идет к островам  Шпицбергена,
и климат там куда более мягкий, чем в любом  другом  месте  Арктики.  Другая
ветвь делает петлю в Баренцевом море, отдавая ему  свое  тепло,  препятствуя
там появлению льдов, и это полярное море не покрывается льдом  круглый  год.
Если бы условия, подобные существующим в Баренцевом море, были  бы  на  всем
побережье Сибири,  будущая  промышленность  этого  края  получила  бы  самый
дешевый в мире транспорт - морской. Через весь Азиатский континент  проходит
Великая сибирская железнодорожная магистраль. Новая  морская  магистраль  по
пропускной способности равна будет ста параллельным железнодорожным путям.
   "Сто железнодорожных путей? - прикидывал в уме Федор. - Это  даже  трудно
представить! Чуть ли не вся железнодорожная сеть страны, протянутая  в  одну
сторону".
   - Третья ветвь Гольфстрима, - продолжал Алексей, - стремится пройти вдоль
сибирских берегов в пролив  Карские  ворота,  отделяющий  материк  от  Новой
Земли.
   Сколько раз проходил Федор через Карские  ворота!  Он  мог  бы  быть  там
лоцманом. Даже в штиль, когда нет ветра и волнения на море, там, в  проливе,
над поверхностью воды всегда вздымаются огромные,  вращающиеся,  похожие  на
конусы волны. Полярный капитан прекрасно знал, что  водовороты  эти  вызваны
борьбой двух встречных течений.
   Об этих течениях и заговорил Алексей.
   - В Карских воротах Гольфстрим встречается с другим могучим, но  холодным
течением, идущим из-под полюса вдоль восточных берегов Новой Земли.
   "Холодное течение задумал подогреть. Холодильными машинами?" - терялся  в
догадках Федор.
   - Холодное течение преграждает Гольфстриму путь, нейтрализует,  побеждает
его. Тепло из далекого Караибского моря не проходит в Карское  море,  и  это
море покрывается льдом на большую часть года. Нечего  и  говорить  о  других
полярных морях, о  море  Лаптевых,  о  Восточно-Сибирском,  Чукотском.  Туда
совсем не попадают теплые воды. Великие сибирские реки: Обь,  Енисей,  Лена,
Хатанга, Колыма - приносят слишком мало  тепла,  да  и  оно  не  остается  у
берегов, где должны были бы плавать корабли, а вместе с пресной водой уходит
далеко на север, в высокие широты.
   Федор морщил лоб, силился и не мог понять, куда клонит Алексей.
   - Один из моих слушателей, полярный капитан,  -  соседи  Федора  невольно
обернулись к нему, - мог бы подтвердить, что в сибирских ледовитых морях,  в
сотнях километров от берегов, можно часто встретить стоящие на мели айсберги
или большие льдины - стамухи.
   - Помните медведя на айсберге? - шепнула Женя.
   Федор кивнул головой.
   - Глубина сибирских  полярных  морей  в  ста  километрах  от  берегов  не
превосходит двадцати-тридцати метров, редко глубже. Это меньше высоты многих
домов. Вот если бы можно было воспользоваться мелководьем сибирских полярных
морей и соорудить там искусственную преграду, стену, плотину, мол, который в
ста километрах от берегов протянулся  бы  от  Новой  Земли  к  Северной,  от
Северной Земли к Новосибирским островам и дальше  к  острову  Врангеля.  Эта
морская стена отгородила бы прибрежную часть морей от Ледовитого океана,  от
его холодных течений и дрейфующих  ледяных  полей.  Холодные  воды  и  льды,
задержанные преградой, не попадали бы в отгороженную часть  морей,  питаемую
лишь струями теплой ветви  Гольфстрима,  великих  сибирских  рек  и  теплого
течения, идущего через Берингов пролив.
   "Реки и то замерзают", - подумал Федор.
   - Ясно, что температурный режим в отгороженной части морей будет  подобен
тому, который существует в Баренцевом  море.  Моря  вдоль  всего  сибирского
побережья не станут замерзать зимой, судоходство там будет круглогодичным!
   "Значит, не отопление Арктики,  а  мол  в  четыре  тысячи  километров,  -
прикидывал в уме Федор. - Не лучше! Километровый мол в морском  порту  и  то
целое событие!"
   Положительно Алексей читал мысли Федора:
   - Конечно, если бы мы решили построить наш мол из камня, песка и цемента,
из чего сооружают мол в портах, нам бы  пришлось  возить  материал  к  месту
стройки не меньше чем столетие.
