сразу  распрямились,  перешли
на прогулочный шаг, а один даже снял шлем. Да и мы, глядя на  них,  тоже
опустили огнеметы. Я тайком глянул на Нуя. Он тяжело дышал, но улыбался.
Наверно, он лучше меня знал, насколько опасной была наша пробежка.
   - Чего так долго? - спросил штурмовик.
   - Попали на неочищенный участок, - отрапортовал Рафин-Е.
   - Ясно. Нас уже в другом месте ждут, а мы тут...
   В укромном уголке между двумя большими домами тихо рокотал заведенный
вездеход. Рядом сидели на камнях десятка  полтора  штурмовиков.  Завидев
нас, они зашевелились, начали вставать.
   -  Мы  идем  дальше,  -  сказал  штурмовик,  который  нас  привел.  -
Определяйте, где поставить посты, и укрепляйтесь.
   - Да, я знаю, -  кивнул  Рафин-Е.  Он  разговаривал  с  ними,  как  с
начальством.
   Его скромный  статус  командира  группы  не  шел  в  сравнение  с  их
четвертым или пятым холо.
   - Вот эти три дома, - продолжал штурмовик, - прочешите сверху донизу.
Там дети, бабы. Потом отведете их на площадь.
   Где-то поблизости ахнул  взрыв,  со  стен  на  нас  посыпался  песок.
Штурмовики неторопливо забирались  в  чрево  вездехода,  передавая  друг
другу вещи и оружие -  короткие  тупоносые  карабины  с  уймой  навесных
устройств.
   - А чего, других ружьишек нет? - спросил  штурмовик,  пощупав  чей-то
огнемет.
   - Команду не перевооружили, - вежливо ответил Рафин-Е. -  Раньше  они
были уборщиками.
   - Ну, понятно. Счастливо оставаться, уборщики...
   Вездеход укатил, а я подошел к Ную и спросил, кто такие уборщики.  Он
сказал, что есть специальные  команды,  сжигающие  трупы  после  военных
операций.
   Рафин-Е тем временем начал распределять бойцов  по  домам  и  этажам,
которые нужно было проверить. Я держался  около  Нуя,  и  нас  поставили
вместе. Через минуту команда уже разбегалась по  лестницам  и  балконам,
бесцеремонно вышибая двери и врываясь в комнатушки ивенков.
   Нам достался верхний  этаж,  мы  запыхались  и  немного  задержались,
остановившись перед первой дверью. Нуй достал фонарь, потом посмотрел на
меня, улыбнулся через силу.
   - Пошли, Беня!
   Дверь открылась без всякого сопротивления. Жилище ивенка было  тесным
и сумрачным. Оно казалось еще теснее оттого, что кругом были растения  -
они свисали с потолка, или, наоборот, тянулись вверх, или  стелились  по
полу, по стенам. Стебли спутывались  в  комки,  уходили  в  щели,  вновь
появлялись.
   Стоял густой пряный запах, от которого голова шла кругом. Кроме того,
в комнатных зарослях роились тучи мошкары, которая лезла в глаза и липла
к коже, поднимаясь от малейшего нашего движения.
   Мне казалось, что я попал в нору, вырытую  под  слоем  дерна.  Так  и
подмывало прокалить этот живой уголок из  огнемета,  чтобы  спалить  всю
нечисть.
   - Никого, - сказал я.
   - Да, - едва слышно ответил Нуй. - Вон еще ход.
   Удивляюсь, как он смог разглядеть небольшой темный  провал  в  стене,
скрытый ковром растительности. Мы внимательно прислушались,  прежде  чем
лезть, но оттуда не донеслось ни звука.
   Второе  помещение  было  еще  меньше  первого  и,  наверно,   служило
кладовкой.
   Стояли большие чаны с порубленными листьями, пучки стеблей висели  на
веревочках под потолком, там же - какие-то  сморщенные  полоски,  должно
быть, сушеное мясо.
   - Ну и воняет, - сдавленно пробормотал Нуй. - Как эти несчастные  тут
живут?
   Луч его фонаря упал на длинный ящик  у  самой  стены.  Он  был  полон
земли, в которой  проворно  передвигались  какие-то  белые  существа.  Я
подумал было, что это мыши. Но оказалось, что это черви,  большие  белые
черви с короткими и толстыми телами. Они то  закапывались  в  землю,  то
выбирались, иногда  даже  вертелись  волчками  и  чуть  подпрыгивали.  И
немедленно уползали от яркого света.
   - Зачем это им? - спросил я. - Едят, что ли?
   - А может, и едят, - с отвращением  проговорил  Нуй.  -  Я  не  знаю.
