аким-нибудь  случайным  сигналом  не  заставить   их
нарушить строгие правила.
      Внезапно - здесь,  на Тормансе,  все случалось внезапно, так как
из-за незнания характера тормансиан и их общественных отношений гостям
с  Земли  было  трудно   угадывать   развитие   событий   -   смятение
прекратилось,  лиловые охранники скрылись в проходах, унося раненых, а
в монотонное гудение защитного поля врезался сигнал Фай Родис:
      - Выключайте СДФ, Вир!
      Облегченно вздохнув,  астронавигатор убрал "зонтик" и услышал  в
усилителях приказ Чойо Чагаса:  "Недоразумение прекратить,  разойтись,
"глазам" проводить гостей наверх, в их покои!"
      Через несколько  минут большой подъемник доставил четырех героев
к  тому  изгибу  коридора,  откуда  начинались  хоры  Зала  Мрака.   У
распахнутого окна в сад четким силуэтом выделялась Фай Родис. Сквозняк
чуть шевелил ее короткие черные волосы.  Первой к ней бросилась  Чеди.
Родис  положила  руки  на ее плечи.  Губы ее улыбались,  но глаза были
печальны, печальней, чем в первые дни пребывания на Тормансе.
      - Наделали   переполоха,   милые!   -   воскликнула   Родис  без
осуждения.- Я еще не пленница... еще!
      - Скрыться так надолго! - укорила Эвиза.
      - Действительно,  я поступила плохо. Но я столько увидела за эти
дни, что забыла о вашей тревоге.
      - Все равно надо  было  немного  отрезвить  их  здесь,-  сердито
нахмурился  Гэн  Атал.-  Жизнь  становится неприятной от бессмысленных
ограничений, глупейшего самодовольства и рассеянного вокруг страха.
      - Но Фай нужно отдохнуть,- перебила Чеди.
      Отдаваясь живительному душу отрицательных ионов,  в то время как
тонкие лапки СДФ легкими прикосновениями биологически активизированных
перчаток массировали ее,  Фай Родис перебирала  воспоминания  о  днях,
проведенных   в  покоях  Чойо  Чагаса.  Это  испытание  поколебало  ее
уверенность в намеченном ранее плане.
      Все началось   с   демонстрации  стереофильмов  Земли.  Два  СДФ
установили несущий канал,  по которому "Темное Пламя" начал передавать
жизненные  и  яркие  изображения,  называемые  на  Земле по-старинному
стереофильмами.  Для жителей Ян-Ях они  казались  чудом,  перенесенной
сюда подлинной жизнью далекой планеты.
      Члены Совета Четырех,  их  жены,  несколько  высших  сановников,
инженер Таэль,  затаив дыхание, следили, как перед ними развертывались
картины природы и жизни людей Земли.
      К величайшему   удивлению  тормансиан,  ничего  таинственного  и
непонятного не было во всех областях жизни  этого  великолепного  дома
человечества. Гигантские машины, автоматические заводы и лаборатории в
подземных или подводных помещениях.  Здесь,  в  неизменных  физических
условиях,  шла  неустанная  работа механизмов,  наполнявших продуктами
дисковидные здания подземных складов,  откуда разбегались транспортные
линии, тоже скрытые под землей. А под голубым небом расширялся простор
для человеческого жилья.  Тормансианам открылись  колоссальные  парки,
широкие степи, чистые озера и реки, незапятнанной белизны горные снега
и шапка льда в центре Антарктиды.  После долгой  экономической  борьбы
города  окончательно  уступили место звездным и спиралевидным системам
поселков,  между  которыми  были  разбросаны  центры  исследования   и
информации,  музеи  и  дома искусства,  связанные в одну гармоническую
сетку,  покрывавшую  наиболее  удобные  для  обитания  зоны  умеренных
субтропиков  планеты.  Другая  планировка  отличала  сады  школ разных
циклов. Они располагались меридионально, предоставляя для подрастающих
поколений коммунистического мира разнообразные условия жизни.
      Сами земляне сначала показались жителям Ян-Ях слишком серьезными
и  сосредоточенными.  Их  немногословие,  нелюбовь к остротам и полное
неприятие  всякого  шутовства,  постоянная  занятость   и   сдержанное
выражение   чувств   в   глазах  болтливых,  нетерпеливых,  психически
нетренированных  тормансиан  казались  скучными,  лишенными   подлинно
человеческого содержания.
