о домой,  не то к
своему товарищу.
      Дезинфицируясь, Эвиза  успела  отдохнуть и немедленно взялась за
операцию.  Хирурги Торманса увидели странную  технику  земного  врача.
Эвиза  смело распластала все пораженные участки продольными разрезами,
тщательно избегая повредить не только мельчайшие нервные веточки, но и
лимфатические  сосуды.  Она скрепила разбитые кости,  вплоть до мелких
осколков, какими-то красными крючками, изолировала главные кровеносные
стволы,  перерезала  их  и  присоединила  к ним маленький пульсирующий
аппарат.  Затем все операционное поле было пятикратно пропитано ОМН  -
раствором   скоростной   регенерации  костей,  мышц,  нервов;  разрезы
соединены черными крючками.  Появился второй прибор  для  массирования
краев ран и одновременно втирания густой жидкости кожной регенерации -
КР.  Тотчас Эвиза разбудила Чеди,  обильно напоив ее похожей на молоко
эмульсией.   Вир   Норин,  одетый  братом  милосердия,  с  бесконечной
осторожностью снял Чеди  с  операционного  стола.  Земляне  сейчас  не
заботились   о   соблюдении   тормансианских   приличий,   не  доверяя
стерильности  простынь.  Астронавигатор   нес   на   вытянутых   руках
совершенно нагую Чеди в отведенную ей маленькую палату. Там он положил
ее на постель из особой,  сверкающей серебром ткани и  накрыл  заранее
натянутым  на  каркас  прозрачным  легким  колпаком.  Пепельно-голубая
девятиножка Чеди  уже  стояла  рядом  с  постелью.  К  ней  подключили
многоцилиндровый  аппарат  с  системой трубок,  концами закрепленных в
колпаке. Эвиза Танет, отдыхая, вытянулась на твердом диванчике, слегка
облокотясь  на  левую  руку  и закинув за голову согнутую правую.  Она
поглядывала на столбик индикаторов у своего  изголовья,  с  проводами,
укрепленными на висках, шее, груди и запястьях Чеди.
      Вир Норин благодарно поглядел на Эвизу,  крепко пожал локоть  ее
сильной  руки,  выступивший  из-под  густых,  круто  вьющихся волос ее
затылка,  и пошел к  выходу,  осторожно  ступая  по  еще  влажному  от
дезинфекции полу.
      Астронавигатор не успел покинуть громадное здание госпиталя, как
в  палату  к  спящей Чеди и полусонной Эвизе вошел человек в измятом и
застиранном желтом халате посетителя,  с забинтованным наискось лицом.
Эвиза вскочила и кинулась ему на шею.
      - Родис!
      - Я  пришла  сменить  вас,- и Родис провела пальцами по запавшей
щеке Эвизы.
      Эвиза зажмурилась,  как  ребенок  от  попавшего  в глаз мыла,  и
отчаянно замотала головой.
      - Не сейчас. Отойдет нервное напряжение, и я буду спокойна.
      - Я отведу. Ложитесь!
      - Я так давно не разговаривала с вами,  даже по СДФ. Вам надолго
разрешили уйти?
      Родис рассмеялась по-девичьи звонко и беззаботно.
      - Никто не разрешал,  как и посадку дискоида.  Если бы  я  стала
отпрашиваться, они бы и завтра не решили великого вопроса.  А  я  буду
здесь с вами сколько понадобится.
      - А этот маскарад?
      - Дело Таэля и его друзей.
      Родис облачилась      поверх     черной     тормансианской     в
жемчужно-серебристую паутинку земной врачебной одежды.
      - А где ваш СДФ, Родис?
      - Выключен.  Привезут к ночи и выпустят у входа в этот корпус. Я
его  позову  сюда.  Ну,  ложитесь,  а  я  похожу  по  комнате,  отведу
возбуждение иного рода.  Давно не испытывала такой радости  от  долгой
ходьбы,  как  сегодня.  Кажется,  целую  вечность  я  живу в тесноте -
естественной на корабле и ненужно принудительной на Тормансе.
      - Чеди  тоже  не  могла  привыкнуть  к  такой  жизни.  Ее долгие
прогулки были полезны для знакомства с людьми и обычаями,  но в  конце
концов привели к катастрофе,- сказала Эвиза.
      - Чем вызвано нападение?
      - Она  ничего  еще  не  могла  сказать.  Напавший на Чеди тут же
покончил с собой. Она вряд ли знает об этом.