Думаешь, у них спрашивали?
   "А надо бы спросить, - подумал я. -  Врага  всегда  желательно  знать
получше.
   Хотя, конечно, это не моя забота".
   Помещение было пустым, мы  двинулись  дальше.  Короткая  пробежка  по
скрипучему балкону, глоток свежего воздуха  -  и  новая  дверь.  Хорошая
крепкая дверь, даже чем-то покрыта,  вроде  пластика  или  кожи.  Я  уже
собрался толкнуть ее, как вдруг Нуй выставил передо мной руку.
   - Так кто-то есть, - прошептал он. - Слышишь?
   - Нет, не слышу.
   - А вот послушай: у-у-у, у-у-у....
   Я навострил уши. Да, в самом деле где-то  раздавалось  заунывное,  на
одной ноте мычание. Похоже, мычали несколько человек, но где - я  понять
не мог.
   Возможно, вообще на другом этаже.
   - Ну, и?.. - Я вопросительно посмотрел на Нуя. - Входим?
   - А что ж делать?
   Мы сунулись туда одновременно  -  Нуй  светил  фонарем,  а  я  держал
наготове огнемет. Я услышал, как мой товарищ  охнул  -  от  удивления  и
неожиданности.
   Это тоже была нора, тесная, обросшая стеблями и свисающими корнями.
   Лохматые грозди просто цеплялись за головы, от  мошкары  было  тяжело
дышать. Но здесь было полно людей!
   Они сидели вдоль стен, тесно прижавшись друг к другу. Все  закутанные
в серые тряпки по самые глаза - видимо, женщины. В  центре  круга  стоял
широкий плоский котел, скорее даже  просто  большая  сковородка.  В  ней
горел огонь. Горела какая-то  жидкость,  причем  пламя  бегало  по  всей
поверхности, словно игривый котенок.
   Наверно, мы вмешались в какой-то этнический ритуал. Ивенки продолжали
мычать, хотя и испугались нас. Они смотрели в пол и чуть покачивались.
   - Надо выводить, - пробормотал Нуй,  вытирая  вспотевший  под  шлемом
лоб.
   - Знаю, - согласился я. - Давай.
   - Посмотри, нет ли других комнат.
   Я осторожно пошел вдоль стен, тыкая в них  наконечником  огнемета.  Я
проверял, не обнаружится ли под ковром растительности тайный лаз. Ивенки
при моем приближении  ссутуливались,  вжимали  головы  в  плечи,  но  не
уходили. Я старался не делать резких движений, чтобы никого не  напугать
и не спровоцировать какую-нибудь отчаянную глупость.
   - Нету ничего, - сказал я. - Надо выводить. - Надо, - сказал Нуй,  но
не сошел с места.
   - Ну? Что делать-то?
   Он немного помялся, потом вышел на середину круга и пошевелил стволом
огнемета.
   - Вставайте, - сказал он.
   Мычание смолкло. Ивенки еще теснее прижались друг к другу.  Казалось,
будто нас, медленно сокращаясь, опоясывает гигантская гусеница.
   - С ними не надо церемониться,  -  решил  Нуй  и  схватил  ближайшего
аборигена за одежду, поднимая с пола.
   Никакого сопротивления. Они поднимались и шли, куда мы их вели. Но не
сами - их приходилось тащить. Они ничего не делали  по  своей  воле.  На
балконе при дневном свете я окончательно убедился - женщины.
   - Спускайте их сюда! - крикнул снизу Ра-фин-Е.
   Их оказалось не так уж много - полтора десятка. Мы начали теснить  их
к лестнице, и они шли, но  только  после  того,  как  чувствовали  тычок
огнеметом под ребра.
   - Это все? - спросил командир.
   - Только две берлоги осмотрели, - ответил Нуй, словно оправдываясь.
   - Ведите на площадь. - Рафин-Е махнул рукой и отвернулся.
   Меня раздражало и  угнетало  то,  что  женщин  постоянно  приходилось
подталкивать. Не привык я так с женщинами.  Просто  стыдно  -  идут  два
вооруженных мужика и ведут толпу баб, как скот  на  бойню.  Только  пыль
из-под ног.
   "Штурмовикам проще, - подумал я. - Они с реальным врагом  борются,  а
не с женщинами".
   Ивенки прятали от нас лица, и я даже догадаться не мог, что у них  на
уме.
   То ли боятся, то ли ненавидят. Или им вообще наплевать.  А  может,  у
каждой под тряпьем - нож.
