ятаться
от полиции, убегая в глубь резиденции  императора.  Полицейский  остановился
перед ними. Окинув их высокомерно-благожелательным взглядом, он усмехнулся и
изрек:
   - Лэры гардемарины, я могу вам чем-нибудь помочь?
   Энтони слегка оторопел, а Млокен-Стив изумленно пробормотал:
   - Вежливый коп! Мать моя женщина!
   Единственный, кто воспринял это как должное,  был  Берс.  Он  сделал  шаг
вперед и заговорил так же высокомерно-вежливо:
   - Просим прощения за беспокойство, лэр офицер. Мы с  друзьями  впервые  в
столице и, похоже, забрели не совсем туда, куда можно.
   Полицейский усмехнулся:
   - Это так, лэр гардемарин. - Он сделал паузу и, полуобернувшись в сторону
просеки, указал рукой: - Разрешите проводить вас к выходу. При всем  моем  к
вам уважении, вы еще не в столь высоких чинах, чтобы находиться внутри  этой
ограды.
   Как ни странно, эта  авантюра  обошлась  без  последствий.  А  на  другие
времени уже не было. До финала оставалась одна ночь.
   Они прибыли в  императорский  манеж  за  час  до  игры.  Когда  танакийцы
спустились в раздевалку, Млокен-Стив обернулся к Берсу и прошептал:
   - Черт возьми, я чувствую себя так, как будто первый раз собираюсь лечь с
девчонкой.
   Но Берс никак не отреагировал на  его  слова.  Стив  несколько  мгновений
разглядывал его обострившиеся черты, а  потом  усмехнулся.  Берса,  судя  по
всему,  изрядно  проняло.  Пока  танакийцы  переодевались,  раздевалка  была
заполнена приглушенным гулом голосов, но чем ближе было  начало  матча,  тем
сильнее  чувствовалось  заполнявшее  раздевалку  напряжение.  Даже   старина
Сампей, от которого в этот день, как обычно, изрядно  разило  ромом,  и  тот
почти не ругался.
   За полчаса до начала их вывели попробовать покрытие.  На  противоположной
стороне поля с показной небрежностью старожилов разминались "академики". Они
лениво перебрасывали мяч и картинно делали растяжку, свысока  поглядывая  на
смущенно сгрудившихся у  своих  колец  танакийцев.  Еще  бы,  за  все  время
существования флотского чемпионата академия становилась чемпионом едва ли не
больше чем все остальные команды, вместе взятые. И до этого финала они дошли
легко,  намного  легче,  чем  танакийцы,  имея  лучшую  разницу  забитых   и
пропущенных мячей, хотя некоторые болельщики считали, что основные соперники
были как раз в подгруппе танакийцев. Млокен-Стив сделал несколько  пробежек,
побросал мяч, привыкая к отскоку, но по большей части просто крутил головой.
Конечно, не было в империи такого человека, которому не был бы  знаком  этот
роскошный зал, ибо в Большом императорском  манеже  проходили  финалы  самых
престижных соревнований и масса иных торжеств, но увидеть его  вот  так,  не
сверху, где были установлены блоки голокамер, транслирующие происходящее  на
все планеты империи, а с покрытия игрового поля, это было что-то...  В  этот
момент Млокен-Стив  врезался  во  что-то  очень  твердое  и,  чертыхнувшись,
шмякнулся на ковер. То, на что он наткнулся, оказалось Берсом. Он стоял  как
статуя  и  смотрел  на  роскошную   ложу   под   самым   потолком,   укрытую
серовато-голубой мембраной. Похоже, он так и не заметил, что на него  кто-то
налетел. Млокен-Стив вскочил на ноги и ткнул его в бок:
   - Ты что, заснул?
   Берс повернул к нему задумчивое лицо  и  несколько  мгновений  недоуменно
смотрел на Стива, потом в его глазах мелькнуло узнавание, и он пробормотал:
   - Я чувствую...
   - Что? -  удивленно  спросил  Млокен-Стив,  но  тут  раздался  мелодичный
сигнал, предписывающий командам вернуться в раздевалки. Выход команд на поле
был обставлен как настоящее шоу, и делать это  необходимо  было  при  полном
скоплении публики, поэтому Берс не ответил  и  молча  направился  в  сторону
входа в раздевалку.
   Матч  начался  мощной  атакой  "академиков",  закономерно   закончившейся
удачным броском. И поехало. Команда танакийцев ничем не напоминала ту  свору
злых и наглых волчат, которая в течение всего сезона  ставила  на  уши  весь
высший дивизион. Скорее, это была толпа испуганных и подавленных  юнцов,  по
какой-то причине одетых в одинаковую форму  и  вытолкнутых  на  поле.  И  те
двенадцать очков, которые они все-таки записали  на  свой  счет  до  первого
перерыва, скорее, были  результатом  небрежности  "академиков",  чем  усилий
танакийцев.
