олевых окончаний, причем уровень
раздражения при каждой последующей ошибке  будет  повышаться,  пока  они  не
завопят от боли, и кто-нибудь,  не  выдержав,  хлопнет  ладонью  по  клавише
отмены. А это будет означать, что тест не сдан. Он вывел на экраны маршрут и
поморщился. Вряд ли кто сможет пройти  этот  маршрут  быстрее,  чем  за  три
четверти часа, а с уровнем пилотажной подготовки  основной  массы  курсантов
для достижения болевого порога им  не  понадобится  более  десяти  минут.  И
все-таки  решение  существовало.  Он  это  чувствовал.  Берс  закрыл  глаза,
сосредоточился и попытался вызвать у себя  нечто  подобное  боевому  трансу.
Тогда решение приходило мгновенно и без малейших усилий  с  его  стороны,  а
сейчас в отсутствие непосредственной опасности все было намного сложнее,  но
у него уже не раз получалось чувствовать Рисунок и не входя в боевой  транс.
В шлеме щелкнуло, и раздался голос старшины:
   - Даю стартовый отсчет...
   Но Берс его не  слышал.  Решение  наконец  всплыло  у  него  в  голове  и
засверкало во всей своей гениальной простоте. Вся разгадка была в  том,  что
это был не просто тест на технику пилотирования. Задачей  этого  теста  было
выявить  именно  способности  курсантов  действовать  совместно  в   составе
случайных  групп.  Именно  действовать,  а  не  просто  пилотировать.   Берс
улыбнулся и, надавив языком на сенсорный переключатель шлема, вышел на общую
волну:
   - Внимание! Я - "Прайм-двенадцать", работаем так...
   К концу недели они  сдали  практически  все  тесты.  После  того  как  их
подгруппа с налету проскочила "большую неприятность", до постоянного состава
базы наконец  дошло,  что  танакийцев  стоит  воспринимать  всерьез.  И  что
прошлогодние успехи в боле, вызвавшие столько шума и потрясшие до  основания
всех болельщиков чемпионата, не были просто игрой случая. Сразу  после  того
как подгруппа А-73 с блеском прошла "пыточную камеру",  в  отсек  танакийцев
толпами повалил народ из других школ, горящих желанием потаращиться на столь
странных варваров.  Танакийцы,  которые  уже  успели  привыкнуть  к  успехам
землян, относились к удивлению остальных немного снисходительно. Так  прошло
два месяца.
   Перед самым днем тезоименитства на разводе к ним подошел старина Сампей и
буркнул:
   - Вы у нас пока рвете впереди всех. Поэтому, чтобы совсем уж не надорвать
пупки, завтра пойдете на ремонт шип-матки.
   Курсанты переглянулись. Это было нечестно. Их очередь должна была подойти
только через неделю, но старина Сампей осклабился и пояснил:
   - У них полетел гидравлический подъемник, а они завтра собираются ставить
сердечник ускорителя. Так что придется это делать вручную,  и  потому  нужно
много людей.
   Он слегка поджал губы, поймав себя на  том,  что  слишком  разболтался  с
сопляками, и  решил  побыстрее  закончить.  Поэтому  повернулся  к  Берсу  и
раздраженно произнес:
   - А тебя завтра с утра хочет видеть сам шип-коммандер Сарпей. - Он сделал
паузу и пояснил: - У тебя самый высокий рейтинг за последние пятьдесят  семь
лет, а от того, как ты провел  подгруппу  через  "большую  неприятность",  у
тактического анализатора базы вообще цепи замкнуло. - И он, хохотнув, отошел
в сторону.
   На следующее утро Берс, впервые натянув новенький, с  иголочки,  парадный
мундир, который им пошили перед самым отлетом, поднялся на шестой, командный
уровень. Выйдя  из  гравилифта,  он  на  несколько  мгновений  задержался  у
отполированной  до  зеркального  блеска  стены  и  окинул  себя  критическим
взглядом. Мундир был хорош и стоил  целое  состояние.  Департамент  двора  и
традиций строго следил за тем, чтобы первый парадный мундир молодого офицера
флота был сшит вручную. Это  была  его  первая  привилегия.  Второй  раз  на
мундир,  сшитый  вручную,  офицер  мог  претендовать,  только  получив   чин
адмирала.  Но  покрой  этого  мундира  был  рассчитан  на  несколько   более
атлетическую фигуру. Впрочем, Берса волновало, скорее, больше, не сдвинулись
ли нашивки и знаки  со  своих  точно  вымеренных  мест,  чем  то,  насколько
представительно он выглядит. С нашивками вроде бы все  было  в  порядке.  Он
повернулся к толстой, герметичной двери,  закрывавшей  проем  в  изолирующей
бронеперегородке, ведущей в центральный отсек, и  вставил  в  прорезь  замка
идентификационную карточку, выданную на станции. Створки быстро  и  бесшумно
ушли в стены.