   Смех шорохом прокатился по аудитории. Федор тоже улыбнулся.
   Профессора, члены ученого совета стали перешептываться.
   -  Конечно,  каменный  мол   был   бы   неосуществимой,   оторванной   от
действительности мечтой. Для нас же,  техников,  приемлема  лишь  та  мечта,
которая служит первым этапом проектирования. Запроектировать  подобный  мол,
каким бы ни казался он  грандиозным,  м  о  ж  н  о!  Надо  сделать  его  из
подручного материала, который ничего  не  стоит,  имеется  там  в  изобилии.
Холодильщики уже понимают меня. Сделать мол из морской воды!
   Женя торжествующе посмотрела на Федора, тот недоверчиво покачал головой.
   - Представьте себе, - продолжал увлекшийся оратор, - что все мы находимся
не в этом зале, а... на дне Карского моря!
   Опять по рядам пробежал смех, сразу встряхнувший,  ободривший  аудиторию.
Федор же нахмурился.
   - И над нами не потолок, а поверхность воды. Сверху  нам  спустят  трубы.
Целый  частокол  труб.  Их  можно  будет  соединить  попарно   дугообразными
патрубками, зарытыми в морское дно. Вдоль противоположной стены будет спущен
второй частокол таких же труб. Оба  частокола  для  лучшей  теплопроводности
нужно будет соединить металлическими сетями.  По  трубам  сверху  пропустить
искусственно  охлажденный,  крепко  соленый  раствор,  хорошо  известный   в
холодильном деле, не замерзающий даже при пятнадцати градусах  мороза.  Этот
раствор будет циркулировать по трубам, отнимая  тепло  у  воды,  заключенной
между трубчатыми стенами. В  конце  концов  вода  замерзнет,  превратится  в
ледяной монолит. Со дна моря к его  поверхности  поднимется  ледяная  стена.
Намораживая слой за слоем, мы поднимем ее над  уровнем  моря  и  сделаем  ее
такой ширины, какой пожелаем, на какую расставим наши трубчатые стены. Ей не
будут страшны ни напоры льдов, ни течения. Мы сделаем мол  такой  длины,  на
каком протяжении будем  спускать  под  воду  трубы.  На  все  четыре  тысячи
километров. И вполне реально соорудить мол от  Новой  Земли  к  Северной,  к
Новосибирским островам, к острову  Врангеля,  к  Берингову  проливу!  Вполне
реально построить ледяной мол, который перегородит все полярные моря!
   "Мол изо льда... где я его видел? Где?  -  мучительно  силился  вспомнить
Федор. - Айсберг в бухте Рубиновой! Его забуксировали на мель. Набило льдин.
Затор напоминал мол. Вот откуда идея.  Случайная  мысль  комсомольцев  бухты
Рубиновой выросла, стала грандиозной".
   - Наш айсберг, - коротко  сказал  Федор,  с  присущей  ему  лаконичностью
выразив в этих словах все, что он в этот момент думал.
   - Наш, наш мол... - все поняла Женя. -  Но  теперь  длиной  с  подземного
обхвата!
   Алексей продолжал:
   - Ледяной мол не только обеспечит круглогодичною навигацию. Он  отодвинет
кромку льдов на сто километров к северу, и это сейчас же повлияет на  климат
побережья. Начнет оттаивать  слой  вечной  мерзлоты.  Продвинется  на  Север
растительность, разовьется  заполярное  сельское  хозяйство,  все  побережье
покроется  городами,  заводами,  шахтами,  рудниками,  крупными  портами   и
подъездными  путями  к  ним.  Холодильная  техника  может   послужить   делу
преобразования  Арктики,  эта  техника   способна   воздвигнуть   гигантское
сооружение, выдвинуть грандиозный  план  работ,  которые  в  конечном  счете
обогатят нашу страну и соединят морским путем два океана!
   Стало заметно светлее. Солнце все-таки пробилось сквозь тучи и  ворвалось
в зал через огромные сводчатые окна.  Солнечные  лучи  коснулись  светящихся
колонн и как бы позолотили их.
   Слушатели  оживленно  переговаривались,  аплодируя   диссертанту.   Седой
председатель, академик Омулев, нажимал кнопку - над  столом  ученого  совета
зажигались строгие  надписи:  "Внимание!",  "Тишина!",  но  лицо  у  старого
ученого было совсем не строгим, он с улыбкой  поглядывал  на  взволнованного
диссертанта, который ожидал водворения тишины.