      Лишь потом жители Ян-Ях поняли,  что эти  люди  полны  беспечной
веселости,  порожденной  не  легкомыслием  и невежеством,  а сознанием
собственной силы и неослабной заботы всего  человечества.  Простота  и
искренность    землян    основывались    на    глубочайшем    сознании
ответственности   за   каждый   поступок   и   на   тонкой    гармонии
индивидуальности,  усилиями тысяч поколений приведенной в соответствие
с обществом и природой.
      Здесь не  было  искателей  слепого  счастья,  и  потому  не было
разочарованных,   разуверившихся   во   всем   людей.    Отсутствовали
психологически слабые индивиды, остро чувствующие свою неполноценность
и вследствие  этого  отравленные  завистью  и  садистской  злобой.  На
сильных и правильных лицах не отражалось ни смятения, ни настороженных
опасений,  ни беспокойства о судьбе своей и своих близких, изолирующих
человека от его собратьев.
      Тормансиане не увидели ни одного побежденного  скукой  человека.
Уединялись для размышлений,  переживаний,  для отдыха после только что
конченной трудной работы.  Но временная неподвижность и глубокий покой
были готовы мгновенно смениться могучим действием мысли и тела.
      Живые видения  прекрасной  Земли  разбудили  острую,   небывалую
прежде   тоску   у   маленькой  кучки  землян,  отрезанных  от  родины
невообразимой бездной пространства.  Тормансиане  старались  отбросить
неодолимую притягательность увиденного мира,  убедить себя в том,  что
им   показали   специальные   инсценировки.   Но   гигантский   охват,
всепланетный    масштаб   зрелища   свидетельствовал   о   подлинности
стереофильмов.  И,  уступая  очевидности,   жители   Ян-Ях   оказались
плененными  почти  такой  же ранящей печалью,  как и жители Земли.  Но
причина этой печали была другой.  Видение  сказочной  жизни  появилось
здесь,  на вершине холма,  в крепости грозных владык, обители страха и
взаимной ненависти.  Будто их подвели  к  широко  распахнутым  воротам
сада,  ничто  не  было  скрыто  от  их  жадных  глаз  и  в то же время
недоступно.  А  внизу   теснился   скученный   многомиллионный   город
Средоточия  Мудрости,  чье  название  звучало  иронически на пыльной и
скудной планете.
      - Может быть,  довольно для первого раза?  - спросила Фай Родис,
заметив утомление на лицах зрителей.
      Чойо Чагас  покосился  по сторонам.  Его жена Янтре изо всех сил
прижимала руки  к  груди.  Инженер  Таэль  поднял  голову  и  старался
незаметно смахнуть слезы,  скатившиеся в густую бороду. Такие же слезы
Чойо Чагас увидел у Зет Уга. Вспышка необъяснимого гнева заставила его
повысить голос:
      - Да, довольно! Вообще довольно!
      Недоуменно взглянув  на  владыку,  Фай  Родис выключила связь со
звездолетом. СДФ погасили и убрали под крышки свои излучатели. Зрители
направились к себе,  а Фай Родис подошла к Чойо Чагасу, который знаком
попросил ее задержаться.  Когда в опустевшем зале  остались  лишь  они
двое,  Чойо  Чагас впервые взял Родис под локоть,  слегка поморщился и
отпустил ее руку. Родис засмеялась.
      - Я  привык  к вашему лицу без щитка и забыл,  что все остальное
металлическое.  Иногда  мне  кажется,  что  земляне  просто  роботы  с
головами  живых  людей,  -  пошутил  владыка,  вводя гостью в знакомую
комнату с зелеными драпировками и хрустальным шаром.
      - А может быть,  мы в самом деле лишь роботы?  - спросила Родис,
вложив во взгляд и улыбку немного кокетства и женского вызова.
      И Чойо  Чагасу  пришлось  напрячь  всю волю,  чтобы не поддаться
могучей притягательности земной женщины.  Он отвернулся, открыл черный
шкаф и достал нечто похожее на древнюю курительную трубку. Устроившись
в кресле напротив Родис,  он  закурил.  Сквозь  резко  пахнущий  дымок
владыка  планеты  присматривался  к  Фай  Родис,  и  его  узкие  глаза
подернулись пеленой забытья. Он молчал так долго, что Родис заговорила
первая:
      - Что означал  ваш  возглас  "вообще  довольно"?  Разве  вам  не
понравилась Земля?
      - Фильмы технически великолепны. Мы никогда не видели подобного!
      - Разве дело в технике? Я имею в виду нашу планету.
      - Я не судья сказкам.  Как я могу отделить ложь  от  правды,  не
зная о вашей планете ничего, кроме этих картинок?
