себя  на  самой  вершине,  он  чувствовал  себя  глубоко
несчастным. В великой системе, созданной  канскебронами,  все  было  просто,
четко и понятно. Правила были определены раз  и  навсегда  и  неукоснительно
соблюдались в любом, даже самом медвежьем углу на  любой  планете  Единения.
Соблюдай их - и поднимешься выше. И в  пределах  своей  компетенции  и  этих
четко сформулированных правил адмирал чувствовал себя, да  и  был  на  самом
деле абсолютным властелином.  А  сейчас...  Адмирал  поднялся  с  кресла  и,
подойдя к окну, посмотрел на висевший над горизонтом серп Земли.  Сейчас  он
всего лишь пешка, которую двигают даже  не  по  разлинованной  доске,  а  по
чему-то сумбурному и непонятному некие  существа,  которых  он  считал  куда
более отдаленными от человека, чем любые  Измененные  канскебронов.  Адмирал
вздохнул. Неужели  такая  роль  уготована  ему  до  конца  жизни?  Несколько
мгновений он сидел с окаменевшим лицом, а потом возмущенно  стиснул  зубы  и
хищно улыбнулся. Ну уж нет. Он достоин большего,  и  никто  из  этих  грубых
варваров, выросших в лесных болотах, не сможет ему  помешать.  Они  способны
только  на  то,  чтобы  быть  пушечным  мясом.  Да  если  бы  угроза   войны
действительно существовала, этого юнца командующего из системы  было  бы  не
вытянуть никакими посулами, уж он-то видел его во время Битвы в поясе. Его и
этих... берсерков. Адмирал зябко  повел  плечами.  Удивительно!  Канскеброны
тысячелетия создавали абсолютного  воина,  и  когда  казалось,  что  он  уже
создан,  откуда-то  из  чащоб  и  болот  появились  эти...   Адмирал   криво
усмехнулся. И после всего того, что они творили в той битве, этот собирается
его убедить, что ему доступны обычные человеческие чувства?!  Впрочем,  если
угрозы войны нет, для адмирала даже  лучше,  если  этот  будет  подальше  от
системы. Как приятны были те пять лет, что  он  был  в  империи!  Во  всяком
случае, в его отсутствие жизнь в Солнечной системе казалась  адмиралу  менее
отвратительной. А цель, поставленная им самим, - более достижимой.
   Следующие две-три недели  на  лунной  базе  прошли  достаточно  спокойно.
Энтони был страшно занят, поскольку после  отлета  Берса  на  него  навесили
программу переподготовки,  которую,  конечно,  пришлось  изрядно  сократить.
Посольство империи тихо убралось  домой,  получив  несколько  урезанный,  но
все-таки  многообещающий  договор  о  взаимопомощи.  Впрочем,  представители
империи были правы в том, что у  Земли  не  было  выхода.  Если  земляне  не
вступят в войну, то спустя несколько лет могут остаться одни против Единения
канскебронов, увеличившегося еще на пару сотен планет. Поэтому подготовка  к
войне шла полным ходом. Во исполнение одного из пунктов договора Эсмиер взял
на себя обещание прислать несколько десятков  специалистов  для  налаживания
производства пространственных мин и орбитальных  проекторов,  которые  могли
изрядно усилить систему  обороны  Солнечной  системы.  Канскеброны  обладали
слишком  мощными  наступательными  силами,  а  само  строение  их   общества
практически исключало какие-то внутренние мятежи. Так что они, в отличие  от
империи, не уделяли серьезного внимания  планетарной  обороне.  А  никто  не
сомневался, что атака на  Солнечную  систему,  когда  она  состоится,  будет
произведена очень солидными силами. Впрочем, империя должна была получить от
подобного использования своих специалистов  просто  фантастический  выигрыш,
поскольку,  по  предположениям  аналитиков,   во   вторжении   должны   были
участвовать не менее трех-четырех Системных разрушителей с  солидным  флотом
поддержки,  а  это  означало,  что   канскебронам   волей-неволей   придется
существенно ослабить давление на фронтах.  Впрочем,  был  еще  вариант,  при
котором канскеброны никак не отреагируют на действия Берса, но  он  серьезно
не рассматривался. Почти никем.

   2
   Тяжелая металлическая дверь  с  легким  шелестом  скользнула  в  сторону.
