п. По  этой  веревочной  лестнице  нужно
было спуститься на катер, в котором уже стоял дядя Саша.
   Виктор неуклюже висел на одной из  ступенек  лестницы,  стараясь  улучить
мгновение, чтобы спрыгнуть на катер. Денис своей огромной ногой  в  мохнатом
унте искал первую ступеньку.
   Катер то поднимался чуть ли не до самых реллингов, то проваливался  вниз,
словно сорвавшись.
   Последним  спустился  Алексей.  Денис  скрылся  в   машинном   отделении.
Бородатое лицо дяди Саши виднелось через стекло рубки, у  штурвала.  Виктор,
выполняя роль матроса, отдавал чалки.
   Перегнувшись через реллинги, Галя следила за удалявшимся  катером.  Снова
налетел снежный заряд. Нос катера исчез, виднелась только его корма с  двумя
туманными фигурами Алексея и  Виктора.  Галя  махала  рукой,  хотя  Алексей,
наверное, уже не видел ее.
   Снег бил Гале в лицо, порошил глаза, ресницы смерзались от слез. Стараясь
взять себя в руки, Галя ходила по палубе. Ее бросало то на реллинги,  то  на
переборки. У Гали было ощущение, что она, пересиливая  головокружение,  идет
по канату. Голову разламывало от зловещего грохота,  похожего  на  чрезмерно
усилившийся рев морского прибоя.
   Галя не знала, чем могут Алексей и его  товарищи  помочь  ледяному  молу,
который каждое мгновение готов был треснуть, оторваться ото дна, всплыть.
   Ходить без дела по палубе Галя больше не могла. Она взбежала по трапу  на
капитанский мостик. Там стояли Федор и Ходов. Оба  тревожно  вглядывались  в
несущуюся снежную пелену, но увидеть за ней они ничего не могли.
   Галя подошла к Федору:
   - Федя, что?
   Федя не расслышал, но понял ее вопрос. Он пожал плечами.  Лицо  его  было
хмурым и решительным.
   - Лево на борт! - скомандовал он рулевому.
   Корабль менял курс, чтобы лавировать вблизи ушедшего катера. Брызги  волн
долетали до мостика. Галя ощущала вкус соли на губах.
   - Волны не разгулялись. Воды мало, -  указал  Федор  на  море.  -  Катеру
безопасно. - Он словно оправдывался перед Галей.
   Со стороны мола слышались особенно сильные взрывы.
   По трапу бежал радист без шапки, в расстегнутом кителе:
   - Товарищ Ходов, связь потеряна. С катером связи нет!
   - Как нет? Прошу прощения, как нет? - повысил голос Ходов.
   Галя почувствовала, что руки и ноги у нее похолодели. Она  хотела  что-то
спросить, но не смогла. Когда она стояла на льду около  полыньи,  в  которую
провалился ее вездеход, она не ощущала такого страха.
   Ходов, горбясь, ушел вслед за радистом. Федор подошел к Гале  и  сжал  ей
руку выше локтя. Он хотел сказать этим многое: о дружбе, о вере в Алексея, о
силе, которую они, стоя  тут  на  мостике,  представляют.  Галя  благодарным
взглядом ответила Федору.
   У ног она заметила Гексу. Собака нашла свою хозяйку, угадала ее  тревогу.
Коснувшись рукой мохнатой шерсти, Галя стала смотреть  вниз,  на  волны.  Их
гребни  казались  покрытыми  снегом,  скаты   были   рябыми,   походили   на
выщербленный мрамор.
   Ни одной льдины не было видно. Все они давно ушли на юг.
   Снег запорошил капитанский мостик. Ветер сметал снежный слой,  но  мостик
белел  снова.  Галя  ощутила  глухой  удар,  словно   ледокол   налетел   на
препятствие. Корпус корабля содрогнулся. Гекса тихо зарычала.
   - Право руля, - спокойно скомандовал Федор.  Галя  взглянула  на  него  и
увидела, что он сунул в зубы  трубку  раструбом  вниз.  Табак  высыпался  на
палубу.
