ния. Правда, возникало  множество  вопросов,
главным  из  которых  был,  каким  образом   нападавшие   смогли   незаметно
подобраться к станции и пробраться внутрь. Все объекты размером более  одной
пяди, появляющиеся  в  радиусе  светового  часа  от  Малой  Гронты,  тут  же
фиксировались Орбитальным Контролером и находились под  его  наблюдением  до
момента выхода из зоны контроля. А мысль о том, что что-то или кто-то прибыл
на злополучном лихтере, казалась абсолютно  абсурдной.  Все,  что  в  момент
взрыва находилось по ту сторону станции, было полностью  уничтожено.  Однако
ответы на эти вопросы можно было поискать позже, а сейчас следовало  принять
немедленные меры к отражению нападения. Он снова  повернулся  к  экрану,  на
котором каменно-неподвижно маячил силуэт Старшего оперативного  управляющего
модуля.
   - Это нападение. Действуйте.
   Изображение исчезло раньше, чем он закончил говорить.  Впрочем,  Старшему
оперативному модулю и  не  было  необходимости  слушать,  как  губы  Первого
Контролера сотрясают воздух. Несмотря на то что мультиплексные линии  сейчас
были слишком загружены потоком информации, Старший оперативный модуль тут же
затребовал  и  получил  в  свое  распоряжение  максимально  возможную   долю
пропускной способности системы связи. Так что он  знал  о  его  решении  еще
прежде, чем сам Первый Контролер произнес половину фразы.  Первый  Контролер
слегка расслабился. Ну что ж, похоже, эта проблема решена. Какова бы ни была
численность нападающих - а судя по тому, сколько они  успели  накрошить,  их
было не менее сотни, - вряд ли они смогут продержаться сколько-нибудь долго,
когда за них  примутся  восемнадцать  тысяч  тактов,  составляющие  гарнизон
искусственной планеты. Сначала у него возникло желание снова выйти на  связь
со Старшим оперативным модулем и приказать ему обратить особое  внимание  на
охрану  жизненно  важных  центров  станции,  но  в  следующее  мгновение  он
нахмурился и решил этого не делать. Проклятая человеческая  составляющая  до
сих пор дает о себе знать. Насколько надо быть выбитым из колеи, чтобы ему в
голову могла прийти мысль давать советы по организации обороны  Измененному,
основной функцией которого как раз и являлась оборона Малой Гронты. Он снова
повернулся к пульту, с допустимой долей раздражения подумав, что из-за того,
что  Старший  оперативный  модуль  отобрал  существенную  часть   пропускной
способности мультиплексов, ему придется  намного  дольше  пользоваться  этим
примитивным экраном, но затем его тело дернулось  и  бесформенно  обмякло  в
своем кресле.
   Берс остановился так стремительно, что Валькирия чуть не врезалась ему  в
спину. Он замер и несколько мгновений будто прислушивался к  чему-то,  потом
резко повернулся.  Ольга  заметила,  что  багровая  пелена  боевого  транса,
плескавшаяся в его глазах, немного померкла, будто отступила куда-то  внутрь
зрачков, в глубь черепа. Взгляд стал более осмысленным,  и  в  нем  читалась
озабоченность.
   - Они начали противодействие.
   Ольга молча стояла, пользуясь краткой  передышкой  для  восстановления  в
крови концентрации кислорода и  питательных  веществ.  Даже  их  сумасшедший
метаболизм не справлялся со столь бешеной нагрузкой. К тому же в этой  атаке
она была ведомой, поскольку слишком слабо ощущала Рисунок, да и фраза  Берса
была не вопросом, а простой констатацией факта. Тем более что дело было явно
не  в  этом.  Противодействие  началось  даже  несколько  позже,   чем   они
предполагали, и если бы дело было только в этом,  Берс,  скорее,  удвоил  бы
темп. Он еще некоторое время неподвижно стоял, напряженно вслушиваясь в свои
ощущения, потом хищно ощерился и, повернувшись к Ольге, сфокусировал взгляд.
Она  увидела,  как  багровая  пелена   вновь   заполняет   его   зрачки,   и
почувствовала, что и сама снова погружается в темные бездны боевого транса.
   - Меняем Рисунок. Мы уйдем отсюда не только с ней. Нас завлекли  сюда.  Я
хочу забрать с собой того, кто это придумал.