   Город все еще вздрагивал под ударами штурмовых групп, хотя эти  удары
были уже далеко. На дальних окраинах поднимались  столбы  густого  дыма,
закладывали виражи реапланы, слышались приглушенные взрывы и  пулеметная
пальба.
   В нашем районе уже, можно сказать, царил мир. Мы  шли,  и  с  каждого
угла на нас поглядывали расставленные  по  постам  бойцы.  Мне  бы  тоже
хотелось так стоять и ни о чем не думать. Все  лучше,  чем  вести  толпу
невольниц.
   Место, в которое мы пришли, не походило на обычную городскую площадь.
Я бы назвал  это  пустырем.  Просто  заброшенная  площадка,  на  которой
почему-то не поставили дома. Здесь росла трава и кусты, блестели лужи.
   В центре пустыря сидели прямо на траве не меньше трех сотен  ивенков.
Не только женщины, но и мужчины. Детей было очень  мало.  Всех  охраняли
штурмовики, взявшие пленных в плотное кольцо.  Стояла  странная  тишина,
вся эта масса народа не издавала ни звука.
   - Заводите сюда, - негромко позвали нас.
   Штурмовик в низко надвинутом шлеме  равнодушно  отступил  в  сторону,
пока мы заталкивали наших пленниц в живое кольцо.
   - Видали чего? - сказал он. - И когда только успели?
   Он показывал на груду камня, оставшегося на  месте  рухнувшего  дома.
Там стоял уже знакомый нам столбик с деревянным треугольником и  мертвой
птицей.
   Знак скорби.
   - Это откуда? - с удивлением спросил Нуй.
   Штурмовик  только  хмыкнул  в  ответ.  Между  тем  с  разных   концов
продолжали прибывать пленники. Их вели по двое,  по  трое,  а  иногда  и
большими группами. Они приходили и садились  в  круг.  Сидели  тихо,  не
разговаривали и почти не шевелились.
   - А прошлый раз их на улицах расставляли, - сказал Нуй, когда мы  шли
обратно.
   - Кого?
   - Ивенков. Соображаешь, для чего?
   - Нет, не соображаю.
   - Для защиты. Ставят,  например,  пост,  а  рядом  парочку  к  столбу
привязывают.
   - И помогало?
   - Смотря от чего. От коров, например, не помогало. Коровы - они ж  не
разбирают, где наши, где чужие, они прут рогом вперед.
   - А коровы тут при чем?
   - Ребята правду говорили, что ивенки коров против нас пускают. У  них
стада по тысяче штук. Представляешь, если такая махина по улице побежит?
   - Представляю...
   - Или, бывало, открываешь какие-нибудь ворота - а оттуда как выскочат
штук десять! Даже испугаться не успеешь, а голова уже всмятку.
   Я невольно поглядел по сторонам - не бежит ли поблизости такое стадо.
Но стада не было, зато бежали двое бойцов в  штурмовой  экипировке.  Они
тащили какой-то длинный ящик с надломанной крышкой.
   Завидев нас, штурмовики остановились, перевели дыхание.
   - Вы кто, уборщики? - спросил один, глянув на наши огнеметы.
   -  Пехотная  команда  "Крысолов",  -   представился   Нуй,   невольно
приосаниваясь.
   -  Пехотная  команда...  -  Боец  удивленно  шевельнул   бровями.   -
Давайте-ка за нами. Помощь нужна.
   Нам пришлось тащить их ящик. Он  был  нетяжелый,  внутри  катались  и
звенели какие-то железки. Мы оказались в замкнутом дворике, образованном
тремя домами.
   Целая  команда  штурмовиков  жалась   к   стене   вокруг   маленького
подвального окошка.
   - Принесли? - крикнул кто-то.
   - Да, но сначала попробуем огнем, - ответил штурмовик, который привел
нас.
   - А ну, дайка...
   Он потянул руки к моему огнемету. Я в замешательстве глянул  на  Нуя,
но тот энергично закивал - отдавай без разговоров.
   Штурмовик подкрался к окошку, сунул  в  него  наконечник  огнемета  и
запустил в подполье шипящий огненный вихрь. Навстречу  тут  же  выползло
жирное облако дыма, изнутри послышались крики, треск, грохот.
   - Давай еще баллон, быстро!
   Я расстегнул подсумок и вдруг заметил, что из пышных кустов, растущих
прямо из фундамента,  выбирается  человек  -  весь  черный,  изодранный,
взлохмаченный. От его одежды шел дымок.
   - Эй... эй! - Я дернул Нуя за рукав. - Вон, гляди...
