ощущение. И она  с  женской
непосредственностью решила, что, поскольку ей нужен мужчина, который  бы  ее
защитил, то никто не сможет выполнить эту роль лучше самого императора. А из
этого следовало, что она должна сделать так, чтобы кузен Эоней влюбился бы в
нее без памяти, для чего, как она не без оснований считала, у нее  были  все
шансы. И Эсмиель принялась  со  всем  своим  жаром  воплощать  в  жизнь  это
решение.
   За два часа до назначенного времени, когда  массаж,  пиллинг  и  деованны
были уже позади и специально приглашенная  визажистка  заканчивала  наносить
последние штрихи, Эсмиель почувствовала,  что  уже  окончательно  отошла  от
вчерашнего кошмара. Кто бы ни был тот человек, который столь нагло  обошелся
с ней в том магазине, он был всего лишь  пешкой,  а  она  сейчас  готовилась
ударить по его хозяину. И пусть он начинает молиться всем обитателям  темной
бездны.
   Когда неизменный Смей молодцеватым движением распахнул дверцу ее боллерта
и Эсмиель появилась в проеме двери, все невольно замерли, а в глазах  кузена
Эонея, до того что-то увлеченно обсуждавшего с лордом  Эомиреном,  полыхнуло
восхищение. Несколько  мгновений  император,  замерев,  рассматривал  ее,  а
потом, даже не извинившись перед собеседником, двинулся к ней.
   - Кузина, вы сегодня еще более неотразимы,  чем  были  на  бале.  Хотя  я
думал, что у меня есть все основания считать,  что  подобное  невозможно,  -
произнес он, галантно подавая ей руку.
   На что Эсмиель, улыбнувшись нарочито надменно на случай, если хозяин того
типа из универмага находится здесь, гордо ответила: - В тот вечер я приехала
в Сады Эоны только повеселиться, а сегодня собираюсь блистать, сир.
   Император вскинул брови, а потом деланно недоуменно вздохнул:
   - О леди, сегодня вы со мной почему-то более официальны, и это  разбивает
мне сердце. - Он поднес ее руку к своим губам. - Хотя должен признаться, что
из желания видеть вас рядом я готов простить вам и большие  прегрешения,  но
все же позвольте поинтересоваться: чем вызвана подобная перемена целей?
   Эсмиель тонко усмехнулась и, мягко высвободив свою нежную  ручку  из  рук
императора, кокетливо произнесла:
   - В этом виноваты только вы, кузен. Если раньше я была всего  лишь  одной
из десятка ваших сестриц, причем не самой заметной, то  вчерашней  ночью  вы
обрушили на мои хрупкие плечи почти официальную придворную должность. -  Она
лукаво блеснула глазами и закончила: - Ведь,  судя  по  бешеному  количеству
приглашений, которые я получила уже ко вчерашнему обеду, все считают, что  я
- ваше новое и весьма серьезное увлечение. А фавориткам приходится блистать,
- и она весело и в то же время чарующе рассмеялась.
   Император на несколько мгновений прикрыл глаза, а потом с улыбкой покачал
головой и опять повторил:
   - Вы неотразимы, леди Эсмиель. - Он снова поднес ее руку к своим губам  и
все с той же улыбкой закончил: - Ну что ж, кузина,  тогда  не  будем  никого
разочаровывать. - И, повернувшись  к  заполнившим  Поляну  прибытия  гостям,
громко произнес: - Господа, прошу вас пройти  в  выводной  дворик  дворцовых
конюшен, мы отправляемся немедленно.
   Вскоре  длинная  кавалькада  всадников  покинула  огромный  императорский
крытый манеж через гигантские двустворчатые ворота  и  неторопливым  аллюром
направилась вдоль северной опушки Тенистого леса в  направлении  Серебристых
озер, широким полукольцом охватывающих Сады Эоны с северо-восточной стороны.
   Впереди на двух подобранных в масть стройных нумийцах ехали  император  и
леди Эсмиель.
   Высочайше  одобренный  маршрут  большой  обеденной  конной  прогулки  был
опубликован заранее в ежедневном придворном вестнике, но  тем,  кто  получил
приглашение, не было нужды заказывать  его  распечатку.  Ибо  его  красочная
голограмма имелась на самом бланке  приглашения.  Впрочем,  таких  маршрутов
было всего пять, так что многим из присутствующих они были достаточно хорошо
известны  и  уже  успели  изрядно  наскучить.  Но  для  Эсмиель  было  внове
обозревать местные красоты  с  высоты  седла.  Густые  заросли  семилистника
внезапно уступали место диким скалам, с которых в небольшие прозрачные озера
с ярко-голубой водой обрушивались рокочущие водопады, а за  поворотом  тропы
вдруг обнаруживалась сбегающая  с  пологого  холма  роща  стройных  сосейер,
тревожно шумящих маленькими, аккуратными кронами, вознесенными  на  огромную
высоту.