   Валькирия почувствовала,  как  где-то  на  периферии  сознания  мелькнуло
удивление. Кто мог знать об их нападении? Однако сейчас все это было уже  не
важно. Берс метнулся вперед, и она бросилась за ним, перехватив плазмотрон и
привычным движением перекинув за спину слегка растрепавшуюся  косу.  Впереди
полыхнуло, и она увидела мелькнувшие в проломе  напряженные  ноги  брата  и,
пригнувшись, чтобы пропустить над головой несколько лучей лазеров  оружейных
блоков тактов, запоздало перечеркнувших лиловеющий пролом, метнулась следом,
на  ходу  вытянув  руку  с  плазмотроном  и  превращая  странно   замедленно
движущиеся фигуры тактов в полыхающие факелы. Снова наступило время убивать.
   Тело Первого Контролера  охватила  судорога,  он  дернулся  и  со  стоном
выпрямился в кресле. Голова раскалывалась от острой боли,  потом  боль  тихо
превратилась в тупую тяжесть. Первый Контролер сделал  несколько  вдохов  и,
почувствовав, что снова обрел контроль над своим телом, аккуратно  расслабил
сведенные судорогой мышцы. Честь, невероятная честь! Малая Гронта была столь
важна для Единения именно  потому,  что  являлась  обиталищем  Средоточия  -
одного из Верховных  Контролеров,  праотцов  и  праматерей  Единения.  Стать
Первым Контролером подобного мира - это вершина карьеры. И он ее  достиг.  И
хотя редко кто из  Первых  Контролеров  подобных  миров  удостаивался  чести
Полного Слияния более чем один-два раза в десятилетие, сегодня это произошло
уже второй раз за этот год.  Первый  Контролер  чувствовал,  что  его  прямо
переполняют производные его человеческой составляющей, но, в отличие от всех
предыдущих подобных моментов, он совершенно не  ощущал  ни  раздражения,  ни
вины. Ибо эмоции, которые его переполняли, ближе всего соответствовали  тем,
что обозначаются словами "благоговение" и  "божественный  восторг".  И  хотя
полученные инструкции  в  сложившейся  ситуации  были  несколько  нелогичны,
никакого  недоумения  это  не  вызывало.  То,   что   предлагают   Верховные
Контролеры, по большей части и не может быть  понято  никем,  кроме  них.  А
потому на долю таких, как он, остается только повиновение. Первый  Контролер
протянул руку к пульту и,  уже  когда  на  экране  появилось  лицо  Старшего
оперативного модуля, с сожалением вспомнил, что с имеющейся после  получения
инструкций  от   Средоточия   мерой   ответственности   он   получил   право
первоочередного  доступа,  но  глаза  Старшего   оперативного   модуля   уже
требовательно смотрели с экрана.
   - Нападающие двигаются к  изолятору  для  "диких".  Не  противодействуйте
приближению. Не противодействуйте соединению.  Не  противодействуйте  уходу.
Исключите повреждение жизненно важных частей станции, не допуская  нанесения
серьезного вреда нападающим и женской особи "диких", которая уйдет с ними.
   Приказ был слишком алогичным, чтобы Старший оперативный модуль  приступил
к его выполнению без запроса о полномочиях, но когда симплексы на  мгновение
соединили их разумы. Первый Контролер  почувствовал,  что  даже  совершенный
гормональный баланс такта совершил кратковременный сбой,  заставив  того  на
долю секунды испытать удивление. В следующее мгновение он  исчез  с  экрана.
Первый Контролер слегка качнул головой и,  протянув  руку,  снова  нажал  на
клавишу. Выполнив инструкции Средоточия, он снова перешел на низший  уровень
ответственности, не позволявший  ему  пользоваться  все  еще  перегруженными
линиями связи. Однако теперь перед ним вновь осталась всего  одна  проблема.
Вопрос с нападением можно было считать исчерпанным.
   И это было самой большой его ошибкой.

   8
   В следующий раз леди Эноминера появилась, когда Эсмиель уже  окончательно
потеряла счет дням своего странного  плена.  По  ее  прикидкам,  со  времени
предыдущего посещения прошло  уже  около  полугода,  однако  сколько  точно,
девушка затруднялась сказать. Впрочем, это было не столь уж важно. Во всяком
случае, когда Эноминера появилась  в  камере,  девушка  была  изумлена.  Она
испуганно смотрела на появившееся существо, в котором с большим трудом можно
было уловить некоторое сходство с той, которую она когда-то знала  как  леди
Эноминеру, а потом, почувствовав, как ослабли ноги,  опустилась  на  жесткое
ложе и тихо прошептала:
   - О темная бездна, что они с вами сделали?
