ти, триста?
   Все затряслось, загудело, зазвенело  -  мы  входили  в  атмосферу.  Я
стиснул челюсти, чтоб не стучать зубами. Меня мотало на ремнях, в памяти
тут же проявилась полутемная кабина погибшего "Добывателя уцим", где  мы
себе так ничего и не добыли.
   Было и больно, и неудобно, и страшно, но никто вокруг не пикнул,  нас
окружали опытные и сильные солдаты. Не такие, которых присылали покорять
почти первобытную Водавию.
   Тряска  продолжалась  долго,  и  вдруг  раздался  удар,  от  которого
некоторые  вскрикнули.  Мы  приземлились.   Некоторое   время   пришлось
подождать, пока газовые струи охладят грунт под днищем транспорта.
   Я продолжал нервничать,  ожидая  команды  на  высадку.  Что  там,  за
створками шлюзов, - день или ночь, зима или лето, пустыня  или  джунгли?
Вспомню ли я запахи, которыми дышал с самого детства?
   - Команды - к выходу! - пронеслось по отсеку.
   - Команда "Авось" -  подъем!  -  крикнул  Щербатин,  срывая  ремни  и
вскакивая.
   Корабль выпустил  из-под  брюха  широкий  металлический  трап,  и  мы
побежали по нему, грохоча ботинками. Стояла ночь, и я ничего  не  видел,
кроме  небольшого  участка  каменистой  земли,  освещенной  прожекторами
корабля.
   Наконец мы под открытым  небом.  Я  суматошно  оглядывался,  стремясь
сразу же понять, где мы, хотя бы приблизительно. Звезд не  было,  но  на
фоне неба чуть  проступали  контуры  горных  склонов.  Дикое,  безлюдное
место, да и где еще нас могли выбросить?
   Итак, свидание с матушкой-Землей  состоялось.  Ничего  особенного  не
произошло, и зря я волновался. Просто высадка на очередную  планету,  на
самый обычный  каменистый  грунт.  Все  места  одинаковые,  как  это  ни
печально.
   Две команды, в том числе и нашу, оставили для участия в разгрузке.
   Остальные разошлись  в  оцепление.  Из  брюха  корабля  выползли  два
ленточных транспортера,  по  ним  спустились  полдюжины  погрузчиков  на
широких гусеницах.
   Затем - два десятка зачехленных вездеходов разных типов  и  размеров.
Потом  пошли  бесконечные  ящики  и  контейнеры  -  большие,  маленькие,
плоские, высокие, длинные, короткие...
   Самым тяжелым занималась техника, мы же  подхватывали  и  относили  в
сторону то, что полегче. Все происходило в суматошном  темпе,  мне  даже
некогда было оглядеться. Я все никак не мог осознать, что это  -  Земля,
что далеко или близко улицы, по которым я давным-давно ходил. И воздух -
он совершенно ничем меня не удивил, не обрадовал. Это был просто воздух.
   -  Пехотинец  Беня,  ко  мне!  -  послышался   начальственный   голос
Щербатина.
   Он сидел в кресле небольшого  открытого  вездехода  на  шести  пухлых
колесах.
   В  багажнике  валялись  связки  матовых  металлических  столбиков  со
стеклянными окончаниями - световые вехи.
   - Что это ты так официально? - усмехнулся я. -  Держишь  фасон  перед
подчиненными?
   - Садись, не болтай! - рявкнул он.
   Мы отъехали метров на двадцать от линии  оцепления,  Щербатин  сбавил
скорость машины и заговорил так тихо, что я едва разбирал  слова  сквозь
шум мотора:
   - А ты еще посмеивался, что, мол, сможет один кораблик  против  целой
планеты, Беня.
   - О чем ты?
   - Это настоящее вторжение. Ты видел, что возят погрузчики?
   - Ящики какие-то.
   - Ящики!  Черт  побери,  Беня,  ты  совершенно  не  умеешь  различать
маркировку груза!