   Спустя час они выехали на  поляну,  уставленную  небольшими  столиками  с
кувшинами и вазами, наполненными фруктами  и  легкими  закусками.  Навстречу
кавалькаде тут же бросились толпы грумов, которые сноровисто  подхватили  за
уздцы разгоряченных  лошадей  и  быстро  вывели  их  за  окаймлявший  поляну
кустарник.  Эсмиель  с  разгоряченным  от  скачки  лицом  и  сверкающими  от
возбуждения глазами ловко соскочила с лошади, слегка опершись на руку кузена
Эонея, и, повинуясь приглашающему жесту  императора,  гордо  проследовала  к
единственному  столику,  рядом  с  которым  стояло  два  изящных  деревянных
раскладных стульчика. Остальным гостям предстояло разместиться на компактных
силовых подушках, что выглядело, конечно, менее изящно,  но  с  практической
точки  зрения  было  почти  так  же  удобно.  Когда  девушка  устроилась  на
стульчике, элегантно откинувшись на спинку,  император  с  улыбкой  протянул
руку к небольшому серебряному блюду и, на мгновение задержав руку на крышке,
с заговорщицким видом приподнял ее вверх. Эсмиель вытянула шею  и...  ахнула
от восторга:
   - О кузен, неужели вы все еще помните?!
   Император рассмеялся:
   - Если быть честным, то мне пришлось обратиться к эксперту.
   Девушка непонимающе посмотрела на него.
   - Ну, кузина, неужели вы забыли? Кто же еще может делать такие  сливочные
ягоды?
   - Тетушка Нег! - ахнула Эсмиель.
   Император кивнул с довольным видом:
   - Да, это она. Тетушка уже давно ушла на  покой  и  редко  появляется  на
дворцовой кухне, но когда я вчера зашел  к  ней  спросить  о  твоих  любимых
блюдах, она раскудахталась как наседка и тут  же  разожгла  дровяную  плиту,
заявив, что  ни  один  из  нынешних  поваров,  использующих  эти  новомодные
шипелки, не сможет приготовить их так, как тебе нравилось. - Он сделал паузу
и добавил несколько  задумчиво:  -  Оказывается,  ты  была  любимицей  очень
многих, моя шаловливая кузина.
   Но девушка уже не заметила этих  задумчивых  ноток,  она  вовсю  уплетала
любимое лакомство.
   Когда они въехали под  своды  манежа,  вечернее  небо  уже  было  усыпано
гроздьями звезд. Несмотря на усталость, Эсмиель чувствовала себя на  седьмом
небе. А когда император с сожалением в голосе произнес: "Как  жаль,  что  до
конца месяца я буду слишком занят, чтобы  уделить  вам  достойное  внимание,
кузина", - она пришла в полный восторг.
   Когда боллерт, набирая высоту, сделал круг над Садами  Эона,  она  снова,
как и два дня назад, свесилась из окна и впервые почувствовала, что смотрит,
возможно, на свое будущее жилище. Она  все  еще  задумчиво  смотрела  назад,
когда какой-то боллерт, вынырнув снизу, пронесся  в  такой  близости  от  ее
машины, что пилоту, для того чтобы уйти от столкновения,  пришлось  заложить
достаточно крутой вираж.  Но  даже  это  досадное  недоразумение  не  смогло
испортить ее настроения. Она  и  не  подозревала,  что  в  пролетевшем  мимо
боллерте разговор шел именно о ней.
   - Ну, что ты теперь скажешь, отец?
   Тон  лорда-наследника  был  на  грани  непочтительности.   Лорд   Эомирен
насупился и судорожно сжал руками жезл  спикера  сената,  который  неизменно
сопровождал его на протокольных мероприятиях. Несколько мгновений в боллерте
стояла напряженная тишина, а потом старый  лорд  неохотно  разлепил  губы  и
процедил:
   - Пожалуй, стоит подумать, что с  ней  делать,  если  она  превратится  в
серьезную проблему. - Потом бросил на сына суровый взгляд и  добавил:  -  Но
только подумать, ты понял?

