Впрочем,  любопытство  себя  не   оправдало   -
разглядывать тут оказалось нечего.
   - Вниз по лестницам, занимать места в жилых помещениях! - командовали
нам люди в  зеленой  униформе.  -  Личные  вещи  оставить  на  кроватях,
построиться в коридорах для представления комендантам!
   Снова беготня, толкотня на лестницах, узкие проходы,  длинные  гулкие
помещения с запахом застарелого жилья. Надо  отдать  властям  должное  -
несмотря на суматоху, расселение новичков проходило быстро  и  четко.  Я
по-прежнему держался возле Щербатина, но в последний  момент  толпа  нас
разъединила. Мы оказались в одном помещении, но  в  разных  его  концах.
Поселиться рядом нам так и не  удалось.  Во-первых,  свободных  кроватей
оказалось немного, во-вторых, "зеленый" комендант  тут  же  закрепил  за
нами места и запретил их менять во избежание беспорядка.
   Потом мы получали гражданскую одежду. Слежавшиеся задубевшие штаны  и
куртки лежали грудой, и каждый  мог  выбрать  комплект  себе  по  вкусу.
Первое холо давало мне право на выбор одежды - я мог взять бледно-желтую
куртку со швом на спине либо блекло-зеленую с пуговками на  карманах.  И
то и другое выглядело нарочито убого, но я не роптал.
   Нам зачитали основные правила общежития - не шастать по чужим этажам,
не приводить гостей, ни в коем случае не  лазить  в  соседнее  здание  к
женщинам.  А  еще  не  опаздывать  на  раздачу  пищи,  не   использовать
постельные принадлежности и предметы  интерьера  не  по  назначению,  не
портить  сантехнику,  не  пользоваться   открытым   огнем,   ничего   не
переделывать и не приспосабливать - все и так оптимально  приспособлено.
Ну и, естественно, не заступать на чужие цветные линии.
   Я сделал единственный вывод - жилье дается нам только для того, чтобы
переночевать. Все равно остальное время мы должны проводить  на  работе.
Или в поисках работы.
   Ближе к вечеру мы со Щербатиным сидели на моей кровати, отходя  после
дневной суматохи. Казарма пребывала в  полусонном  состоянии,  обитатели
вяло переговаривались, бесцельно бродя  туда-сюда.  Тусклое  экономичное
освещение угнетало еще больше, чем усталость.
   - Ну-с, - вздохнул Щербатин, - ты почувствовал торжество момента?
   - Какого именно?
   - Ты стал свободным  гражданином  Цивилизации.  Можешь  прямо  сейчас
строить свое будущее.
   - Отвалил бы ты со своими лозунгами. - Помолчав с минуту, я добавил:
   - Свободный гражданин, блин... В туалет по расписанию.
   - Ну вот, - проворчал Щербатин. -  Пытаешься  тебя  взбодрить,  а  ты
только ныть можешь.
   - Странно все как-то, - сказал я. - На Водавии  я  был  полный  нуль,
даже без холо. А чувствовал себя куда значительнее.
   - Там нас было не так много, - согласился Щербатин.  -  Там  мы  были
штучным товаром. А здесь - элементы общества. Атомы.
   - Неутомимые электроны, - поправил я.
   - Э-эх, так хотелось  увидеть  этот  день  значительным.  -  Щербатин
горестно свел брови. Так хотелось написать с большой буквы - Прибытие! А
буковка вышла маленькая. Две песчинки, упавшие в пустыне, - вот мы кто.
   Я уставился на Щербатина с любопытством.
   - А ну, - предложил я, - зарифмуй два любых слова.
   - Ну... самолет - вертолет. А что?
   - Речь у тебя стала больно кучерявая. "Две песчинки".  Может,  созрел
для того, чтобы писать стихи?
   - Не-е, это ты уж сам. Не стану отбивать твой скудный хлеб. Пиши  сам
на здоровье.
   - А ведь я так и сделаю. Завтра, когда  пойдем  смотреть  инфоканалы,
поищу, где требуются поэты.
   - Беня. - Он  укоризненно  покачал  головой.  -  Погляди  на  себя  в
зеркало. С твоей теперешней  рожей,  с  твоими  мышцами  -  и  в  поэты?
Ручаюсь, ты больше заработаешь на разгрузке вагонов.
   - А это не твоя забота. Я свободный гражданин, а ты иди грузи вагоны.
   - Найти бы еще эти вагоны... - Он с досадой покачал головой. - Я  тут
прикинул кое-что. В нашей казарме где-то человек триста. На этаже четыре
казармы. Этажей, кажется, шестнадцать... Ну, пусть пятнадцать - на одном
столовая.  Итого-в  одном  доме  около   восемнадцати   тысяч   человек.