Эсмиель открыла глаза и повернула голову в сторону входа. Прямая  как  палка
фигура, возникшая на пороге, заставила  ее  только  разочарованно  искривить
губы. Опять Вопрошающий. Она совершенно по-детски зажмурила глаза, как будто
это могло хоть как-то оградить ее от приближающегося мерным шагом  мучителя,
а потом горько усмехнулась и, откинув легкий  полог,  резко  села  на  своем
жестком ложе.
   Вопрошающий остановился в пяти шагах и  уставился  на  нее  всеми  своими
сенсорами, похожими на уродливые глазки, висящие вокруг  черепа  на  толстых
волосках. Когда они находились в покое, то у Вопрошающего  был  вид  земного
святого с нимбом над головой. Эсмиель как-то видела это на старинных  земных
картинах, которые она случайно обнаружила, ненароком забравшись в директорию
"История искусств". Но сейчас все они были направлены на нее и  беспрестанно
шевелились, от чего Вопрошающий скорее напоминал бесполый вариант медузы.
   - О встрече с тобой просила  одна  из  подобных  тебе.  -  Сухо  произнес
Вопрошающий и, на  мгновение  замерев,  чтобы  сенсоры  смогли  как  следует
оценить ее реакции, столь же сухо закончил: - Ей разрешено.
   Эсмиель поежилась. Она была совершенно нагой, но температура, влажность и
состав воздуха в этом месте заключения были подобраны с максимальным для нее
комфортом, а за прошедшие два месяца она привыкла относиться  к  Вопрошающим
скорее как к мебели, чем как к мужчинам. Впрочем, по их внешнему виду сложно
было установить, кем эти существа были до того, как стали Вопрошающими.  Так
что ее озноб был  вызван  больше  тем,  что  впервые  за  эти  месяцы  в  ее
тупо-неизменном существовании наконец что-то произошло. Потом до  нее  дошел
смысл заявления, и она удивленно вскинула  голову.  Неужели  леди  Эноминера
действительно жива? Впрочем, эта фраза могла означать,  что  встречи  с  ней
пожелала какая-то из деторождающих машин, каковыми ей представлялись женщины
канскебронов.
   Канскеброны захватили крайдер в течение сорока минут. Потерь с их стороны
практически  не  было.  Насколько  Эсмиель  могла  оценить,  были   серьезно
повреждены два или три такта да зафиксировано несколько случайных  попаданий
в ближайший корабль прикрытия.  Антенны  системы  наведения  были  полностью
выведены из строя, и офицер управления огнем просто палил куда-то в  сторону
противника, перенацеливая орудия случайными ударами  по  клавишам  включения
сервоприводов фокусаторов орудий. Канскеброны даже  не  стали  отвечать,  а,
подойдя  вплотную,  накрыли  их  мощным  нейтрализующим  полем.  После  чего
выбросили абордажную команду. Такты аккуратно  вскрыли  оболочку,  ворвались
внутрь, молниеносно прикончили шестерых самых смелых и  без  звука  скрутили
остальных. Спустя час после начала атаки вся эскадра уже легла  на  обратный
курс, оставив на месте крайдера быстро рассеивающееся и остывающее облачко.
   Первые сутки всех пленников держали вместе. Такты пригнали их  в  большое
помещение и выстроились вокруг них, слегка опустив оружейные  блоки,  сильно
напоминавшие огромные уродливые руки с торчащими из области запястий острыми
фокусаторами боевых лазеров. Когда дюжий такт выпустил ее из своих  железных
лап, Эсмиель торопливо отступила на несколько шагов и, остановившись, быстро
огляделась. Множество событий, в числе которых были захват корабля и  смерть
товарищей, произошли за столь короткий промежуток времени,  что  большинство
членов экипажа были просто сбиты  с  толку  и  находились  в  прострации.  В
каком-то смысле ей было легче, чем  им,  поскольку  она  уже  встречалась  с
тактами. К тому же ее побег и год жизни на Земле были хорошей  закалкой  для
ее психики, но, темная бездна, они же все были военными! Эсмиель  недовольно
скривилась и помассировала руки - проклятый такт слишком сильно  стиснул  ей
запястья, когда заламывал руки и  волок  по  коридору  горящего  крайдера  к
абордажному боту.
   - Как вы, леди?
   Она обернулась. Капитан стоял рядом, держась за бок.
   - Прекрасно, капитан, - девушка усмехнулась, -  насколько,  конечно,  все
может быть прекрасно в подобных  условиях.  -  Она  обвела  толпу  пленников
быстрым взглядом. - А где леди Эноминера? Она жива?