   Испуганная этим, Галя  проследила  за  его  взглядом  и  увидела  осколки
разбитой льдины, скользившие вдоль борта. А впереди  перед  ледоколом  плыли
еще льдины... Одна... другая... много льдин!..
   Корабль ударял их носом. Они ныряли под воду, переворачивались, показывая
острые углы.
   - Айсберг! - крикнула Галя, не веря своим глазам.
   Действительно,  впереди,  над  льдинами,  возвышалась  ледяная  гора,   с
зеленоватым отвесным срезом и снежной верхушкой. На  самом  ее  гребне  Галя
различила покосившуюся ажурную мачту со все еще вертящимися крыльями.
   - Ледяной мол?!
   Это был кусок ледяного мола, разбитый, отломанный, всплывший...
   Галя закрыла глаза рукой.  Она  ощутила  легкую  тошноту,  как  во  время
приступа морской болезни. Все было ясно. Мол был прорван.
   - Право на борт! Вперед, до полного, -  командовал  Федор,  уклоняясь  от
встречи с обломком мола.
   Федор вел корабль в прорыв, чтобы увидеть размеры катастрофы.
   Впереди и вокруг корабля все  забелело.  Льдины  выскакивали  из  тумана.
Судно содрогалось от ударов.
   Появился Ходов, тяжело дышащий, в расстегнутом пальто.
   - Паковые льды, - указал ему Федор  на  море.  -  Еще  осенью  у  ледяных
островов встали. Теперь прорвались. Хотел подойти к молу... вернее,  к  тому
месту, где он был. Не одолеть. Отступаю.
   - Не отступать! - крикнул Ходов. - Не отступай, Федя, голубчик, - добавил
он.
   Галя и Федор удивленно посмотрели на него. Ходов понял их вопрос.
   - Идти надо в прорыв... искать, - говорил  он,  задыхаясь.  -  Не  только
радиосвязи нет. Катера нет...
   - Как нет? - прошептала Галя.
   Ходов закашлялся.
   - Радиолокаторы не обнаруживают катера. А ведь Алеша  там...  Алеша...  и
другие: Денисюк, Петров, Омулев...
   Галя вцепилась руками в реллинги. Она смотрела  вокруг  широко  открытыми
глазами. Льды в отгороженном море, ветряк на айсберге... Василий Васильевич,
который называет Алексея Алешей... Она смотрела на Ходова, и верхняя ее губа
вздрагивала, словно Галя хотела что-то сказать и не могла.
   А Ходов, подойдя к ней близко и глядя куда-то в сторону, через ее  плечо,
говорил:
   - Сын у меня погиб во время войны. Таким, как Алеша, мог быть. Я потому и
к Алеше, как к сыну, относился. А я давно, Галенька,  заметил,  что  вы  его
любите...
   Эти простые задушевные слова, сказанные всегда сухим,  черствым  Ходовым,
произвели на Галю большее впечатление, чем если бы она  увидела,  что  Ходов
схватился за голову.
   - Вперед, до полного! - скомандовал Федор.  -  Радиолокаторам  продолжать
поиски. Соседним ледоколам идти на сближение со  мной.  -  Он  держал  перед
собой трубку микрофона. - Дать вызов береговой авиации. Сообщить Росову,  он
в ледовой разведке над полыньей.
   - Мол прорвало. Мы начнем его снова. Мол будет построен, - говорил  Ходов
Гале, отлично понимая, что она, как и он, думает сейчас не только о моле.
   Мимо ледокола проплывал айсберг,  на  снежном  скате  которого  виднелись
опрокинутые ребристые стены радиаторов.
   Галя не могла больше смотреть на море. Она отвернулась.

   Глава восьмая
   ЧЕРЕЗ МГЛУ

   Плотная муть окутывала море. Ветер гнал тяжелую массу тумана над гребнями
волн, смешивал со снегом, но рассеять не мог.
