му веку.
     Вергилий

     - Идет салага. Несет букет синтетических роз с ароматическим покрытием лепестков. Сержант его спрашивает: "Куда идете, джентльмен?" Салага говорит: "Вот, бабу иду поздравлять. Сегодня День Ромео и Джульетты!" Сержант удивился и спрашивает: "Так цветы же синтетические?" А салабон ему: "Так и баба-то у меня резиновая!"
     - Ну и что, что она резиновая? Многие люди не могут себе позволить настоящих женщин, таких, как Лейла, например, - без тени улыбки сказала Джонни.
     - Ну Джонни, солнышко, - набравшись терпения, начал объяснять я. - Это же анекдот. Понимаешь? А-нек-дот!
     - Все равно, не понимаю, что здесь смешного?
     - Ну как, - растерялся я, - смешного здесь то, что мужик на полном серьезе несет своей бабе искусственные цветы... Понимаешь, здесь комизм ситуации в том, что людям все равно нужна любовь, пусть даже к резиновой бабе. Ну даже не знаю, что именно здесь смешного, но все смеются!
     - Может, у меня что-то с чувством юмора...
     Все, кому я рассказывал этот анекдот раньше, смеялись. Хотя, наверное, он был ровесником первой искусственной женщины, тогда еще безголосой и немеханизированной, выставленной на продажу в секс-шопе.
     Точно можно утверждать одно: в Древнем Египте этот анекдот еще не рассказывали, поскольку резина еще не была изобретена. А может, я и не прав. Мало ли тогда было материалов - глина, пластик...
     - Может, поговорим о чем-нибудь другом? - предложила Джонни.
     Мы тряслись в надземке, возвращаясь в Анаграву. Напоследок мы промотали в лидийском казино последние деньги. Оно и неудивительно: я ставил на имя "Джонни", а она на имя "Серж" - теперь я думаю, что, если бы ставил на имя "Аля", так бы не продул. Выйдя из казино и пересчитав мелочь в карманах, мы едва наскребли на надземку.
     Вообще, от бешеного темпа отдыха у меня лично начали закипать мозги.
     Сначала "летающие крылья", затем - безумный, безостановочный, изматывающий секс (на второй день, когда первая усталость прошла и биостимулирующие препараты наконец-то начали действовать на полную катушку, мы просто как с цепи сорвались). И вот сегодня внутренний голос, старательно подделываясь под голос моего отца, сказал мне: "Притормози!"
     Вот мы и притормозили.
     Мы ехали в общем вагоне рядом с регочущими старшеклассниками, хурманчами и малосостоятельными семейными парами. По контрасту со стремительным летом кэба мне все время казалось, что мы вовсе не движемся к Анаграве со скоростью 250 километров в час, а стоим на месте.
     - Давай поговорим о тебе, - предложила Джонни. - Ты такой классный!
     - Может, лучше поговорим о тебе?
     Не то чтобы во мне взыграла скромность. Просто надоело рассказывать истории, в которых Джонни не понимает половины "умных" слов, и травить анекдоты, соль которых ей не по вкусу.
     - А что - с удовольствием! - просияла Джонни.
     - Например, почему ты все-таки подписала контракт с системой "Шикарный выбор!"? Ведь у тебя есть профессия. Ты - танцовщица. И притом хорошая. Надоело танцевать? Просто нравится вся эта суета - клиенты, бары, все время предохраняться, чтобы не подцепить турботрип или чтобы не залететь? Такой вот бестактный вопрос...
     - Да чего - вопрос нормальный, - отмахнулась Джонни. - Нравятся ли мне клиенты? Не знаю. Ты мне точно нравишься. А вот предыдущий, один козел с Первой Лунной станции, требовал, чтобы я отдалась ему в ванне. Прикинь?!
     - По-моему, довольно стандартная и притом невинная фантазия. Половина порноканалов только ванны с бассейнами и показывает.
     - Но только тот тип хотел, чтобы в ванне вместо воды были консервированные овощи. Брокколи, зеленый горошек, молочная кукуруза. Потом он еще туда куриных сосисок навалил и вылил десятилитровую бутыль фуззи-колы. Скажи, тебе бы такое понравилось? - гневно сверкнув глазами, осведомилась Джонни.
     "Мне - нет. Но я ведь и не шел в проститутки", - промолчал я.