   Капитан  выдохнул  и  попытался  выпрямиться,  но  охнул  и,   покраснев,
заговорил почти спокойным голосом:
   - Была жива, когда эти твари  ворвались  в  рубку.  И  насколько  я  могу
надеяться, так и осталась жива. Не думаю, что,  если  она  даже  и  вздумала
огреть кого из них своим знаменитым ридикюлем, они вряд ли расценили это как
нападение. Скорее как ласку. - Он горько усмехнулся. - Я думаю, что и  Грени
и Сапойта  они  убили  больше  для  демонстрации  своей  силы,  а  не  из-за
представляемой ими угрозы. Против каждого из этих...  этих...  -  И  он,  не
найдя достойного эпитета,  просто  зло  сплюнул  и  зло  закончил:  -  Нужно
выставить по взводу  Голубых  драконов,  тогда  можно  говорить  о  каких-то
шансах. - Он замолчал и некоторое время вертел головой по сторонам, а  потом
недоуменно произнес: - Похоже, здесь все выжившие... кроме леди Эноминеры. -
Капитан громко выкрикнул: - Кто видел леди Эноминеру?
   Толпа загудела. Громкий голос капитана был чем-то из тех страшно  далеких
времен, когда все еще было хорошо или казалось таковым.
   - Я видел, как ее вели по  коридору,  лэр,  -  из  толпы  вышел  какой-то
матрос, - их было двое, лэр, один такой же, как те, - он  кивнул  в  сторону
молчаливого кольца, окружавшего их, - а у второго из черепа торчало  раза  в
три больше всякой дряни.
   Эсмиель удивленно покачала головой:
   -  Оперативный  управляющий  модуль?  Странно...  -  Она   на   мгновение
замолчала, пытаясь понять, какого дьявола командир абордажной  группы  лично
конвоировал леди Эноминеру, но так ничего и не придумала и глухо произнесла:
- Что ж, поскольку никто не видел ее мертвой, будем считать, что она жива  и
рано или поздно к нам присоединится. - Она повернулась к капитану:  -  Итак,
что вы намерены предпринять?
   Капитан недоуменно уставился на нее:
   - Э-э-э... леди?
   Эсмиель сердито нахмурилась и сварливо рявкнула:
   - По-моему, вы еще капитан, а вокруг ваши люди.
   Капитан сглотнул и, снова покраснев, с натугой произнес:
   - Да, конечно, благодарю вас, леди. - Он на мгновение задумался, а  затем
коротко приказал: - Командирам боевых частей и  старшим  отсеков,  проверить
личный состав. Через пятнадцать минут жду полного доклада о потерях, наличии
и состоянии людей, имеющихся ранениях и ожогах.
   Капитан замолчал и бросил быстрый  взгляд  на  Эсмиель,  та  еле  заметно
кивнула. Он заметил и едва удержался  от  довольной  улыбки,  однако  быстро
опомнился и поспешно отвернулся, нарочито нахмурившись.
   Пока командиры докладывали о  потерях,  Эсмиель,  устроившаяся  на  полу,
принялась осматриваться. Шок постепенно проходил. Люди, еще несколько  минут
назад напоминавшие испуганное стадо, сейчас  вновь  начали  осознавать  себя
людьми, и даже более того, военными моряками империи.
   - Прошу прощения, леди...
   Эсмиель обернулась. Капитан уже успел  закончить  короткое  совещание  и,
отпустив командиров, снова подошел к ней.
   - Леди, я должен выразить вам свое восхищение, - произнес он. -  Половина
моей команды только начинает  немного  приходить  в  себя,  я  сам...  -  Он
запнулся, слегка заалел, но,  упрямо  набычив  голову,  твердо  произнес:  -
Чувствовал себя растерянным, но вы... Клянусь, раньше я сомневался  в  праве
лордов так долго управлять империей, но  теперь...  -  Он  оборвал  фразу  и
склонился перед ней в глубоком поклоне.
   Эсмиель слегка растерялась. Знал бы этот мальчик, что вся ее выдержка  не
имеет ничего общего с чистотой ее крови. Она припомнила, какая дикая  паника
охватила  ее,  когда  она  впервые  была  застигнута  учебной  тревогой   на
одиннадцатом библиотечном уровне. Выматывающий душу  звон  баззеров  первого
предупреждения, пустынный коридор, мгновенно наполнившийся  сосредоточенными
людьми, мчащимися куда-то с сумасшедшей скоростью, здоровенный такт, сбивший
ее с ног небрежным движением  оружейного  блока.  От  его  прикосновения  ее
охватило оцепенение, но такт одним движением  кисти  поставил  ее  на  ноги.