      Родис задумалась и сказала:
      - Всему причиной сексуальная невоспитанность, порождающая Стрелу
Аримана.  Кстати,  я  слыхала  про  вашу  лекцию об эротике Земли.  Вы
потерпели неудачу даже с врачами, а они должны были быть образованны в
этом отношении.
      - Да, жаль,- погрустнела Эвиза,- мне хотелось показать им власть
над желанием, не приводящую к утрате сексуальных ощущений, а наоборот,
к высотам страсти. Насколько она ярче и сильнее, если не волочиться на
ее поводке.  Но что можно сделать,  если у них, как говорила мне Чеди,
всего одно слово для любви - для физического соединения и еще  десяток
слов,  считающихся  бранью.  И это о любви,  для которой в языке Земли
множество слов, не знаю сколько.
      - Более  пятисот,-  ответила  не  задумываясь  Родис,-  триста -
отмечающих оттенки страсти,  и  около  полутора  тысяч  -  описывающих
человеческую красоту.  А здесь,  в книгах Торманса, я не нашла ничего,
кроме убогих попыток описать,  например,  прекрасную любимую их бедным
языком. Все получаются похожими, утрачивается поэзия, ощущение тупится
монотонными повторениями.  Олигархи (конечно, через своих образованных
приспешников)  отчаянно  борются  за  сокрытие  от  людей  их духовных
способностей и связанных с  этим  великих  сил  человеческой  природы.
Точно  так  же  они стараются умалить и обесценить физическую красоту,
чтобы рядовой человек ни в чем не мог  считать  себя  лучше  или  выше
правителей.  Их ученые слуги всегда готовы оболгать,  отрицая духовные
силы, и осмеять красоту.
      В античное   время  Европы  и  Ближнего  Востока,  средневековой
Индии,- продолжала Родис,- физическая любовь переплеталась с религией,
философией,  обрядностью.  Затем  последовала  реакция:  Темные  Века,
превознесение религии и отвергание,  подавление  сексуальности.  Новая
реакция  -  и  в  ЭРМ  возродилась  примитивная  эротика  с отмиранием
религиозности, на более слабой физической основе. Не получилось, как в
прежние  времена,  мощного  взлета  чувств.  Этот период - последний в
существовании  капиталистических  отношений  в   обществах   Земли   -
дополнительно охарактеризовался утилитаризмом.  Эротика, и политика, и
наука - все рассматривалось  с  точки  зрения  материальной  пользы  и
денег...  Утилитаризм неизменно приводил к ограниченности чувств, а не
только мышления.  Вот почему тормансианам  нужно  сперва  восстановить
нормальное ощущение мира. Только потом они будут способны на подлинную
эротику. Вы взяли слишком быстро с места, Эвиза! Но довольно!
      Родис принялась  водить  пальцами  по  телу  Эвизы,  нажимая  на
определенные точки и говоря размеренно-музыкальные слова.  Не прошло и
нескольких минут,  как Эвиза спала с детской безмятежностью.  Морщинки
огорчения укрывались только в уголках губ,  но скоро  и  они  исчезли.
Затем  Родис встала на колени и,  выгнувшись назад,  головой коснулась
пола,  распрямляя спину.  Ее спутницы принадлежали к  возрасту,  когда
силы   быстро  восстанавливаются  в  крепком  и  здоровом  сне.  Родис
любовалась обеими и радовалась.  Они сделали что сумели  для  изучения
Торманса и,  естественно,  не могли изменить здешнюю жизнь. Теперь они
вернутся на "Темное Пламя". Ради крупиц, которые Эвиза и Чеди добавили
бы еще в гигантскую задачу поворота истории Торманса,  не стоило более
рисковать их жизнью.  Антрополог Чеди и врач Звездного Флота Эвиза еще
побывают в разных местах вселенной,  дадут Земле своих детей, проживут
долгую,  интересную жизнь.  Безмерное унижение человека на Тормансе  и
перенесенные здесь страдания, тоска и жалость, родившаяся к собратьям,
сотрутся,  смягчатся и в  конце  концов  перестанут  тревожить  их  на
Земле...
      Дверь медленно приоткрылась,  вошел СДФ и замер у ног Родис. Она
сняла  с  его  колпака  тяжелый  белый барабан и,  с некоторым усилием
поставив его на окно,  ввинтила  синий  корпус  в  специальный  выступ
верхнего  края.  Среди  снаряжения  Эвизы  Родис нашла высокий стакан,
прозрачный до невидимости,  и, повернув конус, налила в сосуд столь же
прозрачную жидкость. Родис осторожно пригубила ее, лицо ее засветилось
удовольствием.  После  минерализованной,  нечистой,  пахнущей   ржавым
водопроводом  и  дешевым  бактерицидом  воды  столицы  был  неописуемо
приятен вкус земной воды. Нея Холли не забыла прислать со звездолета и
земной концентрированной пищи.
