Глава тринадцатая
   ВЗЯВШИСЬ ЗА РУКИ

   Вертолет был готов к вылету.
   Алексей и Галя  ждали  Виктора  в  кабине.  Сидя  на  алюминиевом  стуле,
привернутом к полу, Алексей задумался. Галя  настороженно  следила  за  ним,
чувствуя, что он занят чем-то важным.
   - Я все время думаю, - наконец сказал Алексей, - что так  дальше  нельзя.
Нельзя, как говорится, ехать  на  одном  энтузиазме.  Надо  избежать  лишних
операций. Блоки труб с радиаторами надо делать  неразборными.  И  чтобы  они
годились для любой глубины, как твой буровой станок.
   - Правильно, - обрадовалась Галя. - Телескопические трубы?
   Алексей кивнул головой.
   - Это можно было бы сделать. Нижняя труба, упирающаяся в  дно,  входит  в
верхнюю, как шомпол в винтовку. Длина сама собой  устанавливается.  Не  надо
трубы ни обрезать, ни надставлять.
   - Как ты хорошо придумал, Алеша!
   - В том-то и дело, что я плохо придумал!
   - Почему?
   - Разве можно транспортировать неразборный блок?
   Вошел Виктор и остановился в дверях. Вертолет тотчас стал  подниматься  в
воздух. Пол кабины чуть накренился. Слышался свистящий звук  горизонтального
винта. Через открытую дверь врывался ветер.  Снежинки  носились  по  кабине,
садясь на алюминиевый стол и стулья.
   - Что ты дверь  не  закрываешь,  Витяка?  Холодно!  -  недовольно  сказал
Алексей.
   Виктор продолжал стоять  в  проеме  открытой  двери,  держась  руками  за
притолоку.
   - Зацепляй! Зацепляй! С  левой  стороны!  Вот  так!  Теперь  вира!  -  Он
повернулся лицом к кабине и крикнул  пилоту:  -  Вверх  пошел!  Вертикально!
Помаленьку!
   - Закрой сейчас же  дверь!  -  рассердился  Алексей.  -  Зачем  управлять
подъемными кранами с вертолета? Сделают это без тебя.
   - Никак не сделать. Не услышат, - многозначительно ответил Виктор. - Тяни
вверх! Хорошо идет? Тяни! - продолжал он командовать.
   Потом Виктор лег на живот и высунулся из кабины наружу.
   - Перестань! - крикнула Галя - Ты свалишься. Какой-то сумасшедший!
   Виктор, не обращая внимания, продолжал лежать, смотря вниз.
   Галя схватила его за концы шарфа и потянула, стараясь поднять на ноги.
   - Готово! - заорал Виктор. - Есть в полете!
   - Пошел! - Он захлопнул дверцу.
   Виктор  откинул  капюшон,  снял  шапку,  развязал  шарф.  Лицо  его  было
возбуждено. Потирая озябшие руки, он лукаво поглядывал то  на  Галю,  то  на
Алексея. Алексей выжидательно смотрел на Виктора.
   - Ну, говори, - строго сказал он. - Что за багаж у тебя?
   - Обыкновенный. Конечно, не чемоданы.
   Сегодня Алексей с необычайной остротой воспринимал все. Догадка сверкнула
в нем. Он схватил Виктора за рукав.
   - Блок труб! - крикнул Алексей, чтобы заглушить шум винта.
   - Что ты кричишь? - отступил Виктор. - Я не глухой.
   - Ты прикрепил к вертолету неразобранный блок труб?
   Виктор смотрел на Галю, словно искал у нее защиты.
   - Отвечай, ты поднял со снега блок труб? Это ты придумал?
   - Я? Ничего подобного. Просто система ассоциаций.
   - Каких ассоциаций?
   - Геликоптер и стены. У  американской  тюрьмы  каменные  стены,  а  здесь
ледяные торосы. Груз переносится через непроходимые препятствия по воздуху.