   - А я по кладовкам не сидел, чтоб грузы различать.
   - Эти ящики - контейнеры службы обезвоживания! В каждом по пять сотен
солдат. Другие ящики - аппаратура для их восстановления. Есть еще ящики,
в них разобранные телепорты с диагональю в четыре метра. Специально  для
переброски тяжелой техники. Ты видел,  сколько  там  этого  барахла?  Мы
привезли столько оружия, что можем тут год держать осаду. А ты  говорил,
сусликов ловить...
   - Это ты говорил.
   - Да какая разница! Подожди, давай сделаем вид, что работаем... -  Он
слез с вездехода и воткнул в землю пару светящихся столбиков.
   - Что ты делаешь?
   -  Сейчас  закончится  разгрузка,  и  все  наше  барахло  оттащат  на
вездеходах в другое место, чтоб его не задело  выхлопом  корабля.  Нужно
обозначить вешками дорогу к временному лагерю.
   Я прикрыл глаза, и передо мной поплыли  жуткие  картины.  Напрасно  я
сравнивал силы Земли с экипажем разведывательного транспорта. Нет, нужно
было подойти с другого конца. На одной чаше Земля, на  другой  -  тысячи
планет, заселенных голодными, послушными и готовыми на все  человечками.
Вот правильная расстановка сил. Вот настоящая угроза.
   - Подожди, Беня, я тебе еще главный сюрприз не открыл.
   - Ну-ну, давай.
   - Я познакомился с командиром нашей экспедиции...
   - О-о, поздравляю. Поручкался, надеюсь?
   - Да нет, боюсь, он меня даже не разглядел.
   - Какая досада.
   -  Посмейся,  посмейся...  Сейчас  увидишь  его  -   просто   животик
надорвешь. Он уже на площадке, где будет временный лагерь. Поехали.
   Наш вездеход начал взбираться по склону. Я  обернулся  и  увидел  наш
транспорт - островок света, стиснутый  ночным  мраком.  Проворно  бегали
трудолюбивые  погрузчики,  росла  гора  оборудования,  запечатанного   в
контейнеры.
   Интересно, сколько тысяч засушенных бойцов мы привезли?
   - Может, нам просто сбежать отсюда? - тоскливо проговорил я.
   - Успеем, Беня.
   Мы  выехали  на  ровную  площадку,  ее  заливал   свет   прожекторов,
установленных  на  треногах.   С   одной   стороны   поднималась   почти
вертикальная каменная стена, с другой  -  расступались  пологие  склоны,
чуть прикрытые кустарником.
   - Вот он, - сказал Щербатин. - Гляди, Беня, и наслаждайся.
   Я ничего не видел, свет бил мне в глаза.  Удалось  разглядеть  только
силуэт человека с гордой командирской осанкой, который стоял в окружении
нескольких подчиненных и размахивал руками, раздавая приказы. Неожиданно
он повернулся и зашагал в нашу сторону.
   - Ну, чего уставились?! - ряйкнул он. - Дорога готова?
   Голос показался знакомым, но командирские нотки сбивали  с  толку.  Я
немного переместился в сторону, чтобы прожектор не слепил мне  глаза.  И
наконец увидел его лицо. Я чуть не сел на месте.
   - Нуй... - невольно выдохнул я.
   - Не Нуй, а господин форс-мастер Нуй-Гот. - Он пригляделся к  нам.  -
Вы братья, что ли?
   - Сестры, - негромко ухмыльнулся Щербатин.
   Нуй продолжал нас разглядывать, и мне на мгновение стало страшно, что
он узнает меня, невзирая на мой новый облик.
   - Постойте-постойте, а вы случаем не ивенки?
   Мы ничего не успели ответить, потому что у Нуя заработала рация:
   - Земля, я Воздух, когда можем взлетать?
   - Подождите, мы еще не начали вывозить груз, - заговорил Нуй, позабыв
на минуту о нас. - Задраивайте люки, я сообщу,  как  только  мы  отведем
технику.