      Фай Родис встала,  чуть опершись  на  край  вычурного  стола,  и
внимательно посмотрела на Чойо Чагаса.
      - Сейчас вы лжете,-  сказала  она  ровно,  избегая  повышения  и
понижения тона,  принятого у тормансиан.- Помогите мне понять вас.  Вы
человек выдающегося ума,  почему вы избегаете говорить прямо, правдиво
выражая свои убеждения и цели? Чего вы боитесь?
      Чойо Чагас медленно поднялся, холодный и надменный. Фай Родис не
дрогнула, когда он остановился перед нею, вытянув шею и навалившись на
стол сжатыми кулаками.  Их молчаливый поединок длился до тех пор, пока
владыка не отступил, вытирая лоб тончайшим желтым платком.
      - Мы могли  бы  уничтожить  вас,-  оскалился  он  в  недоброй  и
неуместной улыбке,- а вместо этого я еще вынужден отдавать вам отчет!
      - Неужели эта жертва вас  тяготит?  -  интонация  Родис  звучала
неприкрытой  усмешкой.-  Вы опасаетесь,  что явится второй звездолет и
оба корабля сокрушат ваши города,  дворцы,  заводы?  Я знаю,  что вы и
ваши  сподручные  спокойно  примете  гибель  миллионов  жителей Ян-Ях,
разрушение  тысячелетнего  труда,  исчезновение  великих  произведений
человеческого  гения,  лишь бы остались жить вы!  Не так ли?!  - вдруг
резко воскликнула Родис.
      - Да,-  вздрогнув,  признался Чойо Чагас.- А что жалеть?  Дрянь,
ничтожных  людишек  с  мелкими  чувствами?   Старый   хлам   отжившего
искусства,  лежащий бесполезными грудами в пыльных хранилищах? Вредных
фантазеров "джи"?
      - Так ведь они люди! - воскликнула Родис.
      - Нет, еще нет!
      - А  разве  вы помогаете им стать людьми?  Я не моту понять вас.
Самое прекрасное в жизни - помогать людям, и особенно когда имеешь для
этого  власть,  силу,  возможности.  Может  ли быть радость выше этой?
Неужели вы даже не помышляли об этом, несчастный человек?
      - Нет,  это  вы несчастная!  - закричал владыка.- Истинна старая
поговорка,  что для женщины существует  только  настоящее  и  будущее,
прошлого - нет.  Какой вы историк,  если не понимаете, что море пустых
душ разлилось по планете, выпив, обожрав, истоптав все ее уголки!
      Фай Родис уже успокоилась.
      - Известно ли вам,  что  мозг  человека  обладает  замечательной
способностью исправлять искажения внешнего мира, не только визуальные,
но и мыслительные,  возникающие из-за искривления  законов  природы  в
неправильно устроенном обществе?  Мозг борется с дисторсией, выправляя
ее в сторону прекрасного, спокойного, доброго. Я говорю, разумеется, о
нормальных  людях,  а  не  о  психопатах с комплексом неполноценности.
Разве вам не знакомо,  что лица людей издалека всегда красивы, а чужая
жизнь, увиденная со стороны, представляется интересной и значительной?
Следовательно,  в  каждом  человеке  заложены  мечты   о   прекрасном,
сформировавшиеся за тысячи поколений,  и подсознание ведет нас сильнее
в сторону добра,  чем это мы сами думаем.  Как  же  можно  говорить  о
людях, как о мусоре истории?
      - Мне начинает нравиться ваша откровенность,- с кривой  усмешкой
сказал Чойо Чагас.- Но продолжайте!
      - Знаю,  что вы теперь  не  сомневаетесь  в  безвредности  наших
намерений.  Сколько раз ваши люди пытались уловить хоть каплю вражды у
любого из нас,  даже после пробной атаки звездолета по вашему приказу!
Здесь ведь ничего не делается без приказа Совета Четырех?!
      - Да,- снова  поддаваясь  странной  магнетической  силе  женщины
Земли, подтвердил владыка.
      - Если так,  то дело в мнимой угрозе,  якобы исходящей от нас. Я
поняла,  что  вы хотите запретить показывать жизнь Земли народу Ян-Ях.
Но вы должны действовать по каким-то побуждениям, продиктованным вашим
видением  мира,  системой взглядов.  Мы,  земляне,  не увидели в вашей
примитивной пропаганде  никаких  глубоких  забот  о  совершенствовании
вашего  общества  и  людей.  Сохранение  существующей  структуры нужно
только  горстке  правителей.  В  истории  Земли  это  погубило   сотни
государств и миллионы людей. Вы здесь не так давно пережили катастрофу
перенаселения...