   - Переносится? Только переносится? - закричал Алексей, вскакивая и ударяя
Виктора по плечу.
   Тот даже присел, не понимая еще реакции Алексея.
   - Только  переносится,  -  осторожно  подтвердил  он.  -  Больше  ничего.
Легонько опустим трубы около подъемных кранов и... финита!
   - Нет, это еще не все!
   - Почему не все?
   - Вертолет вытащил трубы из проруби?
   - Вытащил.
   - Так зачем же тебе подъемные краны? Не нужны они! В этом главное!  Сразу
вытаскивать весь блок, не разбирая, и сразу же его весь целиком  опускать  в
прорубь вертолетом.
   - Эвоэ! - почесал затылок Виктор. - Это уже не только ассоциация. Жаль, я
не додумался.
   - Это решение вопроса. Спасибо тебе, Витяка.
   - Пожалуй, не только мне.
   - Не важно кому! Важно другое...
   - Что блок труб будет доставлен через торосы,  -  договорила  за  Алексея
сияющая Галя.
   Блок действительно был доставлен и аккуратно спущен  вертолетом  прямо  в
полынью, ожидавшую труб.
   Алексей тотчас решил лететь на  гидромонитор  к  Федору.  Расхрабрившийся
Виктор попросил было Алексея доставить вертолетом еще  хоть  один  блок,  но
Алексей и слушать его не захотел.
   Никогда еще Алексей не ощущал  такого  творческого  подъема.  Все  в  нем
внутренне светилось, клокотало, рвалось наружу. Мысль была холодной, острой.
Мозг был чувствителен к любому возбуждению. Он  мог  бы  месяцами  проходить
мимо того, что сегодня послужило для него толчком к  умозаключению,  выводу,
обобщению.
   Именно сейчас, ни минутой позже, хотелось ему в корне  пересмотреть  весь
технологический процесс строительства мола, именно сейчас он ощущал  в  себе
богатырскую силу,  разбуженную  каким-то  волшебством,  дремавшую  во  время
будничных забот.
   Что же вывело его из этого состояния будничной заботы?
   Алеша посмотрел на Галю. Робкая, напряженная, она сидела  на  алюминиевом
стуле около него и выжидательно смотрела. Виктор ушел в кабину пилота, Алеша
взял ее руку.
   - Знаешь, о чем я думаю?
   Галя отрицательно покачала головой.
   - Знаешь... настоящая любовь способна пробудить все  лучшее,  что  только
есть в  человеке.  Немощного  сделать  силачом,  бездарного  -  талантливым,
завистника - благородным, слабого - героем.
   - Ты говорил, что... она. - Галя не смогла выговорить слово  "любовь",  -
что она может помешать...
   Теперь Алексей замотал головой, взял в свои руки обе Галины руки,  крепко
сжал их.
   Вертолет шел на  посадку.  Он  опускался  прямо  на  борт  гидромонитора.
Алексей тотчас вызвал Федора в свою каюту. Дядя Саша спал, и  они  не  стали
его тревожить.
   Галя,  молчаливая,  но  взволнованная,  чего-то  ожидающая,   счастливая,
присутствовала на совещании.
   Алексей горел. Горел новым чувством, горел идеей, которую он смог развить
из полуозорной выдумки Виктора, горел верой в великое дело,  которое  теперь
ему под силу, под силу всем его товарищам.
   Федор смотрел на друга с недоумением, не понимая, что с  ним  происходит.
Алексей же увлеченно рассказывал ему, как  надо  строить  мол,  не  разбирая
блоков труб, перенося их по воздуху вертолетами.  Алексей  предлагал,  чтобы
они втроем - он, Галя, Федор, не сходя с места, за ночь подготовили  эскизы,
схемы и проект приказа по строительству, чтобы представить  его  Ходову,  по
возвращении того из Москвы.
   Федор, дымя трубкой, выслушал Алексея.