   - Ускорьте работы, у нас мало времени...
   Мы со Щербатиным переглянулись. Оба мы думали  об  одном  и  том  же.
Щербатин тихонько кивнул мне, и я ответил тем же.
   Нуй спрятал рацию и перевел взгляд на нас. Он, кажется, забыл, о  чем
с нами разговаривал.
   Я смотрел на него с интересом и удивлением, как  на  редкий  музейный
экспонат.
   Это был не  тот  Нуй,  которого  я  помнил.  Ничего  не  осталось  от
трогательной улыбки, мечтательных, чуть печальных глаз, по-детски тонких
и нежных черт лица.
   Это был уже не грустный лягушонок, а скорее злая жаба.
   - Мы должны показать вам нечто очень важное, - выдавил"я.
   - Необычайно важное, господин  форс-мастер,  -  подтвердил  Щербатин,
придав лицу выражение крайней озабоченности.
   - В чем дело? - удивился Нуй.
   - Вон за тем камнем кое-что лежит. - Я кивнул на плоскую двухметровую
глыбу, вставшую торчком. До нее не доставали лучи осветителей.
   - Мы сами не трогали, решили вас дождаться, - подобострастно  добавил
Щербатин.
   - Что там такое? - Нуй был так удивлен, что первым пошел к камню,  на
ходу доставая фонарик. Я снова переглянулся со Щербатиным.
   Камень отрезал нас от посторонних взглядов.
   - Ну? - Форс-мастер забегал взглядом по сторонам. - Где?
   В ту же секунду Щербатин зажал голову Нуя в сгибе руки, а я  выхватид
из ранца форс-мастера его плазмовое ружье. Нуй начал вертеться, как  уж,
и выдавливать какие-то звуки,  но  против  хватки  матерого  ивенка  был
бессилен.
   - Вы... вы  ивенки...  -  с  трудом  прохрипел  он.  Я  взял  его  за
подбородок и повернул голову так, чтобы смотреть ему прямо в глаза.
   - Мое имя... - медленно и раздельно начал говорить я.
   - Нет! - крикнул вдруг Щербатин. - Молчи. Ни слова! -  И,  хорошенько
встряхнув Нуя, зашипел ему в ухо:
   - Да, мы ивенки. Нас тьма, мы везде.  Мы  настигаем  своих  врагов  и
караем их. Каждый, кто осквернил нашу землю, будет казнен. Ты первый, за
тобой последуют тысячи. Мы поднялись из болот в небеса и не вернемся  до
тех пор, пока не умрет последний враг!
   До последнего мига  я  сомневался,  что  это  Нуй.  Я  подсознательно
боялся, что мы ошиблись. Но страх, вспыхнувший в глазах этого  человека,
развеял все сомнения. Это был Нуй.
   - Не промажешь? - спросил Щербатин.
   - Ни в коем случае!
   Щербатин оттолкнул Нуя на камень, я в тот же миг вскинул ружье.
   - Отправляйся на Обонаху!  -  Сверкнула  бледно-оранжевая  молния,  и
голова форс-мастера мгновенно превратилась в дымящийся шар. Он не  успел
даже вскрикнуть.
   Сразу навалилась слабость, я опустил оружие. Захотелось присесть.
   - Ну вот, - вздохнул я, - выбор  сделан.  Теперь,  Щербатин,  драпаем
отсюда со всех ног, пока нас...
   - Тихо! - Он предостерегающе поднял руку. В кармане у мертвеца  вновь
заговорила рация.
   - Земля, я Воздух. Определите время для взлета...
   Щербатин осторожно вытащил рацию, нерешительно поднес к губам,  снова
опустил.
   - Сегодня великий день,  -  сказал  он.  -  Сегодня  я  совершу  свой
последний грех...
   - Земля, я Воздух, не слышу вас...
   - Щербатин, что ты такое говоришь?