   Льдину вскидывало на пенные  хребты  и  бросало  в  седловины  меж  волн.
Огромная вначале,  она  вскоре  разломилась,  подтачиваемая  водой  со  всех
сторон.
   На льдине стояли четыре человека. Ветер силился сбросить их в воду, волны
пытались вырвать льдину у них  из-под  ног,  но  люди,  наклонившись  против
ветра, стояли, крепко держась друг за друга. Они походили  на  конькобежцев,
рванувшихся вперед. На соседних волнах прыгали плохо различимые белые  пятна
льдин.
   Люди молчали.
   И в этом молчании выражалась вся безвыходность их  положения.  На  тающей
льдине они попали в теплое  море.  Пройдет  некоторое  время,  и  вся  масса
виднеющихся сейчас в  тумане  белых  льдин  исчезнет,  исчезнет  и  та,  что
приютила четырех.
   Еще на корабле было принято решение: Алексей и  Александр  Григорьевич  с
двумя помощниками отправятся на мол и решат на месте, есть ли  необходимость
взрывать заложенные еще при строительстве мины, чтобы  проделать  в  плотине
проход и дать выход льдам.
   Сейчас, стоя с друзьями  на  льдине,  Алексей  вспомнил,  как  принял  он
решение о взрыве. Трещина перерезала всю плотину. В других местах могло быть
так же. Если напор льдов не ослабнет, мол погибнет. Нужно тотчас,  не  медля
ни секунды, дать выход льдам.  Это  было  предусмотрено.  Для  того  и  были
оставлены в сооружении заряды, управление  которыми  было  сосредоточено  на
каждом километре Алексей  решил,  что  взорвать  мол  на  протяжении  одного
километра мало. Нужно это сделать по меньшей  мере  на  трех,  еще  лучше  -
четырех километрах. Дядя  Саша  останется  там,  где  был  один  из  пультов
управления взрывом. Денис и Витяка отправятся на катере к соседнему  пульту.
Сам же Алексей побежит на коньках - он  в  расчете  на  это  захватил  их  с
гидромонитора - в противоположном направлении, до следующего пульта. Он  мог
бежать быстрее, чем шел катер, поэтому он взял на себя два пульта.
   Это был необыкновенный бег. Штормовой ветер  сбоку  заставлял  не  только
сгибаться в поясе, но и наклоняться, как  на  крутом  вираже,  "ложиться  на
ветер". Поверхность ледяного мола была идеально гладкой. Ветер  смел  с  нее
снег, и, будь солнце, она бы блестела. Но солнца не было, была серая муть, в
которой ничего не было видно. Время от  времени  проносились  назад  ажурные
башни ветряков. Алексей считал их, чтобы остановиться в нужном месте.
   Около  одной  из  башен  он  резко  затормозил,  нашел  пульт  и  включил
аппаратуру  управления  взрывом  на  назначенное  время.  Потом  помчался  к
следующему пульту. Он слишком понадеялся на свои силы,  -  все  время  бежал
так, словно финишировал. Если бы время бега  отмечал  секундомер,  результат
удивил бы и Алексея и  всех  его  соратников  по  конькобежному  спорту.  Но
Алексей думал лишь о  том,  что  скоро  произойдет  взрыв.  Ему  нужно  было
добежать до крайнего пульта, включить его, потом успеть еще сойти на  лед  и
отбежать по торосистому льду на безопасное  расстояние.  На  торосах  коньки
будут лишь мешать ему, но снимать их ему будет некогда.
   Ветер выл  в  ушах,  глаза  застилали  слезы,  воздуху  не  хватало,  рот
открывался, как у рыбы на берегу. Еще мгновение - и конькобежец  упадет.  Но
он не упал, он еще прибавил ходу. Откуда-то взялись новые силы, и их хватило
для того, чтобы долететь до пульта, потом сбежать  на  лед,  пробираться  по
наметенному сугробу по грудь в снегу.