      Фай Родис  оборвала  речь,  с  удивлением  глядя на исказившиеся
черты владыки Торманса. Чойо Чагас впервые потерял самообладание.
      - Хватит!  Не хочу! Ничего о Земле! Ненавижу! Ненавижу проклятую
Землю, планету безграничного страдания моих предков!
      - Ваших  предков?  - воскликнула Фай Родис,  и у нее перехватило
горло - ее догадка подтвердилась.
      - Да,  да,  моих,  как  и  ваших!  Это  тайна,  охраняемая много
столетий, и разглашение ее карается смертью!
      - Почему?
      - Чтобы  не  возникали  мечты   о   прошлом,   об   ином   мире,
подтачивающие  устои  нашей жизни.  Человек не должен знать о прошлом,
искать в нем силу,  это дает ему убеждения  и  идеи,  несовместимые  с
подчинением власти.  Историю надо срезать от корня и начать с момента,
когда дерево человечества привилось на Ян-Ях.
      Чойо Чагас с минуту стоял в раздумье, затем сел, указав Родис на
ее кресло. Он курил, сосредоточенно глядя на хрустальный шар, а гостья
с  Земли  сидела  недвижная,  как статуя,  в глубочайшей тишине покоев
владыки.  Чойо Чагас скользнул взглядом по  ее  отрешенной  фигуре  и,
решившись,  встал.  Из  потайного  места он извлек набор инструментов,
похожих на старинные ключи.  Одним,  коротким  и  толстым,  он  открыл
незаметную дверцу из толстого металла,  повернул что-то внутри и снова
тщательно запер ее.
      - Пойдемте,- просто сказал он,  откидывая зеленую занавесь перед
узкой, как щель, дверью.
      Фай Родис, не колеблясь, последовала за ним. Чойо Чагас, опустив
голову,  шел,  не оглядываясь,  по длинному проходу,  едва освещенному
тусклым  светом  вечных  газовых  ламп.  Он  обернулся  лишь  у дверцы
подъемника,  пропуская  Родис  в  кабину.   Раздался   скрежет   редко
работающего механизма. Кабина стремительно полетела вниз. У Фай Родис,
почему-то ожидавшей подъема,  перехватило дыхание.  Они спустились  на
значительную глубину и вышли в коридор,  по одной стороне которого шли
железные опоры и рельсы.  Чойо Чагас оглянулся,  вводя свою спутницу в
небольшой  темный  вагон  и усаживаясь за рычаги управления.  Он зажег
путевой прожектор,  и с грохотом,  достойным  старинных  машин  Земли,
вагон, помчался в непроглядную темь.
      Родис, улыбнувшись  взволнованному  владыке,  негромко   запела,
поддаваясь   гипнотизирующему   мельканию   вертикальных  разноцветных
светящихся знаков,  и заметила,  что Чойо Чагас  внимательно  слушает,
часто  оглядываясь  на  нее  в  стремительно бегущих бликах сигнальных
люминофор.
      - Что  за  песня?  -  отрывисто  спросил он,  ускоряя и без того
бешеный бег вагона.
      - "Нырнуть  стремительно  и  непреклонно  в глубокий и застойный
водоем и отыскать, спасти из мути донной..." - начала переводить Родис
на язык Ян-Ях.
      - Только-то? - воскликнул Чойо Чагас.
      - А что вы ожидали?
      - Чего-нибудь воинственного.  Очень бодрая и ритмичная мелодия,-
сказал владыка, резко тормозя перед квадратом фиолетового люминофора.
      Они вышли во мрак подземелья.  Только черточки указателей  слабо
светились в полу, как бы плавая в темноте.
      Чойо Чагас осторожно взял Родис за руку.  Подойдя  к  квадратной
колонне, он нашел в ней маленький люк, открыл его и прислушался.
      - Надо убедиться,  что выключатель  в  моей  комнате  сработал,-
пояснил  он  безмолвной  Родис,-  иначе  при  попытке  открыть  сейф с
дверными реле всякий будет убит на месте.
      Вторым ключом из связки он отворил другой люк, взялся за похожую
на стрелу рукоятку и с силой потянул на  себя.  Выдвинулся  серебряный
стержень,  и  в тот же миг с визгом распахнулись тяжелые,  как ворота,
двери в ярко освещенный обширный зал.  Едва  они  вошли,  как  владыка
нашел кнопку, и двери захлопнулись.