   - Молчи, Беня, ты тут ни при чем. Это мой путь.
   - Ты свихнулся! Ты все равно их не остановишь.
   - Не остановлю, но сделаю  все,  что  могу.  Молчи,  Беня,  не  мешай
сосредоточиться.
   - Земля, я Воздух...
   - Щербатин, они все равно снова прилетят! Ты ничего не сделаешь один.
   Давай просто уйдем, слышишь?
   - Когда еще они прилетят?  На  наш  век  хватит  пожить,  Беня.  Все,
тишина.
   Будем считать, экспедиция не удалась.
   - Земля...
   Он поднес рацию к губам и спокойно ответил:
   - Да, я Земля. Можете взлетать.
   - Мы можем запускать двигатели? - уточнил пилот.
   - Запускайте, мы отвели людей.
   - Начинаем обратный отсчет...
   Щербатин бросил рацию и тщательно отряхнул ладони.
   - К машине!
   Я сел за управление, поскольку Щербатин не мог вести  -  у  него  все
ходило ходуном. Мы тихо  съехали  с  площадки  и  покатили  по  пологому
склону, аккуратно объезжая кусты.  Кажется,  никто  не  обратил  на  нас
внимания.
   Минут через пять  мы  услышали,  как  взревели  двигатели.  Местность
озарилась  бело-желтым  светом,  от   которого   бросились   в   стороны
стремительные тени. Нам не дано было увидеть, как ревущие огненные струи
ударили в землю и в одно мгновение испепелили две сотни цивилизаторов  и
целую гору военной техники. А также  неизвестно  сколько  тысяч  солдат,
законсервированных в "сушилках".
   Почти  сразу  взорвались  боеприпасы   и   энергетические   блоки   в
контейнерах.
   Взлетающий транспорт лишился равновесия и рухнул.  Лопнули  топливные
баки, огненный вихрь взмыл на сотню метров. Несколько  горящих  обломков
упали неподалеку от нас.
   Ехать  по  гористой  местности  было  непросто,  но  вездеход  хорошо
справлялся с дорогой на  спусках  и  подъемах,  с  ходу  брал  небольшие
расщелины и переползал через груды камней.
   Потом дорога стала ровной. Мы катились по каменистому плато,  впереди
мерцали какие-то огни, они двигались, исчезали, вновь появлялись.
   Неожиданно я увидел мост, дорогу. Светало, вокруг не было ни души.  Я
вырулил на середину и погнал на предельной скорости. Наверно, не  стоило
так рисковать - глаза слипались от усталости, руки просили отдыха.
   В какой-то момент я вдруг увидел под колесами серебристую  полосу,  и
меня прошиб холодный пот. Серебряная линия для восемнадцатого  холо!  Но
это была всего лишь дорожная разметка, и я мог двигаться по ней  сколько
угодно.
   И еще что-то изменилось вокруг. Кажется, я просто распробовал наконец
вкус воздуха.

Эпилог

   Июнь 2204 года,  Восточный  Казахстан,  Региональная  база  адаптации
внесоциальных общественных элементов.
   Тишина. Жалюзи шинкуют утренний свет из окна,  в  воздухе  вспыхивают
редкие пылинки. В комнате только стол и два стула - все, что  нужно  для
разговора.
   - Я не теряю надежды понять, что  вы  собой  представляете.  -  Голос
вежливый,  но  твердый.  Совсем  молодая  девушка,  она  хочет  казаться
взрослей и  солидней,  поэтому  разговаривает  строго.  -  Вы  и  дальше
намерены скрывать свое прошлое?
   - Я ничего не скрываю. Вы уже знаете не меньше, чем я сам.
   - Да, казалось бы... Вам задавали вопросы даже под гипнозом. Что  это
за странные фантазии о космических перелетах? Аппаратура показывает, что
вы не врете - стало быть, сами верите этому?
   - Верю, потому что это вовсе не фантазии.
