а окочурились. Не то от их свинячьего визга мы бы все там на месте и чокнулись бы, точно говорю. Я сам хотел визжать как резаный - так страшно было.
     Не хочу "Огненный Крест"! Хочу домой, на базу, к резиновым бабам.
     Мы снова включили фильтры.
     Сразу за тем рвануло так, что мало не показалось. Я потом только узнал, что то была еще не бомбардировка - просто один из "Фалькрамов" не вписался в дыру в куполе.
     А потом что-то тихонько свистнуло-пискнуло вдалеке. И наступила тишина.
     Бомбы "Фалькрамов" сделали с синтез-машинами то же самое, что незадолго до этого - с лесом. Грубо вырезали из ландшафта и переместили в небытие.
     Успели!
     Успели, короли воздуха драная гвардия поднебесья!
     Говорят, за тот вылет всех пилотов четырнадцатого сквада повысили в звании. Всех уцелевших пилотов, я имею в виду.
     Они спасли всех нас, а заодно и планету Глокк. Даром что ненадолго.
     Мне бы так! Нажал на пару кнопок - и уже лейтенант.
     Командование на то и командование, чтобы командовать. Если события развиваются в соответствии с намеченными планами - зачем нужны командиры? Знай слушай себе милитум и делай, чего он скажет.
     Но планы - их любят сперва составить, а потом на лету поменять. Для этого нужно вдохновение, а вдохновение компьютеру иметь по уставу не положено.
     Сперва был план все захватить, кровернов перебить... Э, ребята, а видел ли кто живого кроверна? Не, здесь не видели. Только меоравиолей. И термитов, ясно.
     Да. Кровернов, значит, перебить и всех людей из мрачных подземелий вывести к свету и радости.
     Потом наложили в штаны и решили, что планы уже не нужны: всех накроет климоклазм.
     Климоклазм проехали. А тем временем и Дюмулье допросили.
     Он не уверен, что все погибли. Точной уверенности у него нет. То есть присягнуть в том, что триста восемнадцать женщин, мужчин и детей были растерзаны термитами, он не может. Присягнуть - не может. Но если головой подумать, вот просто взять и подумать: герметичность аварийного контура нарушена, кислородных-масок - только на каждого пятого.
     И термиты...
     Они дурные, конечно. Но Тепловые сенсоры у них имеются, заодно с прочими. Даже если там была тьма кромешная - все равно ведь всех видно как на ладони. Засек термит красное пятнышко - и кислотным лазером туда!
     В общем, правильно Дюмулье считает, что погибли абсолютно все.
     Сам он, если ему, конечно, верить, отстреливался до последнего патрона. В отсеке перебили всех, прямо на его глазах. Потом отрубился свет.
     Дюмулье приготовился к встрече с демонами смерти, но прогремел взрыв.
     Он нашел себя в кольцевом коридоре периметра. Там аварийное освещение все-таки работало.
     Дюмулье спасся благодаря баллону с жидким гелием и офицерской закалке. Он ведь все-таки офицер, хотя и не правительственный!
     Заливая пол гелием, чтобы погасить свой тепловой след, он добрался до переходника из аварийного контура к лифтам. Термитов там, к счастью, не оказалось.
     Лифты, конечно, не работали. Зато сыскался секционный силикатовый баллон.
     Обычно такие используют, когда нужно наглухо залепить отсек, через который происходит утечка воздуха. Загоняют в него гелий под давлением, баллон раздувается, благодаря, своей аморфности принимает в точности форму отсека и буквально "прилипает" ко всем поверхностям. Разумеется, так он законопачивает и все дыры в стенках поврежденного отсека.
     Ладно, Дюмулъе никаких дыр конопатить не собирался. Наоборот, ему было нужно, чтобы силикат ни к чему не прилип. Для этого он обрызгал его гелием снаружи, а потом уже подогнал секции баллона под диаметр шахты лифта и накачал его. Так он и выбрался на поверхность - через шахту, на своем персональном воздушном шаре.
     Звучала история дико. Может, потому Дюмулье и не очень-то поверили насчет гибели остальных рабочих.
     И тогда наше благородное командование, ведомое соображениями высокого гуманизма, вернулось к первоначальному плану.