   Приемная была небольшой. За стойкой, больше напоминающей один  из  постов
БИЦа, чем место секретаря, сидел дюжий мичман. Когда Берс шагнул внутрь,  он
окинул его вопросительным взглядом.
   - Лэр, курсант Рюрик, личный номер ОУ-231, Танакийской его императорского
величества высшей школы пилотов, второй сектор, подгруппа  А-73,  по  вызову
шип-коммандера, лэр.
   Мичман молча выслушал доклад,  сумрачно  кивнул  и,  нажав  пару  клавиш,
протянул руку:
   - Идентификационная карточка?
   Берс четким движением протянул ему кусочек  пластика.  Мичман  сунул  его
куда-то внутрь консоли, мгновение рассматривал огоньки на пульте и,  кивнув,
указал на дверь:
   - Входите.
   Кабинет шип-коммандера Сарпея, с одной стороны, был абсолютно не похож на
кабинет адмирала Эсмиера. Тот был образчиком позднеэзонеройского стиля, имел
окна и нес на себе отпечаток  антикварности.  Этот  явно  был  переделан  из
какого-то намного большего помещения и строго  функционален.  Но,  с  другой
стороны, они чем-то неуловимо напоминали друг друга. Вероятно, тем, что  оба
были для своих хозяев не символом престижа, а рабочим местом.
   Шип-коммандер Сарпей молча выслушал доклад и, кивнув в  сторону  силового
стула, мгновенно возникшего у закругленного края стола, приказал:
   - Садитесь, курсант.
   Берс сделал шаг вперед и  опустил  свой  тощий  зад  на  белесый  контур,
обозначавший седалище силового стула. Шип-коммандер  некоторое  время  молча
его разглядывал, потом раздраженно скривился и заговорил:
   - Я хочу знать, откуда вы взялись на мою голову?
   Берс выдержал паузу, ожидая, не будет ли продолжения, а  потом  осторожно
начал:
   - Мы обучаемся по программе департамента колоний...
   Сарпей прервал его жестом:
   - Да ладно, не надо мне вешать  на  уши  все  это  дерьмо.  Я  сорок  лет
проболтался на границе зоны  "А"  семнадцатого  бут-сектора  и  знаю  ее  на
несколько световых лет в глубь Большой пустоты. Там нет и  никогда  не  было
колонии с названием Землийа.
   Берс замолчал, несколько мгновений размышляя над тем, что предпринять. Он
почувствовал, что вранье здесь не пройдет, но говорить правду тоже не  очень
хотелось. Однако шип-коммандер молча сверлил  его  требовательным  взглядом,
всем свои видом давая понять, что мгновенно раскусит любую ложь, к тому  же,
неизвестно почему, у Берса сложилось впечатление, что Сарпей тоже  несколько
опасается этого разговора, поэтому он решил рискнуть:
   - Дело в том, лэр, что мы не совсем колония.
   - То есть? - усмехнулся шип-коммандер.
   - Вернее, совсем не колония.
   - Аборигенная цивилизация?
   - Да, лэр.
   Шип-коммандер удовлетворенно кивнул:
   - Так я и думал.  -  Он  помолчал  несколько  мгновений,  а  потом  вдруг
повторил то, что спрашивал у Берса адмирал Эсмиер около года назад  в  своем
собственном кабинете: - Расскажите мне о своей планете, курсант.
   Берс уже открыл рот, но тут у него на сердце будто  повеяло  холодом.  Он
вздрогнул и замер, изо всех сил стараясь понять,  откуда  тянет  опасностью.
Рисунок ускользал. Насколько в бою все получалось легко, настолько  же  было
трудно сейчас.
   Шип-коммандер удивленно спросил:
   - Что с вами, курсант?
   - Я... простите, лэр. - И Берс, которому  наконец  удалось  поймать  узор
Рисунка; вскочил на ноги и пулей вылетел из кабинета.