   - Не надо строить из себя сумасшедшего. Вас исследовали психиатры,  и
вы признаны здоровым.
   - Спасибо, я так и думал.
   - Как вам удалось дожить до зрелого возраста, не оставив  ни  единого
следа  в  мире?  Ваша  дактилокарта  не  зарегистрирована  ни  в   одной
информационной системе. Вы никогда не проходили  генотипоскопию.  То  же
самое касается и вашего якобы имени.  Кстати,  что  за  странное  имя  -
Беня?
   - Так получилось, что это мое имя.
   - Напрасно боитесь открыться. Мы хотим  всего  лишь  помочь  вам.  Мы
хотим найти для вас нишу в обществе, точно так же, как  делаем  это  для
сотен людей, утративших социальные связи.
   - Спасибо. Я с благодарностью приму помощь.
   - Но как, скажите на милость, мы можем помочь? Вы  -  некое  странное
существо, которое словно только вчера появилось на свет. Такое ощущение,
что вы не прошли ни одной школьной ступени, не участвовали  ни  в  одном
интенс-курсе или профессиональной программе. Ваших знаний не хватит даже
для того, чтобы настроить бытовой  кухонный  синтезатор.  У  вас  вообще
когда-нибудь была специальность?
   - Конечно. Я поэт.
   - Да? Интересно узнать, где вы получили такую профессию?
   - Я прожил жизнь. Разве этого недостаточно?
   - Ну вот, опять... Теперь еще скажите, что вам двести лет.
   - Мне действительно примерно двести лет. Пожалуйста, не мучайте  меня
расспросами. Дайте  мне  нишу  в  обществе,  и  я  больше  не  буду  вас
беспокоить.
   - Мы пытаемся найти эту  нишу,  но  вы  выпадаете  из  всех  мыслимых
стандартов.
   Пятилетние дети более готовы к жизни, чем вы.  Вы  не  умеете  ровным
счетом ничего.
   - Почему? У вас здесь очень красивый сад. Я  мог  бы  убирать  мусор,
подстригать кусты, ухаживать за клумбами. Разве  это  так  сложно?  -  Я
невольно нащупал  в  кармане  чудом  сохранившийся  пакетик  с  семенами
водавийской капусты.
   - Представьте себе, сложно. Что вы знаете о химическом составе почвы?
Или о свойствах трансгенных удобрений?
   - Я научусь, обязательно научусь. Мир не так сильно  изменился,  пока
меня не было. Я смогу привыкнуть.
   - Вы готовы начать все сначала? Вы сядете в школьный класс  вместе  с
пятилетними детьми? Мне кажется, у вас есть профессия, как  и  у  любого
жителя Земли. Я подозреваю, что в вашей жизни произошел какой-то крах  -
вы утратили имущество и близких либо совершили преступление  и  скрылись
от наказания.
   Возможно,  вашу  память  каким-то  образом  вычистили   и   заполнили
историями  о  космических  перелетах.  Должно  быть   какое-то   простое
объяснение вашей загадке.
   - Нет никакой загадки. Не мучайте меня. Позвольте  стать  садовником,
мусорщиком - кем угодно. Или отпустите. Разве  я  не  могу  быть  просто
человеком?
   - Очень вам рекомендую - пойдите нам навстречу, и мы вам поможем.
   Вспомните, может быть, есть  человек,  который  готов  вас  опознать,
установить вашу личность?
   - Да, есть. Но он далеко, я не знаю, где его искать.
   - Назовите его, и мы найдем сами.
   - Не найдете. Он придет сам... позже.
   Я прикрыл глаза. И сразу вспомнилась  сгорбленная  фигура  Щербатина,
перед тем как мы расстались  на  пустынной  дороге.  Под  откосом  горел
подожженный нами вездеход и все  наши  цивилизаторские  доспехи.  Мы  не
оставили ничего, кроме минимума одежды.
