами,  я  -
своими.  И  не  к  лицу  вам  перекладывать  на  меня  ответственность  за
неточность, допущенную вами!
   Эти слова окончательно сразили Томаса Блэка, и, хотя в нем все  кипело,
он не нашелся, что ответить. Да и что мог он сказать  в  свое  оправдание!
Если произошла ошибка, то и он виноват в ней. Но  как  отнесутся  к  этому
ученые Европы, Гринвичская обсерватория? Что подумают  они  о  злосчастном
астрономе,  который  допустил  неточность  в  определении  широты   места!
Знаменитый Томас Блэк ошибается на три градуса - и в  чем?  В  определении
географической параллели. Да еще  при  каких  обстоятельствах!  Когда  это
связано с наблюдениями над  полным  затмением  солнца  в  таких  условиях,
которые не повторятся в течение весьма  длительного  времени!  Томас  Блэк
опозорен, опозорен как ученый!
   - Но как, как мог я так ошибиться? - снова  вскричал  он,  хватаясь  за
голову. - Или я разучился обращаться с секстаном?  Не  способен  вычислить
угол? Ослеп я, что ли? А если так, мне остается броситься вниз  головой  с
вершины этого утеса!..
   - Мистер Блэк! - заговорил лейтенант Гобсон, и в голосе его  прозвучали
торжественные ноты, -  не  обвиняйте  себя  понапрасну:  результаты  ваших
наблюдений безупречны.
   - Значит, вы один...
   - Я виноват не больше вас, сударь. Прошу  вас  выслушать  меня.  И  вас
также, сударыня, - добавил он, поворачиваясь к миссис  Барнет,  -  и  вас,
Мэдж, и вас, сержант Лонг. Но я хотел бы лишь одного: сохраните то, что  я
вам сообщу, в строжайшей тайне. Незачем пугать, быть может даже  приводить
в отчаяние, остальных наших товарищей по зимовке.
   Миссис  Барнет,  Мэдж,  сержант  Лонг  и  Томас  Блэк  молча   окружили
лейтенанта, как бы выражая этим свое согласие хранить доверенную им тайну.
   - Друзья мои, - начал Джаспер  Гобсон.  -  Когда  мы  ровно  год  назад
прибыли  в  эту  часть  Британской  Америки  и  установили  географическое
положение мыса Батерст, он находился как раз на семидесятой  параллели,  и
если сейчас он переместился севернее семьдесят второй параллели,  то  есть
на целых три градуса ближе к полюсу,  то  это  произошло  потому,  что  он
дрейфует.
   - Дрейфует! - вскричал Томас Блэк. - Кому вы это говорите? С каких  это
пор мысы начали дрейфовать?
   - И, однако, это так, мистер Блэк! - невозмутимо  подтвердил  лейтенант
Гобсон. - Полуостров Виктория - это огромная льдина. Подземным толчком  ее
оторвало от американского материка, и теперь одно из  сильнейших  полярных
течений уносит ее!..
   - Куда? - осведомился сержант Лонг.
   - Куда направит ее воля божья, - ответил лейтенант.
   Все молча слушали Джаспера Гобсона. Их взгляды  невольно  обратились  к
югу, туда,  где  за  необъятным  простором  океана  остался  перешеек,  от
которого откололась льдина. Но оттуда, где они  стояли,  видна  была  лишь
северная часть окружавшего их теперь со всех сторон океана. Если бы высота
мыса Батерст над уровнем моря была на  несколько  сот  футов  больше,  вся
местность открылась бы перед ними как на ладони и они могли бы  убедиться,
что находятся уже не на полуострове, а на острове.
   И когда они представили себе, что форт Надежды со всеми его обитателями
уносится от побережья вглубь океана, где он станет игрушкой ветров и волн,
- сердца их сжались.
   - Значит, мистер Гобсон, - прервала молчание миссис  Барнет,  -  это  и
есть  причина  тех  необъяснимых  явлений,  которые  вам  пришлось   здесь
наблюдать?
   - Да, сударыня! - отвечал  лейтенант.  -  И  теперь  мне  все  понятно.
Полуостров, а ныне  остров  Виктория,  который  мы,  естественно,  считали
неотъемлемой частью материка, на деле оказался  огромной  ледяной  глыбой,
уже много веков спаянной с американским континентом. Дувшие с  суши  ветры
постепенно наносили на льдину песок и землю и засевали ее семенами будущих
мхов и деревьев. Тучи поливали его водой, образовавшей озеро  и  небольшую
речку. Покрывшись растительностью, льдина  совсем  преобразилась.  Но  под
озером, под верхним слоем земли и песка, словом, под нашими  ногами  лежит
слой льда, который благодаря присущей ему легкости держится на поверхности
океана. Да, мы живем на плавучей льдине и  поэтому  ни  разу  не  находили
здесь ни булыжника, ни другого камня.  Вот  почему  здесь  такие  отвесные
берега, вот почему, когда мы рыли волчьи ямы для оленей, мы уже на глубине
десяти футов под землей наткнулись  на  лед.  По  этой  причине  здесь  не
ощущался морской прилив, ибо в часы прилива и отлива наш мнимый полуостров
поднимался либо опускался на волнах.