   4
   - Прошу вас, милорд, император ждет.
   Лорд Эйзел поднялся с одного из роскошных гнутых стульев с подлокотниками
в стиле династии Энтомонеев, которыми была уставлена приемная императорского
кабинета, отработанным  жестом  одернул  мундир  и  неторопливо  двинулся  к
огромной  двустворчатой  двери,  краем  глаза   наблюдая,   как   на   лицах
дожидающихся   приема   сановников   проявляется   выражение   нескрываемого
облегчения. Тем, кто еще оставался в приемной, все-таки повезло больше  тех,
кто уже ее покинул. Поскольку первые находились в  его  присутствии  намного
меньше последних и мало интересовали лорда-директора. Эйзел  усмехнулся  про
себя и, протянув руку, отворил дверь.
   Когда огромная  створка  бесшумно  захлопнулась  за  спиной,  лорд  Эйзел
привычно склонился в протокольном поклоне,  а  потом,  распрямившись,  повел
прямо перед собой цепким, внимательным взглядом.  Огромный  стол  с  большой
интегрированной консолью, расположенный в самой середине кабинета, был пуст.
Лорд-директор повел глазами вдоль стен гигантского зала, где вполне свободно
можно было разместить  внутрисистемный  рейдер  средних  размеров,  который,
собственно, и являлся императорским кабинетом, и почти  сразу  же  обнаружил
стройную фигуру императора.  Эоней  расположился  в  широком  кресле,  хотя,
скорее, это был  диванчик,  которое  располагалось  в  так  называемой  зоне
отдыха, искусно устроенной у  огромного  панорамного  окна  в  дальнем  углу
кабинета,  шагах  в  сорока  от  рабочего  стола,  и  был  занят  тем,   что
сосредоточенно наливал в два тонких, высоких фужера  содержимое  причудливой
витой бутылки, которое, судя по цвету и форме емкости, являлось не чем иным,
как знаменитым эсарнатским ликером. Рядом стояло еще одно такое  же  кресло.
Дав лорду Эйзелу несколько мгновений, чтобы оценить обстановку и,  возможно,
посмаковать открывшееся его глазам зрелище, император  поставил  бутылку  на
стол и повернулся к посетителю:
   - Ну, Эйзел, долго мне вас ждать?
   Лорд-директор слегка искривил губы в  едва  заметной  усмешке,  переложил
папку с распечатками и носителями в левую  руку  и  быстрым  шагом  двинулся
через кабинет к императору.
   Когда лорд Эйзел после неизменного церемониального полупоклона  устроился
в кресле напротив и взял  предложенный  бокал,  император  небрежным  жестом
поднес фужер к лицу, набрал вино в рот, несколько секунд  посмаковал  букет,
потом сделал глоток и поставил фужер на столик.
   - Признайтесь, Эйзел, это демонстративное  сидение  в  моей  приемной  не
имеет  какого-то  иного  смысла,  кроме  как  доставлять  вам   удовольствие
наблюдать потеющие от страха рожи моих чиновников. Или я не прав?
   Лорд Эйзел согласно склонил голову:
   - Вы абсолютно правы, ваше величество, но должен честно признаться, что и
названная вами причина  также  не  последний  аргумент  в  пользу  подобного
времяпрепровождения. - Он сделал паузу,  вежливо  выслушав  короткий  смешок
императора, и продолжил: -  Конечно,  если  расценивать  его  не  как  некое
экзотическое развлечение, а, скажем, как  возможность  получить  необходимую
дополнительную информацию.
   Император заинтересованно посмотрел на лорда-директора. Лорд  Эйзел  чуть
пригубил бокал и, поставив его на край столика, пояснил:
   - Видите ли, сир, как правило, люди, у  которых  есть  причины  опасаться
излишнего внимания моего департамента, всеми силами стараются избежать нашей
личной встречи. Это вызвано различными причинами, иногда и  тайной,  хотя  и
абсолютно глупой надеждой, что мои  подчиненные  не  рискнут  самостоятельно
принять решения на арест чиновника достаточно высокого ранга, а я не  захочу
это сделать до тех пор, пока лично не выслушаю его объяснений.
   - А эта надежда беспочвенна? Я слышал иное.
