о лорд
Экториан не дремал и вовремя пришел на  помощь,  деликатно  воспользовавшись
правом  хозяина  дома  и  на  время  перерыва  перед  десертом  уведя  ее  в
библиотеку.
   Когда он прикрыл тяжелую двустворчатую дверь, Эсмиель наконец  облегченно
вздохнула.
   - О темная бездна, неужели я когда-то  тоже  могла  так  увлеченно  нести
подобную чушь?!
   Старый лорд, уже привычно устроившийся в  своем  столь  памятном  девушке
любимом  кресле,  усмехнулся  и  неторопливо  извлек  из  кармана  табакерку
героических размеров.
   - Сказать по правде, ты начала  болтать  об  этом  намного  раньше  своих
сверстниц. В том возрасте, когда еще считалось, что девочки об  этом  ничего
знать не должны. Так что сейчас ты, скорее всего, просто переросла  возраст,
когда женщины считают подобные разговоры важным признаком взрослой  леди,  к
тому же, по моим наблюдениям, большинство из них остается  в  этом  возрасте
навечно.
   И они дружно рассмеялись.
   Когда  смех  затих,  дядюшка,  кряхтя,  повернулся  и,  протянув  руку  к
маленькому столику, на котором стояло блюдо,  укрытое  салфеткой,  с  хитрой
улыбкой стянул тонкий лоскут материи. Эсмиель ахнула:
   - Тетушкина помадка!
   Дядюшка усмехнулся, но на этот раз более грустно.
   - Это Эмтара, моя младшенькая. Умница. Вся в мать. - Он ласково улыбнулся
своим мыслям и повернулся к девушке: - В общем, я не был  уверен,  что  твои
вкусы остались прежними, но... Вот и попросил испечь.
   Эсмиель прикусила губу. Тетушка умерла лет восемь назад.  Как  она  могла
забыть?! Девушка вскочила на ноги и, гибким движением скользнув  к  дядюшке,
обняла его за шею:
   - Простите, дядя. Я глупая и черствая.
   Старый лорд сердито насупился:
   - Вот еще. - Но потом не выдержал и снова  улыбнулся:  -  Ничего,  я  уже
достаточно стар и слишком многое повидал,  чтобы  считать,  что  все  должны
каждую минуту помнить о смерти моей  старушки.  -  И  он,  нарочито  сердито
насупив  брови,  закончил  гротескно-сварливым  тоном:  -   Особенно   такие
симпатичные вертихвостки, как ты. - И они снова рассмеялись.
   Дядюшка Экториан замолчал первым. Эсмиель, еще  улыбаясь,  отпустила  его
шею и, подойдя к окну, устремила наружу задумчивый взгляд.
   - Ах, дядюшка, как жаль, что нельзя вернуть детство.  Как  бы  я  хотела,
чтобы все опять стало, как раньше. Были бы живы папа,  и  мама,  и  тетушка,
чтобы Эоней снова стал  просто  кузеном,  а  эти  помадки  -  самой  большой
радостью. - Она вздохнула.
   Старый лорд пристально смотрел на нее. На некоторое  время  в  библиотеке
повисла тишина, потом лорд Экториан негромко произнес:
   - Значит, кузен... А ты не боишься?
   Девушка вскинула подбородок так,  что  волна  волос  закрыла  лицо,  и  с
вызовом посмотрела на дядюшку. Но тот спокойно выдержал ее  взгляд.  Эсмиель
опустила глаза.
   -  Я  не  знаю,  дядюшка.  Я  еще  слишком  молода,  и  мне  не   с   кем
посоветоваться.
   Старый лорд хмыкнул:
   - До сих пор ты прекрасно обходилась без чьих-либо советов.
   Девушка досадливо мотнула головой, вновь взметнув волну волос.
   - Ай, это другое. - Она замолчала и задумчиво потерлась щекой о плечо.  -
До сих пор я была всего лишь одна из многих, пусть избранных, родовитых,  но
многих. Тем более что это от меня не зависело,  я  -  леди  по  рождению.  А
сейчас... - Она вскинула взгляд на дядю и сказала, упрямо стиснув губы: -  Я
вдруг поняла, что, несмотря на всю мою браваду,  я  все-таки  женщина.  Я  -
слаба и беззащитна, а потому мне нужен мужчина, который бы меня защитил.
   Лорд  Экториан  согласно  кивнул  и  после  непродолжительного   молчания
произнес:
   - А кто сможет защитить тебя от него самого?
   Эсмиель  удивленно  уставилась  на  него.  Старый  лорд  смотрел  на  нее
абсолютно серьезно.