"Прошу прощения, мэм", - буркнул он и тут же помчался дальше. А  сколько  их
было потом... Но она не стала ничего рассказывать капитану, просто кивнула и
покровительственно улыбнулась. Она была старше большинства  этих  мужчин  на
целую жизнь. Потому что уже почти  не  принадлежала  империи.  Леди  Эсмиель
стала мисс Рюрик. Поэтому она знала, что она может выдержать намного  больше
того, на что способна леди ее возраста и положения. А эти мужчины  нуждались
в ее силе. На душе у каждого из них лежал тяжкий груз  поражения,  и  сейчас
главным было выдержать, устоять, не впасть в отчаяние или  сойти  с  ума,  а
потому ее задачей было стать для этих мужчин границей, последней чертой.
   Чтобы  при  взгляде  на  нее  каждый  из  них  мог  сказать:  "Если   эта
аристократичная штучка до сих пор не сломалась, то чем хуже я?" После  года,
проведенного на Земле, она понимала, какую неподъемную тяжесть взваливает на
свои плечи, и знала, что сможет ее выдержать.
   В этот момент ближайшая стена вздрогнула и начала медленно  раздвигаться.
В образовавшийся проем ударил сноп яркого света, и люди зажмурились. Эсмиель
бросила быстрый взгляд в сторону тактов, но те стояли неподвижно. Их фильтры
могли выдержать более сильное освещение, а тот, кто должен был появиться  на
пороге, явно не относился к числу их командиров.
   - О темная бездна!
   Эсмиель оглянулась. На пороге стояло существо с двумя руками и  ногами  и
одной головой, но в тот момент им показалось, что на  этом  его  сходство  с
человеком и заканчивается. И  все,  что  с  ними  произошло  позже,  не  раз
возвращало их к этой мысли. Существо шагнуло  вперед,  окинуло  их  странным
взглядом, от которого у каждого появилось ощущение,  будто  с  него  содрали
кожу, и произнесло сухим, даже каким-то скрипучим голосом:
   - Вы будете называть меня Вопрошающий, низшие.
   Следующие несколько часов были заполнены тем, что их заставили раздеться,
и, прогнав, будто скот, через несколько душевых камер, наконец снова собрали
в каком-то отсеке. На некоторое  время  они  вновь  оказались  предоставлены
самим себе. Тем более что на этот раз вокруг них не было никаких тактов. Как
только Эсмиель стало ясно, что конвейер на некоторое время остановился,  она
отошла в сторону и принялась торопливо отжимать свои длинные густые  волосы,
рефлекторно морща нос. О темная бездна, и это она, та  самая  леди,  которая
устраивала скандал, если Саонэрей, ее личный парфюмер, чуть-чуть не  попадал
в ее любимый тон. Теперь от нее пахло не то чтобы очень  гнусно,  но  как-то
неприятно. Во всяком случае, не тем, чем должно пахнуть от женщины.  И  это,
как ни странно, раздражало ее намного больше всего остального.
   Вопрошающий, как и в прошлый раз, появился  внезапно  и  без  охраны.  Он
окинул  их  тем  же  бесстрастным  взглядом,  в  котором  Эсмиель,   однако,
почудилась некая толика презрения, и снова проскрипел:
   - Через промежуток времени, равный двум вашим минутам, я укажу вам,  куда
следует пройти,  а  пока  выслушайте  правила,  следуя  которым  вам  отныне
предстоит жить. - Он замолчал, поведя по  сторонам  вылупленными  глазами  и
растопырив свой шевелящийся венец. В этот момент один из пленников, взревев,
бросился на него. Все сенсоры Вопрошающего тут  же  развернулись  в  сторону
мужчины, и в следующее мгновение вокруг  его  головы  появилось  голубоватое
свечение, с выпуклостей сорвалась огромная голубая искра, ударившая  матроса
прямо в переносицу. Тот  сделал  еще  два  шага  и  рухнул  прямо  под  ноги
Вопрошающего. Все произошло  настолько  быстро,  что  никто  даже  не  успел
осознать, что произошло.  Страшный  венец  Вопрошающего  еще  мгновение  был
направлен  на  лежащего,  потом  вновь  зашевелился,  будто  ощупывая   всех
находящихся в отсеке невидимыми щупальцами. Вопрошающий  поднял  свою  худую
ногу и  резким  пинком  перевернул  труп  на  спину.  Эсмиель  вздрогнула  и
рефлекторно закрыла глаза. Лицо матроса полностью обгорело, и передняя часть
головы блестела слегка закопченными костями и скалилась  желтоватыми  зубами
черепа. Но закрытые глаза не принесли облегчения, поскольку  в  нос  тут  же
ударил тошнотворный сладковатый запах озона и горелой кожи.
