чных, чтобы  немного
отдохнуть от этой вони... Ну что  ты,  дорогая,  не  стоит  беспокоиться,  я
обойдусь своими силами...
   Млокен-Стив почувствовал,  как  у  него  перехватило  дыхание.  Несколько
мгновений он молча стоял за занавесью, потом тихонько повернулся и  двинулся
прочь от комнаты.
   Когда вышколенный швейцар, украшенный седыми буклями, вручную отворял  им
наружные двери, Млокен-Стив вдруг  остановился  и,  повернувшись  в  сторону
горничной, которая стояла тут же с испуганно-расстроенным лицом, спросил:
   - Госпожа, не подскажете ли, как мне добраться до дома леди Энтереи?
   - Что? - не поняла та.
   Млокен-Стив усмехнулся:
   - Ничего, извините за беспокойство.
   Существовала очень большая вероятность, что этот вопрос достигнет изящных
ушек ее хозяйки. И изрядно испортит ей настроение.
   Берс  покинул  торжественный  обед  по  случаю  чествования   победителей
чемпионата флота сразу после первой же перемены блюд.  Его  ухода  никто  не
заметил. Он специально сел подальше от Энтони, рядом со Стивом, а тот  после
первого же тоста не обращал  внимания  ни  на  что,  кроме  своей  смазливой
соседки. За прошедшую неделю он успел побывать в постелях доброй дюжины  дам
из достаточно  высокопоставленных  семей,  но,  судя  по  белокурой  головке
соседки, ему впервые выпала возможность  заняться  чистокровной  леди.  Берс
выскользнул на улицу, вызвал боллерт-автомат и,  запрыгнув  в  него  еще  до
того, как он успел окончательно остановиться, задал ему  адрес  припортового
ресторанчика  "Эбегантельс".  Перед  сегодняшним   мероприятием   он   бегло
ознакомился с путеводителем и был несколько удивлен, что та незнакомая  леди
назначает ему встречу в столь странном месте. Скорее, ей больше  подошел  бы
"Дальсесиор". Но, возможно, она не хотела привлекать излишнее внимание,  или
в "Дальсесиор" просто не пускали варваров.
   Он прибыл на место за полчаса до указанного срока. Заведение  было  очень
похоже на бар дядюшки Сиранта, конечно с поправкой на столичный статус. Берс
занял крошечный столик по диагонали от входа в зал, уплатил  за  два  места,
заказал себе пива и принялся ждать.
   Ждать  пришлось  недолго.  Когда   голопроектор   закончил   демонстрацию
выступления еще одной пары,  которая,  в  отличие  от  принятого  у  дядюшки
Сиранта репертуара, изображала что-то уж слишком извращенно непотребное, его
будто что-то толкнуло в сердце. Берс резко вскинул голову. На пороге  стояла
юная и невероятно красивая девушка с черными волосами и  растерянным  лицом.
Она была ослепительна, хотя если немного приглядеться, то становилось видно,
что она попыталась скрыть или  хотя  бы  немножко  притушить  свою  красоту,
используя достижения современной косметики, но ей это не удалось. Во  всяком
случае, когда она безмолвно возникла на пороге,  по  плотным  рядам  мужчин,
сидящих за грязноватыми столиками, будто пронесся порыв ветра,  развернувший
все головы в сторону входа. Но Берса привлекла не ее красота. ЭТО БЫЛА  ОНА!
Он ни разу ее не видел, но в этот момент он знал абсолютно точно, что именно
она находилась во время игры в императорской ложе.  Берс  почувствовал,  что
его  прошиб  пот.  Черт  возьми,  он  раньше  никогда  не  испытывал  ничего
подобного! Ярость - да, сколько угодно. Раздражение, удовлетворение,  злость
- тоже. Правда, последние несколько лет он научился хорошо подавлять все эти
чувства, давая себе волю только в редкие часы тренировок или с манекенами  в
тренажерном зале, но это... Рот пересох, сердце бешено колотилось  о  ребра,
по всему телу прошло нечто вроде судороги, оставившей  после  себя  покрытую
мурашками  кожу.  Он  чисто  машинально  представил,  какие  лошадиные  дозы
гормонов гуляют сейчас по его  жилам,  и  слегка  удивился  своим  реакциям.