   Перерыв прошел в гробовом молчании. В общем, все  было  ясно.  Настолько,
что даже старина Сампей не соизволил спуститься в  раздевалку.  На  лицах  у
всех читалась обреченность, и Млокен-Стив разозлился.
   Когда раздался сигнал начала второго  периода,  он  рванулся  вперед  как
бешеный самец горноматки. Сбив с линий двоих "академиков", он грубо  отобрал
мяч  и,  стремительно  выйдя  к  третьей  линии,  вколотил  его  безупречным
пятиочковым броском. То ли помог этот проход, то ли танакийцы наконец пришли
в себя, но  команда  заиграла  резче.  "Академики",  которые  после  первого
периода совсем уже было расслабились,  заполучили  три  безответных  мяча  и
вынуждены были собраться. Борьба пошла  с  переменным  успехом,  но  разрыв,
заработанный "академиками"  в  первом  периоде,  был  слишком  велик.  После
очередного неудачного прохода Млокен-Стив, тяжело  дыша,  отбежал  к  левому
бортику. "Академики" взяли  паузу.  Берс  стоял  рядом.  Млокен-Стив  задрал
футболку и попытался вытереть взмыленное  лицо,  но  материя  уже  настолько
пропиталась потом, что ему удалось только слегка размазать  пену  по  лбу  и
щекам. Поэтому он свирепо выругался и, повернувшись к Берсу, прорычал:
   - Да что, черт побери, с тобой происходит?! Ты двигаешься по площадке как
полумертвый!
   Берс повернул к  нему  столь  же  вспотевшее  лицо,  на  котором  странно
смотрелось задумчивое выражение, и, кивнув  в  сторону  императорской  ложи,
негромко произнес:
   - Там кто-то есть.
   Млокен-Стив было взвыл:
   - Конечно, придурок, там император! - Но тут же, осознав наконец,  что  с
другом что-то не так, осекся и после паузы настороженно спросил:  -  Что  ты
имеешь в виду?
   Берс несколько мгновений постоял, наклонив голову, как бы прислушиваясь к
своим ощущениям, потом медленно произнес:
   - Там женщина.
   - Ну и что? - не понял Млокен-Стив.
   Берс пожал плечами.
   - Не знаю. Просто я с ней как-то связан. Во всяком случае, я чувствую  ее
очень  хорошо.  -  Он  помолчал  мгновение  и  неуверенно  произнес:  -  Мне
кажется... что я оказался на столице именно для  того,  чтобы  встретится  с
ней. Черт! Именно для этой встречи я и попал в империю.
   - То есть... как?
   Берс пожал плечами и, ничего не ответив, отвернулся. Со  стороны  бортика
послышался зычный голос:
   - Эй, парни!
   Млокен-Стив повернулся в ту сторону.  Через  бортик  неловко  перебирался
коммандер-капитан Сампей. Двое танакийцев  уже  подскочили  к  нему  и  едва
успели подхватить его под руки. Если бы не они, старина Сампей со всего маху
плашмя рухнул бы на пол, а так он на мгновение повис у них на  руках,  потом
свирепо оскалился и, раздраженно  оттолкнув  обоих,  решительно  двинулся  в
сторону  Стива.  Судя  по  всему,  начало  второго  периода  прибавило   ему
оптимизма, и он решил добавить жару.
   - Что происходит, курсант? - Голос  коммандер-капитана  вполне  мог  быть
слышен  даже  сквозь  мембрану  императорской  ложи.  -  Вы  что,  с  вечера
обожрались, а потом приняли таблетки для запора? Ну так  я  могу  сейчас  же
устроить вам ведерную клизму!  -  Он  перевел  дух  и  уже  совсем  собрался
продолжить в том же  духе,  как  сзади  внезапно  раздался  негромкий  голос
начальника школы:
   - Они делают все, что могут, коммандер-капитан.
   Тот резко обернулся и разинул рот, собираясь сказать  что-то  резкое,  но
адмирал Эсмиер явно не был  той  фигурой,  на  которой  можно  было  сорвать
раздражение,  поэтому  коммандер-капитан  только  несколько  раз  разинул  и
захлопнул рот, как выброшенная на берег рыба, а  потом  обмяк.  Адмирал  без
напряжения перепрыгнул через бортик  и  легким,  изящным  шагом  аристократа
подошел к повернувшемуся в его  сторону  Берсу.  Они  обменялись  спокойными
взглядами, потом адмирал раздвинул губы в едва заметной  улыбке  и  негромко
спросил:
   - Ты сможешь сделать это, Берс?