   - Вспомни, девочка, у его отца было восемь  жен,  и  только  три  из  них
пережили его. Три последних.  -  Он  сделал  паузу  и,  отведя  глаза,  тихо
продолжил: - Которых он просто... выгнал, потому что к тому времени был  уже
достаточно силен, чтобы не обращать внимания на недовольство их домов. А те,
что были раньше...
   В кабинете повисла напряженная тишина, затем лорд Экториан продолжил:
   - Я был членом Тайного совета во время Второго конфликта с канскебронами.
Об этом мало кто  знает,  поскольку  в  те  времена  Тайный  совет  еще  был
действительно тайным. И я знаю,  почему  умерла  вторая  жена  Эзарра...  Ее
отравили.
   Девушка ахнула, а дядюшка безжалостно закончил:
   - И я знаю, что не только ее одну. - Он повернулся к Эсмиель. - А когда я
сейчас смотрю на молодого императора, то вижу его отца. Он  очень  похож  на
него, и, судя по тому, чем делятся со мной некоторые мои старые приятели, не
только внешне, девочка.
   Эсмиель несколько мгновений ошеломленно смотрела на него, потом судорожно
сглотнула.
   - Я... не знала, дядюшка.
   Тот кивнул:
   - Я предполагал. - После чего сделал  паузу  и  тихо  закончил:  -  Эзарр
терпеть не мог становиться зависимым. Я думаю, что его сын  способен  понять
это чувство... больше, чем кто бы то ни было. А  существует  ли  зависимость
большая, чем у супругов, тем более когда один из них - император?
   Они немного помолчали, потом лорд Экториан тяжело вздохнул  и  улыбнулся,
впрочем, улыбка вышла довольно жалкой:
   - Ладно, девочка, пойдем к гостям, а то мы уже столько времени  находимся
наедине, что они могут начать думать что-то совсем уж неприличное.
   Улыбки обоих по поводу этого  покушения  на  шутку  получились  несколько
натянутыми.
   Когда боллерт племянницы скрылся из виду, старый  лорд  поднялся  в  свой
кабинет и уселся в кресло, уставя взгляд на темный экран монитора связи. Его
ожидание было вознаграждено всего пару минут спустя. Монитор  пискнул,  лорд
Экториан поспешно коснулся пальцем сенсора ответа, старомодно выполненного в
виде резной лошадиной головы, по экрану побежали какие-то полосы,  и  спустя
мгновение на темном фоне возникло стилизованное изображение чьей-то  головы,
лицо было обозначено несколькими размытыми пятнами,  которые  при  некотором
воображении можно было бы принять за  рот,  нос  и  глаза.  Хозяин  кабинета
кивнул и слегка усмехнулся, не  сомневаясь,  что  его  собеседник  прекрасно
различит его гримасу, и начал тихим, спокойным голосом:
   - Я поговорил с ней, мой друг, как  вы  и  просили.  -  Дядюшка  Экториан
сделал паузу. -  Должен  вам  сказать,  что  она  осталась  той  же  славной
девочкой, что и была. Хотя, конечно, слишком  самоуверенной.  -  Он  покачал
головой. - Я не хотел, чтобы у нее были слишком уж большие неприятности, - и
он бросил на экран выразительный взгляд.
   Голова на экране молча склонилась в жесте согласия. Старый лорд несколько
мгновений помолчал, потом продолжил:
   - А что касается вашего вопроса... мы говорили на эту тему...  Она  умная
девочка и, я думаю, в конце концов примет правильное решение. Впрочем,  если
у вас  трудно  со  временем,  ее  можно  немного  подтолкнуть  в  правильном
направлении, но... - Он сделал паузу и, подчеркивая голосом  важность  своей
последней мысли, закончил: - Не перегните палку.
   Голова на экране снова кивнула, и спустя мгновение  изображение  исчезло.
Лорд Экториан еще некоторое время разглядывал черный экран,  словно  пытаясь
увидеть то, чем его  собеседник  собирается  подтолкнуть  его  племянницу  к
принятию верного решения, а потом, так  и  не  придя  ни  к  какому  мнению,
отвернулся. Что ж, там посмотрим.  За  свою  долгую  жизнь  лучше  всего  он
научился ждать. И вообще, смешно даже предполагать, что у  лорда  Эйзела  не
найдется возможностей выложить  перед  малышкой  Эсмиель  достаточно  веский
аргумент.