   Он вывалился из гравилифта, когда его опорная площадка только  показалась
из-под верхнего обреза проема двери, и рванул по коридору.  К  счастью,  тот
был почти пуст. Шагов за сорок до  видневшегося  впереди  открытого  люка  в
ангар, после последнего  поворота,  он  услышал  скрип  такелажных  цепей  и
слаженный рев десятков глоток.
   - И-и  р-р-раз,  и-и  р-р-раз,  и-и  р-р-раз,  а  ну  еще,  а  ну  давай,
э-х-х-х-хех, - И полупридушенно: - Шабаш, встала.
   Берс еще наддал, почти физически ощущая, как тают  последние  секундочки,
и, едва вписавшись в проем аварийного люка, влетел в ангар.  У  левой  стены
шагах в сорока от входа из-под брюха шип-матки, на тусклом фоне которого был
хорошо виден обнаженный,  маслянисто  поблескивающий  сердечник  ускорителя,
выползали два десятка взмыленных курсантов, среди которых  выделялось  белой
пеной на черной коже лицо Энтони. Берс на  мгновение  остановился,  а  потом
ринулся вперед, заорав на ходу:
   - В сторону! Он сейчас рухнет, все в сторону!
   Энтони среагировал первым. Схватив за шкирку  ошарашенного  Млокен-Стива,
он рванул вперед, по пути успев на ходу стиснуть  локоть  пайлот-коммандера.
Остальные танакийцы рефлекторно бросились за ними. Пробежав шагов  двадцать,
пайлот-коммандер опомнился и, резко  затормозив,  вырвал  локоть  из  цепких
пальцев Энтони, развернулся к нему, свирепо оскалился и начал:
   - Вы! Курсант! Вы что, с ума...
   Но в это мгновение со стороны шип-матки раздался резкий, басовитый  звук,
будто лопнула какая-то  гигантская  струна.  Это  чудовищная  цепь,  которая
держала  основной  вес  сердечника,  неторопливо,  будто   при   замедленном
воспроизведении, распалась на  две  неравные  части.  Правая  половина  цепи
плавно и величаво рухнула на припаркованные у стены двухместные "пустолазы",
превратив их в искореженное и фонтанирующее  сжиженным  азотом  из  разбитых
топливных баллонов крошево, а левая гулко грянула о  стену  ангара  и,  смяв
двухдюймовый лист перегородки, будто тонкую бумажную салфетку, вышибла его в
соседний отсек, а потом сползла по стене и рухнула  на  пол.  Сам  сердечник
несколько мгновений повисел на  шпильках,  которых  было  установлено  всего
дюжина  из  положенных  почти  полутора  сотен,  а   потом,   сопровождаемый
пулеметной очередью ломавшихся  шпилек,  рухнул  на  пол  ангара.  Несколько
мгновений в  ангаре  стояла  полная  тишина,  нарушаемая  только  затихающим
шипением азота, потом кто-то севшим голосом просипел:
   - Ой, мамочки!
   Все вздрогнули, пайлот-коммандер захлопнул разинутый рот и  повернулся  к
Берсу:
   - Откуда вы знали, курсант?
   Берс пожал плечами:
   - Почувствовал, лэр. - Он не договорил, что из-за этого предчувствия  ему
пришлось чрезвычайно невежливо покинуть кабинет начальника базы.
   Пайлот-коммандер поежился и, вздохнув, произнес:
   - Шип-коммандер сожрет  меня  вместе  с  подтяжками.  -  Потом  лицо  его
изменилось, он бросил на Берса несколько смущенный взгляд и  пробормотал:  -
Э-э-э, спасибо, курсант.
   Тут прорвало и остальных, все столпились вокруг Берса, принялись  хлопать
его по плечам, бормотать благодарности и нервно смеяться.  Берс  терпел  это
где-то полминуты, потом Энтони почувствовал, что тому становится не по себе.
Он протолкался к Берсу и выдал фразу:
   - Спокойно, парни, если  теперь  вздумаете  совать  голову,  скажем,  под
лобовую башню - зовите, - После чего увел Берса под аккомпанемент хохота,  в
котором, однако, все еще были слышны истерические нотки.
   Стал ли причиной этот случай, или он только послужил последней каплей, но
на следующий  день  все  трое  землян  обнаружили  свои  фамилии  в  списках
обладателей допуска категории "А".  Млокен-Стиву  и  Энтони  это  показалось
удивительным, поскольку они еще не завершили полную тестовую  программу,  но
Берс только пожал  плечами  и  произнес  в  своей  обычной  манере  довольно
загадочную фразу:
   - Просто Хан Пустоты решил, что  о  нашей  планете  он  ничего  знать  не
желает.