     Поскольку внезапную климатизацию планеты удалось предотвратить, а Копи Даунинга были вроде как захвачены, возникло желание все-таки послать под землю один взвод на предмет общей разведки и спасения тех, кого - кто знает? - может, еще можно спасти.
     Не зря я хотел назваться Висельником. Как чуял! Потому: что эту сомнительную честь поручили нашему взводу. Он, видите ли, был единственным, который до сего момента не имел потерь в личном составе.
     Все должно быть по справедливости. Решительно

Глава 2

АВАРИЙНЫЙ КОНТУР

     Небо и Земля беспощадны. Лао-Цзы
     - Заг, дай свет.
     И стал свет.
     - Заг, еще.
     И стало еще.

     Несколько пятнышек крови на полу. Оплывший под кислотными лазерами пластик. Все как-то скособочено. Потолок и пол местами присобраны гармошкой. Неподвижный термит в уголку. Несколько рваных дыр в полу вокруг него - похоже, от обычного огнестрельного оружия с разрывными пулями. В некоторых местах пол покрыт светлыми пятнами. Следы гелия, который разбрызгивал Дюмулье.
     Проходим кессонный отсек.
     Это впечатляет. Сами бронедвери - крепчайшие, монолитные плиты - кроверны взломать не смогли. Но термитам или каким-то другим роботам удалось подкопаться под керамический фундамент отсека.
     Двери просто не вынесли собственной тяжести. А может, кроверны помогли им для верности хорошим направленным взрывом.
     Так или иначе, весь отсек ухнул в черную бездну, открыв кровернам свободный проход внутрь аварийного периметра.
     Светим вверх - туда, где раньше находилась крыша отсека.
     Ничего не видать. Сонары сообщают, что над нами - внушительная пещера с оплавленными стенками.
     Ну вроде ясно. Отсек был подкопан снизу, а сверху термиты вырыли камору для подрывного заряда. Пещера, которую мы имеем удовольствие зреть, образовалась после того, как взрыв выжег порядочный объем породы.
     До базальтовой плиты здесь довольно далеко. Под поверхностным слоем земли и глины - в основном, туф. Впрочем, термиты справились бы и с базальтом, сомнений нет.
     Продвигаемся до пересечения с кольцевым коридором.
     Контрольный выстрел влево. Вправо стреляет Заг Дакота. Вверх, в черный отвор технологического канала - шедший третьим Чентам. Точнее, Чен Молчун, извиняюсь, сержант.
     Такая вот у нас подобралась тройка. Так мы и копаем: впереди я, за мной Заг, потом - Чен. Чен все больше пятится раком, чтобы нас сзади никто не достал.
     Пока что все нормально. Никаких признаков движения. Нет ни термитов, ни кровернов, ни людей.
     Вполне доверять нашим датчикам нельзя - здесь наверняка есть чему экранировать и радио-, и тепловые волны. И даже микросейсмическая локация не всегда точна. Однако есть все-таки надежда, что нам не грозит встреча с большими стаями термитов.
     Проходим по кольцевому коридору сорок метров вправо - до первой двери жилого отсека. Дверь отсутствует, в отсеке - темнота.
     Возвращаемся к пересечению с радиальным коридором.
     Проходим сорок метров влево - там тоже, совершенно симметрично относительно радиальному коридору, расположена дверь другого жилого отсека.
     Везде одна и та же картина: разгром.
     Уже видели первые трупы. Чен несколько раз без выражения повторяет: "Выблядки сатанаиловы". А еще Молчун.
     Снова возвращаемся к пересечению с радиальным коридором. Туда уже подтянулись остальные солдаты нашего отделения во главе с сержантом Гусаком.
     С ними сразу чувствуешь себя как-то веселее.
     Блиц-разведка выполнена. Заходить дальше мы пока что не имеем права.
     Пора подозвать от лифтов отделение Бета. Оно займет узловую точку на пересечении коридоров, и только тогда мы продвинемся на всю катушку. Сперва в правую сторону, потом - в левую.
     Это очень трусливая тактика. Но иначе нельзя. В закрытых помещениях, а тем более под землей, штурмовая пехота сразу теряет и скорость, и три четверти своей наступательной мощи. Огневая секция со своими громоздкими плазменными пушками на гравилафетах сюда просто не пролезет. У тяжелого оружия - свои недостатки.
     Воздушной разведки нет. И космической нет. Засада может ожидать где угодно. Вырвался чуть вперед - и покойник.