      Родис принялась готовить еду для Чеди и Эвизы.
      В палату поспешно вошел бледный и потный главный врач.
      - Я  не  подозревал,  что  у  меня  здесь   владычица   землян,-
поклонился  он Родис,- вам неудобно и тесно.  Но это устроим после,  а
сейчас пойдемте в мой кабинет.  Вас требуют из садов  Цоам.  Кажется,-
лицо  главного  приняло  молитвенное выражение,- с вами хочет говорить
сам Великий и Мудрый...
      Фай Родис  предстала перед экраном двусторонней связи Ян-Ях,  на
котором вскоре появилась знакомая фигура владыки. Чойо Чагас был хмур.
Резкий жест в сторону главврача - и тот, низко пригнувшись, ринулся из
кабинета.
      Чойо Чагас оглядел Родис в ее серебристом халате, сквозь который
просвечивал костюм простой женщины Ян-Ях.
      - Менее эффектно,  чем ваши прежние одеяния.  Но так вы кажетесь
ближе,  кажетесь моей...  подданной,- с  расстановкой  сказал  он.-  И
все-таки я удивлен, узнав, что вы здесь.
      - Если бы не катастрофа с Чеди,  я не покинула бы Хранилища. Там
очень интересные материалы, и вы поступили мудро, отослав меня туда.
      Чойо Чагас слегка помягчел.
      - Надеюсь,  что  вы  убедились  еще  раз,  насколько небезопасно
общение с нашим диким и злым народом?  Чуть не погибла четвертая  наша
гостья!
      Фай Родис захотела спросить,  по чьей вине народ Ян-Ях находится
в таком состоянии, но раздражать владыку не входило в ее планы.
      - Как вы намерены теперь поступить? - спросил Чойо Чагас.
      - Как  только наш антрополог поправится,  я отошлю ее и врача на
звездолет. Теперь это вопрос нескольких дней.
      - А дальше?
      - Я вернусь в Хранилище Истории.  Закончу работу над рукописями.
Наш  астронавигатор продолжит знакомство с научным миром столицы.  Еще
дней двадцать - и мы простимся с вами.
      - А второй звездолет?
      - Должен быть уже близко.  Но мы не станем злоупотреблять  вашим
гостеприимством.  Вероятно, он не сядет. Останется на орбите до нашего
отлета.
      Владыка, как показалось Родис, испытал удовольствие.
      - Хорошо. Вас устроят здесь наилучшим образом.
      - Не надо беспокоиться.  Лучше прикажите,  чтобы нас соединяли с
вами или  младшими  владыками  без  проволочек.  Иначе  мы  не  сможем
разобраться,  где  кончается  ваша  воля  и начинается тупость и страх
сановников.
      Чойо Чагас милостиво кивнул, некоторое время он молча смотрел на
Родис,  а потом,  не сказав ни слова,  внезапно исчез  с  экрана.  Она
возвратилась к Чеди,  уже сидевшей в подушках и без колпака.  И Чеди и
Эвиза наслаждались водой и пищей Земли, жмурясь от удовольствия.
      - Не    воображала,    что   консервированная   земная   еда   в
действительности так вкусна,- сказала Чеди.
      - После тормансианской,- сказала Родис, погружая пальцы в густые
волосы девушки,  вновь принявшие свой естественный пепельно-золотистый
цвет. Освобожденные от контактных линз глаза сияли прежней синевой.
      - Удивляюсь,-  Чеди  привстала  на  локте,  но  Эвиза  мгновенно
водворила  ее  на  место,-  как  могут они травить себя,  своих детей,
губить свое будущее,  фальсифицируя и  удешевляя  пищу  так,  что  она
становится   отравой?   Представьте,  что  на  Земле  кто-нибудь  стал
принимать такую отраву. Бессмысленно!
      - У  них,-  сказала  Родис,-  этим  ужасающим  путем увеличивают
количество пищи,  удешевляя производство  ее.  А  продают  по  прежней
дорогой цене - это называется косвенным налогом в обществе Торманса, и
доход идет олигархам.
      - Уверена,   что   ни   одна   лаборатория  здесь  не  возьмется
анализировать  состав  продуктов,  чтобы  не  выплывала   наружу   его
вредность,- сказала Эвиза,- надо взять образцы с собой на Землю.
      - Отличная идея,- сказала Родис,- начнем сегодня же с госпиталя.