      Родис осмотрелась,  пока  Чойо  Чагас,  нагнувшись  над  широким
каменным  столом,  что-то  передвигал  на  нем  и  щелкал  тумблерами,
похожими на рычаги старинных электронных машин,  столько раз  виденных
Родис  в  исторических  фильмах  и музеях.  Помещение тоже походило на
музей.  Высоко возносились застекленные колонки  шкафов  и  стеллажей,
ряды   плотно   задвинутых   ящиков   были   испещрены   потускневшими
иероглифами.  Ступеньки  передвижных  лестниц,  посеревшие  от   пыли,
кое-где хранили следы ног тех, кто поднимался по ним к верхним полкам.
      Чойо Чагас выпрямился,  торжественный и  бледный.  Он  показался
гостье с Земли древним жрецом,  хранителем сокровенных знаний,  да и в
самом деле он был им.
      - Вы знаете, куда мы пришли? - хрипло спросил владыка.
      - Я поняла. Здесь хранится то, что вы... ваши предки привезли на
звездолетах  с  Земли.- Фай Родис напряглась от волнения.  Каково было
историку ЭРМ попасть в хранилище сведений  о  самом,  пожалуй,  темном
периоде   эры   великих   переворотов  накануне  ЭМВ  -  Эры  Мирового
Воссоединения!  Родис  благоговейно  коснулась   громоздкого   пульта,
очевидно,  снятого  со  звездолета  далеких  времен - одного из первых
кораблей,  отчаянно нырнувшего в неизведанные и  оказавшиеся  безмерно
сложными глубины вселенной.
      Чойо Чагас ободряюще кивнул смятенной Фай Родис и показал ей  на
ряд жестких стульев из металла и пластмассы в центре зала.
      - Я понимаю,  что  здесь  для  вас  интересно  все.  Но  мы,  не
забывайте  этого,  продолжаем  разговор.  И вы будете смотреть фильмы,
привезенные предками как память о планете,  откуда они бежали.  Бежали
со  слабой надеждой на спасение,  но нашли девственную планету и новую
жизнь,  обернувшуюся  старой.  Когда  сомнение  или   неясность   пути
одолевает усталые нервы, я прихожу сюда, чтобы насытиться ненавистью и
в ней почерпнуть силу.
      - Ненависть к чему, к кому?
      - К  Земле  и  ее  человечеству!   -   сказал   Чойо   Чагас   с
убежденностью.-  Посмотрите  избранную мной серию.  Мне не понадобится
пояснять вам мотивы запрещения  ваших  стереофильмов.  Увидев  историю
вашего  рая,-  с  едкой  горечью  сказал  владыка,- кто не усомнится в
правде показанных вами зрелищ? Как могло случиться, чтобы ограбленная,
истерзанная  планета  превратилась  в  дивный сад,  а озлобленные,  не
верящие ни во что люди сделались нежными друзьями? Какие орудия, какие
путы железного страха держат народы Земли в этой дисциплине?  Впрочем,
разве вы скажете?  Вы умеете обольщать.  Я сам  испытал  это.  Помните
легенду о Цирцее,  волшебнице, превращавшей людей в свиней? Иногда мне
кажется, что вы Цирцея...
      - Цирцея  - великолепный миф незапамятных времен,  возникший еще
от матриархальных божеств о сексуальной магии богини в зависимости  от
уровня эротического устремления:  или вниз - к свинству, или вверх - к
богине.  Он почти всегда истолковывался неправильно. Красота и желание
женщин  вызывают свинство лишь в психике тех,  кто не поднялся в своих
сексуальных чувствах выше животного.  Женщины в прежние  времена  лишь
очень редко понимали пути борьбы с сексуальной дикостью мужчины, и те,
кто это знал,  считались Цирцеями.  Встреча  с  Цирцеей  была  пробным
камнем  для  всякого  мужчины,  чтобы  узнать,  человек ли он в Эросе.
Сексуальная магия действует лишь на низкий уровень восприятия  Красоты
и   Эроса.  Хотите  попробовать?  -  предложила  Родис  и,  неописуемо
преобразившись,  устремила   на   владыку   взгляд   широко   открытых
повелительных глаз, надменно изогнув свой царственно прямой стан.
      Темная сила скрутила волю Чойо Чагаса,  какая-то могучая пружина
стала  развиваться в нем,  стесняя дыхание,  стискивая челюсти и сводя
мышцы неистовым желанием.
      - Нет!  -  с ожесточением крикнул он.
      Родис опустила