   - Не согласен, - сказал он. - Чертежи, эскизы, приказ. Мало.
   - Чего же ты хочешь? - удивился Алексей.
   Выцветшие брови Федора были сосредоточенно сведены.
   - Соберем вертолеты со всей стройки. На  опытном  участке  начнем  работу
по-новому. Немедля!
   - Правильно! - воскликнул Алексей. - Спасибо, Федя. Вот это будет помощь!
   - Пойду распоряжусь, - сказал Федор, поднимаясь. - Готовьте чертежи.
   Всю ночь Галя и Алексей работали, склонившись над одним  столом.  Алексей
весело насвистывал и без  конца  ломал  карандаши.  Галя  время  от  времени
украдкой смотрела на него. Когда  Алексей  взглядывал  на  Галю,  глаза  его
светились счастьем.
   Закончив один чертеж, Галя откинулась на спинку стула.
   - Алеша, силища в тебе, одержимость шальная! Ты и  чувствовать  и  любить
должен как-нибудь по-иному, по-своему. Это о тебе Маяковский писал, помнишь,
я обещала прочесть:

   Любить -
   это значит:
   в глубь двора
   вбежать
   и до ночи грачьей,
   блестя топором,
   рубить дрова,
   силой
   своей
   играючи.
   Любить -
   это с простынь,
   бессонницей рваных,
   срываться,
   ревнуя к Копернику,
   его,
   а не мужа Марьи Иванны,
   считая
   своим
   соперником.

   Алексей  поставил  локти  на  стол  и,  положив  на  ладони   подбородок,
внимательно смотрел в черные Галины глаза.
   - Любить? - повторил он. -  Это  ревновать  к  Копернику,  к  Павлову,  к
Мичурину. Их считать соперниками. Любить - это дорваться до любимой  работы,
силой своей играючи. Как ты вовремя это вспомнила, удивительная ты, Галя!  -
И он продолжал, все так же пристально смотря Гале в лицо: - Любить...  Может
быть, любить - это, взявшись за руки, идти вперед?
   Галя протянула ему обе руки. Он схватил их, привлек Галю к  себе  и  стал
целовать ее:
   - Люблю, люблю!
   Галя отвечала ему, задыхаясь, пытаясь вырваться, чтобы вздохнуть.  Только
и успела спросить, сияя глазами:
   - Почему... только теперь знаешь?
   - Почему только теперь? Потому, что силу ты мне невиданную подарила.
   - Осторожно... Алеша, любимый... - шептала Галя.
   Но как ни помогала любовь взлету творческой фантазии,  закончить  к  утру
чертежи она помешала.
   Федору ничего не оставалось, как прислать им в  помощь  уже  вышедших  на
работу чертежников.

   Глава четырнадцатая
   ТОЛЬКО ВПЕРЕД!

   Радист Иван Гурьянович, как говорится, сбился с ног. Радиограммы сыпались
на  него  дождем.  Это  были  сводки  о  весенних  всходах   в   Кара-Кумах,
обязательства нефтяников Сахалина, цифры выплавки стали по всему  Советскому
Союзу, сообщения о высотном рекорде самолета, о выработке электроэнергии  на
атомных станциях, о ходе специальных работ в Проливах, сводки  и  доклады  с
бесчисленных участков грандиозного промышленного и строительного фронта.
   Весь этот поток радиограмм, обрушившихся на радиорубку гидромонитора, был
адресован Волкову.
   Но ни самого  Волкова,  ни  телеграммы  о  его  прибытии  не  было.  Всем
собравшимся в салоне капитана было ясно,  что  вместе  с  Ходовым,  которого
ждали с минуту на минуту, прилетит,  очевидно,  и  сам  Волков,  приказавший
переправлять ему корреспонденцию сюда.
   Александр Григорьевич порывисто распахнул дверь в салон:
   - Встречайте! Летят!