   Та, что когда-то была Эноминерой, спокойно  вышла  на  середину  комнаты.
Несмотря на то что у нее по окружности черепа пока виднелись только какие-то
бугры, уже довольно заметно выступавшие из черепа, в этот момент  она  стала
до дрожи похожа на настоящего Вопрошающего.
   - Ты боишься меня?
   Холодная бесстрастность, так разительно  контрастирующая  со  столь  явно
ощущавшимся раньше в  обертонах  голоса  леди  Эноминеры  внутренним  жаром,
шокировала даже сильнее,  чем  внешность,  и  Эсмиель  невольно  вздрогнула.
Существо склонило голову в некоем подобии благожелательного кивка.
   - Это хорошо. Значит, я приближаюсь к функциональному совершенству.
   Эсмиель охнула и, прижав руку ко рту, покачала головой:
   - О темная бездна...
   Эноминера молча заняла позицию напротив нее и опустилась на другой  конец
длинного  изогнутого  ложа.  Эсмиель  болезненно  сморщилась.  Прежняя  леди
Эноминера, прежде чем поместить свой  объемистый  зад  на  стул  или  диван,
отпустила бы какую-нибудь соленую шуточку, потом  некоторое  время  деловито
выбирала бы, как присесть. Эта - просто опустила сухопарый зад на  ближайшую
точку. И именно этот жест вдруг заставил Эсмиель  окончательно  понять,  что
той  Эноминеры,  которая  была   способна   ради   своей   погибшей   любви,
переродившейся в ненависть, ввергнуть империю в войну, больше нет. И как  ни
странно, это понимание принесло Эсмиель не боль, а облегчение.
   - Что тебе нужно от меня, Вопрошающий?
   Эноминера вздрогнула, ее глаза резко распахнулись, а бугры вокруг  черепа
судорожно задергались, сильно напоминая причудливую пляску развитых сенсоров
настоящих   Вопрошающих,   но   у   этих   пока   еще   не    было    ножек.
Эноминера-Вопрошающий медленно разлепила губы и произнесла все тем же  сухим
голосом, в котором, правда, внезапно для Эсмиель прорвались отблески прежних
чувств:
   - Значит, ты еще не готова.
   Эсмиель насторожилась:
   - Для чего?
   Но гормональный баланс  уже  успел  скорректировать  внезапный  порыв,  и
Вопрошающий снова был спокойно бесстрастен.
   - Сегодня ты соединишься с подобными себе.
   Эсмиель почувствовала, как ее охватывает радость от того, что  наконец-то
закончится это выматывающее душу одиночество, но тут же постаралась изо всех
сил скрыть это чувство. Она не видела иной цели столь  длительной  изоляции,
кроме как сломить ее волю, заставить  ее  добровольно  пойти  на  подчинение
Контролерам. Слишком бурное выражение радости могло натолкнуть ее тюремщиков
на мысль о том, что она на грани, и заставить их изменить решение  (впрочем,
до сих пор никто так и не удосужился сказать, что именно им от нее нужно), а
затем ей пришло в голову, что ее жалкие потуги  вряд  ли  смогут  скрыть  от
Вопрошающего хоть что-нибудь. Во всяком случае, бугры по  окружности  черепа
Вопрошающего-Эноминеры шевелились достаточно активно.
   - Вставай, тебя ждут.
   Эсмиель  медленно  поднялась  на  ноги.  Вопрошающий-Эноминера  несколько
мгновений равнодушно фиксировал ее всеми своими сенсорами, потом вдруг  лицо
этого существа исказилось, и оно рухнуло  на  пол  и  забилось  в  судороге.