   Нуй среагировал молниеносно - точным рывком направил огнемет, щелкнул
предохранительной  рамкой  и  окатил  убегающего  огнем.  Однако   струя
оказалась маловата, она  лишь  слегка  лизнула  человека.  Он  продолжал
бежать, хотя его спина и волосы горели.
   Дело закончили штурмовики. Их оружие  выглядело  не  так  грозно,  но
действовало эффективно. Три ослепительных луча перекрестились  на  спине
бегущего ивенка и прожгли его насквозь. Я четко видел, как желтые  языки
пламени выскочили на другой стороне, на животе.
   Он уже падал,  но  успел  вырвать  из-под  одежды  небольшое  странно
изогнутое ружье. Грохнул выстрел, блеснула рваная вспышка, но заряд ушел
в землю. Ивенк умер раньше, чем упал.
   - Повоевали... - пробормотал Нуй, тяжело дыша.
   - Молодцы, пехота! - похвалил штурмовик, возвращая мне оружие. -  Это
вам не старух из домов выгонять, верно?
   - Повоевали, - снова сказал Нуй. - Идем, нас ждет Рафин.
   Я не слишком верил, что  за  сутки  лесное  поселение  ивенков  можно
превратить  в  образцовый  город,  живущий   по   канонам   Цивилизации.
Оказалось, очень даже можно.
   Ближе  к  вечеру,  когда   мы   уже   давно   были   расставлены   по
импровизированным постам, на улицах появились странные машины. Они имели
широкий шланг  спереди  и  объемистый  бак  в  задней  части.  Это  были
специальные строительные механизмы для  выдувания  временных  зданий  из
пористого пластика.
   Машина соскребала мусор с выбранной площадки, ровняла ее, после  чего
из шланга-хобота начинала ползти пузырящаяся масса. Два-три  гражданских
работника с инструментами,  похожими  на  пылесосы,  присутствовали  при
"родах" и корректировали форму будущей постройки.
   Строительные  машины  прошли  по  улицам,  словно   стадо   сказочных
электрических слонов. На каждом  перекрестке  они  оставили  укрепленный
пост - неприметное полушарие с узкими окнами. А в  наиболее  укромных  и
закрытых двориках появились здания казарм и разных военных контор.
   Параллельно работали машины по  установке  проволочных  заборов.  Они
делили город на сектора и зоны, устраивая его примерно таким же образом,
как нашу базу.  Отдельные  локальные  сектора  сооружались  для  местных
жителей  -  машина  просто  объезжала  площадку  с  людьми,  и  все  они
оказывались в  просторном  и  очень  практичном  загоне.  Выглядело  это
здорово, правда, город стал похож на колонию строгого режима.
   Наступление сумерек мы встречали  на  свежеиспеченном  посту.  Делать
было нечего, мы скучали. Конечно, хотелось спать,  но  великие  перемены
вокруг никак не настраивали на сон.
   Перед наступлением темноты с нами связались по радио и передали,  что
в город впускают партизан. По тому, как тревожно переглянулись бойцы,  я
понял - дело нешуточное. А вскоре и сам в этом убедился.
   Казалось, на нас напали. Сначала был  свист,  топот,  крики  и  треск
новых  заборов.  Пропускные  пункты  немного,  с   держал   и   ликующую
партизанскую орду, поэтому пехотинцы  успели  разбежаться  по  постам  и
укрытиям.
   Минута, другая, шум нарастает -  и  вот  уже  в  проулках  показались
орущие, счастливые, неудержимые "дети природы", наши доблестные союзники
ульдры. Как всегда, драные и лохматые. Их беснующаяся масса расползалась
по городу, они ломились в двери,  карабкались  по  уцелевшим  лестницам,
прыгали в окошки. Это было сравнимо с тотальным прорывом канализации.
   Я не знал, зачем их сюда пустили, однако Нуй  объяснил:  в  настоящем
цивилизованном городе все нации должны жить дружно, бок  о  бок.  Сейчас
здесь утвердятся ульдры, истосковавшиеся в болотах  по  домашнему  уюту.
Потом  к  ним  потихоньку  начнут  подселять  ивенков,  выпуская  их  из
локальных секторов. Все будет происходить плавно и неторопливо, чтобы не
спровоцировать  неприятностей,  чтобы  оба  народа  смогли  естественным
образом подружиться и начать вместе добывать свои честные уцим.
   Теперь мне стало ясно, почему  ульдры  так  неистово  и  стремительно
разбегаются по домам. Они занимали себе места.  После  грязных  холодных
болот квартиры ивенков должны показаться им царскими покоями.