   Эйзел пожал плечами:
   - Ну, всегда бывают исключения. К тому  же  я  стараюсь,  чтобы  наиболее
известными были  именно  исключения.  -  Он  остановился,  дожидаясь  нового
вопроса императора, но тот молчал, и лорд-директор продолжил: -  Кстати,  их
опасения небеспочвенны, поскольку я имею немалый опыт личного общения,  и  в
столь плотном контакте для них велика  вероятность  волей-неволей  допустить
ошибку и обратить мое внимание именно на то, что собираешься  скрыть.  -  Он
усмехнулся:  -  Но,  как  правило,  это  возможно  только,  если  я  сам  не
заинтересован во встрече, в  противном  случае  меня  избежать  не  очень-то
легко.
   Император усмехнулся и кивнул:
   - Но почему вам так нравится моя приемная?
   Лорд-директор развел руками:
   - О, это идеальное место. Как  правило,  при  подобных  встречах  у  моих
собеседников появляется опасение по поводу того,  а  нет  ли  в  моей  папке
листочка тисненой бумаги с императорским вензелем, на котором напечатана его
фамилия. А подобные мысли отнюдь не способствуют душевному спокойствию.
   - И вы при каждом своем появлении встречаете интересующих вас людей?
   Лорд-директор скромно улыбнулся:
   - Ну, я ведь каждый вечер получаю один экземпляр вашего личного  дневного
распорядка, так что имею возможность выбрать день и час своего посещения.
   Император скептически пожал плечами:
   - Не понимаю, в чем проблема? Ведь вы можете просто вызвать  их  к  себе.
Думаю, что ваш кабинет произведет не меньшее впечатление, чем моя приемная.
   Лорд Эйзел понимающе кивнул, как бы давая понять,  что  уловил,  в  какую
игру захотелось поиграть его величеству.
   - Это не совсем одно и то же, сир. Во-первых, проделываю это  с  теми,  в
чьей виновности пока до конца не уверен.  Чтобы  окончательно  определиться,
стоит ли затрачивать силы и средства моего департамента на отработку  данной
фигуры.  А  во-вторых,  вызов  ко  мне   даст   ему   время   подготовиться,
психологически настроиться на беседу со мной, а тут... - и лорд Эйзел сделал
энергичный жест перед собственным лицом.
   Император рассмеялся. Лорд-директор деликатно выждал  пару  мгновений,  а
затем присоединил к звонкому тенору Эонея  свой  уже  несколько  хрипловатый
баритон. Успокоившись, они оба взяли фужеры и сделали еще по  глотку,  потом
император небрежно спросил:
   - Но ведь не это является основной  причиной,  не  так  ли?  Насколько  я
помню, Эйзел, вы имеете неограниченный доступ  к  императору  уже  не  менее
двадцати лет, однако во времена моего отца вы ни разу не  пытались  устроить
себе подобного развлечения, или я ошибаюсь.
   Лорд-директор подобрался. Вот  оно!  Вот  тот  момент  которого  он  ждал
столько лет. Волчонок вырастил зубы и теперь собирается их показать. Что  ж,
момент выбран неплохо. На носу кризис, который может пустить под  откос  всю
империю, и  только  молодой  император  владеет  достаточной  информацией  и
необходимой властью, чтобы его предотвратить. Пожалуй, если  его  величество
сумеет правильно разыграть карты, то он выйдет из кризиса практически с  той
же властью, которую имел его отец. Только не ошибиться!
   - Вы правы, ваше величество. Но...  -  Он  сделал  паузу,  как  бы  давая
понять, что то, что он должен сказать, не очень-то ему  нравится,  но  затем
решительно закончил: - В то время не было необходимости напоминать  кому  бы
то ни было о том, кто владеет всей полнотой власти в империи...
   Как лорд Эйзел и ожидал, император  воспринял  его  заявление  достаточно
спокойно. И это спокойствие лучше любых слов подтверждало все  предположения
лорда-директора. Однако Эоней еще не закончил. Он с резким  стуком  поставил
фужер на стол и, подавшись вперед, спросил:
   - Эйзел, почему вы поставили на меня?
   - Это логично, сир. Вы император.
   Эоней искривил губы в улыбке:
   - Ха! Все вокруг считают, что я держусь  на  троне  лишь  милостью  лорда
Эомирена. Да и то только потому, что он хочет женить на мне  одну  из  своих
раскормленных дочерей и обеспечить себе легальный  доступ  к  неограниченной
власти. - И он заговорил несколько ерническим  тоном,  явно  цитируя  чьи-то
слова: - "Разве можно  было  ожидать  чего-то  путного  от  этого  выкормыша
последней игрушки старого Эзарра, к тому же зачатого им в  то  время,  когда
сам старик уже порядком впал в маразм, а его куколка и подавно  всегда  была
тупа как пробка..." - Он резко оборвал фразу и, стиснув зубы, нервно  дернул
рукой. Стакан с остатками ликера упал на ковер, раздался глухой стук.