   Женя, счастливая, продолжая хлопать в ладоши, победно смотрела на Федора.

   Глава третья
   СПОРЬ!

   Красная черта шла по карте вдоль сибирских  берегов,  пересекая  полярные
моря.
   Федор Терехов напряженно смотрел на эту черту.
   "Стена в море... Ледяным полям не пройти к берегам. Но ведь и от  берегов
им не выйти на север!"
   Федору стало не по себе. Быть может, ему,  единственному  во  всем  зале,
стало ясно, что повлечет за собой появление ледяного мола в морях.
   Припомнилась зимовка  во  льдах,  когда  он  заменил  умершего  капитана.
Суровыми мерами он сберег тогда топливо, спустил пары,  выключил  отопление,
переселил всех в трюм.  Он  рассчитывал  весной,  когда  корабль  вынесет  в
открытые воды, идти своим ходом выполнять задание. Однако  осуществить  этот
план оказалось не так просто. Вдали от берегов море освободилось ото  льдов,
но подойти к прибрежным островам, где ждали корабль, было  невозможно  из-за
стоявших у побережья ледяных полей. Нужно  было  ждать  ветров  с  материка,
которые оторвали бы эти поля, угнали их в  открытое  море.  Только  тогда  и
могла начаться навигация.
   Ветры подули, льды двинулись,  и  корабль  снова  попал  в  дрейф.  Судно
вынесло к одному из островов, задержавшему  поля.  Сильное  сжатие  повалило
корабль набок. Крен достиг тридцати градусов,  положение  стало  угрожающим.
Корпус дал течь. Воду выкачивали помпами и вручную. Выгружали на лед  грузы,
пересыпали уголь. А льды от берегов все стремились  на  север,  ледяной  вал
напирал. Остров стоял на пути льдов. К счастью, ледяное поле  дало  трещину,
разделилось на две половины и стало обтекать остров.
   Так началась первая навигация капитана Терехова.
   Теперь капитан услышал, что на пути у прибрежных льдов, когда оторвет  их
ветром, окажется не один остров, а непроходимый мол. "И он  будет  одинаково
непроходим и для северных льдов и для береговых  полей,  которые  не  смогут
уйти от берегов, останутся стоять. Трассу забьет  льдом.  Она  не  очистится
даже летом, а на следующий год станет совсем непроходимой. Не то что круглый
год - месяца в Арктике плавать будет нельзя! О чем думают  инженеры?  Почему
иной раз у нас защищают подобные диссертации, которые  нужны  только  самому
диссертанту? Ледяные замки под водой!.."
   Диссертант между тем успел  покрыть  строчками  формул  спущенную  сверху
доску. Он переходил от одного чертежа к  другому,  рассуждая  о  технических
деталях, о типах машин, которые потребуются, о технологии  строительства,  о
скорости замораживания, об экономике. Он  говорил  обо  всем,  что  касалось
мола, но только не о том, что так ясно стало полярному капитану.
   - Что случилось, Федя? - встревоженно  спросила  Женя,  уловив  в  Федоре
перемену.
   - Думаю, надо выступить, - через силу выговорил Федор и почувствовал, как
тонкие пальцы сжали кисть его руки.
   - Спасибо, Федя, - прошептала Женя.
   Федор понял, что она ждет от него совсем другого выступления.
   "Как посмотрит, если услышит, что замысел Алексей - пустая мечта, химера?
- подумал он. - Лучше бы не приходить на эту защиту. Еще лучше не появляться
бы на заводе. И сейчас еще  не  поздно  встать,  уехать.  И  пусть  инженеры
разрабатывают  проект  кандидата  наук  Карцева,  пусть   летят   на   ветер
государственные деньги? А  коммунист  Терехов  все  знал,  но  "умыл  руки",
спокойно   ожидая,   когда   запоздалая   экспертиза   прикроет,    наконец,
бессмысленное проектирование. Значит, выступить? - спрашивал он сам себя.  -
Оказаться в роли завистника или - еще хуже! - ревнивца? Ворваться  в  чужого
жизнь? В жизнь "честных контрабандистов"? - вдруг вспомнил он  лермонтовскую
"Тамань". - Фу! При чем тут контрабандисты? - даже рассердился он. - Неужели
нужно быть  до  зубной  боли  правильным?  Какое  ему  дело  до  грандиозных
технических выдумок, в которых даже и не разобраться?  Плавать  на  кораблях
надо, а не подавать советы ученым людям".