     - И потом, я два с половиной года работала танцовщицей. Каждое утро разминалась по два часа, диета, все такое. Тогда я подружилась с Лейлой, которая работала в своем Институте. И оказалось, у нее все это время денег было в десять раз больше, чем у меня! И я подумала, что это несправедливо.
     - Ну и?.. Хорошо платят в "Шикарном выборе!"?! Я имею в виду, сбылась мечта о справедливости?
     - Держи карман шире, - надула губки Джонни. - Шестьдесят процентов забирает система... Да и клиентов негусто.
     - Выходит, ты не прочь вернуться к танцам?
     - А то как же! Что хорошего - дыру напрокат сдавать! - воскликнула Джонни так громко, что на нас тут же вытаращились полвагона. Даже пенсионеры попросыпались и навострили уши - то ли слово "дыра" на, них так подействовало, то ли слово "напрокат"?..
     - Так почему ты не ищешь работу?
     С минуту Джонни молчала. Если бы рядом со мной была какая-то другая женщина, я бы решил, что она обдумывает, что бы мне такого покультурнее соврать. Но относительно Джонни я был уверен: врать она не умеет. Для этого нужно иметь мозгов чуть больше, чем у курицы.
     - Сказать по правде, я не знаю, как искать работу, - наконец призналась она.
     - Но ты же как-то нашла работу в "Шикарном выборе!"?
     - Мне позвонил агент, предложил, я и согласилась...
     - А в "Сиреневую Осень" как попала?
     - Менеджер "Осени" всегда ходил на просмотры в наш хореографический интернат... Ну, он меня и выбрал.
     "Во дает! Девчонке восемнадцать лет, а она понятия не имеет, как искать работу!"
     - Послушай, Джонни, а если бы я нашел тебе работу танцовщицей, ты бы бросила "Шикарный выбор!"?
     Не то чтобы я считал проституцию безнравственной. Просто мне казалось, что такая славная девчонка, как Джонни, заслуживает лучшей участи, чем быть естествуемой среди сосисок, зеленого горошка и молочной кукурузы.
     - Пожалуй, бросила бы. Только как этих жуликов бросишь?
     - Как-как... Просто расторгни контракт. Скажи, что заразилась веганской гонореей, и они сами его аннулируют, не успеешь чихнуть...
     - Эх, знать бы только, что такое веганская гонорея, - вздохнула Джонни и уставилась в окно. Кажется, глаза ее наполнились слезами.
     - Это то же самое, что турботрип.
     - А-а...
     Глядя на ее худенькое личико с рельефно очерченными скулами, я сразу понял, что она ни на секунду не верит в то, что я всерьез стану заниматься ее судьбой. Что-то для нее подыскивать...
     За эти дни мы успели немного узнать друг друга. Девчонка, осиротевшая в пять лет и всю свою сознательную жизнь проторчавшая в интернате, понятия не имела, что такое негосударственная, человеческая забота. Даже операцию по смене пола она сделала на деньги Фонда Эффективного Тендера.
     Она плохо представляла себе, что такое любовь, что такое опека. Что такое дружба, в конце концов! А кем был для нее я? Просто клиентом. Любовником на час. Заплатил деньги - и прости-прощай!
     Я обнял Джонни за плечи, и какое-то ранее незнакомое чувство ответственности затопило мою душонку. Неглубокую, согласен. И все-таки.
     И тогда я подумал, что буду последним мудаком, если не попытаюсь помрчь ей.

***

     - Что-то вы рано, - без особого восторга приветствовала нас Лейла, когда мы вывалились из дверей элеватора.
     - Деньги кончились, - ответил я.
     - Зарабатывать надо больше, молодой человек, - буркнула Лейла, наводя последнюю ретушь на свою физиономию перед большим стереозеркалом.
     Лейла собиралась на свидание, в пользу чего достаточно красноречиво свидетельствовал ее вид. Каблуки - что твои башенные краны; ноги - гладко выбритые, сдобренные лосьоном "Нюх-нюх" и обтянутые "волосатыми" чулочками; целлофановая юбка веселенькой расцветки на кружевных подвязках самого модного в этом сезоне изумрудно-зеленого цвета. Вязаная мохеровая курточка на змейке, не доходящая до пупа, выгодно подчеркивала супергрудь труженицы оздоровительного фронта.