Организм явно готовился к чему-то необычному, и Берс  осознал,  что  ожидает
этого с каким-то затаенным страхом, но в следующее мгновение ему стало не до
собственных  эмоций.  Откуда-то  из-за  спины  девушки  вывернулся  какой-то
мордоворот и грубо схватил ее. Берс почувствовал,  как  ярость  бросила  его
вперед, и немного оторопел. Такого он  не  чувствовал  со  времени  Битвы  в
поясе, вернее, даже раньше, во время Битвы в поясе он уже  научился  немного
контролировать свои эмоции, а то, что он  испытывал  сейчас,  шло  из  самой
глубины его существа. Пожалуй, такое он испытывал только  в  юности,  когда,
заблудившись в лесу на Рождество, сцепился  со  стаей  волков.  Берс  слегка
испугался.  Он  знал,  к  чему  это  может  привести.  Вряд  ли  он   сможет
остановиться, прежде чем уничтожит всех находящихся в этом зале. Он  стиснул
зубы, торопливо сгреб со  стола  бокал  и  сделал  большой  глоток,  добавив
алкоголя в тот гормональный коктейль, которым  был  сейчас  переполнен.  При
удаче алкоголь мог немного сбить настройку на убийство. А потом  вскочил  и,
стиснув зубы, двинулся к НЕЙ.
   Он сделал ошибку, подойдя вплотную. Запах пота и вонь изо рта мордоворота
сыграли роль катализатора, и он почувствовал,  что  еле  сдерживается.  Берс
остановился и, изо всех сил стараясь  удержаться  и  не  перешагнуть  грань,
после которой он уже не сможет  себя  контролировать,  прошипел  напряженным
голосом:
   - Убери руки от девушки.
   Мордоворот вскинулся и, увидев  перед  собой  всего  лишь  худого  юношу,
затянутого  в  форму  курсанта  Танакийской  школы,  ухмыльнулся  и   лениво
процедил:
   - Ну конечно, офицерик, раз ты говоришь, - а потом легонько кивнул. Берс,
почти полностью занятый упорной борьбой со своим состоянием, слишком  поздно
почувствовал что кто-то возник у него за спиной. В следующее  мгновение  его
голова взорвалась от боли.
   Берс очнулся от голосов. Некоторое время он просто лежал, приходя в себя,
а потом попробовал пошевелиться. И тут же понял, что не может этого сделать.
Он полежал еще немного, дожидаясь, пика сознание  окончательно  выплывет  из
темноты и мышцы, стянутые силовыми путами, начнут посылать в  мозг  импульсы
боли, показывая, что  перекрыты  не  только  периферийные  кровотоки,  но  и
основные вены и конечности испытывают сильное кислородное голодание, а потом
слегка напряг мышцы. Силовые путы мнились в кожу. Боль сразу  же  усилилась,
но Берсу было на нее наплевать.  Сознание  окончательно  очистилось,  голова
была ясной, а где-то там глубоко, на  самой  грани  сознания,  ревело  пламя
чистой ярости. Берс немного удивился. Он очнулся сразу в  состоянии  боевого
транса, такое с ним было впервые. Берс попытался сосредоточиться на голосах,
хотя  в  таком   состоянии   его   способность   воспринимать   что-то,   не
представлявшее для него непосредственной угрозы, резко падала.
   - ... сначала... лошадиную дозу денгреона... развяжут... оставят  в  этом
помещении...
   И в то же мгновение пришло понимание, что все, что  произошло  в  баре  и
происходит сейчас, направлено против НЕЕ. Берс почувствовал,  как  полыхнула
ярость, заполняя все его существо, он дернулся и попытался вырвать  руки  из
силовых пут. Губы разомкнулись, хрустнув корочкой  запекшейся  крови,  и  из
горла вырвалось хриплое:
   -Убью...
   Все  находящиеся  в  комнате  вздрогнули  и  обернулись  в  его  сторону.
Несколько мгновений они в замешательстве смотрели  на  него,  потом  высокий
красивый мужчина со светлыми волосами настоящего лорда брезгливо скривился и
рявкнул на стоящего рядом изящного юношу:
   - Ну чего уставился? Заткни рот этому животному.
   Тот  снова  вздрогнул,  бросил  на  говорившего  обиженный   взгляд,   но
промолчал. Потом вытащил из поясной кобуры парализатор и, сдвинув рычажок на
максимум, направил ствол на Берса и  несколько  раз  нажал  на  спуск.  Берс
почувствовал, как его мышцы снова поплыли и расслабились, но  он  знал,  что
это ненадолго. Берсерка в состоянии боевого транса  сложно  было  остановить
даже гигаваттным лазерным импульсом. Он сам видел, как  во  время  атаки  на
канскебронский Системный разрушитель Траян получил в грудь такой импульс  из
оружейного блока такта, что в образовавшуюся дырку можно было просунуть руку
по локоть, но он пробежал еще сорок шагов,  запрыгнул  на  галерею,  оторвал
такту голову и только после этого упал и умер, а парализатор...