   Начался кавардак - примерно такой  же,  как  я  перенес  в  реаплане,
только совсем в ином масштабе. Союзники расчищали жизненное пространство
- выкидывали в окна все, что им было  не  нужно.  Вниз  летели  какие-то
куски материи, деревянные решетки, посуда, корзины.
   Потом мы увидели занятную картину: огромный мохнатый  ульдр  пробежал
мимо поста, волоча на себе ящик с землей и червяками. За ним с криком  и
визгом неслись четверо собратьев. Ульдр споткнулся, полетел кувырком,  и
его обезьянья физиономия воткнулась в утоптанную землю.  Ящик  разбился,
червяки раскатились в разные стороны.
   На упавшего накинулись сородичи  и  принялись  молотить  его  ногами,
однако он не обращал на это внимания. Он хватал вертких белых червяков и
торопливо набивал ими рот.
   Чуть позже на пост заглянул  Рафин-Е,  убедился,  что  у  нас  все  в
порядке, и распорядился, кому отдыхать, а кому глядеть  в  бойницы.  Мне
выпал отдых, чему я был страшно рад.
   Стояла поздняя ночь, погром в городе стих, но не окончился. Я  лежал,
укрывшись  бушлатом,  и  слушал   безобразные   крики   с   улицы.   Мне
представлялось,  что  вот  так,  наверно,  бесчинствовали  кочевники   в
захваченных крепостях.
   И все-таки мне не хватало Щербатина. Хотелось услышать  -  а  что  он
скажет про все это, какое едкое определение подберет? Но след  Щербатина
потерялся, мне оставалось лишь надеяться, что у него все в порядке.
   Утром город напоминал квартиру, в которой несколько суток беспробудно
пьянствовали. Дым, мусор, запах гари. Ульдры еще не  научились  жить  по
законам Цивилизации, и глупо было их в этом упрекать.
   Еще до завтрака нас сменила на посту другая группа, а мы  выстроились
перед Рафином-Е.
   - Главное дело сделано, но мы остаемся здесь на неопределенный  срок,
- сказал он. - За участие в боевой операции высшего разряда  на  каждого
будет начислено по полторы сотни уцим.
   Он с усмешкой подождал, пока мы погудим и восторженно  покиваем  друг
другу.
   Потом прошелся вдоль строя, разглядывая каждого. Все уже знали, что в
команде не хватает двоих бойцов. Куда и когда они  пропали,  можно  было
только гадать, и это были не самые приятные догадки. Но о  пропавших  не
говорили, наверно, так здесь было принято.
   Остановившись возле меня, командир глянул  на  мою  подранную  жуками
куртку.
   - Утраченное и испорченное обмундирование можно заменить на новое без
вычетов из выслуги, - объявил кавалер-мастер. - Это касается всех.
   Я услышал тихий,  но  отчетливый  вздох  облегчения.  Это  был  Арах,
который ночью каким-то непостижимым образом  остался  без  ранца  и  без
огнемета. Скорее всего это была заслуга вороватых союзничков.
   -  На  сегодня  у  нас  есть   специальное   задание,   -   продолжал
кавалер-мастер. - Даже не задание, а так, прогулка.  Нужно  пройтись  по
лесу  вдоль  окраин  и  поискать  гражданских  ивенков,  которые   вчера
разбежались из города. Их необходимо  вернуть  в  город  и  поместить  в
соответствующие их статусу условия, в локальные сектора. Цивилизация  не
может допустить, чтобы у нее под носом прятались в лесах одичавшие люди.
   Искать беженцев отправились не только  "крысоловы",  но  и  несколько
других команд. Мы шли по улице длинной колонной, а  навстречу  двигались
отряды пополнения - свежие оккупационные команды в  необмятой  новенькой
форме. Они  с  робким  любопытством  оглядывались  по  сторонам,  что  и
понятно: наверняка почти все первый день в наших краях.
   На городской окраине колонна разделилась по командам. Вскоре  мы  уже
шагали по лесу, донельзя изгаженному и  ободранному.  Вчера  через  него
прошла огромная масса техники и отряды цивилизаторов,  а  затем  -  орда
"детей природы", которые только и умеют, что гадить и портить.
   Мы разбились в  широкую  цепь  и  пошли  прогулочным  шагом,  изредка
перекликаясь. Деревья стояли редко, почти вся команда была на  виду.  На
душе царила радость и облегчение от  того,  что  закончилась  большая  и
опасная операция и теперь каждого достойно за нее вознаградят.
   Легкость задания резонировала с легкостью на сердце, даже вечно серое
небо не казалось таким уж пасмурным. Вдобавок дорога шла все  время  под
уклон, и весь мир словно лежал