переборку,   не
израсходовали ее на заплаты.
   Лодка глубоко осела. Федя вычерпывал воду.
   Лодочка каждую минуту могла  затонуть,  и  гидролог  решил  выбраться  на
ближайшую льдину. Навсегда запомнился ему омерзительный скрип резины, словно
по мячу проводили ладонью, - льдины терлись о борта.
   Вот и мыс острова, на нем - скала Рубиновая, непередаваемого красноватого
цвета... за нею бухта с рудниками на берегу. Но скала удалялась...
   - Дядя Саша, что это стучит? - спросил мальчик.
   Гидролог ничего не слышал, у него стучало в висках от усталости.
   - Стучит, стучит, - настаивал мальчик.
   Дядя Саша прислушался. Да, по воде доносился ровный стук мотора.
   - Катер!
   Неужели катер?
   Конечно, он должен быть на руднике!  Лодочку  заметили.  Ведь  зимовщики,
изучая движение льдов, часто смотрят в бинокли.
   Дядя Саша сбросил ватную куртку, прикрепил ее к веслу и начал размахивать
им над головой. Ему стало жарко, лоб покрылся потом, обледеневшую же  бороду
запорошило снегом.
   Катер! Катер! Дядя Саша и Федя еще не видели его, но слышали, определенно
слышали!
   Скоро они увидели катер. Дойдя до сплоченного льда, он  стал  пробираться
между льдинами. Остров удалялся, но теперь это уже не казалось страшным.
   Катер подошел совсем близко. Два моряка спрыгнули  на  льдину.  Побежали.
Федя видел распахнутые полушубки... тельняшки... Они расплывались, словно он
смотрел через мокрое стекло.
   Еще через несколько минут спасенных отпаивали горячим  чаем  из  термоса,
расспрашивали... Гидролог не мог говорить от усталости: две  последние  ночи
он не спал.
   Федя же рассказывал, что и как произошло.  О  родителях  он  умолчал,  но
моряки поняли все без слов.
   Через полчаса геологи с рудников обнимали спасенных полярников.
   Выслушав   гидролога,    начальник    рудников    пообещал    оборудовать
метеоплощадку, но предупредил,  что  Александру  Григорьевичу  с  мальчиком,
очевидно,  придется  отправиться  для  личного  доклада  на  Большую  землю.
Ледокольный корабль "Лейтенант Седов"  в  эту  навигацию  непременно  должен
зайти в бухту Рубиновую, - он и заберет с собой перебравшихся  через  пролив
полярников.

   Глава третья
   НЕДОСТУПНЫ БЕРЕГА

   Дни убывали с поразительной быстротой. Солнце,  часто  скрытое  облаками,
едва поднималось над горизонтом.  Утренняя  заря  сливалась  с  вечерней,  и
дневной свет был совсем как в сумерки, зато краски моря и  неба  -  особенно
тонкими и нежными.
   Ледокольный корабль "Лейтенант Седов" стоял в бухте Рубиновой,  но  из-за
ледовой обстановки не мог принять пассажиров и начать выгрузку.
   У борта корабля шуршали льдины, двигаясь  слитной,  тяжелой  массой.  Они
наполняли бухту. Скоро все забьет плотным льдом. И  тогда  льдины,  толкаясь
друг о друга и шумя шугой, начнут выходить из бухты, почти совсем освобождая
ее. Но только решится капитан спустить на воду кунгас и катер, льдины, будто
спохватившись, ринутся  обратно.  И  тогда  успевай,  моряки,  поднять  свои
"плавсредства", чтобы не смяло,  не  раздавило  их  это  тупое  и  неистовое
ледяное стадо.