   Спустя пару минут Берс почувствовал,  что  снова  пришел  в  себя.  Глаза
застилала красная пелена, а в голове ревел пожар. Берс напряг  конечности  и
рванул их в сторону. Силовые путы заскрипели, утончились и  лопнули,  содрав
изрядные куски кожи и  мяса  на  запястьях,  локтях  и  лодыжках.  Стянутыми
оставались только ступни. Берс резко выпрямился и, схватившись за обвивавшую
ноги нить, свирепо рванул ее. Она лопнула с каким-то  противным  визгом.  Он
вскочил, заметив, что юноша  пытается  выхватить  из  кобуры  парализатор  и
развернуть в его сторону, и прыгнул  вперед.  Голова  юноши  лопнула  в  его
руках, как гнилая дыня, а потом все пошло уже помимо его сознания.
   Берс опять осознал себя  уже  в  середине  комнаты.  Он  держал  в  руках
обмякшее тело того мужчины с волосами лорда,  а  глаза  торопливо  пробегали
вокруг. Все находящиеся в комнате,  кроме  двух  связанных  пленников,  были
мертвы. Он еще несколько  мгновений  прислушивался  к  своим  ощущениям,  но
больше  ничего  враждебного  не  чувствовалось,   и   Берс   позволил   себе
расслабиться. Отпустив мертвое тело,  он  повернулся  в  сторону  девушки  и
увидел, что она сильно испугана. Он чертыхнулся:
   - Ничего себе получилось первое свидание. -  И  виновато  пробормотал:  -
Прости, я...
   Девушка судорожно сглотнула и захлопнула рот.
   - Не-е-ет, ничего, просто... - она запнулась, не зная, как пояснить, - ну
я никогда не видела, как убивают людей. Я не  представляла,  что  это  может
быть так, так... - и она замолчала.  Берс  сумрачно  потупился.  Похоже,  он
напугал ее столь сильно, что первое, что она сделает,  когда  выпутается  из
этой передряги, так это наберет максимальное расстояние между ним  и  собой.
Что ж, этого следовало ожидать. Тут ему пришло в голову, что девушка все еще
связана, и он торопливо склонился над телом мужчины-аристократа. Похоже, тот
был здесь за  главного,  так  что,  скорее  всего,  кодировщик  силовых  пут
находился именно у него, но в следующее мгновение его будто что-то толкнуло,
он подпрыгнул и развернулся в сторону стены. Спустя секунду  та  рухнула,  и
сквозь тучи пыли внутрь ринулись какие-то фигуры  в  бронекостюмах  странной
сине-черной расцветки. Он мгновенно оценил обстановку и понял, что с  голыми
руками против этой армии ему не справиться. Если бы он  хотя  бы  был  один!
Берс бросил на девушку отчаянный взгляд, но та почему-то  не  испугалась,  а
только поражение замерла и еле слышно прошептала:
   - О темная бездна, как он мог!


   Часть II
   ПРИНЦЕССА
   1
   Сияние Садов  Эоны  возникло  на  горизонте  сразу,  как  только  боллерт
перевалил через Хрустальный хребет. Когда машина по  пологой  дуге  обогнула
Рассветный пик, Эсмиель не  выдержала  и,  перегнувшись  через  подлокотник,
свесила голову с левой стороны. Волосы, несмотря  на  удерживающее  прическу
статическое поле, тут же съехали на щеку, но она не стала откидывать  голову
назад, а только приподняла  руку  и,  слегка  усилив  деоэффект  на  ладони,
придержала этот шелковистый водопад. Боллерт плавно снижал скорость,  заходя
на последний разворот. Внизу уже тянулся Тенистый  лес,  чарующе  освещенный
переливающимися, искристыми струями вечернего  тумана,  так  что  напыщенное
брюхо боллерта, украшенное массивным гербом королевского дома,  было  хорошо
видно гуляющим внизу гостям. Эсмиель  представила  стайки  юных  институток,
воспитанниц  его  императорского  величества  Института  благородных  девиц,
основанного вдовствующей императрицей Эренией триста сорок лет назад, парами
чинно прогуливающихся перед сном по усыпанным светлячками  аллеям  Тенистого
леса  в  сопровождении  строгих  классных  дам  и  с   жадным   любопытством
вглядывающихся в затененные  боковые  аллеи  с  тайной  надеждой  разглядеть
целующуюся парочку или  блестящие  глаза  воспитанников  Пажеского  корпуса,
сбежавших из-под надзора  классных  дядек  с  аналогичной  целью,  и  весело
рассмеялась. Как давно это было!