   - Покорность, повиновение, преклонение!  -  возгласил  Вопрошающий  своим
абсолютно бесстрастным голосом, и это оказалось последней  каплей.  Несмотря
на всю ее закалку, психика Эсмиель была все же  психикой  аристократки.  Все
это чудовищное нагромождение  страшных  событий  последних  часов  превысило
критическую массу, и девушка не выдержала.  Она  почувствовала,  как  у  нее
подгибаются ноги, закружилась голова, затем Эсмиель без  чувств  рухнула  на
пол.
   Очнулась она уже в этой тюрьме.
   По-видимому, что-то  отразилось  на  ее  лице,  когда  в  памяти  всплыли
воспоминания того дня. Во  всяком  случае,  сенсоры  Вопрошающего,  до  того
замершие почти неподвижно, теперь вновь зашевелились, но  затем  Вопрошающий
молча сделал шаг в сторону, освобождая проем.  Послышались  легкие  шаги,  и
спустя  мгновение  Эсмиель  с  радостью  убедилась,  что  ее   предположения
оказались верны. На пороге ее  отсека  возникла  леди  Эноминера,  одетая  в
просторное длинное платье. Вернее, та женщина, что возникла на пороге, очень
напоминала леди Эноминеру, но выглядела так,  будто  леди  каким-то  образом
удалось  сбросить  несколько  десятков  лет.  Эсмиель  удивленно   захлопала
глазами, а ее гостья, заметив ее реакцию, удовлетворенно рассмеялась:
   - Ну вот, слава богу. А то все вокруг больше  напоминают  сушеных  рыбин,
чем живых людей.
   - Эноминера! - Эсмиель шагнула вперед и схватила ее  за  руки.  -  Святые
стихии, я так счастлива, что вы живы!
   - Не только жива, милочка, но, как видишь, еще и процветаю. А как  ты?  -
Она отстранилась и стала рассматривать девушку. - Вижу, не  сахар,  впрочем,
если бы кто из наших славных морячков увидел тебя в таком виде, то их  можно
было бы пересчитать не по головам, а по буграм на штанах,  -  и  она  весело
расхохоталась.
   Эсмиель почувствовала, что ее душат слезы.
   - О Эноминера, если бы вы знали, как я счастлива вас видеть. Уже  столько
дней я не слышала...
   - Знаю-знаю, милочка, - перебила ее Эноминера, - кстати,  все  это  легко
изменить.
   Эсмиель  удивленно  посмотрела  на  нее.  Та  наслаждалась  произведенным
эффектом, потом ухмыльнулась:
   - Да, охальник Эскон, пожалуй, не упустил бы возможности написать с  тебя
картину под названием "Обнаженная изумленная", помнится, он любил  что-то  в
этом роде. - Она провела рукой по бедру и поморщилась: - Вот темная  бездна,
все время забываю, что мои сигары находятся за слишком  много  световых  лет
отсюда.
   - Что вы имеете в виду, когда говорите об изменениях? - спросила Эсмиель.
   - Все.
   - То есть?
   Эноминера сделала замысловатый жест рукой и пояснила:
   -  Несколько  искусственно  выращенных  биоэлектронных  энигм  -  и  твоя
молодость  продлится  намного  дольше,  чем  ты  рассчитываешь  прожить,   а
некоторая демонстрация готовности к сотрудничеству, и перед тобой  откроются
такие перспективы... - Эноминера демонстративно зажмурилась.
   Эсмиель почувствовала озноб. Эноминера... Не может  быть!  Гостья,  криво
усмехаясь, смотрела на нее.
   - Ты поняла? - И, помолчав минуту, но так и не дождавшись ответа, холодно
произнесла: - Я не думаю, что мне стоит в чем-то раскаиваться. Эзарр  и  его
выродки получили то, что заслужили.
   Эсмиель отвела глаза:
   - Но... почему?
   Эноминера скривилась.
   - Ты действительно хочешь знать?.. Что ж, тогда слушай.
   И она заговорила глухим, надтреснутым голосом.
   Спустя полтора часа  она  замолчала.  Некоторое  время  в  отсеке  стояла
мертвая тишина, потом Эсмиель глух