   Вот уже третьи сутки приливы и отливы гоняют так льдины из бухты в бухту,
вот уже третьи сутки корабль  не  может  начать  выгрузку  оборудования  для
рудников, хотя дорог каждый день, каждый час. Ведь солнце  едва  выглядывает
из-за горизонта, - скоро спустится на  море  полярная  ночь  и  холод  скует
морские просторы: не выбраться тогда из сплошного льда, не расколоть ледяных
полей, не пробить дороги даже такому ледокольному  кораблю,  как  "Лейтенант
Седов".
   На корабле находилось много пассажиров. Тут были сменившиеся полярники  с
далеких островов, геологи и географы поработавших экспедиций и вместе с ними
инженеры и рабочие, которым еще предстояло высадиться  на  рудники  в  бухте
Рубиновой. В соседних каютах оказались люди, едущие прямо в  противоположных
направлениях, - на Большею землю и с Большой земли. Но наибольшим  вниманием
седого капитана  корабля,  огромного  сутулого  моряка  Григория  Ивановича,
пользовалась  маленькая  группка  необычных  пассажиров  -  юных   туристов,
мальчиков и девочек, премированных на туристской  олимпиаде  путешествием  в
Арктику.
   В свое время было много колебаний, прежде чем им разрешили это  плавание,
которое, как горячо доказывал капитан, было нисколько не опаснее восхождения
на какую-нибудь вершину, узаконенную в туристских маршрутах. Решающим в этом
споре оказалось то,  что  руководителем  юных  туристов  вызвался  быть  сам
капитан.
   - От опасностей уберегу, -  говорил  он  еще  в  Архангельске.  -  Как  в
плавучем доме отдыха будут. От одной только "заразной"  арктической  болезни
не гарантирую. Всяк, кто побывает в Арктике, всю жизнь будет туда стремиться
и никогда от того не излечится, - и старый моряк хитро щурился.
   Когда  корабль  входил  в  бухту  Рубиновую,  ребята,  все  в  подаренных
капитаном меховых курточках, были на палубе,  около  пароходной  трубы.  Две
девочки лет по  тринадцати  стояли,  прижавшись  к  ней  спиной,  ощущая  ее
приятное тепло. Три мальчика, на год постарше,  сидели  на  ларях.  Все  они
смотрели на недоступный берег, отрезанный подвижными льдами.
   К юным путешественникам подошел капитан.  Его  темное,  словно  дубленое,
лицо было сосредоточенным и немного печальным.  Обычно  топорщившиеся  седые
усы сникли. Говорил он хрипловатым басом:
   - Вот что, ребятки. Задание.
   Мальчики вскочили, окружив моряка. Девочки отошли от трубы.
   - Сообщили с берега. Появится новый пассажир. Сверстник ваш...
   - Как хорошо! - воскликнули девочки.
   - Только путешественник поневоле. -  И  капитан  рассказал  историю  Феди
Терехова. - Дружба ему ваша нужна, вот что,  -  закончил  он.  -  Товарищей,
вроде вас, у него никогда в жизни не было. Один он рос на острове...
   До самого вечера ждали взволнованные ребята лодку с  берега.  Но  льдины,
наполнив бухту,  тотчас  двинулись  в  обратный  путь,  увлекаемые  отливным
течением. Пробираться между ними в лодке нечего было и думать.
   Ребята установили между собой вахту, чтобы не прозевать появление лодки с
маленьким полярником.
   Очередную вахту нес Алеша  Карцев.  Это  был  стройный,  ладно  скроенный
мальчик с карими, удивительно яркими глазами. Среди ребят он был  признанным
вожаком, потому что умел видеть во всем интересное  и  постоянно  что-нибудь
изобретал.  Сейчас  ему  хотелось  изобрести  какой-нибудь  способ,  который
позволил бы выгрузиться кораблю. И он представлял себе надо льдами  канатную
дорогу,  вроде  той,  которую  он  видел  на  стройке  одной   из   волжских
гидростанций во время прошлогоднего путешествия.