   К этому  моменту  боллерт  завис  над  Поляной  прибытия  и  начал  мягко
опускаться  вниз.   Эсмиель   откинулась   назад   и,   достав   косметичку,
прикосновением к сенсорной кнопке  вызвала  зеркальную  плоскость,  а  затем
принялась торопливо наводить так важные для любой женщины последние  штрихи.
Боллерт мягко коснулся ухоженной травы, и выскочивший из заднего  служебного
отсека охранник-гвардеец в полном парадном мундире распахнул дверку. Боллерт
был  снабжен   полным   комплектом   автоматики,   но,   согласно   дурацким
установлениям дворцового протокола, в пределы Садов  Эоны  все,  а  особенно
члены королевской фамилии, обязаны были прибывать в сопровождении  челяди  и
почетного караула в мундирах императорских гвардейцев, на которых,  согласно
традиции, возлагались обязанности ливрейных слуг. Этого Эсмиель  никогда  не
одобряла - зачем заставлять людей делать то,  с  чем  прекрасно  справляется
автоматика? Но она была последней, чьим мнением по этому вопросу вздумал  бы
интересоваться лорд-мажордом. Поэтому Эсмиель решила не рисковать и хотя  бы
с  формальной  стороны  соблюсти  данное  требование  департамента  двора  и
традиций. Но  даже  то,  что  она  прибыла  в  сопровождении  только  одного
гвардейца и всего лишь с одним слугой, который  управлял  полетом  боллерта,
уже было вопиющим нарушением  этикета.  Во  всяком  случае,  не  приходилось
сомневаться, что дяди, тети, братья и сестрицы  приволокли  за  собой  целые
полки слуг и охранников, основной задачей которых на все время бала являлось
поглощение чудовищного количества закусок и пива.
   Эсмиель торопливо убрала косметичку и, ловко спрыгнув на  траву,  кивнула
гвардейцу:
   - Спасибо, Смей, идите и развлекайтесь в свое удовольствие.
   - Да, леди, благодарю, леди.
   Гвардеец щелкнул каблуками и захлопнул дверцу. Вся охрана, состоящая  при
особах королевской крови, была приписана к какому-нибудь гвардейскому полку,
но многие переступали порог родной казармы только единожды  -  в  тот  день,
когда приносили присягу  императору.  Так  что  гвардейцами  императора  они
являлись чисто номинально, на самом деле ревностно  демонстрируя  абсолютную
лояльность настоящему хозяину или хозяйке. Впрочем, Эсмиель не  сомневалась,
что некоторые из  них  заложили  душу  дедушке  Эйзелу,  но  от  этого,  как
говорится, никуда не денешься.
   Вскоре боллерт мягко  приподнялся  над  травой  и  заскользил  в  сторону
большого дворцового ангара. Эсмиель проводила его взглядом и  повернулась  в
сторону широкой аллеи, освещенной мириадами  крохотных  огоньков,  усыпавших
ветки и листья обступивших ее деревьев. Откуда-то спереди неслась  музыка  и
слышался  многоголосый  шум  веселящейся   толпы.   Пожалуй,   если   строго
придерживаться этикета, она прибыла слишком поздно, но пошел этот  этикет  в
темную  бездну.  Такие  балы  всегда  начинались  с  того,   что   одержимые
матримональными  планами  матроны  устраивали  нечто  вроде  парад-алле  для
набравших за  зиму  соков  и  прибавивших  в  теле  ненаглядных  чад.  Потом
начинались  сложные   маневры   по   осторожному   прощупыванию   настроений
потенциальных женихов и невест, а  также  их  родителей,  во  время  которых
ненаглядные  чада  были  вынуждены  приглашать  на  танцы  только   "нужных"
партнеров. Эсмиель, однако, надеялась, что это представление должно было уже
завершиться и сейчас наступало  время  веселья.  Девушка  тряхнула  головой,
озорно стукнула каблуком о каблук, стряхивая прилипшую, листву, в  очередной
раз подумала, что ее костюм, представлявший  собой  изящные  сапожки,  узкие
брючки, блузу с пенистым кружевным жабо и обтягивающую кокетливую  курточку,
скорее подходит  для  занятий  верховой  ездой,  чем  для  столь  пышного  и
роскошного мероприятия, как первый императорский  бал  этого  сезона,  потом
весело рассмеялась, предвкушая реакцию собравшихся в зале людей, и двинулась
по аллее танцующей походкой.