Вскоре тело обмякло, изо  рта  вылетел  сгусток  пены,  горло  напряглось  и
исторгнуло хрип, и тут же тело судорожно  выгнулось.  Эсмиель  вскрикнула  и
бросилась к ней. Эноминера замерла и потом натужно прошептала:
   - Бедная... девочка... Они... - Но тут ее  тело  снова  изогнулось,  и  в
следующее мгновение она села, но это  движение  напомнило  Эсмиель  то,  как
двигалось тело Вопрошающего, которого  Эсмиель  убила.  Эноминера  оцепенело
сидела на полу, ее лицо было покрыто потом и мелко подрагивало, потом она  с
надрывом  всхлипнула  и,  прошептав  полупарализованным  ртом:  "Нет...   Не
могу..." - резким движением выхватила из-под  балахона  нечто,  напоминающее
вязальную спицу, и вонзила ее себе в  глаз.  Видимо,  это  была  не  обычная
спица, или просто  она  знала,  куда  надо  ее  воткнуть,  поскольку  голова
Эноминеры тут же окуталась тем  голубоватым  сиянием,  которое  Эсмиель  уже
видела у одного Вопрошающего в тот момент, когда он убил нападавшего на него
матроса. Но на этот раз сияние не сформировалось в искру, а полыхнуло вокруг
головы самой Эноминеры, причем гораздо более ярко, чем в первый  раз.  Когда
Эсмиель открыла глаза, она увидела  на  полу  мертвое  тело,  обезглавленное
тело, рядом с которым полукругом стояли сразу три Вопрошающих. Двое  из  них
жадно фиксировали малейшие оттенки ее эмоций, превратившись из-за напряженно
вытянутых в ее сторону венчиков сенсоров  в  странное  и  уродливое  подобие
земных гибридных подсолнухов. А третий раскинул свои сенсоры по сторонам и с
привычной методичностью фиксировал реакцию стены, пола,  изогнутого  ложа  и
еще неизвестно чего.
   - Ты  идешь  с  нами,  -  голос  Вопрошающего  был,  как  обычно,  сух  и
бесстрастен, - сегодня ты соединишься с подобными себе.
   Эсмиель молча стиснула губы и, гордо вскинув голову, подошла  к  лежащему
телу и опустилась рядом с  ним  на  колени.  Она  сидела  неподвижно,  потом
наклонилась и, подняв раскинутые и непривычно сухие руки, на которых все еще
были видны знакомые пигментные пятна, сложила их  на  груди.  Потом  подняла
ладонь в ритуальном жесте и, не сомневаясь, что в этот  момент  все  сенсоры
троих Вопрошающих яростно вибрируют, тихо произнесла:
   -  Ты  не  смогла  защитить  своей  любви  и  не  смогла  вынести   своей
ненависти... Лежи с миром, и да пребудут с тобой святые стихии. - После чего
поднялась и спокойно повернулась к оцепенело рассматривающим ее Вопрошающим.
   Несколько мгновений в отсеке стояла напряженная тишина,  потом  все  трое
одновременно сдвинулись с  места  и  быстро,  но  без  излишней  поспешности
окружили ее. Тот, что уже говорил с  ней,  повернул  лицо  в  ее  сторону  и
произнес:
   - Следуй с нами, - после чего они одновременно повернулись и двинулись  к
раскрывшейся диафрагме выхода.
   Они долго шли длинными  коридорами,  залитыми  излишне  резким  и  оттого
кажущимся  каким-то  мертвенным  светом.  Время  от  времени  им   навстречу
попадались другие существа. Некоторые из них ничем не отличались  от  людей,
кроме, возможно, неестественного равнодушия, с  которым  они  проскальзывали
мимо странной процессии, а у других сходство с людьми  угадывалось  довольно
смутно.  Наверное,  канскеброны  на   своем   пути   к   Великому   Единению
повстречали-таки иную разумную расу и включили ее в  состав  своей  странной
империи. А может, даже у истоков  пресловутого  Единения  стояли  совсем  не
люди. Однако эти мысли, быстро промелькнувшие в воспаленном  мозгу  Эсмиель,
как-то не слишком ее затронули. Голова девушки,  была  занята  предвкушением
встречи. Все эти месяцы она не давала своей психике ни малейшей  возможности
сорваться с узды, в которую она сама же  ее  и  затянула.  Представительницы
правящего клана, которым судьбой предназначено  было  занять  место  хозяйки
какого-нибудь великого дома или супруги главы ветви, обязаны были  научиться
держать в узде свои мысли и чувства. Но больше всего ей  помог  тот  год  на
лунной базе. Земля не делала различий между людьми ни по полу, ни  по  цвету
кожу, ни по тому, торчат ли у  тебя  из  головы  сенсорные  наконечники  или
сколько у тебя рук. Там каждый стоил столько, сколько стоил он  сам.  И  вот
теперь ей показалось, что наконец у нее появится возможность хоть на немного
отпустить эту психологическую узду. О святые стихии, неужели  рядом  наконец
появятся те, на чье плечо можно будет опереться?