Восемнадцать тысяч! А сколько домов в этих спальных кварталах?
   - Достаточное количество, - безразлично произнес я.
   - И ведь каждому человечку полагается  тарелка  комбикорма  утром,  в
обед и вечером. Каждому - рабочее место. Каждого нужно  туда  доставить.
Сколько же миллионов голодных ртов? Эти дома-скалы, они опоясывают город
со всех сторон!
   - Да какое тебе дело? Не тебе их всех кормить.
   - Спокойно, Беня, я просто оцениваю наши шансы.
   - Щербатин, не нагоняй тоску! - взмолился  я.  -  Давай  выспимся,  а
завтра начнем оценивать шансы, рты считать, будущее строить...  Что  там
еще?
   - Еще? - Он задумчиво почесал щеку. -  А-а,  ну  как  же!  Нащупывать
лазейки и искать легкой жизни. Разве нет?
   Я знаю, что чудес не бывает. И я осознавал, что,  пройдя  водавийскую
мясорубку, вряд ли попаду на пир богов. Нет, Цивилизация  встретила  нас
не пиром. Она вышла нам навстречу хвостами длинных очередей.
   Очереди были  повсюду.  Утром  -  в  умывальное  помещение.  Потом  в
столовую.
   После столовой мы  бежали  наперегонки  в  инфоцентр  искать  работу,
причем некоторые тащили с собой лотки с комбикормом, чтобы поесть в пути
или в очереди. Не приведи судьба заболеть. Что такое очередь к врачу,  я
видел еще там, в военно-полевой больнице. Здесь было ничуть не лучше.
   Вообще-то, грех жаловаться.  Цивилизация  действительно  обеспечивала
всем необходимым и  в  достаточном  для  поддержания  жизни  количестве.
Наберись терпения -  получишь  все,  что  полагается.  Потратишь  только
время, ну а этого добра у нас хватало.
   У меня, у Щербатина, у других новоприбывших граждан была сейчас общая
задача - найти себе достойное применение. Сделать это можно  было  двумя
способами. Первый - сразу после завтрака встать в  очередь  к  терминалу
инфоканала, провести в ней часа три, пообщаться с замученным  оператором
и  узнать,  что  на  сегодня  остались   только   места   уборщиков   на
пищекомбинате, обходчиков  коммуникаций,  смотрителей  водяных  насосов,
мойщиков тротуара и тому подобное. Работа не только грязная и противная,
но и крайне дешевая. Казалось бы, надо хвататься за любую,  и  некоторые
так и делали. Но ведь ухватишься - придется на нее ходить. Не  останется
времени искать, что получше.
   Некоторые ночевали у дверей инфоцентра, другие  занимали  очередь  на
неделю вперед,  третьи  пытались  завести  дружбу  с  операторами.  Один
хитрюга из нашей казармы получил таким образом место  обходчика  пищевых
коммуникаций. Комбикорм  подавался  в  наш  район  под  давлением  через
подземные трубы, их необходимо  было  проверять  и  чистить.  Счастливец
решил, что работать на пищепроводе - предел  мечтаний,  потому  что  все
время при жратве. Но в итоге насмотрелся  там  такого,  что  в  столовой
просто бледнел при виде лотка с едой.
   Большинство из новограждан в конце концов нашли  работу  на  каких-то
огромных заводах, громоздившихся за городом. В хорошую  погоду  с  крыши
можно было видеть их башни и трубы, окутанные смогом. Но чтобы добраться
до завода, также требовалось выстоять очередь - в подземке Многим, чтобы
успеть вовремя, приходилось жертвовать завтраком.
   Был еще такой способ найти работу - выйти из казармы и пойти по любой
желтой линии. Она могла завести куда угодно. Например, нырнуть в подъезд
неизвестного здания. Или уползти под какие-нибудь ворота в заборе. В эти
ворота можно было постучаться и спросить,  не  нужны  ли  рабочие  руки.
Некоторым везло, в городе порой попадалась нетрудная  работа  с  хорошим
заработком.
   Я и сам в первые дни много путешествовал по желтым  линиям,  которыми
было опутано все вокруг. Я надеялся, что одна  из  них  выведет  меня  к
дворцам и небоскребам. Но, увы, желтым помечались лишь улицы, где стояли
однотипные серые здания и  тянулись  бесконечные  заборы  с  решетчатыми
воротами.
