е
раскачивается, не ощущается ни подъем его, ни спуск. Берт совсем  закоченел,
но голова не кружилась, в ушах не звенело. Под балахоном  "дервиша  пустыни"
на Берте был  дешевый  выходной  костюм,  он  надел  еще  пиджак,  пальто  и
перчатки, сброшенные  Баттериджем,  и  долго  сидел  недвижимо,  подавленный
открывшимся  ему  великим  покоем.  Над  его  головой  раскачивался  легкий,
полупрозрачный шар  из  блестящего  коричневого  промасленного  шелка,  сиял
ослепительный солнечный свет и синел купол неба. Освещенные  солнцем  облака
далеко внизу казались разломанным паркетом, и сквозь  гигантские  трещины  в
нем Берт видел море.
     Если б вы наблюдали за Бертом снизу, вы бы увидели его голову -  черная
точка  подолгу  виднелась  у  края  корзины,  затем  исчезала,  чтобы  снова
появиться с другой стороны.
     Берт не испытывал какого-либо неудобства и не был напуган. Конечно, ему
приходило в голову, что раз эта  вышедшая  из  повиновения  штука  взяла  да
взлетела с ним в небо, она с таким же успехом может  немного  погодя  упасть
вниз, но это соображение не слишком его  волновало.  Преобладающим  чувством
было удивление. Страх и беспокойство не омрачают полет на воздушных шарах  -
пока они не начинают снижаться.
     - Ого! - сказал Берт, ощущая  потребность  поговорить.  -  Это  получше
всякого мотоциклета. Здорово! Наверно, повсюду уж телеграфировали обо мне...
     Через час Берт принялся тщательно осматривать все снаряжение.  Над  ним
находилась стянутая и перевязанная  горловина  шара,  но  через  оставленное
отверстие Берт мог видеть внутри огромное пустое пространство, откуда к двум
клапанам около кольца спускались два тонких шнура  неизвестного  назначения,
один белый, другой красный. Сетка, покрывавшая шар, прикреплялась к кольцу -
огромному стальному ободу, и к нему же была прикреплена канатами корзина.  С
кольца спускался гайдроп и якорь, а по бокам корзины висели холщовые  мешки,
и Берт решил, что это балласт, который надо швырять вниз,  если  шар  начнет
спускаться ("пока что этого не требуется", - заметил он).
     К кольцу был подвешен барометр и еще какой-то инструмент в футляре.  На
костяной дощечке, прикрепленной к футляру, стояло "статоскоп" и еще какие-то
французские слова, а  маленькая  стрелка  указателя  дрожала  между  словами
"Montee" {Подъем (франц.)} и "Descente" {Спуск (франц.)}.
     - Все понятно, - заметил Берт. - Эта штука показывает, поднимается  шар
или опускается.
     На красном мягком сиденье лежало два пледа и кодак, а на  полу  в  углу
корзины валялись пустая бутылка из-под шампанского и бокал.
     - Освежающие напитки, - задумчиво произнес Берт,  тронув  ногой  пустую
бутылку, и тут его осенило. Он сообразил, что оба мягкие  сиденья,  покрытые
матрасами и одеялами, на самом-то деле вместительные ящики,  и  обнаружил  в
них все то, что мистер  Баттеридж  считал  необходимым  для  путешествия  на
воздушном шаре. В корзине с  провизией  он  нашел  пирог,  паштет  из  дичи,
холодную курицу, помидоры, салат, сандвичи с ветчиной и креветками,  большой
кекс, ножи, вилки, бумажные тарелки, самосогревающиеся  жестянки  с  кофе  и
какао, хлеб, масло и  мармелад.  Кроме  того,  в  ящиках  оказались  бережно
упакованные бутылки с шампанским и с  минеральной  водой,  большая  фляга  с
водой для умывания; портфель, карты, компас и рюкзак со всякими необходимыми
вещами; там были даже щипцы для завивки волос,  шпильки  и  теплая  шапка  с
наушниками.
     - Домашний уют вдали от дома,  -  сказал  Берт,  обозревая  припасы,  и
завязал под подбородком тесемки наушников.
     Он  выглянул  из  корзины.  Далеко  внизу  лежали  облака.  Теперь  они
сгустились и закрыли от него весь мир. К югу они громоздились снежной массой
- он чуть было не принял их за горы; на севере и востоке облака  вздымались,
как волны, и ослепительно сверкали на солнце.
     - Интересно, сколько может шар продержаться в воздухе? - сказал Берт.