   Корабль почти незаметно для глаз  перемещался  вдоль  берега.  Якорь  его
лежал недвижно на дне, а на свободно отпущенной якорной цепи  приливное  или
отливное течение относило ледокол то в одну, то в другую часть бухты. Теперь
корма его была повернута к крутому снежному склону, на котором виднелись две
мачты радиоантенны, большой ветряк на ажурной решетчатой  башне,  хлопотливо
вертевший крыльями, и расположенные амфитеатром двухэтажные дома  работников
рудника. В пространстве между кораблем и берегом  под  воображаемым  канатом
Алеша увидел лодочку. Она лавировала между льдинами,  стараясь  пробиться  к
кораблю. Отважный гребец то стоял в ней, отталкиваясь от  льдин  веслом,  то
садился, принимаясь исступленно грести, чтобы  перегнать  льдину.  На  корме
сидел мальчик.
   Высыпавшие на палубу по  зову  Алеши  юные  путешественники  видели,  как
лодочка едва не опрокинулась, когда на нее сбоку  налетела  льдина.  Девочки
вскрикнули.
   - А как они плыли через пролив!  -  сказала  одна  из  них,  черноглазая,
тоненькая. - Как бы я хотела тогда быть с ними!
   - Какая отвага! Жанна д`Арк с черными косичками,  -  иронически  процедил
толстый мальчик с пухлыми щеками  и  маленькими  бегающими  глазками.  -  Из
Москвы для спасения Галочки Волковой вылетела бы на воздушном шаре  классная
руководительница Марья Петровна.
   - Витяка, не надо, -  робко  остановила  его  другая,  совсем,  казалось,
маленькая девочка.
   - Бачьте, хлопец-то невеликий, а гребет добре!  -  заметил  баском  самый
крупный из ребят в такой же, как и они, меховой курточке,  но  в  фуражке  с
молоточками ремесленника.
   Лодка, увертываясь от льдин,  все  ближе  подходила  к  кораблю.  Матросы
сбросили за борт  штормтрап  -  веревочную  лестницу.  Нижние  ее  ступеньки
коснулись воды.
   По штормтрапу первым забрался на палубу коренастый  мальчуган,  удивленно
поглядывая исподлобья на встретивших его ребят. За ним следом ловко поднялся
бородатый полярник.
   - Терехов, будь здоров, - протягивая руку, сказал капитан.  -  Знакомься:
твои дружки будут. Привет, Александр Григорьевич. Годика три не виделись,  -
обратился он ко второму пассажиру.
   - А у меня к вам, капитан, - сказал тот, запуская руку в курчавую бороду,
- поручение от комсомольцев с берега.
   - Они передавали мне по радио.  Рискованно  это,  но  пойдем  обсудим,  -
капитан, обняв за плечи бородатого полярника, повел его в свою каюту.
   - Здравствуй, мальчик, - сказала тоненьким голосом  маленькая  девочка  с
прозрачным личиком и первая протянула Феде руку. - Мы все  о  тебе  знаем  и
поклялись в вечной дружбе.
   Федя нахмурился, еще ниже опустил голову.
   Толстый Витя взял его под руку:
   - Беру на себя труд красочно всех представить. У меня  папа  -  профессор
Омулев. А поздоровалась с тобой моя сестренка Женя. Она пискля и еще упрямее
меня. В виртуозы-пианисты лезет.  В  туристский  поход  за  мной  увязалась,
премия и ей досталась...
   - Я не хотела Витяку оставлять одного, - заметила серьезно девочка.
   - Мы все тут премированы путешествием, -  продолжал  Витя.  -  Арктика  -
страна славных  путешественников.  Я  записал  в  своем  дневнике,  что  она
представляется мне спящей царевной в ледяном  гробу,  закованном  в  ледяные
цепи. А это Галя. По призванию мечтательница, нуждается в  подвиге,  который
пока что совершить не может. Хотела стать учительницей  географии.  Собирала
по всей стране камешки, из  пустыни  песочек,  из  Москвы-реки  и  из  Амура
флакончики воды.