      Родис долго,  не  торопясь,  массировала  на  плече  Чеди  рубцы
заживших разрезов  со  следами  растворившихся  черных  крючков.  Чеди
уверяла,  что совершенно здорова, но Родис и Эвиза боялись последствий
внутренних  повреждений.   На   маленькой   тележке   привезли   книги
развлекательного чтения. Чеди принялась проглатывать одну за другой со
скоростью,  непостижимой для тормансиан,  но самой обычной для землян,
мгновенно воспринимавших целые страницы.
      К приходу Эвизы около постели Чеди выросла гора книг.
      - Неужели так интересно? - спросила Эвиза.
      - Я все искала  что-либо  путное.  Не  могла  поверить,  чтоб  в
технически  развитой  цивилизации  можно  было  писать  такие пустяки,
похожие на земную литературу ЭРМ.  Будто у них нет  духовных  проблем,
тревог,  болезней,  несчастья. Истинные большие трагедии, великолепное
человеческое геройство,  скрытое в буднях серой повседневности,  их не
интересует. Видимо, и сам человек им не интересен и служит лишь фоном.
Все  сводится  к  временным  глупостям,  случайному  непониманию   или
мещанскому недовольству.  Здешние писатели ловко научились отвлекать и
развлекать,  пересказывая сотни раз одно и то же.  Они же пишут и  для
телепередач,  восхваляют  счастье  жить  под  мудрым руководством Чойо
Чагаса,  якобы избавившим их  от  скверного  прошлого.  Здесь  история
начинается  с  установления  всепланетной  власти  теоретика олигархии
великого  Ино-Кау.  Впечатление,  что  книги  написаны  для  умственно
неразвитых  детей.  Все книги - новые,  мало читанные.  Надо попросить
какие-нибудь более старые издания.
      Эвиза отправилась  в  библиотеку,  долго рылась там,  говорила с
библиотекарем и вернулась в недоумении.
      - Когда владыкой стал Чойо Чагас,- сказала Эвиза,- прежние книги
под угрозой тяжкой кары изъяли из всех библиотек  планеты,  связали  в
сетки  с  камнями  и  утопили в море.  Одиночные экземпляры переданы в
специальные  хранилища,  где  их  нельзя  ни  читать,  ни  копировать.
Запрещено всем, кроме особых доверенных лиц.
      - Какое преступление против человека! - сурово заметила Родис.
      - О,  вы  еще  не  все  знаете,- сказала Чеди.- Здесь существует
чудовищная система фильтрации.  В каждом Доме Зрелищ,  на телевидении,
радио  у  них  сидят  "глаза  владыки".  Они  вправе  остановить любое
зрелище,  выключить  всю  сеть,  если  кто-нибудь  попробует  передать
неразрешенное.  Могут  убить  за  пение  неразрешенных песен.  У "глаз
владыки" есть список,  что можно исполнять и чего нельзя...  И так  во
всем. Как жалко этих бедных людей! - Голос Чеди дрогнул.
      Родис с Эвизой переглянулись,  и Родис подсела к изголовью Чеди,
напевая  и  скользя  концами  пальцев  по ее лбу и лицу.  Синие глаза,
заблестевшие  было  от  слез,  закрылись.  Еще   минута,   и   девушка
погрузилась в глубокий, спокойный сон.
      - А  теперь  пойдем  по  госпиталю,-  предложила  Эвиза.-  Время
позднее, врачи разошлись. Я принесла свежий халат.
      Фай Родис надела желтую одежду с такой же шапочкой, и обе земные
женщины вышли на резкий свет в заставленный кроватями коридор.
      Никогда не смогли бы забыть они четырех  ночей,  проведенных  на
добровольных  обходах  хирургического отделения Центрального госпиталя
столицы.  Родис делала открытие за  открытием.  Страдальцам  почти  не
давали   болеутоляющих   лекарств.   Медицина   Торманса   не  создала
анальгетиков,  не входивших в обмен веществ организма  и  не  дававших
привыкания  - наркомании.  Могущественные средства,  как гипнотический
массаж и аутогенное внушение,  вовсе не применялись. Врачи не обращали
внимания  на  сердечную  тоску  и  страх  смерти,  а  нудная  боль при
переломах считалась неизбежной.  Уничтожить ненужные страдания было, в
сущности,  пустяком,  ускорив исцеление одних,  облегчив последние дни
других...
      С одиночеством  больных,  их  бесконечными  ночами  страданий  в
непроветриваемых  палатах  не  велось  никакой  борьбы.  В   госпитале
преобладали женщины,  более живучие, чем мужчины. Они лежали месяцами.