     Ему казалось,  что  он  застыл  на  месте:  настолько  незаметным  было
движение чудовищного шара, словно слившегося с окружающим воздухом.
     - Лучше бы не снижаться, пока нас не отнесет  дальше,  -  сказал  он  и
взглянул на статоскоп.
     - Стоит на "монте". А что, если дернуть за веревку? Нет  уж,  лучше  не
надо.
     Попозже он  все-таки  дернул  за  обе  веревки  -  за  клапанную  и  за
разрывную, но, как уже обнаружил ранее мистер  Баттеридж,  обе  их  заело  в
горловине шара,  и  ничего  не  произошло.  Если  б  не  эта  незначительная
неисправность, разрывное полотнище распороло бы шар, как удар меча, и мистер
Смоллуейз отправился бы в вечность со скоростью  нескольких  тысяч  футов  в
секунду.
     - Не действует! - сказал он, в последний раз дернув роковую веревку.  И
приступил к завтраку.
     Он стал открывать бутылку шампанского, но  едва  снял  проволочку,  как
пробка с силой вылетела и следом за ней почти все содержимое.  Берт  все  же
налил себе почти полный бокал.
     -  Атмосферное  давление,  -  сказал  он,  впервые  найдя  практическое
применение познаниям, почерпнутым в школьные дни.
     - В другой раз буду осторожнее. Незачем тратить вино зря.
     Потом он принялся искать спички, чтобы воспользоваться сигарами мистера
Баттериджа, но и на этот раз счастье не покинуло его - спичек не было, и ему
не удалось поджечь газ у себя над головой, чтобы исчезнуть в  яркой  вспышке
великолепного, но мгновенного фейерверка.
     - Черт бы побрал этого Грабба, - проговорил Берт, хлопая себя по пустым
карманам. - Надо же ему было взять мой коробок! Вечно он берет чужие спички.
     Некоторое время он отдыхал. Потом встал, прошелся по корзине - поправил
мешки с  балластом,  понаблюдал  за  облаками  и  наконец  занялся  картами.
Географические карты всегда интересовали  Берта,  и  он  попытался  отыскать
карту Франции или Ла-Манша,  но  не  нашел  ничего,  кроме  карт  английских
графств, выпущенных военным министерством. Тут он задумался над тем, что  не
везде говорят по-английски, и постарался освежить в памяти школьные познания
французского. "Je suis Anglais.  C'est  une  meprise.  Je  suis  arrive  par
accident ici" {Я англичанин. Это -  недоразумение.  Я  попал  сюда  случайно
(франц.)} - эти фразы показались  ему  наиболее  подходящими.  А  потом  ему
пришло в голову, что можно поразвлечься чтением писем Баттериджа  и  изучить
его записную книжку. Так он и скоротал остаток дня.

     - 2 -

     Берт сидел на мягкой скамье, тщательно закутавшись, -  воздух,  хотя  и
неподвижный, был пронизан бодрящим холодком. На  Берте  было  простое  белье
провинциального франта и синий саржевый  костюм,  на  ногах  -  нечто  вроде
сандалий, удобных для езды на велосипеде, и коричневые носки, в  которые  он
заправил брюки. Далее  следовала  продырявленная  простыня,  приличествующая
"дервишу пустыни", затем жилет, пиджак и меховое пальто мистера  Баттериджа;
наряд довершала дамская меховая накидка и одеяло, в которое он закутал ноги.
Голову его защищали парик из пакли,  меховая  шапка  с  наушниками,  а  ноги
согревали меховые домашние сапожки мистера  Баттериджа.  Корзина  воздушного
шара была небольшая, но уютная; только мешки с балластом  несколько  портили
вид. Обнаружив легкий складной столик, Берт поставил его себе под  локоть  и
поместил  на  него  бокал  с  шампанским,  а  вокруг,  и  сверху  и   снизу,
простиралось  необъятное  пространство  -  та   совершеннейшая   пустота   и
безмолвие, какие ведомы лишь аэронавтам.
     Берт не знал, куда его уносит и что ждет его  впереди.  Но  сложившееся
положение вещей он  принимал  с  невозмутимостью,  делающей  честь  мужеству
Смоллуейзов, в котором  прежде  вполне  позволительно  было  усомниться.  Он
считал, что где-нибудь он все-таки окажется на земле, и  тогда,  разумеется,
если только он не разобьется,  кто-нибудь,  возможно,  какое-то  "общество",
подберет его и переправит вместе с воздушным шаром в Англию. Если же нет, он
решительно потребует  британского  консула.  "Le  consuelo  Britannique  {Le
consuelo - утешение (исп.), britannique - британский  (франц.).},  -  скажет
он, - apportez moi a la consuelo  Britannique  s'il  vous  plait"  {Отнесите
меня, пожалуйста, к британскому консулу (франц.).}, - ведь он все-таки знает
французский язык.