   - Я буду геологом! - прервала Галя.
   - А это Денис, - не обращая на Галю внимания, продолжал Витя. -  Выжимает
меня одной рукой. Впрочем, силен, но простоват.
   - Подожди, - оборвал Витю Алеша и протянул Феде руку:
   - Я Алеша Карцев. Ты настоящий полярник, а мы только твои гости.
   Федя исподлобья взглянул на Алешу и чуть  улыбнулся.  Крепко  ответил  на
пожатие. Вскоре бородатый полярник нашел ребят на юте.
   - Выполнение одного тайного задания, - сказал он, загадочно  улыбаясь,  и
увел с собой Федю и Дениса.
   Заинтригованные ребята сошли с юта, чтобы присутствовать  при  спуске  на
воду катера. Подъемная стрела уже выносила его за борт. На коснувшийся  воды
катер спустились бородатый полярник, которого звали  дядя  Саша,  и  Федя  с
Денисом. Алеша немного обиделся, что ему, главарю, не сказали, куда  повезли
ребят.
   Застучал мотор катера. Суденышко, увиливая от льдин, направилось прямо  к
айсбергу, который вчера отделился от ледника и белой громадой  вырисовывался
на фоне скалы Рубиновой.
   - Поднять якорь! - послышалось с капитанского мостика.
   - Вперед, самый тихий! Лево на борт! - звучала команда.
   Катер, весело постукивая  мотором,  подходил  вплотную  к  ледяной  горе,
словно хотел около нее ошвартоваться. Дядя Саша стоял у  штурвала,  Денис  и
Федя - по обе стороны рулевой рубки, готовые выполнять какие-то таинственные
приказания.
   Все трое одновременно заметили на айсберге белого медведя.  Он  лежал  на
выступе, ближнем к скале Рубиновой,  и  с  корабля  не  был  виден.  Теперь,
потревоженный стуком, он  поднялся  над  самой  головой  Феди  и  Дениса  и,
казалось, сейчас спрыгнет на них. Оба непроизвольно втянули головы в плечи.
   - Гэть! - диким голосом заорал дядя Саша.
   Катер бортом чуть царапнул ледяную гору.
   Медведь, вместо того чтобы прыгать на  катер,  проворно  полез  на  самую
вершину айсберга и там лег, прикрыв свой черный нос лапой, как это он обычно
делал, охотясь на нерпу. Мишка, вероятно, воображал, что, слившись со снегом
и "замаскировав" единственное темное пятно на своем теле, он  превратился  в
невидимку.
   - Вот беда, охотников среди нас нет, - смеясь, сказал дядя Саша. - А  ну,
ребята! Дадим зверю концерт.
   - То можно, - отозвался Денис и неожиданно могучим  для  подростка  басом
рявкнул: - "На земле весь род людской..."
   Дядя Саша, засунув в рот четыре пальца, стал  оглушительно  подсвистывать
куплетам Мефистофеля. Вылезший на палубу моторист принялся колотить  в  такт
разводным ключом в железный ящик.
   - "Сатана там правит бал, там правит бал!" - неслось по воде. А  тут  еще
включился Федя, неподражаемо взвыв сиреной.
   Люди на корабле бросились к борту, недоумевая, что за  крики  слышатся  с
катера. Они увидели, как с айсберга прыгнуло что-то  белое  и  плюхнулось  в
воду. Через мгновение  над  поверхностью  воды  показалась  острая  медвежья
морда.
   - Он плавает, как дельфин! - восхищенно крикнула Галя.
   - Эх, в глаз бы его теперь! - пробормотал Витя. - Я за винтовкой побегу.
   Белый медведь действительно не уступает в воде  ни  тюленю,  ни  морскому
льву, ни дельфину. Скоро зверь выбрался на лед  и  помчался  вскачь,  высоко
подбрасывая зад. Перебежав льдину, он снова бросился в  воду,  чтобы  вскоре
выскочить на следующую.