Землянам объяснили,  что жен и матерей "джи"  спасают  потому,  что  у
мужчин  без  них  бывают  нервные надломы и они,  подкупая чиновников,
пробираются во Дворцы Нежной Смерти,  губя в себе  нужных  государству
специалистов.   Утрата   достоинства   смерти   в   таких   госпиталях
представляла естественный диалектический парадокс планеты,  где смерть
вменялась в государственную обязанность для большинства. Тем отчаяннее
цеплялись за жизнь "джи" в переполненных больницах. Родис вспоминала с
усмешкой  свои  инфернальные  испытания.  Здесь она спустилась на куда
более низкие круги инферно.
      А Эвиза  в  сотый раз мысленно соглашалась с предводителем шести
"кжи".  Те в самом деле умирали здоровыми,  не зная жалкой  борьбы  за
жизнь в грязи и боли.
      Фай Родис переходила от одной кровати к другой,  присаживаясь на
краешек,  утоляла  боль  гипнозом,  успокаивала песней,  учила внушать
самим себе сон или развлекаться воображениями.  Эвиза,  не  обладавшая
такой психической силой, делала целебный массаж нервов. Придя к утру в
палату к Чеди,  обе,  изнеможенные, свалились и заснули, исчерпав свою
нервную силу.
      Молва о необыкновенной  женщине  мгновенно  разошлась  по  всему
госпиталю.  Теперь  Фай  Родис,  как богиню,  со всех сторон встречали
мольбы и протянутые руки.  Окружающее горе навалилось  на  нее,  давя,
лишая прежней внутренней свободы. Родис впервые поняла, как далека она
еще от подлинного духовного совершенства.  Следствием  ничтожества  ее
сил  в  океане  горя неизбежно возникала жалость,  отклоняя от главной
цели.  Ее помощь здесь не соответствовала задаче,  отныне лежавшей  на
людях   Земли:   помощи   народу   Ян-Ях  в  уничтожении  инфернальной
общественной системы целиком и навсегда.
      Через четыре дня,  проведенных в госпитале,  Фай Родис снова шла
по скрипучим полам Храма Времени в сопровождении подруг  и  всех  трех
СДФ. Два из них несли еще слабую Чеди в пружинящем гамаке, подвешенном
на опорных столбиках. Безмерно обрадованный Таэль встречал их у ворот,
и  даже  стража,  на  сей  раз  подобранная  из особо обученных людей,
смягчилась при виде  синих  глаз  Чеди,  смотревших  на  окружающее  с
восторгом  выздоравливающей.  Радость  Чеди  была  короткой.  Узнав  о
возвращении на звездолет,  Чеди сильно огорчилась,  и Фай Родис стоило
большого труда убедить ее в такой необходимости.
      Беспокойство заставило Эвизу требовать,  чтобы ее оставили здесь
на случай болезни Родис или Вир Норина.
      - Мое  здоровье  превосходно,-  возражала   Родис,-   а   лечить
внушением я умею лучше любого из вас.
      - А Вир?
      - Вот он,  мне кажется,  заболел,  но так,  что врач,  хотя бы и
Звездного Флота, не нужен.
      - Неужели? Наш испытанный астронавигатор? Вы шутите?
      - Хотела бы.
      - Но это безумие! И вы так спокойны!
      - Безумие не большее,  чем жизнь  Чеди  среди  "кжи",  чем  ваша
работа в госпитале,  чем все идеи, заставившие нас вторгнуться в бытие
негостеприимной, замученной планеты.
      - Родис, вы думаете о чем-то опасном? Я вас не покину.
      - Покинете!  - Родис привлекла Эвизу к себе,  и ее волосы  цвета
воронова крыла на секунду сплелись с темно-рыжими прядями Эвизы.
      Все три женщины совершили прогулку по  подземелью  с  масками  в
святилище Трех Шагов.
      - Здесь мы поставим ваш СДФ,- сказала Родис, обращаясь к Эвизе,-
его  зелено-серый  цвет  с  серебристым  отливом  очень  гармонирует с
черными столами и скамьями.
      - А  мой?   -   спросила   Чеди,   полюбившая   пепельно-голубую
девятиножку.
      - Свой вы подарите Таэлю и научите пользоваться им.
      - И он будет у нас гореть зеленым огоньком?
      - Да!  Браслет  Эвизы  возьму я,  но выключу его прямую связь на
"Темное Пламя", когда вы будете в безопасности, за стенками корабля.
      - За  стенками  корабл