   6
   Буря разразилась на следующий день. Сразу семь  публичных  информационных
сетей поместили на своих рекламных драйверах статические  изображения  новой
фаворитки императора в непотребно обнаженном виде. Да что  там  говорить  об
общедоступных информационных сетях, если из пяти элитарных аристократических
журналов, до сих пор выходящих на листовых носителях и  распространяемых  за
гигантские  деньги  очень  ограниченному  кругу  подписчиков,  два  тоже  не
удержались и посмаковали подробности.
   Первой Эсмиель позвонила  леди  Эстеминера.  Когда  раздался  ее  звонок,
девушка, как нарочно, отправилась поплавать в бассейне.  Поэтому  на  звонок
ответила горничная. Выслушав ее слова о  том,  что  молодая  леди  не  может
подойти, поскольку в настоящий момент освежается в домашнем  бассейне,  леди
Эстеминера злорадно сверкнула глазами и, мстительно поджав губы, произнесла:
   - И, как обычно, в полном неглиже. - Она сделала многозначительную  паузу
и закончила голосом, полным яда: - Впрочем, возможно, вашей молодой  хозяйке
нравится, когда ее интимные места рассматривают  все,  кому  не  лень,  даже
простолюдины! - После чего презрительно искривила губы, возмущенно  вскинула
подбородок и резким жестом хлопнула по клавише отключения.
   Когда растерянная горничная передала хозяйке содержание  столь  странного
разговора, Эсмиель, которая уже выбралась  из  бассейна  и,  завернувшись  в
халат, грелась на утреннем солнышке, потягивая коктейль из соков,  несколько
мгновений раздумывала над  ее  словами,  потом  повернулась  к  горничной  и
напряженным голосом приказала:
   - Принеси переносной терминал!
   Горничная окинула хозяйку испуганным взглядом  и  торопливо  метнулась  к
дому. Она вернулась спустя пару минут. Эсмиель нетерпеливо выхватила  у  нее
тонкую  пластинку  терминала,  нервно  откинула  верхнюю  крышку,  торопливо
пробежала пальцами по  клавишам  и...  Несколько  мгновений  она  беспомощно
смотрела  на  появившееся  изображение,  потом  отвернулась   и   сморгнула,
почувствовав, что  на  глаза  наворачиваются  слезы.  О  темная  бездна,  ну
почему... почему жизнь так жестока к ней? Девушка протянула руку и, нажав на
клавишу, перелистнула страницы. О святые стихии, они не  ограничились  одним
изображением! Она перелистнула еще несколько страниц, потом уронила руки, со
всхлипом  вздохнула  и  обессиленно  откинулась  на  шезлонге.  Эти  подонки
специально выбрали наиболее соблазнительные кадры и расположили их так,  что
она  выглядела  как  какая-нибудь  профессиональная  шлюха   со   скабрезных
порносерверов для  простолюдинов.  Если  это  увидит  Эоней,  он  немедленно
отвернется от нее. Терминал медленно соскользнул с коленей и упал  в  траву,
крышка захлопнулась, и  он  отключился.  Некоторое  время  Эсмиель  тихонько
плакала, но потом  снова  послышались  осторожные  шаги  горничной.  Эсмиель
торопливо вытерла слезы ладошкой. Не хватало еще распускать нюни при слугах.
Горничная тихонько выглянула из-за кустов. Эсмиель  слегка  отвернула  лицо,
изо всех сил стараясь удержать слезы. Горничная торопливо подошла к  ней  и,
испуганно поклонившись, произнесла:
   - Прошу прощения, леди, но  вам  постоянно  звонят.  Я...  не  знаю,  что
говорить.
   Девушка тихонько охнула, представив вереницу  родственников  и  знакомых,
заливающих ее  волной  фальшивого  возмущения  и  деланного  соболезнования,
которые  во  время  разговора  будут  жадно  рассматривать  ее  и   злорадно
поблескивать глазами, и эта картина неожиданно заставила ее  разозлиться.  В
конце концов, почему она должна чувствовать себя виноватой? Разве  она  сама
захотела, чтобы ее  изображение  в  таком  виде  появилось  на  общественных
серверах? И перед кем чувствовать вину? Перед светом, который,  вместо  того
чтобы выступить на защиту чести леди королевского дома,  бросился  смаковать
ее страдания? Ну уж нет!  Эсмиель  фыркнула  и,  повернувшись  к  горничной,
отрывисто заговорила:
   - Всем, кто еще позвонит, сообщай, что леди с удовольствием  ознакомилась
с утренней прессой и... - Она судорожным вдохом набрала в легкие  воздуха  и
свирепо рявкнула: - ОТПРАВИЛАСЬ КУПАТЬСЯ В БАССЕЙНЕ!