     Прическа стоила отдельного описания. Впрочем, она поразила меня еще в первый день нашего с Лейлой знакомства. В основном тем, что прекрасно гармонировала с Лейлиным парализатором.
     Лейла была стрижена почти под ноль. Но не все так просто. На теменных просторах этой стриженой головки была тщательно выбрита вычурная композиция из арабских букв.
     Поначалу мне, недалекому, показалось, что эта надпись - не более чем бессмысленное украшение. Но Джонни, осведомленная лучше меня, что случалось с ней нечасто, еще во второй день нашего знакомства поведала мне, что надпись на голове у Лейлы вовсе не бессмысленная.
     "Аллах велик" - вот что значил теменной узор на языке фарси, родном языке родителей Лейлы.
     Потом и вовсе оказалось, что Лейла - весьма религиозная девушка.
     Например, перед тем, как отправиться на свидание, она достала из ящичка небольшую, размером с широкий носовой платок черную вуальку на неприметной резинке и напялила ее таким образом, что вся нижняя половина лица, начиная от переносицы, оказалась скрытой веерным флером. В комплексе с подвязками и юбкой, едва прикрывающей сочный зад, этот рудимент земного фундаментализма смотрелся довольно чужеродно.
     - Ты не понимаешь, это же Коран, - многозначительным шепотом пояснила мне Джонни.
     Она, конечно, хотела сказать "шариат", но немного перепутала...
     Двери элеватора закрылись за Лейлой, и мой оставшийся без дела пытливый взгляд снова впился в счетчик энергопотребления, модель СК 459/45.
     Ну зачем-зачем-зачем им именно эта модель? Они что здесь - экстратолуол из дельфиньего молока производят путем выпаривания электрокипятильником и последующего холодного термоядерного синтеза? Для исламского движения "Зеленый Космос"?
     В квартире у Джонни и Лейлы вообще -то энергопотребляющих приборов было раз-два и обчелся. Ну видео-куб с музыкальной системой. Кухня со всякими тостерами, комбайнами, коктейлемешалками и утилизаторами посуды. Ну осветительные панели. И все?
     - И все, - подтвердила Джонни. - Нет, забыла, еще моя электрорасческа. С устройством для сушки, гофрирования и завивки.
     - Тогда скажи, зачем вам с Лейлой промышленный энергосчетчик?
     - Понятия не имею. Лейла говорит, что мы много тратим. - По недоумевающему виду Джонни я понял, что она считает тему исчерпанной.
     Оставив Джонни откисать в ванной, я взял в прокате дешевый мобиль и помчал (хотя после кэба слово "помчал" мне просто не ложилось на язык) в клуб "Три семерки".
     Цель у меня была самая богоугодная. Я намеревался предложить Николь, владелице клуба, которую я знал еще со школы как любящую мать моего лучшего друга Бруно, взять на работу Джонни в качестве дешевой рабсилы.
     Почему-то я был уверен, что Николь мне откажет - протеже из меня как из вилки станнер. Поэтому особых надежд я не питал. И уж совсем не знаю почему этот чертов энергосчетчик совершенно не шел у меня из головы.
     "Три семерки" располагались недалеко от космопорта. Выйдя из мобиля, я едва не оглох - какой-то серьезный корабль шел на взлет, и никакие стены шумопоглощения не могли полностью заглушить рев его планетарных двигателей.
     В ближайшем автомате я купил себе новенькие беруши. Говорят, их продают специально для приезжих. Поскольку местные жители уже давно освоились с обстановкой...
     Николь не продала своего заведения. Николь нашлась в своем кабинете. Она приняла меня, как только узнала, кого к ней занесло.
     Мы расцеловались и до оскомины навосхищались успехами Бруно, который только что получил степень магистра футурологии (то есть это у меня после всей этой чуши появилась оскомина ей, как обычно, хоть бы хны - мне кажется, если бы Бруно предложил ей выйти за него замуж, она ни секунды не колебалась бы перед тем, как сказать "Да! Да! Да!"). Мы даже раздавили бутылочку абсента.
     Наконец мы заговорили о делах, не имеющих к Бруно никакого отношения.
     - А что, хорошая танцовщица мне бы не помешала. А ты хоть видел, как она танцует?
     - Видел, Николь. Еще как видел! Пальцы на ногах немеют!