   - Теперь действительно все понятно, - сказала миссис Барнет, -  и  ваши
предположения, лейтенант, были правильны. Однако мне  хотелось  бы  знать,
почему прилив теперь вовсе не заметен,  а  в  первое  время  после  нашего
прибытия на мыс Батерст он все же несколько ощущался?
   - Совершенно верно, сударыня, и я объясняю это тем, что, когда мы здесь
поселились, полуостров был еще соединен с материком перешейком.  Тогда  он
еще оказывал приливу некоторое сопротивление, и на его северном  побережье
уровень воды поднимался приблизительно на два фута против ординара  вместо
двадцати футов, как это обычно наблюдается. Но, с тех  пор  как  во  время
землетрясения перешеек раскололся и полуостров, отделившись  от  материка,
стал во время прилива и отлива сам подниматься и опускаться на волнах, это
явление проходит совершенно незаметно для нас. Несколько  дней  назад,  во
время новолуния, мы с вами убедились в этом.
   Несмотря на свое отчаяние, Томас Блэк с  напряженным  вниманием  слушал
объяснения Джаспера Гобсона. Доводы лейтенанта были настолько убедительны,
что астроном не мог не согласиться с ними. Но,  взбешенный  тем,  что  это
редкое,  непредвиденное  и,   как   он   выразился,   "нелепое"   стечение
обстоятельств произошло как будто специально для того, чтобы помешать  ему
увидеть желанное затмение,  Блэк  все  время  молчал  и  сидел  мрачный  и
пристыженный.
   - Мне очень жаль  мистера  Блэка,  -  сказала  миссис  Барнет,  -  надо
признаться, ни один астроном на свете не  попадал  еще  в  такое  досадное
положение!
   - Во всяком случае, сударыня, - ответил лейтенант, - мы  здесь  ни  при
чем. Никто не может упрекнуть в чем-либо ни вас, ни меня. Все это проделки
природы, и она одна во всем виновата!.. Подземный  толчок  разорвал  связь
полуострова с континентом, и это отнюдь не фантазия,  что  мы  несемся  на
плавучем острове. Этим объясняется и то,  что  в  окрестностях  форта  так
много пушного, да и всякого другого зверя. Животные, как и мы, оказались в
плену.
   - И вот почему, - подхватила Мэдж, -  нас  ни  разу  не  посетили  ваши
конкуренты, что были здесь в самый разгар охотничьего сезона. Я помню, как
их присутствие тревожило вас, мистер Гобсон.
   - И вот  почему,  -  заявила  миссис  Барнет,  взглянув  на  лейтенанта
Гобсона, - я должна, по крайней мере на этот год, оставить всякую  надежду
на возвращение в Европу.
   По тону путешественницы можно было догадаться, что она уже  примирилась
со своей участью и отнеслась к ней более спокойно, чем можно было ожидать.
Она как будто приняла внезапное  решение  и  намеревалась  воспользоваться
этим удивительным стечением обстоятельств, чтобы провести здесь интересные
наблюдения. Впрочем, если бы она пришла в отчаяние, а ее спутники вздумали
бы жаловаться и обвинять кого-то, ничего бы не изменилось. Разве могли они
остановить  движение  плавучего  острова  или  снова  прикрепить   его   к
какому-нибудь материку? "Нет! Один бог мог решить  грядущую  судьбу  форта
Надежды, и приходилось покориться его воле.



2. ГДЕ ОНИ?

   Непредвиденное обстоятельство, поставившее служащих Компании  Гудзонова
залива в совершенно новые условия, требовало самого тщательного  изучения,
и лейтенант Гобсон решил немедленно приступить к делу,  имея  перед  собой
точную карту. Следовало прежде всего определить долготу  острова  Виктории
(это название так за ним и осталось), как это было  только  что  проделано
относительно  его  широты.  Но  это  пришлось  отложить  до  утра:   чтобы
произвести вычисление,  надо  было  измерить  высоту  солнца  до  и  после
полудня, а также вычислить два часовых угла.
   В два часа пополудни лейтенант  Гобсон  и  Томас  Блэк  определили  при
помощи  секстана  высоту  солнца;  на  следующий  день  они   рассчитывали
повторить эту  операцию  около  десяти  часов  утра,  чтобы  на  основании
полученных данных вычислить  долготу  места,  где  находился  в  то  время
остров, плывший по волнам Северного Ледовитого океана.
   Но они не сразу вернулись в форт, и беседа между Джаспером  Гобсоном  и
его спутниками продолжалась довольно долго. Мэдж совсем не думала о  себе,
всецело предавшись на волю провидения, но ее мучила мысль-об испытаниях, а
возможно, и гибельных опасностях, которые судьба готовила ее  госпоже,  ее
"дочери Полине", и она не могла смотреть на нее без волнения. Мэдж  готова
была жизнь отдать за Полину, но разве спасла бы эта жертва ту, которую она
любила больше всего на свете? Впрочем, Мэдж знала, что миссис Барнет не из
тех  слабых  созданий,  которые  позволяют  себе  па