   Прав Щербатин, чертовски прав. Сидеть на шее  Цивилизации,  лицезреть
до конца жизни стены рабочей казармы и не пытаться сойти с желтой  линии
- такого никому не захочется. И никакие  стихи  не  помогут  чувствовать
себя хорошо, если ты, дурак-дураком, встречаешь  старость  в  очереди  к
общему умывальнику.
   Дни мои были так похожи  друг  на  друга,  что  любое  незначительное
происшествие выглядело,  как  нечто  из  ряда  вон.  Поэтому  я  здорово
разволновался, когда однажды вечером увидел на своей  кровати  небольшой
серый конверт. Я взял его, со  всех  сторон  осмотрел,  еще  не  решаясь
открыть. Мной овладело странное ощущение,  что  это  не  просто  кусочек
бумаги, а некий знак Провидения. У соседей таких конвертов не было,  так
почему он появился у меня? Чем я - человек-песчинка - смог выделиться?
   Я наконец распечатал его. Внутри  лежал  вызов  к  коменданту.  Нечто
вроде повестки - такому-то предлагается явиться...
   Я побежал к Щербатину. И буквально остолбенел, когда увидел, что и он
крутит в руках такой же конверт.
   - Что мы такого могли натворить? - задумчиво проговорил он.  Потом  с
подозрением глянул нам меня. - Беня, ты, случайно, не наделал где-нибудь
глупостей?
   - Не представляю, о чем ты говоришь.
   После ужина мы, полные тревоги  и  мрачных  предчувствий,  явились  к
дверям комендантских  апартаментов.  Оказалось,  что  и  здесь  очередь.
Несколько человек маялись в коридоре, мусоля такие же конверты. Щербатин
принялся тихонько выведывать обстановку.
   Оказалось, ничего  страшного  в  самом  факте  повестки  нет.  Многие
обитатели трудовых казарм время от времени получают  такие  конверты,  и
это связано с самыми разными причинами. Одних переселяют, другим  меняют
сломавшиеся кровати, третьи нарушили правила, что-то испортили и  должны
отработать вину.
   Мы не подавали никаких прошений и, кажется,  ничего  до  сих  пор  не
испортили. Осталось только дожидаться своей очереди.
   Комендант был уставшим и не тратил времени на любезности. Первое, что
он сделал, - это взял сканер и проверил номера. Задумчиво пожевал губами
и сел за терминал.
   - Ах да! - воскликнул он. - Это вы...
   - Что мы? - несмело пробормотал  Щербатин,  бросив  на  меня  быстрый
растерянный взгляд.
   - Вы... - Комендант наконец внимательно посмотрел на нас.  -  Братья,
что ли?
   Мы  сдержанно  усмехнулись.  Черты  водавийской  расы   были   такими
выдающимися и яркими, что все отмечали наше сходство. Уже не раз нас  об
этом спрашивали.
   - Нет, мы соплеменники, - сказал Щербатин.
   - Ага... Так. Вы прибыли с планеты Водавия системы УС-2.
   - Да.
   - Завтра в шоу-центре  проводится  презентация  какого-то  природного
ресурса Водавии. Вам предлагают там присутствовать в качестве участников
освоения. За это будут сделаны начисления на социальный номер.
   - Презентация чего - белого угля? - уточнил я.
   - Понятия не имею. Вы согласны?
   - Да! - чуть ли не прокричал Щербатин.
   - Значит, я отвечаю на запрос,  что  вы  там  будете...  -  Комендант
повернулся к терминалу. Через минуту он снова обратился к нам:
   - Завтра утром найдете  на  крыше  аэровагон  с  пятью  разноцветными
полосами. Не забудьте, пять полос. Пилоту назовете шоу-центр, он вас там
высадит. И еще. Вам предлагают явиться в той же одежде, в которой вы там
служили. Вы, кажется, военные? Осталась одежда?
   - Осталась, - вдохновенно ответил Щербатин.
   Комендант поставил на наших конвертах какие-то штампики.
   - Это на  случай,  если  придется  сойти  с  желтой  линии.  А  сойти
наверняка придется, там закрытый для вас район. Соберутся солидные люди,
так что соблюдайте правила приличия.
   Мы возвращались в казарму, как на крыльях. Щербатин от восторга слова
не мог вымолвить. Еще бы - высунуть голову из серого людского  океана  и
вдохнуть нового воздуха, да еще специальные штампики,  да  плюс  к  тому
солидные люди...
   Готов ручаться, мой приятель надеялся выжать из мероприятия  максимум
выгоды.
   В казарме мы немного успокоились и достали рюкзаки с военной формой.