   Алексей упал за ближним торосом, стараясь врасти в лед. И тогда  раздался
взрыв. Осколки сыпались где-то совсем рядом. Лед заколебался  под  Алексеем.
Алексеи вскочил. Ничего не было видно.  Колючий  от  снежинок,  несущийся  с
дикой силой воздух валил его в сугроб.
   Алексей прислушался. Лед грохотал. Шла подвижка.  Выход  открыт!  Ледяные
поля  устремились  к  югу  в  образовавшийся  проем.  Теперь  нужно  идти  к
товарищам, найти их.
   Алексей переобулся и, добравшись до кромки  льда,  пошел  по  льду  через
торосы навстречу друзьям.
   Вскоре им посчастливилось собраться всем вместе. Здесь Алексей узнал, что
катер погиб, смятый льдами. Рация осталась на нем.
   В море разыгрался сильный шторм, ледяное поле разломалось,  и  скоро  они
остались в бушующем море на небольшой льдине.
   Льдина таяла, в любую минуту она могла разломиться, стать еще меньше.
   Виктор застонал.
   - Что ты? - спросил Денис.
   - Не хочу я... не хочу! - замотал он головой.
   - Чего не хочешь?
   - Славы не хочу! - раздраженно выкрикнул Виктор.
   - Славы? - поразился Денис.
   - Посмертной... Я не хочу, чтобы  это  было  не  при  мне...  Как  ты  не
понимаешь?
   Денис хмыкнул и присел, чтобы удержаться при крене льдины. Виктор едва не
упал и снова застонал.
   - Не при мне, когда не будет этой тающей льдины... когда останется вокруг
только эта ужасающе теплая вода.
   - А знаешь ли ты, - вмешался дядя  Саша,  -  какие  изменения  в  природе
вызовет эта теплая вода?
   - Какое мне теперь до этого дело! - отмахнулся Виктор.
   Но дядя Саша все же рассказал об  идее  "Кольца  ветров",  о  предстоящем
изменении климата Арктики и зоны пустынь. Дядя Саша  нарочно  хотел  отвлечь
мысли своих друзей, но Виктор ничего не слушал.
   - Разве что-нибудь  останется  в  мире  после  меня?  Может  быть,  верна
философия солипсизма! Меня не будет, я не буду  ощущать  мир  -  значит,  не
будет ничего... Все существует только до тех пор, пока я его ощущаю.
   - Замолчи ты! - прикрикнул на  Виктора  Денис.  -  Ощущаю...  Я...  Тьфу!
Солипсист!.. А слово-то такое, словно плюешься. А я вот  о  хлопчиках  своих
думаю. Не можно, чтоб они без меня росли. Никак не можно! И не будут...
   - Почему не будут? - встревоженно спросил дядя Саша.
   - Потому, что со мной будут. Выжить надо, вот что,  дядя  Саша!  В  жизнь
вцепиться надо так, чтоб и смерти не оторвать!
   - За что цепляться? За льдину? - с горечью спросил Виктор.
   - А бис с ней, с льдиной! Растает, так и без нее поплыву! И раз хлопчикам
моим надо, так и сто километров проплыву... до самого до берега.
   - До берега меньше осталось, - заметил молчавший до сих пор Алексей.
   - На счастье наше, вода теплая, а не на несчастье! Проплывают рекордсмены
такое расстояние? И я доплыву! Как растает льдина, так разденусь и  поплыву!
Злость на воде  держать  будет!  А  тебя,  Витяка,  жир  держать  будет,  як
тюленя!..
   Виктор безнадежно махнул рукой. Алеша улыбнулся.
   "Сколько в нем силы! - подумал он о Денисе. - Он действительно  поплывет.
Но доплывет ли? Да ведь он и не один. Спасти надо всех... Но как?"