   Но им некогда было думать, что  означает  эта  его  фраза,  поскольку  до
заветной капитанской рубки оставался всего один шаг.

   7
   - Ну и что теперь? - спросил  Млокен-Стив,  оглядывая  приятелей.  Энтони
сидел на краю кровати и  тихонько  перебирал  струны  банджо,  а  Берс,  как
обычно, вывел на  экран  портативного  многофункционального  компа  какие-то
таблицы и невозмутимо их изучал. Подобный комп  стоил  целое  состояние,  но
после той  встречи  на  Стенвере  с  букмекером  они  могли  позволить  себе
достаточно многое. Млокен-Стив вздохнул. Настроение было  и  хорошим,  и  не
очень.  С  одной  стороны,  хотелось  домой.  Они  все  уже  успели   сильно
соскучиться по Земле.
   А с другой... Стоит признаться, что, несмотря на все проблемы, им удалось
и здесь неплохо устроиться. Внутри,  за  забором,  они  стали  чем-то  вроде
талисмана школы, а снаружи их защищала форма. Каким бы ты ни был ксенофобом,
стоит трижды подумать, прежде чем катить бочку на  императорский  флот.  Так
что перспектива немедленного возвращения на Землю вызывала странные чувства,
тем более что за прошедшие два года они успели достаточно  проникнуться  той
атмосферой ожидания выпуска и получения диплома, которая существует в каждом
учебном заведении, но особо чувствуется именно там, где  студенты  именуются
курсантами и носят погоны. Однако главное, из-за чего они прибыли в империю,
было сделано.  В  этой  комнате  сейчас  сидели  не  просто  трое  курсантов
четвертого  курса,  на  левом  плече   которых   уже   красовались   нашивки
гардемаринов, а трое систем-навигаторов, способных проложить маршрут  любого
корабля - от  каботажной  баржи  до  линейного  разрушителя  в  любую  точку
Вселенной.
   Ровно месяц назад они прибыли  обратно  на  Танаку.  Весь  прошедший  год
"пустотный" курс утюжил пространство вокруг базы в радиусе почти  двенадцати
световых лет.  По  сравнению  с  представителями  других  учебных  заведений
танакийцы, к удивлению многих на базе, отделались  достаточно  малым  числом
происшествий.  Серьезных  было  всего  три.  Один  из  курсантов  во   время
группового сброса не удержался на глиссаде и врезался  в  шип-матку,  другой
вывел многострадальную матку  слишком  близко  от  кометного  роя  одной  из
реперных  систем,  а  третий  при  отработке   внутриатмосферного   пилотажа
умудрился задеть склон горы. Однако, благодаря тому, что все учебные корабли
были оборудованы усиленными многоступенчатыми гравикомпенсаторами,  обошлось
без  жертв  и  особых  травм.  Так  что  среди  семнадцати  тел,  которые  в
соответствии с традициями флота  после  торжественной  похоронной  церемонии
были отправлены из главного  шлюза  базы  в  последний  путь  к  центральной
звезде, не было ни одного танакийца. Более того,  ни  один  из  них  не  был
отчислен.  Для  того  чтобы  получить  полный  допуск   общего   навигатора,
необходимо было научиться доставлять корабль в зону диаметром приблизительно
четыре световых часа, расположенную на расстоянии от пяти до десяти световых
часов от  центральной  звезды  системы-цели.  Допуск  систем-навигатора  уже
требовал умения выйти  в  назначенную  зону,  расположенную  над  плоскостью
эклиптики системы-цели и ограниченную радиусом в сорок световых минут, а  те
искусники, кто мог вывести указанный корабль  в  точку,  ограниченную  всего
одной-двумя световыми секундами, причем вернуть его в  обычное  пространство
по заданному вектору и с заданной скоростью, с законной гордостью носили  на
левом рукаве шеврон шип-контролера. Так вот среди курсантов  третьего  курса
Танакийской его императорского величества высшей  школы  пилотов  зачеты  по
межзвездной навигации сдали все,  сорок  процентов  курса  получили  допуски
системных навигаторов, а результаты тестовых  прыжков  Берса  позволяли  ему
претендовать на шеврон шип-контролера. Это произвело среди инструкторов базы
некоторую  панику.  Шип-контролеров  во  всем  флоте   насчитывалось   всего
несколько сотен,  причем  все  они  получили  это  звание  после  нескольких
десятков лет пилотирования, а  тут  никому  не  известный  курсант,  да  еще
варвар, выдает подобный результат! Это ли не повод для шока! Хотя и  не  для
всех. Танакийцы уже успели привыкнуть к тому, что этот странный,  нескладный
варвар регулярно производит сенсации, но на базе это  было  в  диковинку.  В
общем, Берс получил допуск  только  систем-навигатора.  Но  он  и  не  думал
претендовать на большее. Вообще-то еще за два месяца до зачетных полетов  он
поразмыслил над тем, чтобы специально запороть пару-тройку полетов, дабы  не
привлекать лишнего внимания, но потом пришел к выводу, что этого  делать  не
стоит. На этот раз шум был как раз к месту, поскольку, по его  расчетам,  на
этом фоне должен был не просто затеряться, а быть тщательно укрыт факт того,
что остальные двое землян также вошли в лучшую  десятку  пилотов-навигаторов
базы. По-видимому, так и произошло. Во всяком  случае,  когда  подошел  день
объявления рейтингов, командование базы было озабочено  больше  не  анализом
состава  лучших  выпускников,  а  тем,  чтобы  танакийцы  не  подняли  бучу.