   Примерили, осмотрели себя с разных сторон и кисло усмехнулись.  Можно
было  и  не  переодеваться.  Без  военных  побрякушек  форма  мало   чем
отличалась от простонародного тряпья.  Мы  остались  теми  же  безликими
субъектами, главное дело которых - знать  свое  место.  А  так  хотелось
блеснуть на празднике орденами и погонами! Которых, впрочем,  у  нас  не
было отродясь.
   - Какого черта, Беня, - сказал Щербатин. -  Разве  нам  кто-то  может
приказать прийти в этих обносках?
   - По-моему, нам только предложили.
   - Вот именно! Мы свободны в выборе.
   - В выборе чего? - насторожился я. Уж не хочет ли он за ночь перешить
эти чертовы гимнастерки в генеральские мундиры?
   - Я говорю про это. - Он многозначительно  усмехнулся  и  вытянул  из
ранца край ивенкской накидки.
   - Вражеская одежда? - с сомнением проговорил я.
   - Только не говори, что ты этого не хочешь. Да тут никто и не  знает,
что она вражеская. В крайнем случае скажем, внедрялись к врагу.
   - Я как бы не против, но...
   - Хватит лепетать. Примеряй.
   Через минуту на мне  были  просторные  штаны,  сапоги,  перехваченная
поясом длинная рубашка и накидка-безрукавка. Вся одежда моего донора.  Я
взглянул на Щербатина и восхищенно покачал головой. На меня  смотрел  не
человек-песчинка, а гордый сын своего народа.  Казалось,  он  даже  стал
выше ростом, да и мне невольно хотелось расправить плечи и придать  лицу
побольше суровости. Я заметил, несколько обитателей казармы остановились
и глазеют на нас.
   - Беня... - Щербатин  блаженно  прикрыл  глаза.  -  Я  чувствую  себя
человеком.
   В кои-то веки... Какой я молодец, что это придумал.
   - Нож, - сказал я. - Нужен нож  за  поясом.  Здоровенный  водавийский
клинок.
   И я буду в полном порядке.
   - Да, неплохо бы. Ну, Беня, завтра оттопыримся! Во всей красе! Кто бы
подумал, что одежда так меняет состояние души.
   - Эта одежда сконструирована специально  для  этого  тела,  Щербатин.
Твоему телу тесно в бедняцкой душегрейке. Вот в чем секрет.
   - Клянусь, буду надевать это на полчаса перед сном. И медитировать.
   Я не на шутку  волновался  перед  грядущим  событием.  Даже  уснул  с
трудом.
   Утром вскочил, как пружина, облачился поскорей в ивенкские одеяния  и
пошел в умывальню. Глядя на меня, честные  труженики  расступались,  мне
даже не пришлось стоять в очереди.
   То же самое было и в столовой. Когда мы вошли в нее - неторопливые  и
величавые, гордые и надменные, - стало даже как-то тихо. Мы, не  обращая
внимания  на  очередь,  взяли  по  лотку  комбикорма  и  съели  его  под
любопытными взглядами.
   - Класс! - шепнул мне Щербатин и неслышно рассмеялся.
   Правда, на  крыше  на  нас  бросился  незнакомый  этажный  комендант,
который  заподозрил  несоответствие  между  холо  и  одеждой.   Щербатин
презрительно глянул на  него  и  сунул  в  лицо  конверт  со  штампиком.
Комендант отстал.
   - Шоу-центр, - сказал Щербатин пилоту, словно личному шоферу.
   Это был наш день! Мы еще больше  воодушевились,  когда  увидели,  что
аэровагон несет нас в центр города,  в  те  чудесные  кварталы,  которые
поразили нас в день прибытия. По пути пилот сделал несколько  остановок,
высаживая людей то на одной, то на другой крыше.  Это  были  счастливцы,
нашедшие работу в мире высоких холо и разноцветных линий.
   Шоу-центр напоминал сверху  огромный  мыльный  пузырь.  К  блестящему
остекленному  куполу  вела  широкая  дорога,  вдоль  которой  выделялись
квадратики стоянок для наземных и летающих машин.
   Едва мы вышли из аэровагона, нас встретил  распорядитель  -  человек,
похожий на гостиничного швейцара. Он очень любезно  объяснил,  куда  нам
идти и по какой лестнице подниматься.
   Мы  очутились  среди   роскошных,   прямо-таки   царских   интерьеров
стеклянного дворца. Щербатин то и  дело  бросал  на  меня  торжествующие
взгляды. Еще один распорядитель с красивой планшеткой в руках, улыбаясь,
вышел нам навстречу.