   За спиной кто-то ахнул. Адмирал! Так! Обратился! К курсанту! Но буквально
через  мгновение  всех  ожидало  еще  одно  потрясение.  Берс  (неслыханно!)
усмехнулся в ответ:
   - Это самое легкое из всего, во что я вляпался в этом зале, лорд.
   Адмирал  несколько  мгновений  пристально  смотрел  ему  в  глаза,  потом
посуровел и, кивнув скорее не Берсу, а каким-то своим мыслям,  отошел.  Берс
повернулся к Стиву и, еще больше растянув губы в улыбке, произнес:
   - Ну что, надерем им задницу?
   Млокен-Стив несколько мгновений  помолчал,  пытаясь  осмыслить  все,  что
только что произошло на его глазах, потом мотнул головой и решил  отказаться
от этой попытки. В конце концов это касалось его постольку  поскольку.  Берс
смотрел на него с легкой усмешкой. Стив разозлился:
   - Хотел бы я посмотреть, как тебе это удастся.
   Берс насмешливо покачал головой и, закрутив мяч, вскинул  его  на  палец.
Стив несколько мгновений смотрел,  как  он  держит  вращающийся  мяч,  потом
поднял глаза:
   - Ну и что?
   Берс мгновенно убрал руку, а когда мяч, отскочив от пола, снова  поднялся
почти на прежнюю высоту,  вновь  ловко  подставил  палец.  Стив  непонимающе
смотрел на него. Берс неодобрительно покачал головой:
   - Еще не понял?
   - Нет.
   Берс вздохнул:
   - Временами ты бываешь чрезвычайно тупым.  -  Он  сделал  паузу,  как  бы
предоставляя Стиву последний шанс догадаться самому, и, когда тот промолчал,
пояснил: - Касание мячом площадки не считается нарушением.
   - И что?
   Берс раздраженно сверкнул глазами и четко произнес по слогам:
   - БАС-КЕТ-БОЛ! Как ты думаешь, они смогут  справиться  с  нами,  если  мы
будем вести мяч на скорости, раза в два превышающей ту, что  можно  развить,
держа мяч на ладони?
   Стив ахнул:
   - Берс, ты - гений! - Он зажмурил глаза в восторге. В эту древнюю  земную
игру, правила которой Энтони, по  его  словам,  откопал  в  каком-то  старом
файле, они часто играли последнее время на тренировках, и команде  она  была
знакома, но в следующий момент Стив озабоченно нахмурился: - Но, насколько я
понимаю, нарушением не считается только случайное касание.
   Берс пожал плечами:
   - Не думаю. Но давай попробуем поводить так, пропустив пару  мечей.  Если
они, заколотив  мячи,  не  станут  утверждать,  что  подобное  ведение  мяча
считается нарушением, у них не будет никаких  оснований  делать  это,  когда
заколачивать начнем мы.
   Стив хохотнул и бросил взгляд в сторону противников, которые  уже  отошли
от бортика и собрались у своего кольца в ритуальный квадрат, а  когда  снова
повернулся к Берсу, тот задумчиво смотрел в сторону императорской ложи. Стив
насмешливо покачал головой:
   - Ты что, влюбился?
   Берс повернулся к нему и, к  немалому  удивлению  Стива,  спокойно  пожал
плечами:
   - Не знаю, у меня раньше не было ничего похожего.
   Стив ошарашенно вылупился на него:
   - Что-о-о-о?.. Да ты в своем уме?!
   Берс усмехнулся:
   - Это ты мне?
   Стив опомнился и покраснел:
   - Извини.
   Они помолчали, потом Стив осторожно заговорил:
   - Слушай, ты же ничего о ней не знаешь. А вдруг  она  уродка  или  вообще
бабушка?
   Берс пожал плечами:
   - Судя по всему, это меньшая из проблем. В конце концов, я и о себе  знаю
не очень-то много.
   Стив недоуменно воззрился на него.
   - А в чем ты видишь большую проблему?
   Берс усмехнулся.
   - Ну, ведь она по какой-то причине находится именно в императорской ложе?
- Потом вскинул подбородок и кивнул в сторону "академиков", уже  заполнивших
свою сторону площадки. - Ладно, пошли, пора выполнять просьбу адмирала.
   В  этот  вечер,  впервые  за  двести  лет   своего   существования,   его
императорского величества Танакийская высшая школа пилотов  стала  чемпионом
флота.