   Диссертант кончил. Объявили перерыв.
   - Ну, Федя? - спросила Женя. Он взглянул на девушку и увидел, что глаза у
нее сейчас не серые, а совсем голубые, как в детстве.
   Федор достал трубку, медля с ответом.
   - Когда  Алеша  говорил,  я  задумала,  какие  бы  три  желания  загадала
сказочному джину, если бы он явится предо мной.
   Федор покосился на девушку. Она постоянно ставила его в тупик.
   - Представьте! Первое желание тотчас же сбылось.  Вы  сами  сказали,  что
выступите здесь.
   - А второе желание?
   - Второе желание: чтобы вы не передумали.
   Федор усмехнулся.
   - Я ведь все читаю на вашем лице. Вы напрасно сомневаетесь.  Уверяю,  все
будут рады  услышать  мнение  простого  моряка...  -  Девушка  спохватилась.
"Простого моряка" - как-то нехорошо звучит. И она поправилась:  -  Полярного
капитана. А третье желание я скажу вам, когда вы выполните первые два.
   Уверенная, что Федор выступит после официальных оппонентов. Женя умчалась
убедить Алексея, что защита идет как нельзя лучше.
   Федор остался стоять у окна коридора с трубкой в зубах. Теперь уже поздно
было колебаться. Перерыв кончился. Жени все не было. Федор с неохотой прошел
в зал, на место, где они сидели до перерыва. Женя  появилась,  когда  первый
оппонент начал говорить. Ей неловко было тревожить сидевших в ряду людей,  и
она села неподалеку от Федора.
   Федор почти не слушал оппонентов. Все они  восхищались  остроумной  идеей
соискателя  и  говорили  о  технических  подробностях,  недоступных  моряку.
Некоторые из них критиковали Алексея  за  какие-то  частности.  Вопроса  же,
который казался Федору главным, они не затронули совсем.
   Женя издали посматривала на Федора. Она решила, что  он  волнуется  перед
выступлением. Несколько раз она  пыталась  подбодрить  его  улыбкой,  но  он
смотрел в другую сторону.
   Наконец из-за стола ученого совета поднялся председатель.  Гулким  басом,
сильно налегая на букву "о", академик Омулев произнес:
   - Слово предоставляется нашему гостю, полярному капитану Федору Ивановичу
Терехову, мнение которого о мореходном, по существу говоря, сооружении имеет
для присутствующих несомненный интерес. Попрошу Федора Ивановича по-одняться
на кафедру.
   Алексей взглянул на приближающегося к нему  друга  детства.  Они  еще  не
виделись сегодня. Алексей поспешно кивнул  ему  и  начал  рассеянно  листать
рукопись.
   "Интересно, что за человек теперь этот Федя? - подумал  Алексеи.  -  Женя
говорит о нем восторженно. Не иначе, как  подействовала  полярная  экзотика.
Впрочем, он, верно, и в самом деле славный парень. Решил поддержать".
   Федор держался просто и деловито.  Его  манера  говорить  заставила  всех
слушать внимательно. После первых же слов Федора Алексеи откинулся на спинку
стула. Краска сбежала с его лица. Он искал в зале Женю,  словно  она  должна
была ответить за то, что говорил сейчас найденный ею полярный капитан.
   Все члены ученого совета повернулись лицом к выступающему моряку.
   -  Мол  не  поможет,  а  помешает  навигации.  -  Так  начал  Федор  свое
выступление.
   Женя не верила ушам. Она вскинула подбородок, возмущенно сощурила  глаза,
прожигая ими стоящего на кафедре моряка. А тот спокойно, размеренно говорил,
словно вбивая каждой фразой костыль. Он рассказывал о ледяных полях, которые
стоят зиму у берегов, о ветре, который отрывает их, о чистой воде в открытом
море. С несокрушимой логикой доказал он, что появление в сотне километров от
материка преграды для прибрежных льдов сделает судоходство невозможным.
   - Вода в отгороженной части моря будет  теплее!  Надо  же  разбираться  в
этом! - запальчиво крикнул с места Алексей.
   Федор неторопливо повернулся к нему:
   - Разобраться надо. Льды останутся.
   - Гольфстрим! Теплые воды сибирских рек растопят их! - продолжал с  места
спорить невыдержанный диссертант.
   Академик Омулев приподнялся, предостерегающе протянул к Алексею руку. Тот
уткнулся в рукопись. Федор, обращаясь к нему, сказал:
   - Воды в реках покрываются льдом.