   Огромные  двери  Павильона  удовольствий  были  распахнуты   настежь,   и
гигантский  бальный  зал,  разделенный  мерцающими  аудиозавесами   на   три
танцевальные зоны, был наполнен танцующими парами. Старшие гости  в  дальней
зоне с достоинством выписывали сложные фигуры протокольных рыцарских танцев.
Молодежь предпочитала более современную музыку. А некоторые озорные  парочки
быстро пересекали танцевальные зоны одну  за  одной,  то  врываясь  в  ритме
бурной энгизы в чопорное пространство рыцарского танца, то вплывая величавой
фигурой танца первого приветствия в неистовый грохот треггея.
   Когда  Эсмиель  появилась  на  пороге  и  окинула  огромный  зал  веселым
взглядом,  реакция  мужской   половины   присутствующих   была   во   многом
рефлекторной, но абсолютно предсказуемой. Кавалеры успели изрядно принять на
грудь, что в достаточной мере раскрепостило  их  инстинкты,  а  традиционные
придворные платья, укрывавшие  разгоряченную  женскую  плоть  под  десятками
локтей тяжелой материи и облаками воздушных кружев, ласкали воображение,  но
отнюдь не глаза. Так что появление изящной женской фигурки,  столь  свободно
демонстрирующей все преимущества современного  спортивного  стиля,  невольно
заставило всех присутствующих  мужчин  изобразить  нечто,  подобное  стойке,
более привычной для охотничьих собак. Эсмиель несколько мгновений понежилась
на волне мужского восторга, заодно поймав  с  десяток  ненавидящих  взглядов
профессиональных старых дев, впрочем,  не  только  их  одних,  потом  весело
рассмеялась и двинулась через  зал,  грациозно  покачивая  бедрами.  В  этот
момент со стороны буфета с напитками раздался хриплый рокочущий голос:
   - Эсмиель, милочка, неужели это ты?
   Постороннему показалось бы,  что  столь  густой  бас  может  принадлежать
только мужчине, но девушка, услышав  произнесенную  фразу,  остановилась  и,
удивленно всплеснув руками, повернулась к буфетной стойке:
   - Святые стихии, леди Эноминера!  Неужели  вас  снова  допустили  в  наше
стоячее болото?
   Дородная пожилая матрона ухмыльнулась, затянулась сигарой,  свернутой  из
тугих листьев рамотенского болотного тростника, и одобрительно кивнула.
   - Ты отрастила неплохую попку, моя маленькая проказница, на нее реагируют
даже такие мухоморы, как старый лорд Эстанзай.  -  Она  снова  затянулась  и
беспощадно добавила: - Хотя если тем песком, который из него уже просыпался,
набить мешки, то можно построить  такие  дамбы,  что  пойма  Сибра  навсегда
избавится от угрозы наводнений. - И она  раскатисто  расхохоталась.  Эсмиель
засмеялась вместе с ней.
   Леди Эноминера  представляла  собой  редкий  экземпляр  неостервозившейся
старой девы. Впрочем, многие имели в отношении ее особое  мнение,  и,  прямо
скажем, у них были для этого все основания. В молодости она  была  настоящей
красавицей, да и сейчас многие из тех, кого она называла "старыми  козлами",
при ее появлении начинали выпячивать грудь и подкручивать усы.  Так  что  ее
одиночество скорее было осознанным  выбором,  чем  стечением  обстоятельств.
Ходили слухи о какой-то романтической истории с женихом-офицером, погибшим в
одной из пограничных стычек с канскебронами, или даже  во  время  битвы  при
Тавории, клятвами вечной любви, десятком-другим дуэлей, на которых проливали
кровь  наследники  самых  известных  фамилий,  и  всем   тем,   что   обычно
сопровождает такие истории, но, насколько все это  было  правдой,  никто  не
знал. Во всяком случае, сейчас леди Эноминера была известна скорее благодаря
своим шокирующе  откровенным  манерам.  Во  всех  светских  салонах  шепотом
рассказывалась история о том, что, когда прежний  император,  прославившийся
своей бесцеремонностью, посмел как-то публично отпустить двусмысленность  по
повод