   9
   "На следующий день они проснулись знаменитыми!" Млокен-Стив потянулся  и,
не поворачивая головы, скосил глаза влево.  На  огромной  кружевной  подушке
рядом с его плечом покоилась женская головка,  увенчанная  короной  вьющихся
белокурых волос. Он несколько  мгновений  рассматривал  симпатичное  личико,
потом скользнул взглядом по аккуратной грудке,  высвободившейся  из  слишком
широкого проема ночной рубашки, и по-дурацки  осклабился.  Подумать  только,
он, варвар, делит ночное ложе с одной из этих белокурых  леди,  которые  еще
пару дней назад не желали и  смотреть  в  его  сторону!  Эх,  что  за  жизнь
началась! Он пошевелился, и веки лежащей рядом с ним женщины дрогнули, потом
она поджала губки, потянулась, как  проснувшаяся  кошка,  и  открыла  глаза.
Несколько мгновений она недоуменно смотрела на Стива, словно не понимая, кто
это вдруг забрался к ней в постель, потом в глазах  мелькнуло  узнавание,  и
она облегченно улыбнулась:
   - О дорогой, ты уже проснулся?
   Млокен-Стив смущенно хмыкнул и потупил глаза. Леди ласково улыбнулась  и,
сев на кровати, протянула руку  к  колокольчику,  стоящему  на  прикроватном
столике, заполненном последствиями бурной ночи в виде двух высоких бокалов с
остатками вина и вазочками с огрызками, кусочками пирожных и косточками.  По
спальне поплыл нежный хрустальный звук. Не успел он затихнуть, как на пороге
появилась горничная, затянутая в строгое длинное платье,  которое,  впрочем,
совершенно не прятало ни одного из ее достоинств.
   - Стамея, пусть накрывают завтрак, мы с... господином гардемарином выйдем
через полчаса.
   Горничная поклонилась и так же молча исчезла. Леди  повернулась  к  нему,
призывно улыбнулась и совершенно другим тоном произнесла:
   - Извини, дорогой, вероятно, ты  голоден,  но  я  подумала,  что,  вполне
возможно, найдется причина, по которой ты согласишься немного подождать. - И
она кошачьим движением скользнула вниз, ловко  нырнув  головой  под  одеяло.
Спустя  мгновение  его  плоть  оказалась  в  плену  умелых  женских   губок.
Млокен-Стив вздрогнул от неожиданности, но тут  же  расслабился  и  зажмурил
глаза от удовольствия.
   Сразу  после  завтрака,  который  был  ожидаемо  роскошен,   Стиву   было
предложено немного понежиться в солярии, расположенном рядом с бассейном. Он
растянулся на ложе и прикрыл глаза. Нет, ну что за жизнь! В  голове  роились
сладкие и сумасшедшие мысли, и было немного жалко, что всего этого не  видят
Берс и Энтони.
   Последние пятнадцать минут игры  они  делали  на  площадке,  что  хотели.
Вернее, царил на площадке Берс, Млокен-Стив больше работал  на  подхвате.  А
Берс возникал перед  "топперами"  "академиков"  как  ночной  кошмар,  легким
хлопком  сбрасывал  с  выставленной  вперед  ладони  мяч  и  устремлялся   к
вражескому кольцу, как северный  буран.  Он  влезал  в  такие  ситуации,  из
которых с обычной техникой  не  было  выхода,  и  зал,  первоначально  почти
полностью поддерживавший "академиков", не смог  удержаться  от  восторженных
воплей. А  когда  Берс  на  последней  минуте  обошел  троих  защитников  и,
буквально  проломившись  сквозь  сгрудившуюся  у  кольца  половину   команды
противника, в классическом  баскетбольном  прыжке  буквально  вложил  мяч  в
кольцо, трибуны взорвались неистовым ревом. После этого все и  началось.  На
них   одновременно   набросились   корреспонденты   информационных    сетей,
представители   доброй   дюжины   профессиональных   команд,    председатели
благотворительных фондов и директора рекламных агентств. Их портреты мерцали
на первых полосах всех информационных серверов, но отдуваться за всех  троих
пришлось одному Стиву. Берс,  похоже,  слегка  тронулся  на  почве  какой-то
неизвестной,  которая,  по  его  словам,  во  время   матча   находилась   в
императорской ложе, Энтони хлопотал над ним,  как  перепуганная  квочка,  да
даже если бы не это, вряд ли  эти  двое  оказали  ему  существенную  помощь.