   -  Вы,  видимо...  -  Он  забегал  глазами  по  спискам,  затрудняясь
определить,  к  какой  категории  гостей  нас   отнести.   Приглядевшись
внимательно, рн улыбнулся. - А вы не братья?
   -  Мы  цивилизаторы,  -  начал  помогать  ему   Щербатин.   -   Бойцы
оккупационной...
   - Он не договорил, потому что сзади вдруг донесся удивленный возглас:
   - Ивенки!
   Мы обернулись. Настала наша очередь удивляться  -  перед  нами  стоял
самый настоящий штурмовик, как говорится, при всем  параде.  Не  хватало
только шлема и оружия.
   Несколько секунд мы разглядывали друг друга, и я успел  почувствовать
некое напряжение, повисшее  в  воздухе.  Наверно,  сейчас  нам  было  бы
уместно улыбнуться, познакомиться - как-никак,  бойцы  одной  армии.  Но
никто из нас не улыбался.
   Наоборот, во взглядах с обеих сторон чувствовалась враждебность.
   - Мы - граждане Цивилизации, - с достоинством сообщил Щербатин, чтобы
рассеять подозрительность штурмовика.
   - Разве ивенки уже принимают гражданство? - Вряд ли парень знал,  что
от ивенков у нас только оболочка.
   Положение спас распорядитель, который  не  заметил  нашей  безмолвной
дуэли.
   - Ивенки! - воскликнул он с восторгом. - На нашем шоу будут настоящие
ивенки! Между прочим, вы не братья?
   Через минуту нас усадили  в  зале  за  овальный  столик  из  толстого
зеленоватого стекла.
   - Оставайтесь здесь, - сказал распорядитель. - Мне нужно сообщить  об
изменении в сценарии. Никто не знал, что  удалось  пригласить  настоящих
ивенков.
   Я хотел было  возразить  и  внести  ясность,  но  Щербатин  незаметно
схватил меня за руку и покачал головой.
   - Цивилизаторов много, - сказал он, - а ивенки - только мы  с  тобой.
Вот тебе и прекрасный повод выделиться.
   - Я не против того, чтобы выделиться, - искренне заверил я. - Но  как
бы нам не сесть в лужу с этим самозванством.
   Нам оставалось только разглядывать зал. Стеклянных столиков  было  не
меньше сотни, но почти все пустовали. Зал имел очень странную геометрию,
невозможно было определить его  форму.  Все  столики  стояли  на  разной
высоте, волнистый пол напоминал застывшее штормовое море.
   Повсюду   -   какие-то   непонятные   вещицы,   стеклянные   колонны,
металлические гирлянды, разноцветные бесформенные изваяния,  бесполезные
ажурные  мостики,  лесенки,  ведущие  в  никуда.   Я   бы   назвал   это
художественным беспорядком, но художественного тут  было  мало.  Гораздо
больше беспорядка.
   Между  тем  зал  медленно  заполнялся.  Мы  разглядывали   гостей   с
изумлением.
   После  сдержанных  интерьеров  нашей  трудовой  казармы,   населенной
одинаковыми существами, шоу-центр напоминал изощренный бал-маскарад.
   За наш столик присела сухая зрелая  дама  с  тонкими  губами.  На  ее
одежде было навешано столько побрякушек,  что  она  напоминала  хипующую
старушку.
   Щербатин  пытался  проявить  любезность  и   завести   непринужденный
разговор, но дама проронила "хм" и более не обращала на нас внимания.
   Потом нам привели  еще  одного  соседа  -  невысокого,  толстолицего,
закутанного в фиолетовую накидку, с серьгами в обоих ушах. Он  имел  вид
человека, смертельно уставшего от скуки.  Он  и  на  нас  со  Щербатиным
поглядел, как на нечто давно надоевшее.
   Людей становилось больше, в  зале  возник  какой-то  уют  и  теплота.
Зажглись дополнительные светильники, тихо заиграла музыка. Нам  тут  все
больше нравилось.
   К нам подошел распорядитель и, почтительно согнувшись, проговорил:
   - Если подойдет ведущий и что-то спросит, следуйте подсказке. От себя
ничего не добавляйте, это все равно не войдет в программу.
   Мы так хотели выглядеть  светскими  завсегдатаями,  что  постеснялись
спросить, о какой подсказке идет речь. Потом Щербатин шепнул мне:
   - Слыхал насчет программы? Нас  покажут  по  телевизору.  Смотри,  не
ляпни чего-нибудь.
   И тут я ощутил, что кто-то сверлит мне спину взглядом.  Так  и  есть:
неподалеку р