   Федор и Алексей поспешно оделись и вышли на палубу. В  лучах  прожекторов
вертелись серебристые вихри снежинок. Матросы  сметали  с  палубы  снег.  Он
лежал на поручнях, на  крышах  ларей,  в  углублениях  иллюминаторов.  Ванты
казались сделанными из толстых белых веревок.
   Вскоре Волков и Ходов поднялись на борт корабля.
   Галя, в ожидании притаившаяся  у  реллингов,  бросилась  к  отцу.  Волков
поцеловал  дочь,  поздоровался  со  всеми  встречавшими   его   моряками   и
строителями и распахнул пальто  с  меховым  воротником,  словно  давая  этим
понять, что торопится снять его.
   - Устали с дороги? Может быть,  отдохнете?  -  спросил  Федор  на  правах
хозяина корабля.
   - Какое там устал! - рассмеялся Волков. - Выспался. В  Москве  не  всегда
удается. Я думаю, что мы, не теряя времени, соберемся у Василия Васильевича.
   - Прошу, - пригласил Ходов. - И вас также, - обратился он к Гале.
   - Нет, зачем же? - смутилась она. - Я ведь не руководитель.
   - Как хотите, - сухо сказал Ходов и решительно направился к салону.
   Алексей шел рядом с Ходовым.
   - Василий Васильевич, хочу срочно доложить вам о новых возможностях.
   - Доложите заместителю председателя Совета Министров, - оборвал Ходов.
   - Но это очень важно, Василий Васильевич! - настаивал Алексей.
   - На совещании, - сухо ответил Ходов и отвернулся.
   Алексей пожал плечами и замедлил шаг. Его догнал дядя Саша.
   - Кажется, дело плохо. Даже слушать не стал, - шепнул он. -  Может  быть,
решение уже принято?
   - Разберемся, - сказал дядя Саша Алексею, кладя руку на его плечо.
   Галя шла рядом с отцом.
   - Как мама?
   - Письмо привез. Платок теплый  прислала,  -  улыбаясь,  ответил  Николай
Николаевич.
   Гале очень хотелось спросить, зачем прилетел отец, но  не  рискнула.  Она
осталась у запертых дверей салона. Матросы и строители  подходили  к  ней  и
почему то шепотом спрашивали:
   - Ну как?
   Галя пожимала плечами.

   - Итак, товарищи руководители, - начал Волков,  -  положение  на  стройке
грозит срывом правительственного задания и далее нетерпимо.
   Волков словно отрубал каждое слово, и в этой его манере говорить, как и в
спокойной уверенности Ходова, Алексей угадывал предопределенное решение.  Он
опустил голову. Волков продолжал:
   - Я прошу руководителей строительства, начиная с товарища Ходова, назвать
мне ту помощь, которую вам надо  оказать  людьми,  материалами  и  машинами,
чтобы выправить положение.
   - Я уже докладывал, Николай Николаевич, - начал Ходов. - Для  выправления
положения нужно немедленно вернуться к  прежнему  методу  работ  на  опытном
участке. Однако время упущено. Чтобы наверстать потерянное, нужно  увеличить
число строителей, добавить строительные механизмы и  немедленно  реализовать
выделенные нам фонды на трубы. У меня все.
   -  У  вас  все,  -  задумчиво  повторил  Волков   и   оглядел   остальных
присутствующих. Он встретился  глазами  с  настороженным  взглядом  Алексея,
заметил скованное лицо Федора, выколачивающего трубку, обратил  внимание  на
запущенную в густую бороду руку Александра Григорьевича. - Так, -  продолжал
он. - Это мне ясно. А что потребуется для строительства, чтобы закончить мол
в срок, строя его без труб?
   Лицо Василия Васильевича потемнело. Однако он  прежним,  чуть  скрипучим,
спокойным голосом сказал:
   - Можно построить мол и без труб. Для этого, товарищ Волков,  необходимо:
удвоить  армию  строителей,  утроить  наличный  парк   автомашин-вездеходов,
утроить наши грузоподъемные средства. У меня все.