     Главное - что даже отомстить за тебя не успеют. Термит выстрелил - и убежал в вентиляционный канал. А ты лежишь с дыркой в груди, и кругом - никого, ничего,
     - Чен, Серж, попробуйте-ка вызвать лейтенанта, - просит Гусак,
     Лейтенант ждет,вместе с огневой секцией у входа в шахту лифтов. По идее - чтобы координировать операцию через свой улучшенный милитум и держать связь с капитаном Веракрусом.
     Его трудно заподозрить в трусости. И все-таки мы знаем - иные лейтенанты считают делом чести лезть вместе с передовым отделением своего взвода в самое пекло. Наш не из таких.
     Голос у Гусака спокойный. Как обычно. Но его просьба говорит о том, что с ротной связью снова начались неполадки.
     Мы вызываем. Тишина. А ведь крошечный мобильный ретранслятор на присоске - вон он, его отсюда видно. Мимо него сейчас как раз проходит сержант Феликс, возглавляющий отделение Бета. .
     Я машинально повторяю: "Клык вызывает роту" - и вдруг замечаю, что по плечам Феликса ползет отблеск. В шахте лифта - красный сполох.
     Когда мы спускались сюда, я при помощи вибробура превратил крышу кабины лифта в труху. Там уже была дыра, через которую выбрался на поверхность Дюмулье. Но дыра несерьезная, кроличья, поэтому для удобства я сделал так, чтобы шахта лифта открывалась прямо в коридор. На случай, если пришлось бы очень быстро драпать, например.
     Время замедляется. Вдруг я отдаю себе отчет, что ворпринимаю, происходящее в нечеловеческом ритме, по миллисекундам, как сверхчуткая видеокамера.
     Красный сполох становится все ярче.
     Мои мышцы начинают непроизвольное сокращение. Им нужно:
     - инстинктивно поднять левую руку, чтобы защитить лице, то есть - смотровое стекло экоброни;
     - опрокинуть мое тело на спину;
     - заставить его откатиться вбок по кольцевому коридору.
     Тугая, неистовая, вся свитая из пунцовых, кровавых, порфировых жгутов струя огня наконец достигает дна шахты.
     Выплескивается в коридор. Я вижу, как она поглощает парней из отделения Бета.
     Захлестывает сержанта Феликса.
     Пламя- полупрозрачное. Сквозь него по-прежнему просматриваются и силуэты пехотинцев, и даже шахта лифта.
     Длинная заостренная штуковина, немного подотставшая от огненного потопа, входит в пол кабины лифта - в единственную его часть, которую пощадил мой вибробур.
     Я успеваю узнать в этой штуковине носовой обтекатель "Фалькрама". Потом пламя густеет и плотным валом катится по коридору, минуя разрушенный кессонный отсек.
     Я больше ничего не вижу, потому что моя ладонь - а точнее, механизированная перчатка экоскафандра - наконец-то заслонила смотровое стекло от огня.
     Пламя - уже на излете - бьет мне в грудь. Захватывает меня и сержанта Гусака в свои призрачные объятия. И - иссякает.
     Я все-таки успеваю упасть и откатиться малость вбок по кольцевому коридору.
     Второй взрыв сильнее первого.
     Ударная волна несет меня по коридору прочь. Я ударяюсь о неподвижного ремонтного кибермеха, я видел его во время нашей блицразведки.
     Мимо меня по коридору проносится раскаленным болидом пылающий сгусток плоти. Похоже, это сержант Феликс.
     В моих наушниках - густой человеческий рев.
     Пол несколько раз делает вверх-вниз. Как кровать в хорошем борделе.

***

     Когда я поднялся на ноги, мне показалось, что я уже достаточно хорошо представляю себе всю мерзость нашего положения.
     Невесть откуда взявшийся и невесть кем сбитый "Фалькрам" угораздило упасть точно в шахту лифта. Попутно у него взорвался двигатель. А потом, с какой-то мизерной задержкой - остатки боеприпасов.
     Не исключено также, что...
     Я подбежал к пересечению коридоров.
     Так и есть. В районе бывшего кессонного отсека произошел обвал породы.
     Но - хорошие новости! - обвал небольшой. Даже не до потолка. Тут можно и без вибробура управиться.