     А пока что он с интересом  предался  изучению  интимной  жизни  мистера
Баттериджа.
     Сперва ему попались письма сугубо личного характера, в том числе пылкие
любовные послания, написанные  размашистым  женским  почерком.  Нас  они  не
интересуют, и можно только пожалеть, что Берт прочитал их.
     - Ого! - изумленно воскликнул он, прочитав письма, и  после  длительной
паузы добавил: - Неужто это от нее?
     Он призадумался, а потом снова занялся бумагами Баттериджа.  Среди  них
он нашел газетные вырезки - интервью Баттериджа; несколько писем, написанных
по-немецки, и письма, написанные тем же почерком, но уже по-английски.
     - Ага! - задумчиво произнес Берт.
     В одном из писем - первом попавшем ему в руки  -  корреспондент  прежде
всего  извинялся  перед  Баттериджем  за  то,  что  ранее   писал   ему   не
по-английски, что вызвало  известные  неудобства  и  задержку  в  переписке;
содержание  письма  показалось  Берту  чрезвычайно  интересным.  "Мы  вполне
понимаем всю сложность вашего положения и что при  сложившейся  ситуации  за
вами, возможно, следят. Но все-таки, сэр, мы  не  можем  поверить,  что  вам
станут серьезно препятствовать, если вы пожелаете  покинуть  свою  страну  и
прибыть к нам с вашими планами по обычному маршруту - через  Дувр,  Остенде,
Булонь  или  Дьепп.  Нам  трудно  поверить,  что  из-за  вашего   бесценного
изобретения вас могут, как вы опасаетесь, "убить".
     -  Любопытно!  -  воскликнул  Берт  и  призадумался.  Потом  просмотрел
остальные письма.
     - Им, видно, хочется, чтоб он приехал, - сказал Берт, - но  ввязываться
в это сами они не хотят. А может, нарочно притворяются, будто им все  равно,
чтоб сбить цену.
     - Не похоже, чтобы это было правительство, - продолжал размышлять Берт.
- Скорее какая-то фирма...  На  бланках  сверху  напечатано  Drachenflieger.
Drachenbal-lons. Ballonstoffe.  Kugellballons  {Воздушный  змей.  Змей  шар.
Материал для шаров. Шары.}. Для меня все это китайская грамота.
     - Но ведь он пытался продать свой драгоценный секрет  за  границу.  Это
ясно как день! Черт подери! Вот он, секрет-то!
     Берт вскочил как ужаленный, открыл ящик, вытащил портфель и  отпер  его
на раскладном столике. Портфель был набит чертежами, с  условными  цветовыми
обозначениями.  Кроме  того,  в  нем  оказалось   несколько   недодержанных,
несомненно, любительских фотографий машины Баттериджа, очевидно, сделанных с
близкого расстояния в  ангаре  около  Хрустального  Дворца.  Дрожь  волнения
охватила Берта.
     - Бог ты мой! А я-то лечу на такой немыслимой высотище, с этим чертовым
секретом!
     - А ну-ка посмотрим! - Он принялся изучать чертежи и  сравнивать  их  с
фотографиями. И стал в тупик. По-видимому, части их не хватало. Он попытался
представить себе, как должны выглядеть чертежи все вместе, но это  оказалось
ему не под силу.
     - До чего же сложно, - сказал он. - Эх,  не  обучили  меня  инженерному
делу! Если б я только мог разобраться в этих чертежах!
     Он подошел  к  борту  корзины  и  долго  смотрел  невидящим  взором  на
скопление пышных облаков, которые медленно таяли, словно подсвеченные  снизу
солнцем горные вершины. Вдруг он заметил  скользившее  по  облакам  странное
черное пятно. Берт встревожился. Там, далеко внизу, темное  пятно  неутомимо
следовало за ним по облачным горам. Почему эта штука гонится за ним?  И  что
это может быть?
     Тут его осенило.
     - Ах ты черт! - воскликнул он. Это была тень от шара. И все же Берт еще
некоторое время  с  сомнением  посматривал  на  нее.  Потом  он  вернулся  к
разложенным на столе чертежам.