     - Ну если даже пальцы немеют, - заговорщически подмигнула мне Николь, - то веди свою Джонни. Завтра утром я ее посмотрю. Откровенно говоря, тех коров, которые зажигают у меня сейчас, давно пора разжаловать в кухонные автоматы...
     Я вышел из "Трех семерок" в приподнятом расположении Духа. Абсент, быстрая удача...
     Однако возвращаться в квартиру Джонни мне отчего-то совершенно не хотелось. Не то чтобы ее общество мне надоело. И даже не сказать, что она перестала меня интересовать как женщина.
     Пожалуй, самым правильным было бы сказать, что я объелся Джонни. Как какой-нибудь клубники со сливками.
     Идти в бар "У Кролика" после той разборки, что я учинил, надраив рожи курсантам-летчикам, тоже было стремно. Мало ли что? Оштрафуют еще задним числом.
     И потом, не исключено, что обиженные курсанты терпеливо дожидаются меня там, возле аквариума, совершенно трезвые, прихватив с собой более искушенных в рукопашной приятелей. Хотят, значит, чтобы я за козла им ответил...
     В стороне космопорта снова загудело на низкой ноте.
     Судорожно похлопав себя по карманам, я нашел беруши и тут же осчастливил ими свои многострадальные органы слуха.
     "Только такой идиот, как Спайк, способен полагать, что пристань возле космопорта может быть тихой", - вспомнилась мне моя же собственная сентенция четырехдневной давности.
     Спайк. Тяжелый чемодан. Настолько тяжелый, что даже здесь, в условиях щадящей марсианской силы тяжести, Спайк предпочел включить воздушную подушку. Чемодан с индивидуальным спецснаряжением танкиста.
     И тут мне в голову пришла примечательная по своей абсурдности идея. Танкистам, как известно, экоброня не полагается. Дорого, тяжело, да и бессмысленно - столько места в танке не напасешься. В отличие от штурмовой пехоты наши доблестные глухари воюют в обычных гермаках повышенной защиты. Конечно, героям полагается с полмешка дополнительных примочек: всяких медицинских датчиков, сканеров, станнеров, "блокировщиков боли". И вот среди этих примочек есть интроочки.
     Интроочки работают и в оптическом, и в инфракрасном, и, главное, в высокочастотном электромагнитном режиме. Если накрылся бортовой милитум, без таких очков танкист не определит, что и где сломалось. А в очках можно видеть, каковы повреждения системы энергоснабжения, где нарушено прохождение сигнала, где поле искажено...
     И вот что приятно: при помощи этих очков я мог бы наверняка получить ответ на вопрос, который волновал меня не первый день. А именно: узнать, какого черта в квартире у двух девчонок без твердых моральных устоев поставлен промышленный счетчик энергопотребления? Если бы кто-то сказал мне, что я просто бешусь с жиру и ищу приключений на свою задницу, я бы честно ответил: "Так и есть".
     Мы со Спайком сидели в фитобаре "Тихой пристани" и пили отвар из листьев целебной лианы, названия которой я не запомнил бы даже за миллион талеров.
     Спайк, казалось, был действительно рад меня видеть. Наверное, совсем дошел от скуки. Вот уже полчаса я выслушивал обстоятельнейший доклад о том, как именно и чем его здесь лечат, кормят и развлекают. В качестве гвоздя программы Спайк подробно изложил мне недельный распорядок оздоровительных мероприятий с детальным объяснением сути каждого.
     Увы, заведение было далеко не стандартным Институтом Здоровья. Вместо симпатяг институток в соблазнительных просвечивающих халатиках здесь всем заправляли немолодые тетеньки и дяденьки из медицинских колледжей. Их честные, сосредоточенные лица не вызывали у меня никаких эмоций, кроме страстного желания встать на четвереньки и тоскливо завыть по-волчьи.
     Но Спайк от всего этого просто балдел. Казалось, "Тихая пристань" и Спайк Дулли были созданы друг для друга. Чего стоили только агитационные стереоплакаты, коими были украшены стены фитобара!
     На одном из них краснощекий капрал с гладко зачесанными от лба вверх волосами попирал ногой дымящуюся сигарету величиной с бревно, в то время как его мускулистые лапы с закатанными по плечи рукавами комбинезона раздирали пополам, точнее, ломали, словно сухой соленый крекер величиной со сковородку, окарикатуренного ската. Весь вид инопланетного изверга выражал нечеловеческие муки при полном отсутствии искреннего раскаяния.