     Я подпрыгнул и заглянул поверх кучи черного, сплавленного в горячую пластичную массу туфа.
     А теперь - плохие новости.
     Отделение Бета, похоже, спеклось в полном составе. В шахте лифта бушует лютый пожар. От жара оплывает, как свечка, остов "Фалькрама". Вьются голубые искры размером с откормленного голубя.
     Стоит ли говорить, что от нашего ретранслятора, - того, который на присоске, - не осталось и воспоминания?
     В лучшем случае шахта останется непроходима еще часа полтора. Такого жара экоброня не выдержит, вот и милитум с этим согласен. Может быть и хуже: порода потечет, снизу наглухо залепит шахту спекшейся коркой, а сверху придавит оползнем.
     Ладно, вибробурами справимся: К тому же на верху о нас не забудут.
     Хватило бы только кислорода.
     Судя по матюгам в наушниках, сержант Гусак был жив-здоров и собирал наше отделение в кольцевом коридоре.
     - Задача у нас прежняя: поиск и спасение уцелевших рабочих. Ясно?
     - Да, сениор, но как мы?..
     - Не понял?
     Переспросить Зигфрид не решился. Но Гусак все-таки снизошел до комментариев.
     - Кислорода у каждого из нас еще на шесть часов. Одного часа нам хватит, чтобы обойти весь аварийный контур. Даже если мы не найдем здесь ни людей, ни кислородных баллонов, ни дополнительного земнопроходного оборудования - все равно у нас будет еще целых пять часов, чтобы вернуться к нашим. Да за такое время хороший штурмовой пехотинец башкой до поверхности продолбится!
     Не смешно. Но мы все-таки погыгыкали. И даже не для проформы, а от всей души.
     На войне чувство юмора становится таким же примитивным, как страх или ненависть. Боишься - смерти, ненавидишь врага, смеешься - над доисторическими шутками про однояйцевых близнецов, у которых одно яйцо на двоих...
     Нас осталось семеро - от всего взвода. Ясно ведь, что лейтенанта и огневую секцию падающий самолет-амфибионт тоже накрыл.
     Гусак, я, Чен, Заг, Зигфрид, Джордж и Тони.
     В нашем отделении тоже есть жертвы. Одного ударной волной так в стенку впечатало, что шейные позвонки не выдержали. Да, внутри экоброни тоже бьются насмерть, абсолютной защиты не существует в природе, как вечного двигателя.
     А второй совсем глупо погиб. Тонюсенький, крохотный обломок обшивки "Фалькрама" на космической скорости прошил его экоброню сквозь сочленение у шеи.
     Стена напротив радиального коридора была вся изъязвлена небольшими выщербинами, в которых поблескивали расплющенные осколки. Хорошо еще, что под эту картечь только один человек попал, а не половина отделения.
     Итак, мы пошли. Всемером, компактной группой. Дробиться на несколько секций в нашей ситуации было неразумно.
     Мы обследовали помещение за помещением! Двое оставались у входа, пятеро шарили по всем углам. И находили-людей.
     Эти картины остались со мной навсегда.
     Люди, умершие от отравления атмосферой.
     Люди, разобранные термитами на косточки, позвонки и хрящики. Они так иногда делают.
     Зачем? Слухи ходят самые тошнотворные.
     Люди, сожженные кислотными лазерами. Испепеленные меоравиолями. Застреленные в суматохе своими же.
     Женщина и мужчина, застигнутые нападением термитов врасплох, прямо в постели. Мужчина застыл над своей подругой. Чем-то смахивает на выпрыгивающего из воды дельфина.
     Такое впечатление, что они задушили друг друга, но так только кажется. Скорее всего, они вцепились друг другу в шеи во время последних судорог. Они тоже умерли от отравления атмосферой, как и большинство другихЯ подумал, что, если кто-то сейчас брякнет шуточку про "любовь", я просто застрелю кретина. Но похоже, о том же думали и все остальные, даже Заг, король сортирного юмора.
     - Надо бы их разнять, - пробормотал Заг.
     - Нет, - отрезал Гусак.
     Он поднял простыню и осторожно накрыл любовников. Получилось похоже на занавешенную статую в мастерской скульптора. Кажется - вот сейчас придет мэтр с бородкой ив берете, снимет покрывало, тюкнет пару раз молоточком во имя совершенства формы...