   Эсмиель  вздрогнула  и  резко  остановилась.  Последняя  мысль   внезапно
представила все в несколько ином свете. Она окинула  настороженным  взглядом
также остановившихся и мгновенно повернувшихся к ней Вопрошающих.
   - Почему ты остановилась?
   Эсмиель опустила глаза и посмотрела на свое  обнаженное  тело.  О  темная
бездна, толпа бездельничающих мужчин, запертых в ограниченном пространстве и
на протяжении нескольких месяцев не видевших даже изображения женщины... Она
стиснула зубы.
   - Я не могу идти в таком виде. Я должна одеться.
   Вопрошающие тут же заработали сенсорами, а Эсмиель вздрогнула от внезапно
пронзившего ее озарения.
   - Эй, а что означает "соединиться с подобными тебе"?
   Вопрошающие никак не отреагировали на  этот  вопрос,  только  их  сенсоры
задергались в более быстром темпе. И Эсмиель поняла, что ее страшная догадка
оказалась правдой. Она почувствовала, как у нее  похолодели  ноги,  а  спина
покрылась холодным потом. Некоторое время девушка боролась с  охватившей  ее
растерянностью и в последней, отчаянной попытке удержаться  и  не  завизжать
резко вскинула голову, откинув с лица отросшие за время  заключения  волосы.
Она внезапно вспомнила, что, когда Берс замечал этот жест, у  него  на  лице
всегда возникало какое-то очень нежное и от  этого  даже  слегка  глуповатое
выражение. То ли из-за этого воспоминания о муже, то ли просто  потому,  что
первый,  самый  сильный  шок  от  потрясения  наконец  прошел,  но   Эсмиель
почувствовала, что паника  отступила.  И  вслед  за  этим  запоздало  пришло
понимание того, почему ее столь долгое время держали отдельно от мужчин.
   - Значит, вы ждали, когда закончится действие нейтрализующей капсулы и  я
буду готова для зачатия?
   Вопрошающие продолжали молча ощупывать ее всеми своими  сенсорами,  потом
вдруг все трое синхронно дернулись  и  оцепенели  с  вытаращенными  глазами,
растопырив  сенсоры  так,  что  их  головы  стали  напоминать  стилизованное
изображение солнышка на детских рисунках. Эсмиель невольно  отшатнулась,  но
затем Вопрошающий, стоящий прямо перед ней, вздрогнул, и  его  взгляд  снова
приобрел  осмысленность.  Точнее,  девушке  показалось,   что   из   глубины
Вопрошающего на этот раз на нее смотрит нечто намного  более  разумное,  чем
то, с чем она встречалась до сих  пор.  Это  был  другой,  незнакомый,  даже
чуждый разум, но этот взгляд ощущался как проводник некой древней  мудрости.
Она почувствовала,  что  ее  вновь  пробил  озноб,  и  с  трудом  прошептала
пересохшими губами:
   - Кто ты? - Но в следующее мгновение она осознала, что уже знает ответ на
этот вопрос. Эсмиель со странным в такой ситуации удивлением  отметила,  что
голосовые связки Вопрошающего еще способны придавать его  голосу  достаточно
приятные обертоны.
   - Некоторые из подобных тебе знают меня под именем Средоточия.
   Эсмиель судорожно вздохнула и на несколько  секунд  прикрыла  глаза.  Она
знала это имя, практически любой человек на Земле знал его,  но  это  знание
всегда оставалось чем-то  гипотетическим,  слишком  оторванным  от  реальной
жизни, вроде того,  что  температура  на  поверхности  центрального  светила
Солнечной системы составляет шесть тысяч градусов. Ибо представить себе, что
кто-либо когда-нибудь сможет лоб в лоб встретиться с носящим  это  имя,  мог
только полный сумасшедший. Когда она открыла вновь глаза, тело  Вопрошающего
стояло на том же месте и в той же позе, но  его  выражение  лица  составляло
резкий контраст с той маской, к которой она уже успела привыкнуть.
   - И что же нужно от меня одному из Верховных Контролеров?
   Овладевший телом Вопрошающего разглядывал ее, а потом снова заговорил:
   - Ты слишком необычна, Эсмиель Энокарей Эрой баль Снольсаматер Эонеон.
   Эсмиель вздрогнула. Свое полное имя, произнесенное вслух, она слышала дай
бог в пятый или шестой раз в жизни, и каждый  раз  это  были  очень  важные,
можно сказать переломные, моменты, а Средоточие продолжил:
   - Та, что звалась Эноминерой, сотрудничая с нами, передала нам