   Федор  кончил.   Академик   Омулев   поблагодарил   его   и   предоставил
заключительное слово диссертанту.
   Федор слушал, прислонясь к хрустальной  колонне.  Алексей  показался  ему
очень  бледным  и  совсем  не  таким  порывистым,  как  во   время   первого
выступления. Он волновался, но  был  сдержан,  тактичен,  сух.  Поблагодарив
оппонентов, он пообещал учесть их замечания.
   Академик Омулев объявил, что ученый совет удаляется на  совещание.  Федор
прошел в коридор, встал у окна и, раскуривая трубку, размышлял о том, что он
скажет теперь Лене. Он все еще мысленно называл ее так.
   Он увидел ее. Она  шла  по  коридору,  высокая,  стройная,  гордо  подняв
голову. Федор был уверен, что она пройдет мимо него.
   Однако вид Жени лишь скрывал ее  растерянность.  Что  ей  делать  теперь?
Возмутиться, обвинить Федора в нетоварищеском поступке, порвать с ним... или
опровергнуть его аргументы?
   Впрочем, это совсем не так  просто  сделать!  И  она  вдруг  задала  себе
нелепый вопрос: была бы она довольна, если б Федор утаил эти аргументы?  Или
рассказал их Алексею с глазу на глаз? Едва  Женя  вспомнила  об  Алеше,  как
почувствовала против него раздражение. Почему он так односторонне разработал
свой проект! Он совсем не подготовлен к серьезному спору.
   Она подошла к Федору.
   - У вас, оказывается, очень звучный голос, - непринужденно начала она.  -
А манера говорить впечатляет.
   - Еще что скажете? - зло осведомился Федор.
   - Я скажу, что немногие поступили бы так,  как  вы,  -  отчеканила  Женя,
вызывающе глядя на Федора.
   - Так грубо?
   - Грубо, но верно! Вы выиграли в моих глазах.
   Федор ждал чего угодно, но не этих слов. Он почувствовал,  что  теряется,
краснеет. А тут еще подошел Алексей.
   - Ждешь благодарности? - сказал он, пожимая Федору руку. -  Благодарности
не будет. Воздействуя на эмоции, ты блестяще опорочил мой проект. У тебя  не
было доказательств, но с тебя их никто и не потребовал. Ты  привык  к  тому,
что льды у берегов не тают - и все тут! Обратное должен доказывать  я.  И  в
этом твое преимущество. У меня пока еще нет этих доказательств! Однако знай,
чем является для меня этот проект. Я хотел принести его с собой в партию.
   Федор вынул трубку изо рта, пристально посмотрел на Алексея. Женя  стояла
рядом, переводя взгляд с одного на другого, невольно сравнивая их,  оценивая
поведение каждого. Поймав себя на этом, она сердито закусила губу.
   - Я не хотел прийти  в  партию  с  пустыми  руками,  -  нервно  продолжал
Алексей.
   - Нечего принести - не принимают? - холодно спросил Федор.
   - Только потому, что ты был моим другом детства, я могу тебе  сказать:  я
установил  для  себя  как  бы  предкандидатский  стаж.  Я  зарабатывал  себе
рекомендации.
   - Потому и медлил? - сурово спросил Федор. -  Хотел  прийти  в  партию  с
поднятой головой и задранным носом? Кроме  обычных,  сам  себе  рекомендацию
готовил? Такую рекомендацию, чтобы все ахнули?
   - Если хочешь, то так. Разве это худо?
   Федор пожал  плечами.  Женя  покраснела.  Ей  стало  мучительно  неловко.
Алексей же побледнел. Звонок приглашал всех в зал.
   Алексей с бьющимся сердцем прошел  на  свое  место  около  стола  ученого
совета. Он видел Федора, стоящего у колонны.
   Академик Омулев объявил:
   -  Ученый  со-овет  решил  воздержаться  от  присвоения  ученой   степени
кандидата технических наук инженеру Карцеву Алексею Сергеевичу. Ученый совет
находит нужным  указать  Институту  холода  на  узость  и  несостоятельность
диссертации. Проект ледяного мола разработан  лишь  по  линии  холо-одильной
техники, в отрыве от географических и экономических условий.
   Алексей нашел глазами Женю. Он никогда не видел ее такой  смущенной.  Она
не смотрела на него.



   Глава четвертая
   ВЕЧЕРОМ

   Бывают шахматисты, которые, проиграв важную для  турнира  партию,  теряют
половину своей силы. Пораж