     Под этим героическим великолепием переливалась сотней оттенков красного надпись:
     ЛОМАЯ ПРИВЫЧКУ, ТЫ ЛОМАЕШЬ КРОВЕРНА!
     С точки зрения Управления Психологических Операций логика во всем этом бреде была: вроде как, бросив курить, ты здоровеешь и кабанеешь, следовательно - начинаешь бить кровернов с удвоенной, утроенной мощью.
     Да только после того как самому здоровому лоботрясу в нашем взводе, чемпиону Сектора Скорпиона по армрестлингу Тони Сицилии, в Копях Даунинга оторвало голову, в эти байки не очень-то верилось...
     - А еще мы здесь с ребятами играем в футбол. Ты бы видел, как наша команда вчера сделала ребят из "Солнечной долины"! Мы им засадили всухую четыре раза! - захлебываясь от восторга, рассказывал Спайк. - И между прочим, доктор Абдулкадыров, куратор нашей смены, считает, что основная причина наших побед - в спирулиновом массаже. Ты, наверное, не в курсе, но спирулиновый массаж - это массаж с маслом водоросли сяирулины. Наше питание построено с преобладанием зародышей пшеницы...
     За все время нашего общения я пока что не сказал ни единого слова, кроме "Привет, Спайк!".
     Полпути к "Тихой пристани" я усиленно придумывал, как бы поделикатней подвести Спайка к мысли одолжить мне свои интроочки. Но за столиком фитобара я понял, что если не выложу свою просьбу сейчас же, то вот-вот окочурюсь от никотинового голодания.
     Ясное дело, курение на территории "Тихой пристани" было категорически запрещено. Точно так же, как бубль-ванны, потребление алкоголя, внебрачный секс и прочие радости жизни...
     - Слушай, Спайк, одолжи мне свои интроочки, - быстро сказал я, когда в его словесном поносе образовалась пауза длиной в секунду.
     Я весь внутренне сжался, готовясь к тому, что сейчас на меня обрушится водопад всяких занудств по поводу того, какая это важная и недешевая вещь и как он, Спайк, собственными руками тестировал свою драгоценность блок за блоком...
     Аллилуйя! Обошлось без водопада.
     - А надолго? - спросил Спайк после увесистой паузы.

***

     Когда я возвратился в квартиру Джонни, самой Джонни там не оказалось.
     Кислая Лейла сообщила мне, что, не дождавшись меня, Джонни слиняла пожрать оладий с грибами в кафетерий на первом этаже. Сама же она заявила, что собирается принять душ.
     - Но ты располагайся. Думаю, она сейчас явится, - сообщила Лейла, выхватывая из покорно выехавшего ящичка полотенце.
     Хозяйской походкой я ввалился в гостиную и бухнулся в кресло. И, только закинув руки за голову, я, черт возьми, сообразил, что в кресле напротив меня сидит... корветтен-капитан Флота Большого Космоса.
     То есть, в переводе на язык без чинов и званий, очень и очень большая шишка.
     Я не сразу сообразил, как так получилось, что я не заметил его сразу. Может, всему виной тот шибучий абсент, который я потребил в обществе вечно влюбленной в сына мамаши Николь. А может, Спайк так задурил мою несчастную голову, что я совсем потерял ориентацию в Альбертовой сетке пространства.
     Но скорее, дело было в другом: корветтен-капитан сидел не шевелясь, как хамелеон на ветке, да и глаза его были закрыты. Более же всего бывалый волк Пространства походил даже не на хамелеона, а на покойника.
     Когда я уселся, он даже не шелохнулся. Разве что открыл глаза.
     Наши взгляды встретились. На секунду нам обоим стало немного неловко. И врбде бы обычное дело - встретить нашего брата у девок, а каждый раз таращишь глаза.
     - Здравия желаю, сениор корветтен-капитан! - оттарабанил я.
     - Поменьше официоза, юноша, поменьше официоза...
     Корветтен-капитан был явно не в себе. Гримаса боли змеилась по его костистому, сухокожему лицу человека с предельно высшим образованием. Да и потом, он назвал меня "юноша", хотя я был в форменной куртке!
     - Как скажете, сениор! - молодцевато гаркнул я.