     Весь  день  Берт  то  пытался  разобраться  в  них,  то  погружался   в
задумчивость. И еще он придумал  целую  речь  на  поразительном  французском
языке. Voici Mossoo! Je suis un inveuteur Anglais. Mon nom  est  Butteridge.
Beh. oo. teh. teh. ch. arr. e. deh. ghe. eh.  J'avais  ici  pour  vendre  le
secret de le flying-machinne. Comprenez? Vendre pour  l'argent  tout  suite,
l'argent  en  main.  Comprenez?  C'est  le  machine,  a  jouer  dans  l'air.
Comprenez? C'est le  machine  a  fair  l'oiseau.  Comprenez?  Balancer?  Oui
exactement! Battir l'oiseau en fait, a son propre jeu. Je desire  de  vendre
ceci a votre government national. Voulez vous me directer la? {Эй, мусью!  Я
английский изобретатель. Меня зовут Батте-ридж. Б-а-т-т-е-р-и-д-ж. Я  здесь,
чтобы продать секрет летательной машины. Понимаете? Продать, чтобы  получить
деньги, сейчас же, деньги в руки. Понимаете? Машина, чтобы изображать птицу.
Понятно? Балансирует. Да, именно так! Бьет птицу в ее стихии. Я хочу продать
это вашему национальному правительству. Скажите, как  туда  пройти  (ломаный
франц.).}.
     - С грамматикой тут, надо думать, не все ладно, но смысл-то они  поймут
как миленькие.
     - А если меня попросят растолковать эти чертовы чертежи? - И удрученный
Берт опять склонился над чертежами. - Нет, тут чего-то не хватает! -  сказал
он.
     И, паря над облаками,  он  мучительно  раздумывал,  как  же  ему  лучше
распорядиться своей удивительной находкой. Ведь  в  любой  момент  он  может
приземлиться и оказаться среди неведомо каких иностранцев.
     - Такой счастливый случай выпадает раз в жизни! - воскликнул  Берт,  но
ему становилось все яснее, что это вовсе не так.
     - Едва я спущусь, об этом сразу же телеграфируют,  напишут  в  газетах.
Баттеридж мигом узнает и кинется за мной в погоню.
     Такой преследователь мог напугать кого  угодно.  Берт  вспомнил  черные
усищи, грозный  нос,  свирепый  взгляд  и  зычный  голос.  И  чудные  мечты,
овладевшие им - как он присвоит  и  продаст  великий  секрет  Баттериджа,  -
поблекли, растаяли, исчезли. Он вернулся к трезвой действительности.
     - Ничего не выйдет. Что толку ломать над этим голову?
     Медленно и неохотно Берт разложил все бумаги Баттериджа  по  отделениям
портфеля в прежнем порядке.
     Тут он заметил разлившийся над воздушным шаром сияющий золотой  свет  и
ощутил в синем своде небес  непривычную  теплоту.  Он  встал,  и  его  взору
представилось солнце, громадный шар слепящего золота, опускавшийся в  бурное
море алых, окаймленных золотом облаков, фантастических, волшебных. К востоку
синеющая облачная страна уходила в бесконечную даль, и Берту  казалось,  что
его взгляду открылось все полушарие.
     А потом в синей дали он увидел три темных продолговатых, похожих на рыб
силуэта - словно гнались друг за другом резвившиеся  дельфины.  У  них  были
хвосты, и они действительно очень напоминали рыб. А  может  быть,  при  этом
сумеречном освещении зрение обмануло его. Берт зажмурился, посмотрел  снова,
силуэты исчезли. И еще долго всматривался Берт в синеющую  даль,  но  ничего
больше не увидел...
     - Верно, все это мне померещилось, - сказал, он, - такого в природе  не
бывает...
     Солнце опускалось все ниже и ниже, оно не сразу  нырнуло  в  облака,  а
скользило, исчезая, к северу, и вдруг свет дня и разлитое вокруг тепло cpasv
пропали, и стрелка статоскопа задрожала около слова "Descente".

     - 3 -

     - Что же теперь будет? - сказал Берт.
     Он увидел, что холодная серая  масса  облаков  медленно  и  неотвратимо
надвигается на него снизу. Когда он погрузился в облака, они уже не походили
на покрытые снегом склоны  гор,  они  стали  невесомыми,  и  оказалось,  что
состоят они из бесчисленных неслышных струй и вихрей.  Когда  он  уже  почти
погрузился в их темнеющую массу, спуск на какой-то миг прекратился. Но затем
купол неба внезапно скрылся, исчезли последние отблески дневного света, и  в
сумерках он стал быстро падать сквозь вихрь снежинок, которые  неслись  мимо
него к зениту, садились на все вокруг и таяли, касаясь его лица  призрачными
пальцами.  Берт  начал  дрожать.  Изо  рта  вырывался  пар,  и  все   вокруг
пропиталось влагой.