   Горничная  ошеломленно  выпучила  глаза  и,  ахнув  про  себя,  опрометью
кинулась к дому. Эсмиель глубоко вздохнула и, подняв терминал, снова вышла в
публичный  сервер.  Несколько  мгновений   она   с   каким-то   мазохистским
удовольствием перелистала все  свои  фотографии,  потом  зло  оскалилась  и,
прищурив глаза, обвела домашний парк напряженным взглядом. В ее  воображении
сами собой вспыхнули несколько сцен, изображающих то, что она сделала  бы  с
этим папарацци, попади он ей в руки, но Эсмиель уже достаточно  успокоилась,
чтобы понимать, что все это возможно только в мечтах. Пожалуй, единственное,
что  действительно  стоит  сделать  немедленно,   это   принять   меры   для
предупреждения повторений подобных случаев. Она резко вскинула руку и нажала
клавишу на браслете. Спустя несколько мгновений кусты у угла дома затрещали,
и  у  бассейна  появился  Смей.  Эсмиель  несколько   мгновений   жгла   его
презрительным взглядом, а  потом  развернула  терминал  и  свирепым  голосом
спросила:
   - Ну и как это понимать?
   Смей несколько мгновений рассматривал  изображение,  потом  побагровел  и
повернул к ней свое лицо, на котором ярко горело отчаяние.
   - Леди, я...
   Эсмиель раздраженно махнула рукой, готовая сорваться на крик, но отчаяние
Смея было столь явно и так глубоко, что вместо планируемой взбучки она вдруг
начала его успокаивать:
   - Ай, оставь. Не хочу сказать, что это доставляет мне удовольствие, но не
стоит посыпать  голову  пеплом.  Просто  постарайся  узнать,  как  это  было
сделано, и прими меры к тому, чтобы ничего подобного больше не  повторилось.
Ладно?
   Тот только кивнул, не в силах произнести ни слова, и, повернувшись, опять
ринулся напролом через кусты.  Эсмиель  поморщилась,  подумав  о  поломанных
ветках  декоративного  кустарника,  но  потом  удивилась,  что  после  всего
произошедшего она  еще  может  думать  об  этих  вещах,  потом  усмехнулась,
вспомнив,  с  каким  рвением   Смей   ринулся   выполнять   ее   приказание,
удовлетворенно кивнула и вновь развернула к себе терминал. Можно было только
догадываться, какие цели ставил перед собой тот, кто оплачивал  эти  снимки,
но одна из них была абсолютно ясна. Он хотел отшатнуть  от  нее  императора.
Девушка хищно усмехнулась. Ну уж нет, этого она никому не позволит!  Что  бы
там ни говорил вчера дядюшка Экториан, кузен Эоней для  нее  лучшая  партия.
Она  задумалась  на  несколько  секунд,  пытаясь  спланировать   предстоящий
разговор,  но  в  мыслях  царила  легкая  паника,  поэтому  девушка   решила
положиться на судьбу, глубоко вздохнула и быстрыми нажатиями  набрала  номер
личных покоев императора.
   Кузен  Эоней  ответил  практически  немедленно.  Сразу  после  ежегодного
императорского весеннего бала ее личный номер  и  идентификационный  код  ее
терминалов  были  занесены  в  коммутатор  дворца,  и  поэтому   она   имела
возможность связаться с императором напрямую, минуя приемную и канцелярию.
   Когда изображение императора появилось на экране, девушка  только  успела
набрать в грудь воздуха, как тот раздраженно заговорил:
   - В чем дело, кузина, я уже полчаса пытаюсь дозвониться до вас и не  могу
этого сделать. Единственное, чего я добился, так это  странная  фраза  вашей
прислуги, что  леди  с  удовольствием  ознакомилась  с  утренней  прессой  и
отправилась купаться в бассейне. Вам что, мало скандала?
   Эсмиель поперхнулась, но тут же торопливо заговорила:
   - Простите, сир.  Это  я  приказала  горничной  так  отвечать,  но  я  не
предполагала, что вы будете звонить.
   Эоней скривился:
   - При чем тут это? Ваше имя последнее время связывают со мной... Я думал,
вы более благоразумны.
   Эсмиель вздрогнула:
   - Но, сир...
   Император поджал губы и непреклонно вскинул голову.
   - Леди, вы должны немедленно покинуть столицу. Я знаю, у вашего отца есть
домик в охотничьих парках в предгорьях Нальп. Уезжайте  туда  и  оставайтесь
там, пока здесь...