   Безнадежность положения до крайности обострила все  чувства  Алексея.  Он
молчал, потому что напряженно думал,  стараясь  найти,  выдумать,  изобрести
выход. "Осколки льдин... Если бы можно было сделать из них плот, скрепить их
хотя бы ремнями, веревками. Порвать одежду, свить веревки... Что  можно  еще
сделать? Что? Денис говорит  -  плыть,  раздеться...  Но  тогда  не  бросать
одежду! Нет! Из непромокаемых комбинезонов сделать  нетонущие  пузыри..."  И
Алеша заговорил вслух, стал убеждать товарищей, что  не  все  еще  потеряно.
Надо плыть на пузырях из одежды, пока не придет помощь.
   - Помощь! Помощь! - рассердился Виктор. - О какой помощи может идти речь,
когда такой туман?.. Нас не увидят с самолетов.  И  радиолокаторами  нас  не
нащупать, потому что ничего у нас железного нет, кроме  мускулов  Дениса  да
твоего характера.
   - Ничего железного? - переспросил Алексей. - Коньки мои могли бы дать  на
экране локатора точку, но, к сожалению, я их бросил.
   - Подождите, - сказал дядя Саша. - Витя, ты, кажется, не рискнул взрывать
мол, находясь на плотине? Ты ведь хотел включить  пульт  управления  минами,
сойдя для безопасности на лед.
   - Для чего? Для чего я берег себя? - истерически крикнул  Виктор.  -  Для
того   чтобы   утонуть   теперь,   чтобы   захлебнуться,   чтобы   перестать
существовать...
   - Замолчи! - не выдержал  Алексей.  -  Говори  лучше,  проволока  у  тебя
осталась?
   - Ну, есть моток, ну и что? Хочешь сказать,  что  одна  точка  на  экране
есть? Да кто же обратит на нее внимание? Они ищут катер,  который  давно  на
дне...
   - Точка, говоришь? - закричал Алексеи. - Нет, не только точка. Давай сюда
проволоку! Нет, не надо. Бери один конец. Денис, ты бери другой! Ну,  живее!
Надо спешить, пока наша льдина имеет хоть какую-нибудь  длину.  Беритесь  за
концы проволоки. Разбегайтесь! Потом бегите друг  другу  навстречу.  Я  буду
командовать!
   - Не разумею, - сознался Денис.
   - Развернутый моток - это уже не точка. Длительный сигнал будет воспринят
как тире. Короткий - как точка. Мы можем дать радиограмму по азбуке Морзе.
   - Ты это  сам  придумал?  -  спросил  дядя  Саша,  пока  Виктор  и  Денис
переглядывались, стараясь понять мысль Алексея.
   - Нет! О рыбаках слышал... О рыбаках, как и мы,  оказавшихся  на  льдине.
Они сигнализировали с помощью стального каната.
   - Ну, если рыбаки, тогда, конечно... - медленно соглашался Денис.
   - Все ясно! - обрадовался Виктор.
   - На старт! - скомандовал Алексей. - Разбегайтесь!
   Виктор и Денис побежали к краям льдины, развертывая моток проволоки.
   - Стоп! Теперь сходитесь! - кричал им вслед Алексей.  -  Обратно!  Живее!
Живее!
   Запыхавшись, Виктор и Денис остановились около Алексея.
   - Это была точка. Теперь тире. Разбегайтесь и подождите немного у  краев.
Внимание! Марш!
   И снова проволока была растянута, потом по знаку Алексея Виктор  и  Денис
снова побежали друг другу навстречу, сматывая проволоку.
   - Нас увидят.. непременно теперь увидят, - говорил Алексей дяде  Саше.  -
Точка, тире... тире, точка...
   - Ты в самом деле даешь радиограмму? - взволнованно спросил дядя Саша.
   Алексей кивнул:
   - Конечно, радиограмму! Хотелось бы  сообщить,  как  переделать,  усилить
мол. Подпереть бы его  ледяными  ребрами.  Да  придется  одно  только  слово
передать: "Мол". Они поймут!