   Глава четвертая
   ЛЕДЯНАЯ ПРЕГРАДА

   В первый раз Витя получил винтовку на корабле  во  время  так  называемой
охоты на белых медведей. Он так описал ее в своем дневнике:
   "...И вот я увидел царей белой пустыни. Это была медведица  с  двумя  уже
подросшими медвежатами. Они совсем близко  подошли  по  льдам  к  кораблю  и
нюхали воздух, вытянув свои  острые  морды.  Почуяли,  подлецы,  съестное  и
пришли полакомиться.  Старпом  протянул  мне  винтовку.  У  меня  даже  руки
затряслись, А он смеется. "Бей, - говорит, - в медвежонка. Остальные от него
не уйдут". В медвежонка можно было бы уже бросить камнем. Мне надо было  еще
подождать, но я не вытерпел, поторопился. Какое  счастье  было  видеть,  как
большущий медвежонок забавно перекувыркнулся через голову. Жалобно  скуля  и
оставляя за собой темный след на снегу, зверь побежал. Я не успел выстрелить
еще  раз.  Старпом  выхватил  у  меня  винтовку.  Выстрелил,  но   мимо.   Я
злорадствовал.  Я-то  все-таки  попал!  Медведи  уходили.  Раненый   заметно
отставал. Старпом выругал меня и пошел на мостик изменить курс корабля.  Как
и предсказал он, медведица с медвежонком не ушли,  вернулись  к  отставшему.
Корабль, легко расталкивая льдины, подходил к  тому  же  месту.  Стоя  около
раненного мною медвежонка, медведица рычала на корабль. Мне это было смешно!
Рычи, рычи, царица! Старпом опустился на палубу и приготовился  стрелять.  Я
впервые понял, что такое азарт охоты. Оба  медвежонка  бегали  по  льдине  и
сопели.  Старпом  выстрелил.  Второй  медвежонок,  так   же   как   и   мой,
перекувыркнулся и сразу затих. Еще бы!  Старпом-то  стрелял  почти  в  упор.
Медведица продолжала рычать, а раненый все бегал  вокруг  убитого.  Раздался
еще выстрел. Медвежонок завертелся, словно ловя свой хвостик, упал,  кое-как
поднялся и, подбежав к брату, прилег  к  нему,  словно  хотел  пригреться  и
отдохнуть. Потом  убили  медведицу.  Матросы  спустились  на  лед.  Обвязали
канатом сразу двух медвежат и подняли  обоих  лебедкой  на  палубу.  Старпом
пообещал отдать мне шкуру подстреленного мной медведя и позвал вечером  есть
медвежатину. До вечера медвежий окорок  будут  вымачивать  в  уксусе,  чтобы
отбить рыбий запах. Медведицу поднять не успели. Вышел разгневанный  капитан
и не позволил задерживаться ни  на  минуту.  Старик  кричал  о  заповеднике,
который надо создать для бесстыдно истребляемых медведей. Мне  было  неловко
слушать, как  он  отчитывал  своего  старшего  помощника,  даже  назвал  его
"живодером".
   Так старпом,  белокурый  великан  с  озорными  глазами,  приучал  Витю  к
"поморскому духу", и когда Витя уж очень приставал к нему,  давал  винтовку.
Выпросил Витя винтовку и на этот раз. Гордый своим оружием, он  вернулся  на
палубу, где девочки с изумлением наблюдали за подошедшим к айсбергу катером.