     Ему показалось сначала, что  метель  с  невероятным,  все  возрастающим
ожесточением устремляется вверх; но потом он сообразил, что сам все  быстрее
падает вниз.
     Постепенно он стал различать какой-то  звук.  Наступил  конец  великому
безмолвию мира.
     Но что означает этот неясный звук?
     Берт тревожно вытянул шею и прислушался в полной растерянности.
     Сначала он как будто разглядел что-то, но нет. И вдруг отчетливо увидел
прямо под собой бегущие волны с  пенистыми  гребешками,  увидел  волнующуюся
громаду моря. Вдалеке виднелось  лоцманское  судно  с  большим  парусом,  на
котором неясно чернели буквы и мерцал крошечный  красно-желтый  огонек.  Оно
неслось с волны на волну, гонимое  штормовым  ветром,  а  Берту  по-прежнему
казалось, что воздух вокруг неподвижен. Скоро шум бушующих волн стал громким
и близким. Он падает - и падает в море!
     Берт лихорадочно принялся за дело.
     С криком "балласт" он схватил небольшой мешок и выбросил его  за  борт.
Не дожидаясь результата, выбросил  следом  за  ним  и  второй.  Выглянув  из
корзины, он хотел увидеть средь мутных волн белый всплеск, и снова  оказался
среди облаков и снега.
     Без  всякой  надобности  он  выбросил  еще  два  мешка   и   необычайно
обрадовался, когда из сырости и пронизывающего  холода  поднялся  в  верхние
слои чистого, прозрачного воздуха, где еще медлил день.
     - Слава богу! - от всего сердца воскликнул он.
     Несколько звезд уже пронзили синеву  неба,  а  на  востоке  ярко  сияла
сплюснутая луна.

     - 4 -

     После этого стремительного спуска Берту  не  давала  покоя  мучительная
мысль, что под ним -  безбрежное  водное  пространство.  Ночь  была  летняя,
короткая, но Берту она показалась бесконечно долгой. Ему почему-то казалось,
что восход солнца должен рассеять его страхи. К тому же он был  голоден.  Он
нащупал в темноте корзину с провизией, угодил рукой прямо в  паштет,  достал
несколько сандвичей и довольно удачно открыл маленькую бутылку  шампанского.
Еда согрела его и подбодрила, он ругнул Грабба за спички, укрылся  потеплее,
лежа на скамье, и немного вздремнул. Раза два он вставал,  желая  убедиться,
что все еще находится на безопасной высоте.  Залитые  лунным  светом  облака
казались белыми и плотными, и тень от шара бежала  по  ним,  как  собака  за
хозяином. Во второй раз Берт заметил, что облака поредели. А потом, когда он
опять улегся и уставился на громадный темный шар  у  себя  над  головой,  он
вдруг сделал открытие. Стоило ему поглубже вдохнуть, и  его  жилет,  вернее,
жилет мистера Баттериджа, начинал шуршать. Он был набит какими-то  бумагами.
Но было темно, и  как  Берт  ни  старался,  ему  не  удалось  их  извлечь  и
рассмотреть.
     Проснулся он от  петушиного  крика,  лая  собак  и  птичьего  гама.  Он
медленно и совсем невысоко пролетал над обширной равниной, озаренной золотым
сиянием безоблачного дня. Он видел хорошо возделанные, ничем не  огороженные
поля, исчерченные дорогами, вдоль которых шагали красные телеграфные столбы.
Вот внизу проплыла деревня, высокая  колокольня,  теснятся  один  к  другому
белые домики с островерхими, крытыми красной черепицей  крышами.  Крестьяне,
собиравшиеся в поле, - несколько  мужчин  и  женщин,  в  опрятных  блузах  и
неуклюжих башмаках, смотрели на воздушный шар, который  настолько  снизился,
что гайдроп уже волочился по земле...
     Берт посмотрел на них. "А как все-таки можно спуститься? - подумал  он.
- Пожалуй, и пора!"
     Он увидел, что летит прямо на линию монорельса,  и  поспешил  выбросить
несколько горстей песка, чтобы подняться повыше.
     - Посмотрим! Можно, конечно, сказать "Prenez!" {Возьмите!}.  Эх,  знать
бы,  как  сказать  по-французски  "хватайте  канат!".  Ведь  это,   наверно,
францу