   Эсмиель, сначала слегка ошарашенная тоном и  натиском  кузена,  при  этих
словах вдруг снова почувствовала злость. Она стиснула губы и выпалила:
   - Нет, сир.
   - Что-о-о-о? - глаза императора округлились.
   Девушка упрямо вскинула голову.
   - Сир, вы можете лишить  меня  своей  благосклонности,  титула  или  даже
приказать гвардейцам заточить меня в замок Нергар, но я не  оставлю  столицу
по своей воле. - Она сверкнула глазами и с жаром воскликнула:  -  Я  слишком
долго  училась  не  обращать  внимания  на  презрение  света,  чтобы  теперь
позволить ему втоптать меня в грязь.
   Император несколько мгновений изумленно смотрел  на  нее,  а  Эсмиель,  с
вызовом смотря ему в глаза, горько усмехнулась и вновь заговорила:
   - Если ваше величество больше интересуют сплетни в салонах и  курительных
комнатах, чем справедливость в отношении одной из ваших подданных, я  готова
приложить все усилия, чтобы больше не доставлять вам никаких беспокойств.
   Эоней несколько смешался:
   - Кузина, я понимаю ваше возмущение, но...
   Девушка зло рассмеялась:
   - Ах, сир, сначала вы  обращаетесь  со  мной  как  с  дешевой  шлюхой  из
простонародья, а теперь начинаете извиняться. Я никогда не была первой и  не
заслуживаю  второго.  Разберитесь  в  том,  что  вы  хотите  от  меня,  ваше
величество, или давайте благополучно завершим наши милые воспоминания. - Она
замолчала.
   Император смотрел на нее, детским жестом прикусив губу.  Эсмиель  грустно
покачала головой и отключила терминал. Несколько мгновений она сидела, глядя
на темный потухший экран, а потом прошептала:
   - Ты сошла  с  ума,  Эсмиель,  так  говорить  с  императором...  -  Потом
вздохнула и, вскочив на ноги, быстро направилась к дому.
   Как ни странно, к завтраку она почти успокоилась. В  общем,  Эсмиель  уже
приходилось переживать не один подобный скандал, например, почти сразу после
выпуска из института, когда пресса смаковала подробности  ее  путешествия  в
провинцию, или потом, после участия в гонках  яхт,  когда  она  выступила  с
чисто мужским экипажем, хотя, стоит признаться, на  этот  раз  все  выглядит
намного более разнузданно. Ну что ж, наверное, когда-то должно было дойти  и
до этого, и, коль скоро она не собиралась менять свой образ жизни, ей просто
следовало быть к этому готовой. Вот только император...
   День прошел относительно тихо.  Горничная  исправно  отвечала  на  звонки
дежурной фразой, и они как-то быстро практически сошли  на  нет.  Во  всяком
случае, теперь раздавалось не более  пяти  звонков  в  час.  А  после  обеда
девушка даже рискнула пару раз самостоятельно подойти к экрану. Леди Эстер и
леди Энринера были несколько  растерянны,  не  обнаружив  ее  в  разорванных
одеждах и с головой, посыпанной пеплом, и  быстро  отключились,  после  чего
звонки  практически  прекратились.  Видимо,  последние  абоненты   оказались
достаточно расторопны, чтобы быстро распространить сведения о том, что  леди
Эсмиель совершенно не подавлена, а спокойна и даже несколько  насмешлива.  А
подобное душевное состояние было для остальных совершенно  неинтересно.  Так
что  когда  вечером  снова  раздался  сигнал  визифона,  она  даже   немного
удивилась. Но когда на экране появилось лицо  императора,  она  вспыхнула  и
как-то внутренне ощетинилась. Неужели опять начнутся разговоры о том,  чтобы
ей покинуть столицу?
   - Добрый вечер, сир.
   Эоней склонил голову.
   - Добрый вечер, кузина. - Он замолчал.
   Эсмиель видела, что он  изо  всех  сил  старался  выглядеть  спокойным  и
уверенным, но, несмотря на это, на его лице можно было обнаружить признаки и
некоторой растерянности. Молчание затягивалось, девушка спокойно смотрела на
него. Император повел плечами, поежился и, вздохнув, выпалил:
   - Э-э, кузина, я хочу  пригласить  вас  сопровождать  меня  на  финальную
встречу чемпионата императорского кубка флота по болу... - Тут он разозлился
на себя и, вскинув голову,  закончил  тоном,  несколько  не  соответствующим
произнесенному тексту: - Встреча состоится послезавтра вечером. Я пришлю  за
вами боллерт к четырем после по