   На  ледяную  гору  с  катера  перебрался  Денис,  которого  из   каких-то
соображений захватил с собой гидролог. Дениска был парень крепкий и выглядел
старше своего возраста. Дома, в Кривом Роге, он рос, предоставленный  самому
себе, дружил с сорванцами мальчишками, остался в пятом классе на второй  год
и из-за своего роста был прозван там "дядькой". Отец корил его тем,  что  он
"ни на кого  не  выучится".  Упрямый  мальчик  пожелал  идти  в  ремесленное
училище, чтобы поскорее встать на ноги, не быть батьке в тягость. В  училище
мастер, которому приглянулся крутолобый хлопец, сумел привить ему  любовь  к
изделию, выходящему из-под его рук. Дома с отцом он теперь сидел у стола "на
равных", прикуривал у него и рассказывал о тяжелой атлетике  или  туристском
походе на Каховскую ГЭС. После этого похода он сделал в кружке "Умелые руки"
модель гидротурбины, за что и был  премирован  путешествием  в  Арктику.  На
корабле  он  охотно  помогал  матросам,  в  машинном  отделении  был   своим
человеком. Капитан ценил его и рекомендовал гидрологу взять Дениса в рейд на
айсберг.
   Денис, а следом за ним и Федя перебрались на ледяную гору. Дениска  легко
нес на плече тяжелую кувалду, Федя - железный  костыль.  Вскоре  послышались
мерные удары. Денис опускал кувалду с молодецким  кряком,  приседая.  Описав
дугу, кувалда в его руках летела вниз со свистом. Денис лихо обрушивал ее на
костыль, который придерживал рукой Федя.  Из-под  костыля  веселыми  искрами
разлетались осколки льда, острые,  холодные.  Федя  ощущал  летящие  льдинки
рукой, щекой, даже лбом, и ему было весело. Он гордился  сноровкой  и  силой
товарища.
   Дядя Саша затащил на айсберг конец троса. Стальной  канат  обвели  вокруг
ледяного выступа и закрепили у забитого костыля.
   Снова застучал мотор катера. Суденышко отчалило от айсберга.  На  ледяной
горе остался Денис, держась обеими руками за спускавшийся в воду трос.  Этот
трос ровными кольцами сходил под наблюдением  Феди  с  бунта,  лежавшего  на
корме катерка.
   - Алеша, - спрашивала Женя, - зачем они везут канат на корабль?
   - Увидишь, -  пробурчал  мальчик,  болезненно  переживая,  что  не  может
ответить.
   - Что тут особенного? - самонадеянно вмешался Витя. - Ясно,  что  кораблю
за айсберг надежнее зацепиться, чем за якорь,  который  неизвестно  еще  как
валяется на дне.
   Катер подошел к борту ледокола. Сверху  Феде  сбросили  линь,  и  мальчик
обвязал им оставшийся бунт троса. Потом трос вытащили на палубу и  закрепили
его за кнехты, чугунные тумбы на корме, как делают  это,  когда  расчаливают
корабль у причала.
   - Если мы будем стоять на рейде, зачем же разводить пары? - указала  Галя
на пароходную трубу. Из нее черными клубами валил дым.
   - Вперед, до полного! - послышалось с мостика.
   Ребята переглянулись. Такой команды ни Алеша и никто другой  не  ожидали.
Как вперед, если корабль привязан канатом к айсбергу?
   Трос теперь натянулся, поднявшись из  воды.  Ребята  бегом  помчались  на
корму. Там, перевесившись через реллинги, они смотрели, как бешено бурлила и
крутилась вода под кормой, как  ныряли,  увлеченные  водоворотом,  маленькие
льдины и, словно  перепуганные,  выскакивали  обратно,  вертясь,  отлетая  в
стороны. Казалось, что на дне, под кораблем, началось извержение  подводного
вулкана и потому вода здесь клокочет, пенится,  а  со  дна  сейчас  вырвется
огонь.
   - Ничего особенного,  -  сказал  Витя.  -  Просто  испытывают  на  разрыв
стальной трос, чтобы быть в нем уверенным.
   - Нет! - тряхнула головой Галя. - Это буксируют... айсберг!
   Алеша быстро