     - Идем дальше.
     На кухню я заходил первым. - Термитов почуял даже быстрее, чем увидел.
     Отскочил в сторону от дверного проема, упал на колено и выпустил очередь из "Сьюздали". Три твари издохли, разбрызгивая снопы красных искр.
     На кухню влетели Чен, Зигфрид и Гусак.
     Зигфрид выпустил слепящую гранату. У меня тоже две штуки было, в маленьких таких мортирках, в левом рукаве экоброни. Но я сэкономил.
     Граната разорвалась. Облако металлизированной пыли заволокло полкухни.
     Я подскочил на глидерах к самому потолку и увидел по ту сторону разделочного стола не меньше двух десятков термитов, затянутых искрящимся маревом.
     "Сьюздаль" заревела, выжигая реактивной струей стену за моей спиной. Меня даже немного потянуло вперед, но глидеры скомпенсировали избыток тяги. Значит, ми-литум жив-здоров и занят своим делом.
     Чен и Гусак присоединились ко мне, тоже подпрыгнув под самый потолок, но в другом углу кухни.
     Термиты сообразили, что в них стреляют, и даже кое-как нащупали меня в оптическом диапазоне. Все-таки облако от Зигфридовой гранаты не смогло полностью экранировать мой силуэт от их лидаров.
     Уцелевшие пятеро термитов - остальные были разнесены в клочья нашими активными пулями - одновременно пульнули в меня из кислотных лазеров.
     Вот для этого-то и нужно экранирующее облако! Его твердые частички рассеивают большую часть энергии луча-струи кислотного лазера. Он в состоянии сохранять достаточную эффективность в обычном тумане, но в металлизированном уже никак.
     И хотя все пять лучей попали мне в область солнечного сплетения, экоброне было хоть бы хны. А через несколько секунд наши пули разнесли в клочья последнего урода из этой стаи.
     Кухня была свободна. Но настроение у нас сразу испортилось.
     Все-таки в нас теплилась надежда, что все термиты отсюда ушли на поверхность и там были истреблены нашим батальоном во время штурма. Оказалось - не все.
     А вдруг их здесь еще тысячи?
     На кухне тоже сыскались мертвецы. Два повара в белых опрятных комбинезонах и молодая женщина в халате.
     Четвертым мертвецом был мужчина в кислородной маске. Шеврон, нашитый на плечо форменной тужурки со стоячим воротничком, свидетельствовал, что передо мной - еще один офицер биологической безопасности. Везет же мне на них!
     Мужчина лежал у белой шеренги холодильников. В лице его мне почудилось что-то нездешнее, надмирное. Интересно, какие чудеса он видел перед смертью?
     В одной руке мужчина сжимал что-то вроде пластиковой трубки для капельницы с длинной тонкой иглой.
     Да не что-то вроде, а именно трубку и именно для капельницы, там еще медицинская маркировка была: "Только для рас Т и Ц".
     А вокруг мужчины лежали... битые бутылки. По меньшей мере дюжина бутылок, отличной русской водки. И даже две целые было.
     Я опустился на корточки.
     В затылке у мужчины темнел пулевой вход. Застрелен, причем из легкого огнестрельного оружия. Судя по ожогу вокруг отверстия входа - стреляли практически в упор.
     Кобура офицера была пуста.
     Я перевернул его. "Чака Дюмулье, офицер ББ " - сообщала нашивка на его нагрудном кармане.
     Ну ни хрена себе.
     Я стащил с него кислородную маску. Чем-то он отдаленно смахивал на того мужика, который выдавал себя наверху за Дюмулье. Те же крупные черты лица, узкие, раскосые глаза, такой же сливообразный нос, смуглая кожа... Но на этом, пожалуй, сходство и заканчивалось.
     Вот так. Если это Дюмулье, то кто же тогда тот, второй? Если же не Дюмулье, то зачем напялил на себя его форму? Братья они, что ли? Со сна костюмы перепутали?
     Я приказал милитуму сделать несколько снимков с улучшенным разрешением. У моего правого виска несколько раз мигнула вспышка - милитум посчитал свет обычных фар экоброни недостаточным для качественной съемки.
     - Во дела, - пробормотал Гусак. - Я сразу заметил, что этот Дюмулье какой-то странный. И кстати, акцент у него очень подозрительный.
     - Сержан