   - Молодец, Алеша! - сказал дядя Саша. - Рыбаки,  о  которых  ты  говорил,
передавали "SOS"... Хотелось бы все-таки передать, как  усилить  мол.  Жаль,
времени у нас мало, льдина может разломиться, да и Виктор с  Денисом  с  ног
свалятся.
   - А мы попробуем, дядя Саша! Может быть,  успеем.  Точка!  Точка!  Теперь
тире! Разбегайтесь, ребята. Я сейчас сменю кого-нибудь из вас. Тире!
   Виктор и Денис, тяжело дыша,  продолжали  свой  странный  бег  на  тающей
льдине.


   Глава девятая
   В ТУМАНЕ

   Льдина разломилась в тот момент, когда Алексей и дядя Саша были на  одном
ее конце, а Виктор с Денисом - на  другом.  Гребень  волны  показался  между
обломками льдины. Разделенные друзья ухватились за тонкий  саперный  провод,
пытаясь подтянуть обломки льдины один к другому.
   Провод стаскивал людей в воду. Волнение на  море  было  слишком  сильным,
обломки льдины не сближались. Наконец провод оборвался.
   Алексей и дядя Саша некоторое время еще видели в тумане силуэты друзей на
мутном белом пятне.
   Скоро они исчезли.
   - Только бы сигнал приняли, тогда продержимся, - сказал дядя Саша.
   - Льдина не пополам разломилась, наш кусок куда больше, - сказал Алексей.
Лучше бы он им достался.
   Стоять теперь на льдине стало невозможно. Волны перекатывались через нее,
смывая остатки снега.
   Приходилось сидеть на мокром  льду,  держась  за  пористые,  рыхлые  края
льдины. Одежда  промокла  и  заледенела  на  ветру.  Стучавшие  зубы  мешали
говорить.
   - Коченеешь, Алеша? - спрашивал дядя Саша. - Держись, дружок! Я в  юности
волевой гимнастикой занимался. Вольные движения делаешь, а мышцы напрягаешь,
словно поднимаешь невесть какую  тяжесть.  Ты  и  напрягай  сейчас  мускулы.
Вообрази, что на гору лезешь, за ледник цепляешься... Вообрази! Напрягайся -
согреешься.
   Алексей один раз уже испытал  этот  способ  в  тундре.  Теперь  он  снова
напрягал мышцы, и ему в  самом  деле  казалось,  что  он  лезет  по  крутому
ледяному склону. Льдины, по которым  он  "перебирался",  качались  под  ним,
готовые сорваться в пропасть. Алексей лез, как лезут во сне, напрягался  изо
всех сил, не уступая ветру, сопротивляясь стуже.
   Дядя Саша сдал первым. Силы оставляли старого полярника. Алексей заметил,
что он уже не держится за край льдины. Боясь, что дядю  Сашу  смоет  волной,
Алексей обнял его одной рукой, другой продолжая держаться  за  край  льдины.
Руки у него онемели. Двигая пальцами, Алексей продолжал бороться.  Он  хотел
жить, продолжать начатое дело, увидеть Галю,  и  эти  желания  были  сильнее
отчаяния, сильнее усталости, сильнее холода и озноба. И Алексей держался.
   - Дядя Саша! Дядя Саша! - тормошил он своего старого друга. - Самолет! Вы
слышите?
   Дядя Саша неподвижно лежал на льду. Не будь  здесь  Алексея,  вода  давно
смыла бы его в море.
   - Самолет! - закричал Алексей.
   Он ясно различал рев реактивного двигателя.
   -  Нас  ищут!  Радиолокаторы  засекли  нас  и   дают   теперь   самолетам
направление.
   Дядя Саша протирал глаза. Машина с ревом пронеслась над льдиной.
   - Как  точно  направили  самолет  радиолокаторы!  Они,  верно,  и  сейчас
нащупывают жалкий обрывок саперного провода. Успел ли заметить  пилот  людей
на льдине? - Все это Алексей выкрикивал дяде Саше, пытаясь  привести  его  в
чувство. Дядя Саша приподнял голову.
   Рев пропеллеров с