   - Ясно, - Волков записал что-то себе в  блокнот.  -  А  вы  что  скажете,
товарищ Карцев?
   - Простите, можно мне задать вопрос? - встрепенулся Алексей.
   Волков поморщился. Алексей смутился.
   - Я, кажется, ясно сформулировал свой вопрос, - холодно сказал Волков.  -
Присоединяетесь  ли  вы,  заместитель  главного  инженера,  к   требованиям,
выдвинутым начальником стройки?
   - Нет, не присоединяюсь, - ответил Алексей.
   Ходов медленно повернулся к Алексею.
   - Я думаю, что, перейдя всем строительством на метод стройки без труб, мы
можем примерно вдвое уменьшить существующую  армию  строителей,  -  закончил
Алексей.
   - Уменьшить? - Волков пристально  посмотрел  на  Алексея,  потом  мельком
взглянул на напряженные лица Федора и Александра Григорьевича.
   Ходов едва сдерживал себя, барабаня пальцами по столу.
   - Да, уменьшить,  -  подтвердил  Алексей.  -  Нам  также  не  потребуется
значительной части оборудования, если...
   - Товарищ Карцев! - прервал Ходов. - Я прошу вас быть серьезнее. На нашем
совещании председательствует член правительства.
   - Подождите, - остановил его Волков. -  Я  не  сомневаюсь  в  серьезности
товарища Карцева. Очевидно, у него имеются какие-то основания так  говорить,
тем более, что и другие товарищи, надо думать, осведомлены о планах товарища
Карцева.
   Федор и Александр Григорьевич  кивнули.  Хмурый  Ходов,  сидя  на  стуле,
выпрямился, как по команде "смирно".
   - Мы сможем перейти всем строительством на быстрый метод стройки мола без
труб, - пояснил Алексей, - если правительство выделит нам нужное  количество
вертолетов.
   - Опять проекты! - не сдержался Ходов. - Когда, наконец, вы поймете,  что
у нас тут, прошу  прощения,  не  экспериментальные  мастерские,  а  стройка!
Стройка в чрезвычайно тяжелых условиях! - вышел из  себя  Ходов,  продолжая,
однако, сидеть на стуле в неестественной позе, не касаясь спинки.
   - Подождите, - снова остановил Ходова Волков.  -  Могу  я  узнать  детали
вашего плана, товарищ Карцев?
   -  Конечно,  -  обрадовался  Алексей.  -  Мы  разработали  схему   нового
технологического процесса. Моя вина, что я не успел доложить  ее  начальнику
строительства.
   Ходов быстро взглянул на Карцева.
   - Я сейчас попрошу Волкову принести все чертежи, - Алексей поднялся.
   - Можно посмотреть не только чертежи, - вставил Федор.
   Волков повернулся к нему:
   - Что вы имеете в виду, Федор Иванович?
   - Проехать на опытный участок, - ответил Федор, кладя на стол трубку.
   - Наши комсомольцы успели реализовать новый  технологический  процесс  на
своем участке, - разъяснил парторг.
   - Вот как!- сказал  Волков,  поднимаясь.  -  Подождите,  товарищ  Карцев.
Можете не ходить за чертежами. Посмотрим, как это выглядит в  натуре.  Жаль,
что вы не успели доложить Ходову.
   - Прошу прощения, товарищ  Волков,  -  мрачно  вставил  Ходов.  -  Это  я
виноват, не выслушал товарища  Карцева,  потому  что  не  хотел  задерживать
начало заседания.
   - Хорошо. Поедем, - решил Николай Николаевич. - Далеко это?
   - Не очень, - ответил Александр Григорьевич. - Но вы замерзнете,  Николай
Николаевич. Надо одеться потеплее.
   - Найдется ли одежонка впору? - рассмеялся Волков.
   Волкову принесли доху, которая человеку обычного роста доходила  до  пят.