Поскольку по формальным признакам и статусу звание  шип-контролера  не  было
обставлено никакими дополнительными требованиями типа минимального  стажа  и
налета (никому и в голову не могло  прийти,  что  подобный  результат  может
выдать малоопытный навигатор и уж тем  более  курсант),  для  его  получения
требовалось иметь только три зафиксированных  результата  зачетных  полетов,
совершенных подряд, и Берс имел законное право претендовать на  это  звание.
Больше всего возмущался старина Сампей. Он совсем было вознамерился ринуться
восстанавливать справедливость, но Берс достаточно быстро убедил  его  этого
не делать.
   После прибытия на Танаку курс  был  распущен  на  каникулы.  Трое  друзей
неделю проторчали на планете, по очереди навестив приятелей  там,  где  жили
Млокен-Стив и Энтони  с  Берсом,  а  потом  купили  билеты  на  пассажирский
корабль, идущий на Таварр. Именно там располагалось единственное в  пределах
империи представительство  Земли.  Правда,  неофициальное.  Таварр  был  еще
молодой колонией и имел  много  свободной  территории,  а  также  расчетливо
слабую службу  натурализации,  позволявшую  приезжим  на  Таварр  достаточно
свободно   приобретать   собственность   и   вкладывать   деньги,   чем    и
воспользовались земляне. К тому же  губернатор  Таварра  оказался  страстным
охотником, но единственный вид охоты, который был ему доступен до  появления
землян на планете, - это охота с глидеров на антилоп. Купив для  начала  два
десятка акров пустоши и  осмотревшись  пару  месяцев,  представитель  землян
Алукен-Соломон  Кан  тут  же  уловил,  на  чем  можно   поиметь   бескрайнюю
благодарность губернатора, и предложил ему  нечто  невиданное.  Правда,  для
этого ему пришлось  купить  несколько  тысяч  акров  земли  в  предгорьях  и
организовать  на  этих  пустошах  целый  комплекс,  напоминающий  знаменитые
охотничьи выездки русских царей. Русские псовые борзые,  охотничьи  гепарды,
соколы были привезены с Земли  и  выдрессированы  под  руководством  опытных
биокорректоров. После первой же охоты губернатор выпал в осадок и  буквально
сел  на  иглу,  демонстрируя   все   признаки   наркотической   зависимости.
Результатом этого стало то, что Алукен-Соломон  Кан  тут  же  превратился  в
ближайшего друга губернатора, пользующегося его полным  доверием.  Остальное
было делом техники. А когда  личный  счет  губернатора  пополнился  изрядным
весом редких металлов в обмен на абсолютно, с его точки  зрения,  пустяковые
бумаги, дружеские чувства губернатора к  новому  приятелю  обрели  прочность
гранита. Тем более что в конечном итоге испрошенный новым другом губернатора
запрос на  дополнительные  вакансии  пошел  губернатору  только  на  пользу.
Департамент   колонизации   от   имени   императора    выразил    высочайшую
благосклонность рвению губернатора, с которым тот приобщает к образованию  и
культуре население пограничных колоний империи.
   В порту Таварра троих курсантов  встретил  сам  Алукен-Соломон  Кан.  Они
сообщили ему о