Впрочем, Млокен-Стив был не особо расстроен подобным поворотом событий  и  с
удовольствием окунулся в водоворот  званых  завтраков,  обедов  и  ужинов  и
рафинированную атмосферу аристократических салонов.
   - Лэр, к вам пришли.
   Млокен-Стив вздрогнул и рухнул с облаков  на  землю.  На  пороге  солярия
стояла горничная и откровенно пялилась на него. Стив  покраснел  и,  схватив
полотенце, торопливо обернул его вокруг бедер.
   - М-м-м, кто?
   - Он... с  другим  цветом  лица  и  назвался  довольно  странным  именем.
Иентоуни, - и она  брезгливо  поджала  губы.  Млокен-Стив  недоуменно  пожал
плечами - зачем это он мог понадобиться Энтони в такую  рань,  и,  торопливо
скользнув в валявшуюся рядом домашнюю накидку, которую леди преподнесла  ему
вчера вечером, поспешно направился следом за горничной.
   Энтони  ждал  его  в  одной  из  многочисленных  гостиных.  Он  был  явно
встревожен. Млокен-Стив пожал протянутую руку и озабоченно спросил:
   - Что случилось?
   - Берс пропал.
   - Как?!
   Энтони пожал плечами:
   - Ну ты знаешь, после той игры он был сам не свой. Я даже опасался за его
психику. С ним происходило что-то очень странное, и хотя  я  бы  не  рискнул
назвать это любовью или чем-то в этом роде, потому что  смешно  влюбиться  в
того, кого никогда не видел и ничего об  этом  не  знаешь,  но...  -  Энтони
запнулся и, тряхнув головой, что-то пробормотал себе под нос.
   Млокен-Стив шагнул вперед и стиснул его плечо.
   - Успокойся и постарайся мне внятно все объяснить.
   Энтони сделал глубокий вдох и взял себя в руки.
   - Ну, ты знаешь, что мы с ним на Танаке не расставались с первого дня.  Я
помогал ему контролировать свои эмоции... Ай, да что там, ты все знаешь. Так
вот. Эти четыре дня он не выходил из номера, поскольку все  время  находился
на грани транса  и  прекрасно  представлял,  чем  это  может  кончиться.  Ко
вчерашнему  утру  я  пришел  к  выводу,  что,  пожалуй,  не   обойтись   без
медикаментозного вмешательства. Я дал  ему  успокаивающее  и  снотворное  и,
когда он уснул, спустился вниз к аптечному пункту. Там я заказал необходимые
медикаменты, но когда поднялся обратно в номер, то застал Берса бодрствующим
и в крайне возбужденном состоянии. Когда он немного успокоился, то рассказал
мне, что к нему приходила ЕЕ посланница. Я попытался его  расспрашивать,  но
он замкнулся и впервые за эти дни спокойно уснул. Я было успокоился и решил,
что кризис миновал, и поскольку за это время сам изрядно подрасшатал нервную
систему, то принял дозу снотворного и тоже уснул. Вечером, как  ты  помнишь,
была церемония награждения, с которой ты, как всегда, исчез довольно рано, -
и он сделал многозначительную  паузу,  -  так  вот,  когда  за  нами  прибыл
боллерт, чтобы отвезти в гостиницу, Берса тоже не оказалось на месте. И  нет
до сих пор.
   Энтони  замолчал.   Млокен-Стив   несколько   мгновений   размышлял   над
услышанным, потом заговорил:
   - Ладно, жди меня здесь, я сейчас оденусь, попрощаюсь с хозяйкой...  -  И
он, не закончив фразу, махнул рукой и выскочил из комнаты.
   Горничной за дверью не оказалось, и Млокен-Стив, с трудом отыскав путь  в
спальню, торопливо оделся и  ринулся  по  комнатам,  надеясь  наткнуться  на
хозяйку или хотя бы на кого-то из слуг. Ему повезло. Пройдя пару  коридоров,
он услышал знакомый нежный голосок, расплылся в улыбке и прибавил  ходу.  Он
уже протянул руку к занавеси, закрывавшей арку  двери,  как  вдруг  случайно
услышанный обрывок фразы заставил его замереть на месте.
   - ... Варвар есть варвар, дорогая. Но я готова терпеть его вонь  и  запах
изо рта, только бы его не перехватила эта сучка Энтерея. В конце концов, это
ненадолго. Эстелиний, ну тот молодой шип-коммандер из штаба флота, с которым
я спала летом, сказал, что к началу недели их уже  отправят  обратно  в  эту
дыру, ну на Танаку. Так что еще два дня... Да... Да...  О  святые  стихии...
Нет, я даже подумываю подсунуть ему кого-нибудь из горни