Николаю Николаевичу она была чуть ниже колен.
   Николай Николаевич вышел на палубу и увидел Галю.
   - Вот и хорошо, поедем с нами!
   Галя  села  в  вездеход  с  Николаем  Николаевичем.  Ходов   неприветливо
пригласил Алексея в свой вездеход.  Федор  и  Александр  Григорьевич  уехали
вперед.
   - Ну как, Галчонок, дела? - спросил Волков, кладя руку  на  Галин  рукав,
когда они уселись рядом на сиденье. - Говорят, закончила разведку грунтов?
   - Папа, - тихо сказала Галя, - я так счастлива! - и она уткнулась лицом в
мягкий мех дохи.
   Отец гладил ее по голове. Ему показалось, что дочь плачет.
   - Ну вот! - с укоризной говорил он. - Небось  на  острове  Исчезающем  не
ревела.
   Плечи девушки стали вздрагивать еще сильнее.
   - Ты мне хоть о новом методе расскажи, наверное, над ним тоже работала, -
спросил отец.
   Галя только выговорила:
   - Увидишь, все увидишь, - и опять уткнулась лицом в мех.
   Вездеход  остановился.  Отец  с  дочерью  вышли  на  снег.   Надо   льдом
поднималась ребристая стена радиатора, около которой, ожидая Волкова, стояли
все руководители стройки.
   Снегопад не прекращался, ветра не было. Снежные хлопья, искрясь  в  лучах
прожектора, не падали, а летали над ребристой стеной. Подойдя ближе,  Волков
заметил, что от стены вверх тянутся стальные тросы. Алексей  указал  на  них
рукой:
   - Там вертолет. Он превращен нами в летающий кран. Денис, давай команду.
   Стоящий рядом Денис казался еще  более  громоздким,  чем  обычно,  из  за
походной рации, видневшейся у него за  спиной.  Держа  в  мохнатой  рукавице
телефонную трубку, он сипло скомандовал:
   - А ну, давай, хлопец! Вира! Вира! Помаленьку! Чуть лево. Легче!  Погнешь
трубу,  жалеть  будешь.  Трошки  еще!  Себя  жалеть  будешь.  Ползи,  ползи,
голубушка! Вверх ползи! Волков  видел,  как  кабина  вертолета,  которую  он
скорее угадал, чем увидел в вышине, стала удаляться. Тросы натянулись, часть
ребристой стены длиною около десяти метров поползла  вверх.  Частокол  труб,
похожих на прутья, стал расти  на  глазах.  Трубы,  прогретые  электрическим
током, легко выходили изо льда. Алексей объяснял:
   - Вертолет для нас не только кран, - мы используем его и  как  транспорт.
Вытащив целиком неразборный блок, вертолет несет его к  полынье,  где  сразу
опускает в воду. Трубы у нас как бы двухъярусные. Нижняя часть трубы - более
тонкая - входит в верхнюю, большего  диаметра.  Поэтому  при  спуске  нижняя
труба упирается в дно и начинает вдвигаться в  верхнюю,  пока  радиаторы  не
встанут на нужном уровне. Таким  путем  мы  избегаем  всех  лишних  операций
сборки и разборки.
   - Стоп! Так держать! - закричал Денис.
   Поднятых радиаторов уже не было  видно.  Казалось,  что  трубчатый  забор
уперся в самое небо, оторвавшись в то же время от земли.  Во  льду  под  ним
стали заметны отверстия.
   - Хлопцы! Надевай патрубки! - скомандовал Денис.
   - Соединяющие патрубки остались на  дне,  ими  мы  жертвуем,  -  объяснял
Алексей. - Сейчас на трубы снизу наденут новые дугообразные патрубки, и блок
будет готов к спуску. Кстати, будем их отливать изо льда.
   Через несколько минут вертолет со своей ношей улетел.
   - Орел! - с довольным видом заметил Денис. - В торосах не застрянет!
   Сверху все еще слыш