   Некоторое время в кабинете стояла  мертвая  тишина,  потом  лорд-директор
повернул голову и твердо посмотрел в глаза императору:
   - Вы забываете, сир, что я знаю о вас намного больше, чем любой  из...  -
Он запнулся, но император пришел ему на помощь:
   - Любой другой член Тайного совета.
   Лорд Эйзел благодарно кивнул и продолжил:
   - В конце концов вы находились под наблюдением моего департамента с...  -
тут лорд-директор изогнул губы  в  хищной  усмешке,  -  как  раз  с  момента
зачатия, а после того, как молодому принцу исполнилось четырнадцать, я  стал
уделять вам более пристальное внимание.
   - И...
   Лорд-директор выдержал драматическую паузу и твердо закончил:
   - Я по-прежнему ставлю  на  вас,  сир.  Остальные  члены  Тайного  совета
слишком привыкли к тому, что вы по большей части молчите на заседаниях, и не
замечают, что с того момента, как вы впервые почувствовали на  своих  плечах
бремя власти, прошло уже  более  трех  лет.  -  Он  сделал  паузу  и  твердо
закончил: - Я всегда помню, чей вы сын, и верю в вашу  породу,  сир.  И  мне
кажется, что,  когда  вы  напомните  это  остальным,  для  многих  прозрение
окажется слишком горьким.
   Эоней несколько мгновений пристально  рассматривал  лорда  Эйзела,  потом
отвел  взгляд  и  задумчиво  кивнул.  Некоторое  время  они  молчали,  потом
император поднялся с кресла, подобрал с ковра стакан,  взял  бутылку,  налил
себе еще ликера и повернулся к собеседнику:
   - Послушайте, Эйзел, я вижу, что вы давно были готовы к этому  разговору.
Почему же тогда вы никогда не  затрагивали  эту  тему,  даже  намеком,  даже
подбором материалов в вашей папочке с распечатками?
   Эйзел слегка напрягся: не может быть, чтобы  император  догадался...  Но,
вглядевшись в глаза Эонея, он с облегчением понял, что вопрос императора был
совершенно искренним. Тот  действительно  был  уверен,  что  принял  решение
абсолютно независимо. Во всяком случае, это решение.
   - Я, конечно, способен  на  многое  и  гораздо  лучше  вашего  величества
разбираюсь во многих хитросплетениях большой политики  и  дворцовых  интриг,
но... Я считаю, что решения такого уровня должны приниматься только вами,  и
никем, кроме вас. Мое дело - дать совет, да и то, если вы об этом попросите,
и быть готовым выполнить любое ваше повеление.
   Эоней несколько мгновений в упор смотрел на  лорда  Эйзела,  потом  шумно
вздохнул и опустил взгляд.
   - Проклятье, Эйзел, я чувствую, что вы  тоже  дергаете  за  какие-то  мои
ниточки, но пока никак не могу понять, как  вы  это  делаете.  Возможно,  со
временем я разберусь... Впрочем, плевать, вы мне нужны, и то,  что  вы  тоже
каким-то образом делаете из меня марионетку, пока не вызывает у меня особого
раздражения. Все пытаются делать это со мной, а вы хотя бы  стараетесь  быть
более деликатным... - Он снова оборвал мысль и, кивнув скорее  самому  себе,
чем собеседнику, отвернулся.
   Эйзел, несколько ошеломленный  последним  заявлением,  тихонько  выпустил
воздух меж зубов. Да, этот волчонок далеко пойдет. Несколько мгновений назад
ему показалось, что сквозь зрачки этого юноши на него  взглянул  сам  старый
Эзарр. Эоней неторопливо допил ликер, поставил фужер на стол и, вновь подняв
глаза, улыбнулся:
   - Ну что ж, Эйзел, займемся делами.
   Лорд-директор с готовностью вскочил и проследовал за  императором  к  его
рабочему столу.
   Когда император подписал последний указ, то  поднял  глаза  на  Эйзела  и
негромко попросил:
   - Я бы хотел, чтобы вы поделились мыслями по поводу наших проблем, Эйзел.
Скажем, сегодня вечером, после ужина. Кстати, почему бы  и  вам  сегодня  не
поужинать со мной в