   "Главное - не надо  меня  жалеть,  Беня,  -  говорил  Щербатин.  -  Я
сознательно это делаю. Я же обещал, что искуплю свой грех. А как  я  это
сделаю - моя забота.
   Я уйду один, меня не будет очень  долго.  А  ты  живи,  как  считаешь
нужным.
   Надеюсь, у тебя все будет хорошо".
   "Кому нужно это твое искупление?" - спросил тогда я.
   "Только мне, Беня. Как ни крути, а каждому в жизни нужно пройти  свою
желтую линию. До конца пройти, понимаешь? Но весь  фокус  в  том,  чтобы
самому нарисовать ее для себя. И тогда уже не сворачивать, не  метаться,
не менять направления. И уже не важно, кто ты такой и что у  тебя  есть.
Главное - идти вперед. Я свою линию вижу, она меня не отпустит, пока  не
дойду до конца. А там уже можно будет вздохнуть свободнее..."
   "Я не стану с тобой спорить, Щербатин. Ты редко  ошибаешься.  Но  что
делать мне?"
   "Иди к людям, устраивайся. У тебя все будет хорошо. У тебя будет свой
дом, друзья, дело жизни, уют и покой. Устройся и  жди  меня.  Мне  будет
легче, если я буду знать, что в конце пути меня ждут свои".
   Мне представились уходящие за горизонт  пыльные  дороги,  огни  чужих
городов, речки, петляющие в заросших лесах,  топкие  берега,  родники  у
подножия холмов...
   Год за годом Щербатин будет идти по  своей  желтой  линии.  Его  лицо
зарастет бородой, кожа огрубеет от ветра, одежда истреплется и  выцветет
на солнце.
   По вечерам при свете костра он будет на  мятых  листках  переписывать
раз за разом путь к счастью, до которого так и не  дошел  сам.  Потом  -
раздавать эти записи людям. Не всем, а  лишь  тем,  у  кого  он  заметит
отрешенность и отчаяние в глазах. Кто знает, может,  найдется  тот,  кто
захочет набрать таинственный телефонный  номер.  Наверняка  найдется.  И
почему бы не позволить ему сделать выбор?
   - Почему вы улыбаетесь?
   - Потому, что я могу быть человеком, - сказал я, не открывая глаз.  -
Не садовником и не настройщиком кухонного синтезатора, не  бедным  и  не
богатым, не большим  и  не  маленьким...  Просто  человеком.  Мне  этого
хватает.
   Солнечные зайчики ползли по моим щекам, я чувствовал  их  тепло.  Все
будет хорошо. Будет дом, друзья, утренний воздух из  распахнутого  окна,
дубовый стол, стопка чистой бумаги. А еще  огородик  с  десятком  грядок
водавийской капусты для себя и для Щербатина. Не бог весть  что,  однако
можно будет порадовать уставшего пилигрима.
   - Мы так долго общаемся, а не продвинулись ни на шаг.  Мы  так  и  не
выяснили  ваше  происхождение,  имя,  возраст,   профессию,   биографию,
национальную принадлежность...
   - А вы на каждое  дерево  в  лесу  хотите  повесить  табличку  с  его
принадлежностью, способностями, возрастом?
   - При чем тут дерево? Дерево совершенно ни  при  чем.  Моя  задача  -
найти ваше место в обществе.
   - Кажется, вы его уже нашли. Похоже, вы до конца жизни хотите держать
меня здесь и мучить никому не нужными расспросами.
   - Вас никто не держит, я всего лишь...
   - Не держите? Значит, я могу идти?
   - Не уверена. Теоретически да, но...
   - Спасибо. - Я встал и направился к двери. - До свидания,  был  очень
рад с вами познакомиться.
   - Подождите! Вы не можете уйти, это не правильно.
   - Я хочу жить не правильно, - ответил я, не оборачиваясь.
   - Вы сами не знаете, что творите. - Кажется, девушка торопливо шла за
мной. - Куда вы пойдете, кем вы будете?
   - Я буду